Свет ослепляет.
Среди деревьев Тики с трудом может разглядеть, где находится настоящее тело Падшего. Он видел, как было уничтожено огромное тело, видел, как седовласая экзорцистка тянула мужчину —
как там его зовут? Суман что-то там? — из уродливого чудовища, созданного его Невинностью. Однако теперь он не видит почти ничего из-за вспышек белого света и густых лесных зарослей. Тики жмурится от боли.
«Что ж, это и правда раздражает. Я едва вижу свои ноги».
Когда порывы ветра проносятся мимо и сквозь него, Тики придерживает цилиндр на своих вьющихся волосах — он не хочет потерять его. Будет неприятно покупать новый. И он уж точно не хочет одалживать у Графа — тот имеет склонность к по-настоящему безвкусным нарядам.
Через несколько долгих секунд ветер затихает, и лес остаётся совершенно неподвижным. В одночасье становится слишком тихо, если не считать стрёкота сверчков и едва уловимого шелеста плавно колышущихся листьев. Довольно приятно стоять среди деревьев и слушать звуки ночи, но Тики знает, что у него есть работа — работа, которая, безусловно, будет гораздо более отрадной для Ноя.
В конце концов, он должен признать, что седовласая экзорцистка заинтересовала его. Аллен Уолкер в его списке, и, по-видимому, она хорошо известна в Чёрном Ордене и знакома Графу (как любезно подсказал ему узник клетки Ророн). Тем не менее, если бы она не была поразительно хорошеньким живым оружием, обладающим рукой, созданной из Невинности, желающей убить его, Тики хотелось бы познакомиться с этой девчонкой поближе.
Тяжело вздохнув, он отправляется вглубь леса, намереваясь поймать маленькую экзорцистку. Это займёт не больше минуты или двух, так что он не успеет поменять свои намерения. Жаль, что она в его списке, иначе Тики не пришлось бы пробираться через заросли. Он в любом случае просто проходит сквозь них, но всё же. Он предпочёл бы подождать, пока она как минимум не окажется в более замкнутом и чистом пространстве, прежде чем приблизиться к ней. Но поскольку ему приказали убить её как можно скорее, Тики должен найти её немедленно. Это его лучшая возможность.
После пары минут не таких уж отчаянных поисков он слышит шелест среди листвы в нескольких футах перед собой. Из темноты раздаётся голос. Тики бесшумно выходит на поляну, и то, что он видит, почти пугает его. Падший утратил свою гротескную форму, в которой пребывал до этого. Он лысый и абсолютно голый, его уши превратились в дыры по бокам головы. Его глаза пусты и слепы, а слюна вытекает из уголка рта с отвратительным звуком.
«Так Невинность разрушила его разум. Девчонка пыталась разделить их, но безуспешно. Это то, что получаешь, будучи одним из апостолов Божьих, не так ли? Какая невыгодная сделка», — Тики с некоторым удивлением отмечает, что девушка продолжает говорить, как будто полагает, что чудовище способно её услышать. Он бы от души рассмеялся, если бы не пытался быть скрытным.
— Он не умер… он всё ещё жив. Давай отправим его обратно к семье.
Тики улыбается с удовольствием и капелькой жалости. Бедная дурочка думает, что всё ещё может спасти эту безмозглую куклу. Со своей стороны Суман сослужил бы хорошую службу, если бы умер прямо сейчас; Тизы Тики, посаженные внутрь него, всё ещё там. Скорее всего, они очень сильно размножились.
— Тизы, — говорит он бархатным голосом, ухмыляясь. Плотоядные бабочки сотнями устремляются к нему, яростно прожирая себе путь в теле экзорциста. Тики с удовлетворением наблюдает, как девушка смотрит на развернувшуюся перед ней сцену в замешательстве, ещё не осознавая, что происходит. Он усмехается, подходя ближе. — Пока-пока, Суман, — нараспев произносит он, а на его лице появляется зловещая улыбка. Должно быть, девчонка услышала его, потому что она обернулась. Её взгляд (
серебряные глаза, отмечает он с любопытством) скользит по его джентльменскому наряду, прежде чем остановиться на его лице, и тело Тики прознает небольшой разряд, когда он узнаёт черты её лица.
