***
(WILD — Throw Me in the Water)
Двухнедельный перерыв подходит к концу. Чимин благодарен за возможность вернуться к работе, устав от безделья и незнания, на что потратить свое время. Это также означает, что ему не придется проводить все свое время в апартаментах, где Тэхен будет ворчать на него из-за режима питания. Он начинает принимать тот факт, что тот хочет помочь, но иногда Чимину хочется сбежать от чрезмерной заботы. Они едут в сторону пляжа для фотосессии. Прохладный день, соответствующий приближающейся поздней осени. Порывы ветра постоянно меняют свое направление, и Чимин чувствует это по волосам, падающим ему на лицо, пока сам он кутается в свою куртку. Он не уверен, почему компания хочет, чтобы именно эта съемка проводилась в таком месте, но он может только подчиниться. В конце концов пляжи всегда были его безопасным местом. Он вырос рядом с пляжем. Пусан — город, оберегающий его полные надежд воспоминания, место, где когда-то все было прекрасно. Его родители были живы, а рядом был любящий его Чонгук. Его первый поцелуй произошел на пляже, и ему сделали предложение там же. Прежде чем он переехал в Нью-Йорк, там, в Пусане, все было идеально. Иногда Чимину кажется, что, чтобы все вернуть, ему нужно всего лишь приехать обратно туда. Но реальность такова, что его родители мертвы, а Чонгук больше не рядом. Теперь Пусан — всего лишь город, хранящий пустые разбитые обещания. Тем не менее, прогулка вдоль берега дарит ему ощущение спокойствия. Чимин откидывает голову назад и позволяет холодной воде касаться его ног. Это напоминает ему о временах, когда он бегал по утрам в родном городе, о его вечерних прогулках с матерью по пляжу, освещенному лунным светом. Чувство ностальгии неприятно сдавливает грудь, заставляя Чимина схватится за рубашку, тяжело выдыхая. — Чимин, ты готов? — зовет Хосок, подходя к нему с кисточкой и пудрой. Он останавливается перед моделью и поправляет макияж. — Подожди немного. Прекрасно, все готово. Чимин смеется и отклоняет голову назад, позволяя Хосоку делать свою работу. — Фотографирует сегодня Чонгук? — Да. Ты же не против? — Конечно нет, — улыбается модель. Чимин не видел Чонгука с момента их поездки. Он все еще помнит свои чувства с последней их встречи, когда они обнимались и Чимин плакал в наволочку. Модель пугает мысль о встрече с фотографом, потому что он не до конца понимает, в каких они теперь отношениях, и хочет ли Чонгук продолжать общение с ним или нет. Его можно понять, если ответ отрицательный. В конце концов, как долго тот сможет терпеть поведение Чимина, пока не решит окончательно сдаться? Пока не признает, что это потерянный случай, и не начнет думать о себе? Хосок проводит Чимина до места съемки. Чонгук уже прибыл и подготавливает свое оборудование, излучая ауру уверенности, ведь он находится в комфортной для себя рабочей атмосфере. Он устанавливает свою камеру на штатив и концентрируется на настройках, чуть высунув язык. Он наиболее красив, когда теряется в моменте. Чонгук оглядывается, когда ощущает присутствие новый людей, и замечает Чимина. Сначала он никак не реагирует. Выражение его лица остается нейтральным и сосредоточенным, губы сжаты в тонкую линию. Чуть позже он выдавливает из себя подобие улыбки. Выглядит неестественно, но Чимин примет то, что предлагают. — Давайте начинать, — говорит фотограф, привлекая всеобщее внимание. Он хлопает в ладоши, и все головы поворачиваются в его сторону. — Фотосессия довольно простая. Наша задача — представить коллекцию плащей, один из которых уже на модели. Элегантные черно-белые фотографии. На это уйдет несколько часов, не более. Чимин сохраняет зрительный контакт с Чонгуком, дожидаясь инструкций. Он не может не восхищаться парнем со стороны, следуя взглядом за каждым перемещением фотографа по пляжу. Чонгук поднимает глаза на Чимина и приступает к работе. Он выходит вперед, подавая знак модели следовать за ним, и давая инструкции по поводу необходимых поз. Он старается сохранять профессиональную атмосферу, его голос тверд, и в нем невозможно услышать какие-либо эмоции. Чимин может приспособиться, привыкнуть к подобному отношению и отстраниться от происходящего, погружаясь в свое рабочее состояние. Чимин использует плащ, чтобы скрыться от ветра, пока Чонгук объясняет ему, что делать. Модель шагает вдоль берега, смотря в направлении камеры с безразличным выражением. Чонгук медленно следует за ним, крепко удерживая фотоаппарат и не прекращая нажимать на затвор. Фотограф одобрительно мычит, и даже этой тихой похвалы достаточно, чтобы Чимин не останавливался, мысленно думая о том, что он все делает правильно. Он продолжает позировать по заранее обговоренному сценарию, смотрит вниз, позволяя светлым волосам спадать на глаза, разделяясь на две пряди. Как только наступает пятнадцатиминутный перерыв, к Чимину подходит Намджун, держа в руках тарелку с едой. Чимин сидит один на большом камне в стороне и смотрит на море. Он наблюдает за волнами, тоскуя по воспоминаниям о Пусане, оживающим в его голове. Он скучает по своему прошлому, не способный двигаться дальше и оставить это чувство позади. Чувство, что у него было все, и он так легкомысленно это отпустил. Он поднимает взгляд на приближающегося Намджуна, удивленно поднимая бровь. — Привет, хен, — мягко произносит Чимин. — Хэй, Чимин, — останавливается перед ним старший, протягивая тарелку. — Я принес тебе кое-что. Совсем легкая пища, которая не будет ощущаться тяжестью в желудке. Всего лишь несколько кусочков киви, дыни и клубники рядом с несколькими крекерами с сыром. Модель точно знает, что Намджун не смог бы собрать подобный набор, который Чимин не побоится съесть. Затем он оглядывается и замечает, как Чонгук копошится вокруг стола с закусками, собирая еду для себя. Его камера