Это
она! Девушка, которая в поезде обыграла Тики и его друзей в покер! Сигарета едва не выпадает у него изо рта, когда он опускается перед ней на колени, его золотистые глаза расширяются в удивлении.
— Девчонка-шулер? — спрашивает он, озадаченный таким поворотом событий.
По правде говоря, он втайне надеялся увидеть её снова, но не понимал, насколько предопределён был исход этой встречи. Кто бы мог подумать, что она — тот самый экзорцист, которого ему поручено убить? Ну, если подумать, это должно было быть совершенно очевидно с того момента, как он получил её описание. Как много ещё среди экзорцистов молодых девушек с белыми волосами?
Когда она начинает говорить, Ной завязывает с самолично устроенной себе ментальной трёпкой:
— Кто ты такой? Что ты сделал с Суманом? — настойчиво спрашивает Аллен.
Он криво улыбается ей. В ней нет ни капли страха, не так ли? Мило. Затем он вспоминает, что находится в облике Ноя — той его стороны, которую она никогда не видела.
— Ах, да. Видимо, ты не сможешь узнать меня, если только я не буду в своём Белом Облике.
— О чём ты говоришь?
Тики решает ей помочь. Ему требуется всего мгновение, чтобы сменить облик, но как только он заканчивает с этим, Аллен обвиняюще тычет в него пальцем.
— Ты! — восклицает она. — Тот бродяга с вокзала! Тот, кто пытался обмануть Крори!
— Хоть я и признаю, что пытался обобрать твоего друга до нитки, тебе следует знать, что я не бродяга.
— Тогда кто ты?
Он позволяет своим коже и глазам снова вернуться к привычной Ноям цветовой гамме, и зловещая улыбка вновь занимает своё место на его лице. Он поднимается и кланяется ей.
— Сэр Тики Микк, благородный и гордый член Семьи Ноя. Полагаю, вы слышали о ней, мисс экзорцист?
Аллен смотрит на него изумлённо, гнев омрачает черты её лица.
— Семья Ноя? Ты…
— Ага. А ты Аллен Уолкер, не так ли? Бессмысленно это отрицать. Узник клетки Ророн уже сказал мне, кто ты, — когда она не отвечает, он продолжает: — Мой долг — найти и уничтожить Невинность по приказу Тысячелетнего Графа.
Она озирается вокруг, и её взгляд наталкивается на Тиза, порхающего рядом с Тики. После этого она выглядит внезапно испуганной.
— Так значит это ты…
ты сделал это с ним! — Аллен вскакивает на ноги, готовая ударить его, и Тики ухмыляется снова, когда позволяет её кулаку пройти сквозь него, не причинив никакого вреда.
— Какого?.. Невинность, активация! — она пытается взывать к своей чёрной, сморщенной руке, но Тики заметил ранее, что это бессмысленно. Он не знает, что произошло, но, судя по всему, её Невинность серьёзно пострадала. Нет никаких шансов, что она сможет дать ему отпор этим бесполезным куском почерневшей плоти. Тем не менее, Невинность испускает слабое свечение, и Аллен задыхается от боли, сжимая своё оружие против акума и падая на одно колено.
Тики усмехается, немного чувствуя себя злодеем из-за неё.
— В этом нет смысла, девочка, — тихо говорит он, присаживаясь рядом с ней. — Ты не сможешь потягаться со мной в таком состоянии. Да даже если эта штука будет полностью функционировать, ты всё равно не сможешь одолеть меня.
Аллен поднимает голову, чтобы взглянуть на него, её серые глаза полны боли и тоски, а ещё — гнева.
Тики улыбается ей.
— Знаешь, в чём моя сила, девочка?
Она смотрит на него пристально, её грудь вздымается. Тики решает просто показать ей. Он наносит удар ей в грудь, и его рука с лёгкостью проходит сквозь неё. Глаза Аллен расширяются, когда она опускает взгляд на руку, исчезнувшую внутри неё, паника окрашивает её черты. Но она быстро берёт себя в руки, когда понимает, что не ощущает боли.
— Это не больно, — успокаивает её Тики. — Моё тело способно проходить сквозь любые предметы. Так что, если бы я хотел вырвать твоё сердце из груди, пока оно ещё бьётся… — он ждёт признаков ужаса, ждёт, когда она попросит его не делать этого, предложит ему что-нибудь в обмен на жизнь, как это сделал Суман.
Однако Аллен не удовлетворяет его ожидания. Вместо этого она смотрит прямо на него. Их глаза встречаются, и Ной не видит в её взгляде ни капли страха. Нет ни сомнений, ни испуга, ни мольбы о пощаде. Всё, что он видит, — два глубоких серых озера, наполненных гневом и решимостью, и ещё чем-то настолько опасным, что у него захватывает дух. Какое-то время Тики даже не понимает, что пялится на неё.
Он убирает руку, тихо посмеиваясь.
Великолепна! Она просто великолепна, думает он.
— Не волнуйся, — говорит Тики, — я не собираюсь поступать так с тобой. Нет желания пачкать перчатку. Кроме того, мне кажется, что если бы я
вырвал твоё сердце, это не особо взволновало бы тебя. Ты храбрая, девочка.
Аллен всё ещё смотрит на него, и Тики обольстительно улыбается.
— Итак, Аллен Уолкер, что же всё-таки способно
заставить тебя волноваться?
— Ничего из того, что ты мог бы сделать.
Он от души смеётся.
— Вот как? Даже убийство твоего друга? А что насчёт того Генерала? Йегар, разве не так его звали? Я поместил в него своих Тиз. Они сожрали его органы, так что я уверен, что он испытывал невероятную боль…
Он даже не успевает закончить предложение, когда чувствует жгучую пощёчину, а его голова с силой отклоняется в сторону.
«Она… она дала мне пощёчину! Глупая девчонка!»
— Как ты смеешь, — шипит Аллен, её сморщенная рука дрожит от ярости, — как ты
смеешь говорить о нём?
Она снова поднимает руку, чтобы ударить его, но Тики вовремя перехватывает её запястье, крепко сжимая его в своём кулаке. Он сжимает всё сильнее и сильнее, а затем делает короткий, грубый рывок. Он слышит хруст костей ещё до того, как отмечает, что сделал, и Аллен кричит в агонии. Ещё сильнее изувеченное оружие безжизненно падает на её колени.
Ной чувствует укол вины, но подавляет его. Он наклоняется к ней поближе, и на его лице появляется удовлетворённая улыбка.
— Что ж, это было не очень-то вежливо. Ты выбила у меня изо рта сигарету. Однако вместе с этим ты поделилась со мной кое-чем очень ценным.
— Что? — она задыхается, всё ещё хватаясь за запястье.
— Я заставил тебя волноваться, не так ли? Тебе не нравится, когда я говорю о твоих друзьях, которых убил… что ещё тебе не нравится, девочка?
Тики уверен, что если бы взглядом можно было убивать, сейчас он был бы дымящейся кучкой пепла. Аллен смотрит на него так, будто хочет убить, вырвать внутренности и носить их, словно хорошее шерстяное пальто, — и он не сомневается, что она это сделает.
«Этот звериный взгляд так… соблазнителен», — думает он. Его глаза сужаются, когда он смотрит на неё.
— А как насчёт этого? — спрашивает Тики, наклоняясь ещё ближе к экзорцистке. Аллен резко отодвигается от него, но он вновь сокращает расстояние между ними, не позволяя ей отдалиться. Он приближает своё лицо к её, их губы почти соприкасаются. Тики чувствует её запах, её тяжёлое дыхание на своей коже.