висит на шее, а сам фотограф общается с Хосоком, широко улыбаясь. — Спасибо, хен, — Чимин принимает тарелку, его глаза сияют искренностью, когда он берет клубнику. Он берет ягоду в рот, как доказательство того, что он пытается измениться. Он не привык к перекусам и сразу же хочет выплюнуть, но заставляет себя прожевать и проглотить. — Не забудь поблагодарить Чонгука. Глаза Намджуна забавно расширяются, ведь тот не ожидал быть раскрытым. Чимин остается сидеть на своем месте, наслаждаясь видом. Постепенно еда с тарелки исчезает, пропадая во рту. Он набирает сообщение Тэхену, когда добирается до крекеров, неуверенно смотря на сыр. Подбадривающий ответ друга пришел незамедлительно. «Не заставляй себя. Помни, шаг за шагом. Если понадобится, избавься от сыра. Я верю в тебя! Х» Чимин улыбается и отбрасывает сыр, после чего съедает два крекера и чувствует себя удовлетворенным в конце трапезы. Даже если ему неприятно, даже когда его живот скручивает и ему хочется избавиться от еды в его желудке, он не сдается. Вместо этого он смотрит в сторону Чонгука. Фотограф сидит на шезлонге рядом с Хосоком, поедая свой сэндвич. Их взгляды встречаются, и тот улыбается, даже кивает. Чимин задумывается, заметил ли парень его усилия. Он надеется, что Чонгук знает, что это для него и из-за него. После окончания съемки, Сокджин ожидает Чимина около машины. Он встречает модель объятиями, окружая его теплом. Тот нервно выдыхает, закрывая глаза и наслаждаясь прикосновениями. — Ты хорошо справился, — уверяет менеджер, подталкивая Чимина к машине. — Поехали, суперзвезда. Ты молодец. Чимин в последний раз оглядывает пляж. Чонгук смотрит в их направлении. Их глаза встречаются и время словно замирает. Чонгук поднимает руку и показывает ему большой палец. Чимин улыбается всю дорогу домой.***
Чимин и Чонгук — 20 лет. Чимин все еще плачет в руках Чонгука, цепляясь за его одежду и трясясь при каждом всхлипывании. Он пытается держаться хоть за что-то. А Чонгук теряется в собственных мыслях, замерев с широко раскрытыми глазами, услышав новость, слетевшую с уст другого парня. Родители Чимина были и его родителями тоже. Когда он потерял свою мать из-за ориентации, они приняли его. Они дарили ему свою любовь, заботу и внимание, которое было так необходимо подростку в период взросления. Без них Чонгук больше не уверен, кто он такой. Его рука покоится на спине Чимина, и Чонгук знает, что должен сделать что-нибудь, но он слишком потерян. — Чимин… — его голос дрожит, и сам он еле сдерживает слезы. — Что произошло? Поговори со мной, скажи мне. Его разум затуманен, а мучительные мысли в его голове не собираются успокаиваться. Он представляет родителей Чимина в их последний момент, когда их машина встретилась с другой в несчастном случае, который оборвал их жизни. Он задумывается, о чем были их последние мысли. Задумывается, получит ли он когда-нибудь ответ на этот вопрос, а потом осознает, что нет. Это не может быть правдой. Они не могут быть мертвы. Чимин плачет еще сильнее, продолжая трясти головой. — Пожалуйста, пожалуйста. Обними меня, пожалуйста. — Малыш. — Пожалуйста. Голос Чимина ломается, и Чонгук выходит из транса, притягивая в свои объятия другого парня и укладываясь с ним на кровать. Чимин сворачивается рядом с ним, зарываясь носом в шею Чонгука, не прекращая своих рыданий. Они не разговаривают, потому что говорить не о чем. Родители Чимина мертвы, конец истории. Ничто не сможет облегчить их боль, ничто не сможет изменить реальность, в которой они живут. Ничто не сможет собрать заново их разбитые сердца. Ничто не имеет смысла, но Чонгук знает, что с этого момента ничто не будет, как прежде… — Давай полетим обратно в Пусан. Чонгук отвлекается от чая, который он готовил для Чимина, пробуя альтернативные методы, чтобы его успокоить. Чай является лекарством от любой печали, тепло и аромат должны улучшить состояние парня, а также помочь его обезвоженному после нескончаемого потока слез организму. Прошло два дня с того момента, как они получили печальную новость. И за эти два дня они не сделали абсолютно ничего. Чонгук отпросился с работы и пропустил несколько занятий, Чимин тоже взял временный перерыв. Они позвонили родственникам в Пусан, пытаясь узнать больше о случившемся, но в итоге, что конкретно произошло той ночью, так и осталось для них загадкой. И незнание только раздражает Чимина сильнее. Если он не плачет, значит злится на что-то. — Чимин… — осторожным тоном начинает Чонгук, не желая преподносить неприятную новость. — Мы не можем себе этого позволить. Лицо Чимина меняется мгновенно. Они действительно не потянут эту поездку. Уже сейчас они еле сводят концы с концами, оплачивая счета, обучение и аренду. Они оба работают, а благодаря их временному отсутствию, у них точно возникнут финансовые трудности. Они никак не смогут уехать, учитывая их материальное положение и обязательства. Чонгук заходит в гостиную, протягивая чай Чимину, который принимает его. Руки парня оборачиваются вокруг кружки, а сам он молчит, позволяя себе полностью осознать реальность. Он делает небольшой глоток теплой жидкости, шипя, когда она обжигает его язык, и опускает кружку на кофейный столик. — И что с того? Мы можем взять кредит. — А как мы будем его выплачивать? — хмурится Чонгук. — Мы сможем что-нибудь придумать, — быстро отвечает Чимин. — Это касается моих родителей. Я должен быть на похоронах. Я их единственный сын. — Я знаю, малыш. Но мы должны все хорошо обдумать. — Да к черту все! Если я не приеду и не помогу, тогда кто этим займется? Кто возьмет на себя похороны и расходы? Как я смогу попрощаться? Тон Чимина повышается, и в нем отчетливо различается раздражение. Он не смотрит на Чонгука, гипнотизируя своим взглядом кружку. Другой парень смотрит на него