А потом краем глаза он замечает, как дёрнулась её человеческая рука. Он уверен, что Аллен твёрдо намерена ударить его во второй раз. В одно мгновение он активирует свою силу, позволяя руке Аллен пройти сквозь него, и сразу же хватает её за запястья, швыряя на землю. Она издаёт сдавленный крик — Тики сжимает её сломанную руку. Он сдвигает ладонь, чтобы уменьшить её боль, а затем возвращает взгляд к её лицу.
Он нависает над ней, его руки прижимают её к земле, пока она бьётся под ним. В своём ослабленном состоянии Аллен не сможет сбежать — пока он не позволит.
А это именно то, чего он делать не собирается.
Тики опускается на неё, прижимаясь своим твёрдым телом к её.
«Занятно», — лукаво думает он. Ему нравится, как Аллен чувствует себя под ним, и, несмотря на её убийственный взгляд, у него есть очень хорошая идея. Он широко улыбается, зная, что его облик Ноя, вероятно, гротескный для неё, и позволяет своим глазам бродить по её пленительной фигуре.
Есть кое-что, что он хочет сделать.
***
Отвратительный тип — при том Ной — прижимается к ней. Аллен не может пошевелиться, но всё равно пытается, отчаянно извиваясь, несмотря на острую боль, пронзающую её сломанное запястье.
«Невинность, помоги мне! Помоги мне сбежать!»
Она чувствует небольшой приступ боли, но больше ничего не происходит. Её рука остаётся её рукой — обугленной и бесполезной. Неужели Невинность окончательно покинула её? Она просто повреждена, или отказывается сотрудничать, потому что Аллен пыталась спасти Сумана?
Аллен понятия не имеет, но она знает, что ей нужно сбежать от этого Ноя, этого
Тики Микка, прежде, чем он убьёт её и заберёт Невинность.
Она бросает взгляд на ухмыляющееся лицо мужчины, и выражение её лица становится ещё более яростным.
— Не трогай меня, — рычит Аллен, тщетно пытаясь лягнуть его ногами. Это не даёт никакого результата — он тяжёлый, и она не может изменить положение своего тела, чтобы ударить его. Но это неважно, Аллен всё равно уверена, что всякий её удар просто не достигнет цели из-за его способности. Она только может надеяться, что Линали скоро вернётся и найдёт её. Но что если Ной убьёт и её тоже? Что она может сделать? С её Чёрными Сапогами у неё может быть больше шансов на успех, но последнее, чего хочет Аллен — быть обузой своей подруге и подвергать её риску.
Она сжимает челюсти и пристально смотрит — её серебряные глаза злобно сверлят улыбающееся лицо Ноя. Он издаёт смешок — резкий, садистский звук, который режет ей уши.
— Никак нет, девочка, — говорит он хрипло, его тёплое дыхание заставляет Аллен вздрогнуть. — Мне нравится, как ты чувствуешь себя подо мной. А теперь…
Он отпускает её сломанное запястье, и Аллен пытается пошевелить им. Конечность игнорирует эти усилия, оставаясь лежать на земле, слегка подёргиваясь, словно обмотанная электрическим проводом.
Проклятье!
Ной протягивает освободившуюся руку к её лицу. Аллен закрывает глаза, ожидая удара, мести в ответ на то, что ранее она дала ему пощёчину. Когда вместо этого она чувствует лишь нежное прикосновение к своей коже пальцев, убирающих пряди белых волос с её глаз, Аллен потрясена до глубины души. Она пялится на него, не в силах прийти в себя.
— Ч-что ты делаешь?
— Мне не нравится, когда волосы закрывают твоё лицо. У тебя по-настоящему прекрасный взгляд.
— Ты отвратителен.
— Это не очень-то вежливо, согласись? Я предлагаю тебе нежность, а ты так враждебно реагируешь? Если тебе так хочется, я могу принять другой облик, — он возвращается к тому облику, в котором она его встретила, к бледной коже, свободной от стигматов.
— Пошёл к чёрту.
Он вновь принимает облик Ноя, смеясь так, словно только что Аллен рассказала ему самую смешную шутку, какую только можно вообразить.
— Только если ты пойдёшь туда со мной, девочка.
Его рука начинает опускаться ниже, серая ладонь очерчивает её щеку. Она скользит вниз, к её шее, и Аллен невольно вздрагивает, когда кончики его пальцев касаются её ярёмной вены. Он должен осознавать, что может убить её так легко. Но он игнорирует эту возможность, хоть Аллен и не может понять, почему, и его рука опускается ещё ниже, пока не достигает воротника её экзорцистского плаща. Его пальцы играют с краем ткани машинально, ровно как и кровь застывает у Аллен в жилах.
— Остановись, — требует она треснувшим голосом, понимая, куда дальше отправится его ладонь.
— И зачем бы мне это делать, девочка? — мурлычет он. — Кажется, ты начинаешь волноваться. Мне всё же удалось раздразнить тебя?
— Нет. Я просто знаю, о чём ты думаешь, извращенец. Я выросла рядом с таким человеком, как ты, — шипит Аллен, а его ухмылка становится шире.
— Ха! Извращенец! Это ранит, девочка. Может, я и получаю от происходящего удовольствие, но это не делает меня извращенцем. На самом деле, кажется, это у тебя тут грязные мыслишки!
Его рука продолжает своё путешествие, и сердце Аллен начинает панически биться.
— Но я более чем счастлив услужить…
А после, несмотря на то, что она продолжает протестовать, он хватает её за грудь, и все слова замирают у неё в горле. Она возмущена, испытывает отвращение, ужас и тошноту. Аллен видит, что он чувствует её неготовность — она окаменела, затаив дыхание, и безучастно смотрит на деревья над ними.
Но он не останавливается. И она смотрит на деревья, кусты, небо над головой.
Куда угодно, только не в его лицо.
***
Аллен совершенно вымотана. Она чувствует себя разбитой и больной во многих отношениях. Между ног возникает тупое чувство жжения — больно делать слишком резкие движения. У неё сломано запястье, и Аллен мучительно вспоминает, насколько ослабленным было её тело. Как она была бессильна. Она хочет свернуться в клубок и игнорировать весь остальной мир, но обнаруживает, что ей не хватает сил. Она слышит, как Ной ходит туда-сюда, сухие листья хрустят под его ногами, когда он огибает её вялую фигуру.
— Я впечатлён, девочка, — он делает ей комплимент, его золотые глаза сияют весельем и — если Аллен не ошибается — восхищением. — Несмотря на то, что я загнал тебя в угол, ты всё время просила меня остановиться. Ты не хотела, чтобы для меня всё прошло легко, не так ли? Что ж, к сожалению, твоя сила подвела тебя, — он опускается на колени рядом с ней. Аллен приказывает своим конечностям ударить его, атаковать, но они упорно отказываются подчиняться ей. — Должен признать, обычно я такого не делаю.
Прежде чем успевает обдумать свои действия, она плюёт ему в лицо. Это бессмысленно — слюна проходит прямо сквозь него, и он усмехается её попытке.
— Это снова было совсем невежливо. В любом случае, было весело, но боюсь, мне пора вернуться к работе. Давай начнём с твоей Невинности, в смысле, с другой.
Боль. Это следующее, что приходит Аллен в голову. Яркая вспышка света и парализующая боль в левой руке. Она кричит, как резаная, уверенная, что умирает, и с трудом слышит звук чего-то ломающегося. Когда Аллен снова приходит в себя, она смотрит прямо перед собой, и то, что она видит, почти заставляет её потерять сознание от шока.