нахмурено. — Ты ведешь себя так, будто я не хочу поехать в Пусан. Ты ведь знаешь, что это не так? Я хочу туда съездить. — Я… — Чимин останавливается озадаченно. — Я и не говорил ничего подобного. Просто… Чонгук, ты даже не пытаешься. — Потому что я знаю, что это будет значить для нас! — И я говорю тебе, что мне плевать! — Чимин забирается на диван, выглядя потерянным. Тон его голоса понижается, и он очевидно снова находится на грани слез. — Малыш… это мои родители. Я должен быть там. Чонгук не знает, что ответить. Он тоже потерял очень дорогих ему людей, и его также поглощает горе, заставляющее его сомневаться в собственных убеждениях. Он пытается мыслить рационально, выбирая то, что окажется лучшим решением в долгосрочной перспективе. — Забудь, — шепчет Чимин, спустя несколько минут тишины. — Просто забудь, что я вообще что-либо говорил. К черту все. — Если ты хочешь поехать, то езжай, — слова вырываются из Чонгука быстрее, чем успевает полностью осознать сказанное и смысл, скрывающийся за этим. Он останавливается, быстро исправляясь. — Я имею в виду, слушай, я скорее всего не смогу взять выходной- — Остановись, Чонгук. Пожалуйста, — Чимин крепко сжимает веки. — Просто не надо. Они проводят в молчании весь оставшийся вечер. Никто из них не пытается что-то сделать, никто из них не произносит ни слова. Они не переключают канал, не встают, чтобы приготовить ужин. В какой-то момент Чимин поднимается, берет кружку с чаем, к которому едва прикоснулся, ставит ее в раковину и уходит в спальню. Он закрывает дверь, давая ясно понять, что этой ночью Чонгук спит на диване.***
Чонгук за компьютером, редактируя фотографии Чимина с последней фотосессии на пляже. Чимин — само воплощение красоты. Он эффектно сияет на фотографиях, излучая тепло и привлекая всеобщее внимание своими невинными глазами, смотрящими прямо в объектив. Его позирование смотрится естественно, потому что он знает, под каким углом он смотрится лучше всего. Чимин, вне всяких сомнений, этими фотографиями может заставить людей падать перед ним на колени. Чонгук задумывается о славе, которую Чимин обрел в последнее время. Они начали из ниоткуда, кое-как выживая, не имея возможности даже иногда побаловать себя романтическим ужином. Они приехали из маленького района Пусана, и все, что у них было, это безусловная любовь друг к другу. Сейчас они живут в большом городе и обладают банковскими счетами, о которых раньше не могли даже мечтать. Они зарабатывают себе состояние, делая свои имена всемирно известными. Чонгук чувствует легкое постукивание по своему плечу, подпрыгивает от удивления, не ожидая появления кого-то еще, и разворачивается на своем кресле. Позади него оказывается робко улыбающийся Сокджин. Довольно неожиданно оказаться в присутствии этого мужчины. Стоит признать, что Чонгук немного побаивается его. У них никогда не было теплого знакомства, и он уверен, что Сокджин не питает к нему симпатию. Чонгук вытаскивает наушники, ожидающе приподнимая бровь. — Здравствуйте, Сокджин-ши*, — приветствует он старшего, осторожно поглядывая на него, словно ожидает, что мужчина удивленно отстранится. — Я могу вам как-то помочь? — Помощь мне не нужна, — немедленно отвечает тот, тепло улыбаясь. Он вытаскивает из кармана пачку сигарет и зажигалку, мелькая ими перед младшим. — Сможешь уделить мне пять минут? Нам надо поговорить. «Нам надо поговорить». За это фразой никогда не следует ничего хорошего, поэтому Чонгук немного напрягается, но, тем не менее, соглашается. Он громко сглатывает, смотря на незаконченную работу на экране, где лицо Чимина смотрит на него в ответ. Он сохраняет уже отредактированную часть и встает, кивая. — Хорошо. Они поднимаются на крышу на лифте в тишине. Сокджин идет впереди, излучая властную ауру, а люди на пути кивают ему, узнавая. Очевидно, что он заработал себе имя в компании, благодаря моделям, которых он привел к успеху. Чонгук немного напуган и не имеет ни малейшего представления о том, что Сокджин может хотеть от него. Между ними нет ничего общего, и они вряд ли сказали друг другу больше нескольких слов. Как только они добираются до крыши и оказываются на краю здания, откуда простирается прекрасный вид предзакатный город, Сокджин вытаскивает сигарету. Он поджигает ее и делает глубокую затяжку, в то время как Чонгук повторяет его действия. — Не знал, что вы курите, — бездумно замечает младший. Старший пожимает плечами. — На самом деле нет. Так, время от времени. Чонгук понимает его. В последнее время курение стало превращаться во вредную привычку, хотя когда-то он пообещал себе, что не допустит этого. Но когда он чувствует, что находится на грани нервного срыва, что происходит нередко, особенно с Чимином, который постоянно поблизости, он тянется к сигаретам чаще, чем хотел бы признавать. Он выдыхает после первой затяжки, наблюдая, как дым растворяется в холодном воздухе. — О чем вы хотели со мной поговорить? — спрашивает Чонгук, проигрывая усилившемуся любопытству. Сокджин не смотрит на него, предпочитая разглядывать вид Нью-Йорка, когда отвечает: — Мне кажется, ты уже догадываешься, что нам надо поговорить о Чимине. Чонгук хмыкает, прочищая горло, и мысленно начинает подготавливать себя для тяжелого разговора. В конце концов, ничего другого он и не ожидал. Единственное, что у них есть общего, это знакомство с Чимином, поэтому неудивительно, что они будут говорить о нем. Это не та тема, в которую он рад углубляться, но он не хочет отказывать Сокджину. — Хорошо… Что по поводу него? Перед ответом следует длинная пауза. — Его расстройство пищевого поведения, или просто проблемы с питанием. Он не проходил обследование, поэтому я не уверен. — Ох, точно, — Чонгук делает еще одну затяжку, глубоко вдыхая. Если даже менеджер Чимина подходит к нему из-за