Невинность Аллен лежит в нескольких футах от неё.
Тики непринуждённо подходит к ней.
— Знаешь ли ты, что ещё Ной способен уничтожить Невинность? — спрашивает он. — Давай узнаем, твоя ли была Сердцем.
— Остановись, — шепчет Аллен, но она устала, и её голос едва слышен. — Пожалуйста, Микк. Не разрушай её… — он игнорирует её мольбу — не то чтобы она ожидала, что он её послушает, — и слёзы, наконец, начинают течь по её лицу. Пучок света, смутно напоминающий молнию, выстреливает из его ладони в её отсечённую руку, и Аллен ощущает острую боль, как будто её ударили ножом в сердце. —
Остановись! — кричит она снова и снова, но безрезультатно. Тики держит её Невинность на ладони, и с одним сжатием она разрушается. Частицы разносит ветер, унося с собой и последнюю надежду Аллен.
Нет — она всё может кое-что сделать.
Прежде чем Тики приближается к ней, она отправляет Тимкампи с Невинностью Сумана, молясь, чтобы голем благополучно добрался до остальных.
— Хм. Это было умно. Но тем не менее глупо.
— У меня есть надежда, — тихо говорит Аллен ему, закрыв глаза. — У него всё получится. Пока у меня есть надежда…
— Ты смелая до самого конца, девочка. Мне нравятся такие люди, как ты. Думаю, людям вроде тебя я должен давать немного времени перед смертью, так что… — он создаёт большого, уродливого Тиза в ладони, и Аллен ощущает странное чувство страха, когда он опускает существо к ней. — Тиз, проделай дыру в её сердце, хорошо?
Сердце Аллен замирает при упоминании о том, что его ожидает.
«Это всё? Я действительно умру здесь? Это произойдёт вот так?..»
Вместе с этой мыслью её сердце пронзает боль, и последнее, что она видит, когда мир вокруг угасает, — блеск золота.
***
Тики наблюдает, как девушка теряет сознание, её кожа начинает незамедлительно бледнеть. Она вздыхает, и это почти похоже на вздох облегчения.
В свою очередь он не знает, что чувствует. Он сидит там, рядом с ней, несколько минут, наблюдая, пока её дыхание не становится поверхностным, а затем необнаруживаемым. Тики полагает, что она мертва. Ещё он полагает, что это к лучшему. Теперь, когда дело сделано, он должен быть способен встать и уйти. Но он застывает на месте — пристально вглядывается в её безжизненное тело, некогда такое полное жизни и энергии, теперь же израненное и поломанное; следы слёз всё ещё блестят на её бледной коже. Они отражают лунный свет и сверкают — образ, который заставляет Тики чувствовать себя несколько печальным. Ради приличия он вновь одевает её, позволяя пальцам задержаться на её мраморной коже дольше, чем это необходимо.
«Очень жаль, что мне пришлось убить её», — думает он, когда встаёт и уходит с поляны, поправляя одежду, цилиндр и закуривая сигарету. Он не может не думать о том, что хотел бы когда-нибудь увидеть её снова, чтобы сыграть в карты — как бы невозможно это ни было. Размышлять о её прискорбной судьбе бессмысленно. Она выше обычных людей. Несмотря на это, он думает о ней гораздо больше, чем о ком-либо ещё из тех, кого он убил.
«Хм, — выдыхает он, когда облако дыма клубится вокруг него, мгновенно расслабляя его напряжённые мышцы. Его моральная решимость мало что значит, пока эти чувства не оставляют его. Он вздыхает от досады. — Возможно, со временем они исчезнут. Скоро у меня будет больше работы, и я забуду о несчастной девчонке по имени Аллен Уолкер».
Он выпускает ещё одно облако дыма, наблюдая, как табачные клочья и завитки рассеиваются в тёмном небе, затмевая звёзды, но оставляя нетронутым кусочек Луны.
«Китай, безусловно, прекрасен», — думает он.