этого, значит модели стало хуже или что-то подобное. Беспокойство накрывает его незамедлительно. — Чем конкретно я могу вам с этим помочь? — Будем честны, я не знаю, что произошло между тобой и Чимином. Знаю только, что между вами есть какая-то вражда. — Можно и так сказать, — пожимает плечами Чонгук. Единственное, из-за чего Чонгук все еще злится, это то, как развод был преподнесен. В остальном, он уже простил Чимина и продолжил посвящать ему свою жизнь. Он знает, что даже сейчас принял бы его обратно, если бы была возможность и если бы Чимин этого хотел. Это то, что он не может стереть, чувства, которые он никогда не оставит в прошлом. Но между ними столько недопониманий, и повисший в воздухе развод, о котором они даже ни разу не разговаривали. Столько вопросов осталось без ответа. — В любом случае, — терпеливо продолжает Сокджин, — как я уже сказал, я без понятия, что произошло, но я знаю, что ты все еще волнуешься за него. Сильно волнуешься. Я видел, что ты сделал на той фотоссесии на пляже. — Это ерунда. И, наверное, мне пора остановиться, — смеется Чонгук. — Мне стоит прекратить лезть в его питание. — Чимин ценит твои усилия. — Так ли это? — в его тоне слышна горечь, когда он произносит эти слова, безразличным взглядом осматривая Сокджина. Старший даже не задумывается над ответом. — Конечно! Ты когда-то был его мужем, ты думаешь, что такие сильные чувства могут просто исчезнуть? Чонгук решает не отвечать. У него есть свои сомнения, но он не станет их озвучивать, чтобы не звучать надоедливо и жалко. Тем более рядом с Сокджином. Он может поговорить об этом с Юнги, но даже в этом случае ему сложно подбирать слова. — Наверное, что я пытаюсь сказать, так это то… — продолжает старший, понимая, что не услышит ответ, — что ты знаешь его лучше, чем кто бы то ни был. И ты знаешь, что он постепенно уничтожает себя, Чонгук. Он просто… Он больше не может нормально есть, потому что не способен сохранить еду в желудке. Чем я, как его менеджер, могу помочь? Чонгук позволяет словам впитаться в его сознание. Это довольно обременительная просьба. Он хочет помочь, но не хочет продолжать нарушать границы, которые он постоянно переступает, упуская возможность отступить. Действительно ли он все еще знает Чимина? Они выросли и изменились за то время, что существовали по-отдельности. Чимин, который был его мужем, может уже не быть сегодняшним Чимином, который является моделью, покоряющей мир. Чонгук знает, что он сам уже не тот, что был прежде. Он повзрослел и извлек уроки из своих ошибок. Когда-то он с радостью был готов посвящать людям свое время, относительно легко впуская их в свою жизнь. Сейчас он замкнутый и более разборчивый. Он стал осторожнее подходить к выбору людей, которым он способен открыть душу и которым доверяет. И он знает, что-то же самое касается и Чимина. Именно Чимин прошел через душераздирающую, невыносимую боль от потери родителей и невозможности посетить их похороны. Чимин, который не смог попрощаться с главными людьми в своей жизни, а спустя три месяца потерял еще и своего мужа. Чимин, который сейчас борется со смертельным заболеванием, в это же время сражаясь с ценой своей популярности. — Из того, что я помню и знаю о Чимине… — начинает Чонгук, делая глубокий вдох и поворачиваясь к Сокджину. Он смотрит на старшего тяжелым взглядом, прежде чем продолжить. — Не давите на него. Когда Чимин чувствует давление, он начинает сопротивляться. В нем живет потребность быть независимым. Стояние над душой, как это делаю я, не поможет и только оттолкнет его. Ему надо помогать со стороны, осторожно, с помощью небольших напоминаний и подбадриваний. Чимин любит похвалу, поэтому не забывайте хвалить его, когда он делает успехи. В конце концов он осознает свою проблему. Просто… не давите на него, потому что только оттолкнете его. После его небольшой речи повисает оглушающая тишина. Чонгук возвращается к разглядыванию города на горизонте, пока его сердце болезненно сжимается и он трясущимися пальцами удерживает сигарету. Он делает еще одну затяжку, нервно выдыхая. Сокджин, видимо, задумался о чем-то, судя по тому, как он сохранял молчание, пока оно не стало невыносимым. — Заранее извиняюсь за вопрос, — с ноткой грусти произносит старший. — Но почему вы с Чимином вообще расстались? Особенно, когда очевидно, что ты все еще любишь его, как и он тебя? — Мы были молоды, — сразу же отвечает Чонгук. — И глупы. Нас затянул водоворот изменений. Мы были слишком заняты новыми друзьями, старались впечатлить их. А потом нас разлучила скорбь. В какой-то момент все это стало невыносимым, и Чимин был достаточно смелым, чтобы уйти, прежде чем стало слишком поздно. — Ты когда-нибудь пытался все исправить? — Ты имеешь в виду наши отношения? — Чонгук качает головой. — Я не заслуживаю второго шанса, после того, что сделал. Чимин сейчас успешен. Он оставляет свой след в мире, словно это всегда было его судьбой. Я ему больше не нужен. — Но ты бы хотел попробовать снова? Еще один шанс? Чонгук хмурится, услышав вопрос. Его взгляд не отрывается от Сокджина, а сам он даже делает шаг назад, пытаясь понять, чего хочет добиться старший. — Я бы отдал что угодно за еще один шанс быть вместе с Чимином. Он для меня единственный, моя родственная душа, но я также знаю, что теперь это невозможно- Сокджин прерывает его, подходя ближе и подбадривающе сжимая его плечо: — Верь мне, когда я говорю, что Чимин чувствует то же самое. Тем не менее, я здесь не за этим. Я пришел за советом, и я его получил. Спасибо тебе, Чонгук, и удачи. После этого старший быстро уходит, возвращаясь в здание и оставляя Чонгука снаружи на холоде. Еще некоторое время фотограф пытается понять, что только что произошло. Он отказывается верить словам Сокджина, потому что не уверен, что сможет выдержать разочарование, которое обязательно обрушится на него впоследствии. Слишком много времени прошло, слишком многое уже разрушено. «Чимин чувствует то же самое». Чонгук сглатывает образовавшийся ком, закрывает глаза, игнорируя все чувства, кроме оцепенения из-за низкой температуры на улице, и продолжает курить.***
Чимин и Чонгук — 20 лет. Чимин плачет. Что, на самом деле, удивительно, потому что в последнее время, две недели с момента известия о смерти его родителей и два дня с похорон, он не плакал. Чимин словно стал лишь оболочкой человека, которым когда-то был. Он отстраненный, тихий, в разговорах редко произносит больше нескольких слов. Юнги уверен, что тот проходит через стадию отрицания и скоро придет в норму, как только окончательно осознает и выпустит эмоции, которые накапливаются в нем. Видимо, отрицание из-за невозможности посетить похороны только усугубило его изначальное состояние. Но сегодня Чимин абсолютно точно плачет. Он лежит на диване, вцепившись в подушки, которые приглушают его рыдания. Его свернутое в позу младенца тело трясется из-за вырывающихся всхлипов. Кажется, он пытается успокоиться, глубоко дыша и стараясь взять себя в руки. Чонгук встает перед ним в своей рабочей одежде, потому что его смена начинается менее чем через полчаса и ему надо уходить. Но он не хочет. — Чимин… — неуверенно зовет он, присаживаясь перед парнем. — Малыш, мне нужно уходить. Чимин не отвечает. Он что-то тихо мычит, давая понять, что услышал, и тяжело выдыхает. Он выглядит таким маленьким, Чонгуку тяжело смотреть на такого незнакомого ему Чимина. — Чимин, с тобой все будет хорошо? Тот все еще не отвечает. Он просто пожимает плечами, но даже это малейшее действие, словно отнимает все его силы. Это расстраивает Чонгука, но он не знает, как помочь парню пройти через, возможно, самый болезненный период его жизни. Чонгук хочет прикоснуться к нему, но тот заметно напрягается, хотя и не прикладывает усилий, чтобы по-настоящему отстраниться. — Мне правда очень жаль, Чимин, но мне надо уходить. — Хватит говорить, что ты уходишь, — умоляет Чимин, когда наконец отвечает. Его голос хрипит из-за продолжительного молчания. Чонгук вдруг понимает, что практически не слышал своего мужа почти две недели, и удивляется его голосу, по которому, сам того не осознавая, скучал. — Просто уходи. — Я могу попробовать отменить- — Уходи, Гук. Его тон не оставляет места спорам. Чонгук еще минуту продолжает стоять на коленях и наблюдать за Чимином, пока тот не начинает двигаться, отворачиваясь и сильнее прячась в обивку дивана, чтобы Чонгук не видел его слез. — Я вернусь домой сегодня вечером. Мы можем заказать китайской еды и посмотреть аниме, хорошо? Никакого ответа, потому что Чимин слишком занят своим горем. В конце концов Чонгук решает уйти, устав от невозможности помочь. Когда он возвращается поздно ночью, Чимин оказывается на том же самом месте на диване. Когда Чонгук заказывает еду, другой парень к ней не притрагивается, а когда включается аниме, даже не поворачивает голову в сторону экрана. Чонгук не пытается заставить Чимина есть, он не обнимает его и не пытается успокоить словами. Он потерян и не знает, как все исправить, потому что слишком сильно пострадали их отношения за последние два года. Он бесполезен. В какой-то момент Чонгук поднимается и уходит. Он засыпает один в их пустующей спальне, под звуки плачущего в гостиной Чимина.***
Чонгук берет журнал, с разворота которого на него смотрит Чимин, позирующий на пляже. Недавняя фотосессия вне всяких сомнений стала одной из его любимых. Чимин выглядит неземным, словно сияющая звезда на скучном пляже в пасмурную погоду. Чимину самое место на обложках журналов, билбордах на улицах города, страницах сайтов и витринах магазинов. Ему место там, где его будут узнавать, где им будут восхищаться. — Эти снимки сделал ты? — спрашивает Юнги, положа подбородок на плечо младшего, чтобы взглянуть на фотографии. — Ага. Хорошо получилось? — Ты и так это знаешь, хватит напрашиваться на комплименты, — тихонько хлопает его по плечу старший. — Виновен, признаю. — Чимин выглядит прекрасно, не так ли? В его голосе слышится что-то теплое, переплетающееся с обычной горечью, которая появляется в его тоне каждый раз, когда он говорит о Чимине. Юнги позволяет своей защите ослабнуть. Чонгук оглядывается на него, сведя брови. — Да… да. — Ты собираешься рассказать мне, что происходит? Чонгук закрывает журнал и кладет его обратно на полку, решая не покупать его. Он берет старшего за руку и выводит его из магазина на улицы Бруклина. У Юнги выходной, поэтому они проводят время вместе, в последние дни не имея возможности делать это часто. У Чонгука в руках закуски и куча другой вредной еды, когда как его друг несет алкоголь. Чонгук держится ближе к старшему, его зубы дрожат от холода, и он пытается получить от него как можно больше тепла. — О чем ты? — С тех пор как ты вернулся из Лондона… Я знаю, что что-то произошло. Лондон. Печальные воспоминания, в которые он не позволяет себе углубляться, потому что тогда перед глазами появится плачущий Чимин. Дрожащая из-за слез фигура модели напомнила ему о временах перед их разводом, когда Чимин плакал каждую ночь. Тогда Чонгук чувствовал себя бесполезным и не знал, как помочь. И то же самое было в Лондоне. Он просто не знает, как помочь. — Не то чтобы что-то произошло, — нервно посмеивается Чонгук, опасаясь реакции Юнги. Он проводит рукой по своим волосам, откидывая назад челку. — Ну, мы… мы переспали? Тишина. Сначала старший никак не реагирует. Он продолжает смотреть вперед, сжав зубы из-за низкой температуры на улице. — Ты идиот, — все, что может выдавить он. — Кто, блять, сказал тебе спать с Чимином? — Никто. Это просто произошло, знаешь? — Ты идиот. — Я знаю. Я не должен был поддаваться, — тихо произносит Чонгук. Он вздыхает, злясь на самого себя, потому что знает, что умудрился добавить еще один пункт в список всего, что они сделали не так. Заниматься сексом, находясь в таких хрупких отношениях, было не лучшей их идеей. — Просто… Я заревновал и хотел ответить ему чем-нибудь, слово за словом и вот. — Что-то случилось после? — спрашивает Юнги. — Не-а. Через несколько дней я спросил, почему он ушел от меня, но он не смог ответить. — Конечно он не смог, он- — Хен. Старший тут же замолкает, слыша плаксивый, но твердый голос Чонгука. Они продолжают идти, прибавляя шаг из-за холода, а когда останавливаются перед квартирой Чонгука, Юнги разворачивается, смотря на младшего с серьезным выражением. — Что бы ни произошло, пообещай мне, что ты будешь осторожен. Пообещай, что ты будешь думать прежде всего о себе. Не позволяй кому-то ранить тебя снова. Чонгук хочет ответить, что это неизбежно. Когда дело касается Чимина, закономерно, что ему будет больно снова и снова, хорошо это или плохо. Когда любишь кого-то так же сильно, как Чонгук любит Чимина, с этим ничего нельзя поделать. Он смотрит с каменным лицом на старшего, сгладывая из-за звенящей в словах искренности. — Я обещаю.***
— Что будете заказывать, сэр? Чимин смотрит на девушку за стойкой, которая обращается к нему, выглядя утомленной из-за неуверенности парня. Он улыбается ей и еще раз оглядывает меню, пытаясь найти что-то с наименьшим содержанием калорий. В каждом из напитков их количество обозначается числом, как минимум, трехзначным, из-за чего его желудок неприятно сжимается. Он не может это сделать. Позади него образуется длинная очередь, и все они ожидают, когда Чимин определится с выбором. — Я… Его работа начинается менее чем через два часа. Он не может себе позволить тратить столько времени на поиски и заказ напитка, который будет соответствовать требованиям его диеты. Бариста выглядит раздраженно, теребя в руках ручку и дожидаясь ответа. Ладони Чимина потеют, а щеки заливаются румянцем. Ему становится слишком стыдно, и он больше не хочет ничего пить, потому что его аппетит улетучился из-за его неспособности заказать что-то в Starbucks. — Чимин, — зовет его появившийся из ниоткуда голос. Когда модель поворачивает голову, то замечает стоящего рядом Юнги. Он подходит ближе и кладет ему руку на плечо, успокаивая. — Я закажу за тебя, хорошо? По неизвестным причинам, присутствие старшего и его умиротворяющий голос оказываются тем, что ему в данный момент так необходимо. Чимин закрывает глаза, сильно сжимая веки, и делает глубокий вдох. Он не может заставить себя взглянуть на увеличившуюся очередь из нетерпеливых посетителей, не желая видеть их осуждающие лица, направленные на него. Он кивает, позволяя Юнги выйти вперед и взять ситуацию под свой контроль. — Можно нам два макиато* с соевым молоком, пожалуйста, — легко заказывает старший, протягивая купюры. Девушка облегченно кивает Юнги, записывает его имя и отходит, чтобы приготовить напитки. Взгляд старшего снова направляется на Чимина, а крепкой рукой он направляет модель к месту выдачи заказов. — Хен, — произносит Чимин, вздрагивая, даже того не осознавая. — Что ты делаешь? Юнги не смотрит на младшего, ожидая, а затем забирая их напитки. — Присядешь со мной? — предлагает он. Это даже лучше того, на что Чимин мог рассчитывать. В конце концов Юнги избегал его с момента, когда развод был официально оформлен, легко и уверенно вычеркнув младшего из своей жизни, словно его никогда там и не было. Это не было чем-то удивительным, учитывая, что он всегда принимал сторону Чонгука. Но для Чимина все равно было болезненным за несколько месяцев потерять всех, кому он доверял. — Хорошо. Старший ведет их к уединенному столику в углу заведения, где их никто не сможет побеспокоить. Он отодвигает для Чимина стул, а затем садится напротив, убирая крышку со своего стакана, чтобы добавить в кофе два пакетика сахара. Чимин морщится на это и решает оставить свой обжигающий горло напиток горьким. Несколько минут они сидят в тишине, не произнося ни слова. Юнги пытается отвлечься, осматривая помещение, вместо того чтобы задержать свой взгляд на Чимине. Им обоим неуютно в сложившихся обстоятельствах. Несмотря ни на что, в важный для модели момент старший оказался рядом. Он вмешался и помог Чимину, а значит он все еще волнуется. — Почему ты здесь, хен? Со мной? — в итоге спрашивает Чимин с легким отчаянием в голосе. Юнги наконец смотрит на него. В его глазах блеск, а вместе с ним и некое непонимание и боль. Он кладет руки перед собой на стол, стуча пальцами по поверхности. — Я не знаю, — честно отвечает он. — Увидел тебя в очереди и почувствовал, что просто обязан что-то сделать. — Спасибо тебе… за это и за напиток, — Чимин указывает на стакан в своих руках. — Не за что, — пожимает плечами старший, давая понять, что это не такое большое дело. — Я думал, ты меня ненавидишь. — Так и есть, — произносит тот слишком быстро, и сам же дергается из-за своих слов. Он делает глубокий вдох и останавливается, чтобы обдумать сказанное. — Я думал, что так и есть, но нет. На самом деле нет. — Почему? — Потому что я просто не могу. Я так долго винил тебя за ситуацию, которая вообще меня не касалась, и я позволил тебе справляться с твоим горем в одиночку- — Хватит, — тихо просит Чимин, но не враждебно. Он просто действительно не хочет возвращаться к теме его родителей. Он так и не пришел в себя окончательно, а разговоры об этом только заново выплеснут на поверхность немного утихшую боль. Он не готов к тому, чтобы это случилось посередине Starbucks. — Ты всегда был ближе к Чонгуку, ничего странного в том, что ты так поступил. — Ты знаешь, что я скучал по тебе? В горле Чимина застревает комок, и он смотрит в глаза Юнги. В голосе старшего нет ни намека на ложь, только ничем не прикрытая искренность. Уголки его губ опущены, и, кажется, он собирается добавить что-то еще, но в последний момент передумывает, позволяя словам тяжело повиснуть между ними. Несмотря на разногласия между ними, Юнги скучал по Чимину. — Я тоже скучал по тебе, хен. — Я проводил больше времени с Гуком, поэтому было сложно… не знаю, выбрать сторону? Как-то так. — Все в порядке, — уверяет модель, не желая ставить старшего в затруднительное положение. Он тянется к его руке и кладет свою поверх. Он не уверен, что этот жест уместен между людьми, которые не обменялись ни единым словом за более чем два года, но Чимин рискует. — Давай не будем говорить об этом, хорошо? Давай поговорим о тебе. Как у тебя дела? После этих слов Юнги, видимо, расслабляется. Его плечи немного опускаются, и он откидывается на спинку стула, выдыхая и начиная рассказ. Они избегают упоминаний о Чонгуке, а когда им приходится расстаться в конце их небольшой, неожиданной встречи, на душе у Чимина становится спокойнее. Он чувствует облегчение.***
Чимин и Чонгук — 20 лет. Еще одна длинная бессонная ночь, за которой следует еще один день без Чонгука рядом. Чимин не хочет злиться. Чонгук преуспевает на работе, стажируясь в уважаемой компании и работая допоздна. Он зарабатывает себе имя, зарабатывает деньги и создает себе портфолио, чтобы иметь возможность развиваться в будущем. Это тяжелый труд, потому что в этой индустрии нельзя отвлечься даже на небольшой перерыв. Но Чимин потерял обоих родителей, и он проводит почти все время в одиночестве. Тонет в своем горе и спирали из ненависти и отвращения к себе. Он пропускает похороны, потому что не может на них присутствовать, начинает пропускать занятия, потому что слишком подавлен, чтобы сдвинуться с места. Он перестает есть, а когда пытается, вся еда все равно оказывается в туалете. Он увольняется с работы, что сказывается на его банковском счету. Медленно, но верно, его жизнь рушится прямо на его глазах. И никого рядом. Тэхен старается, но у него самого забитое расписание, поэтому он может помочь только самым малым. Он приходит к нему во время окон между лекциями, когда у него есть свободные пару часов, прибирается и немного готовит для Чимина, хотя вся еда все равно остается нетронутой. В оставшееся время он обнимает друга, смотрит с ним фильмы от Disney и проверяет, чтобы тот выпивал как минимум три стакана воды до его ухода. В Чимине возрастает возмущение. Он устал от пустой квартиры. Устал от своего отстраненного, безэмоционального мужа. Его скорбь осложняет ему жизнь, разрушает и постепенно разрывает его. Чонгук возвращается в девять вечера. Он выглядит смущенным, а на щеках его румянец, словно он выпивал. Он бросает свои сумки в коридоре, скидывает свои туфли и проходит в гостиную, где Чимин все так же сидит на диване. — Привет, малыш. Прости, что я поздно. Задержался на вечеринке в офисе. Ноги Чимина скрещены под ним, а руки сложены на груди. Его дыхание тяжелое, он старается сконцентрироваться на жизни в Нижнем Ист-Сайде за окном. Он не хочет позволять своему нарастающему раздражению брать верх, потому что знает, что ничем хорошим это не закончится. Чонгук заходит на кухню, наливает себе стакан воды, а затем присоединяется к Чимину на диване. Он сидит на противоположной стороне, сохраняя между ними приличное расстояние. Почему они так отдалились? — Малыш, — снова зовет Чонгук, кладя руку на бедро мужа. Тот не пытается убрать ее. — Хотя бы скажи, в порядке ли ты. — Я не в порядке, Чонгук. Честно, на сколько в это возможно. Чимин не в порядке, и больше никогда не будет, и исчезновения Чонгука, когда он ставит работу превыше него и их отношений, никак не помогают его состоянию. Ничего не помогает. Чимин ненавидит, что он такой сложный, что ничто уже не делает его счастливым. Он больше ничем не интересуется и не способен сохранять искреннюю улыбку больше двух минут. Чонгук тихо вздыхает и двигается ближе, но все еще сохраняя небольшую дистанцию. Он словно боится прикоснуться к Чимину, будто парень разобьется на кусочки, будто он совсем хрупкий, поломанный. Чонгуку страшно. — Тогда расскажи, чем ты сегодня занимался, — терпеливо спрашивает он. — Ничем, — пожимает плечами Чимин. — Что-нибудь ел? — Да, — врет он сквозь зубы, не испытывая угрызений совести. — Ладно, хорошо, — кивает Чонгук, осматривая чисто убранные апартаменты и хмурясь. — Кто здесь был? — Тэхен. — Ну конечно, — его тон теряет прежнюю веселость и холодеет. Парень делает еще один глоток воды. — Я уверен он просто обожает бывать здесь. Чимин пару раз моргает, не веря, что Чонгук раздражен из-за того, что в мире есть человек, который волнуется за его состояние. Он откидывает от себя руку мужа, обращая на него угрожающий взгляд. — Ты, блять, чем-то недоволен? Их разговор постепенно перерастает в ссору, и Чимину необходимо успокоиться, не позволять эмоциям взять верх. Но Чонгук тоже не собирается молчать. — Возможно, мне не нравится тот факт, что кто-то, кто в тебе заинтересован, приходит сюда, прибирает за тобой и заботится о тебе? Почему я должен быть доволен, Чимин? — Потому что ты этого не делаешь! — Чимин кричит, даже не осознавая этого, вставая и отступая назад. — Тебя здесь нет, ты не прибираешь за мной и не заботишься обо мне, поэтому это приходится делать другим людям. Потому что тебя никогда здесь нет! — Чимин, я хочу здесь быть. Ты думаешь, я не хочу этого? — И тем не менее тебя нет! Посмотри на время! Ты задержался на офисной вечеринке, а потом вернулся домой к своему горюющему депрессивному мужу, потому что я обуза для тебя. Конечно, черт возьми, ты не хочешь быть рядом со мной! Чонгук хмурится и начинает быстро качать головой, выглядя оскорбленным. — Как ты можешь говорить подобное? Я всегда хочу быть рядом с тобой. Но у меня работа. У меня стажировка и университет. То, что ты бросил, не означает, что я могу позволить себе поступить так же. Чимин закусывает губу, чувствуя непреодолимое желание снова заплакать. В последнее время он делает это слишком часто. Раньше его было не так просто довести до подобного состояния, но после смерти родителей такое стало случаться постоянно. Слезы неприятно обжигают кожу, но он отчаянно смахивает их ладонями, не желая проявлять слабость перед Чонгуком. — Иди нахуй, Чонгук. Меньшее, что ты можешь сделать, это попытаться меня понять. Я не бросил, а просто физически не мог заставить себя пойти туда. — Я пытаюсь! — спорит парень. — Но я не знаю как! Я не знаю, как помочь, потому что мы так отдалились, а наши отношения разрушены. Все начало катится в пропасть еще до этого, а теперь… мы прошли точку невозврата. Я не знаю, как тебе помочь, малыш. — Ты не знаешь, но знает Тэхен, — Чимин специально давит на больное место Чонгука. — Он приходит и обнимает меня. Это все, чего я прошу. Чтобы кто-то был рядом и говорил, что все будет хорошо. Ты не способен даже на это. Чонгук наконец взрывается. Он встает со своего места, постепенно теряя самообладание, и позволяя выйти наружу своему нарастающему гневу. Он смотрит на Чимина, нахмурившись, а в глазах горит что-то опасное. — Если Тэхен так сильно тебе помогает, может, тогда ты, блять, просто уйдешь и будешь жить с ним? — Возможно, я так и сделаю! Они оба дышат прерывисто, смотря друг на друга с противоположных концов комнаты. Сожаление наполняет глаза Чонгука сразу же, как слова вырываются наружу, и он затыкает себе рот, давясь на выдохе. — Чимин, малыш… — он пытается подойти к парню ближе, на его лице выражение ужаса. — Я не имел это в виду. Пожалуйста, не делай этого. Мы справимся. Мы что-нибудь придумаем. Чимин выдыхает и делает еще один шаг назад, чтобы сохранить пространство между ними. Чем больше времени он проводит в обществе Чонгука, тем больнее ему становится, а это не то, что ему сейчас необходимо. Ему нужен покой, утешение. Ему нужен кто-то, кто будет способен посвятить ему свое время. Даже если это будет только в дружеском плане. — Нет, возможно, ты прав, — шепчет Чимин. Все эмоции момента утихли, и осталась только суровая реальность, с которой им необходимо столкнуться. — Чонгук, мы с тобой сейчас никто друг другу. Наш брак ничего не значит. Мы уже два года только и делаем, что раним друг друга, но все равно вынуждены жить вместе. — Нет, нет, нет, — спешит ответить Чонгук. — Нет, нет. Чимин, нет, пожалуйста. Ты не можешь сейчас сдаться. Чимин только щелкает языком. Теперь Чонгук тоже плачет. Он не плакал с тех пор, как впервые услышал новость о смерти родителей Чимина. Возможно, он больше не может продолжать прятать эмоции, оставаясь сильным для мужа и не позволяя его слабой стороне брать верх. Чимину больно смотреть, как слезы отчаяния скатываются по его щекам. Он подходит к Чонгуку, обхватывает его лицо своими ладонями и с тоской смотрит в его глаза. Чонгук — любовь всей его жизни, но они уничтожают друг друга. Разрушают недопониманием, необоснованной ревностью, и ситуациями, погружающими их отношения в хаос. Им надо побыть по-отдельности. Им необходимо разойтись, только чтобы потом снова быть вместе. — Всего лишь месяц или два. Мне нужно время, Чонгук. Мне нужно пространство, где я смогу вздохнуть свободно. Нам нужен перерыв. — Ты не можешь расстаться со мной. — Мы только вредим друг другу. Мы делаем друг друга несчастными. — Нет, нет, пожалуйста. — Чонгук, — решительно произносит Чимин твердым тоном. — Поверь мне, так будет лучше. Тебе не придется переживать о необходимости спешить домой, чтобы заботиться о человеке, которому, очевидно, невозможно помочь прямо сейчас. Я правда жалок. — Остановись- — Я пойду и поживу некоторое время с Тэхеном. Все будет хорошо, ладно? Чонгук не соглашается. Ему потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этой идее, и еще больше, чтобы с ней смириться. Тем не менее, Чимин принял решение. Чонгук сам это предложил, и чем дольше он размышляет, тем лучше осознает, что в этом на самом деле есть смысл. Они оба плохо влияют друг на друга в данное время, поэтому будет вполне логично, если они ненадолго возьмут перерыв. Чимин целует Чонгука, переплетая их языки, потому что не может вынести мысли о том, чтобы уйти, не сделав этого. Чонгук на вкус как дом, знакомый и сладкий. Тот подается навстречу касаниям, закрывая глаза и тихо постанывая, словно протестуя. Его руки располагаются на бедрах Чимина, сжимая их так, будто пытаясь отпечатать свои извинения, но уже слишком поздно. Они упустили момент, когда еще могли спасти друг друга и их отношения. Чимин отстраняется, пока он еще способен это сделать, и раскаяние плещется в его глазах. На следующее утро он собирает свои вещи и уходит. Чонгук не слышит о нем ничего на протяжении двух недель. Он не пытается связаться с ним сам. Он полностью погружается в работу и в учебу. Он ни разу не встречает Чимина на территории университета, как и Тэхена. Чимин словно стал призраком прошлого, пропавшим теперь с радаров. Но Чонгук упрям. Он не пишет и не звонит, давая Чимину время и пространство, которое тот просил. Проходит месяц. Затем еще один. Чонгук наконец отправляет первое сообщение, когда отчаяние начинает побеждать, а половина кровати, принадлежавшая Чимину, окончательно остывает. Он скучает по его телу рядом с ним, скучает по временам, когда он открывал шкаф и видел там вещи парня. Когда проходит три месяца, ему на почту приходит особая посылка. Чонгук открывает конверт и достает из него скрепленную стопку бумаг. Его почти тошнит, когда он читает, что на них написано. Ему доставили документы на развод.