***
Когда он возвращается домой, его слух сразу же улавливает крики и жалобное нытьё. «Ну, похоже, Джасдеро и Дебитто вернулись». — Кросс — дьявол! Этот ублюдок оставил нам все свои долги, — бушует Дебитто, размахивая стопкой счетов. — И ещё немного своей ученице, хи-хи! — вмешивается Джасдеро, появляясь рядом со своим близнецом. — По-видимому, этот Мариан Кросс — настоящая проблема, не так ли? Тысячелетний Граф сидит во главе стола, повернутый своим огромным задом к Удовольствию Ноя. Ещё никто не заметил, что Тики здесь — кроме Роад, которая смотрит на него с маленькой ухмылкой на лице. Пока Джасдеро и Дебитто продолжают разглагольствовать о своём проблемном подопечном, Роад отмечает присутствие Тики. — Ух ты, Тики. Так мило с твоей стороны вернуться домой! Где ты пропадал? Все, включая Скина, увлечённого большим шоколадным мороженым, переводят взгляды на появившегося Ноя, который раздражённо хмыкает. — Могу задать тебе тот же вопрос, дорогая Роад. В Эдо на меня напали пять экзорцистов. Понадобилось некоторое время, чтобы убраться оттуда. — Тики! Ты меня поражаешь! Неужели ты размяк? Он решает проигнорировать непрекращающиеся поддразнивания Роад и занимает место за столом, кладя голову на одну из своих облачённых в перчатки рук. Тики чувствует себя уставшим даже без невыносимой болтовни близнецов. Утомившись длинным трудовым днём, он опускает веки, не желая ничего, кроме как сбежать отсюда куда-нибудь, где можно обрести покой. Он чувствует, что Роад наблюдает за ним краем глаза, только спустя мгновение слыша её голос: — Так что насчёт ученицы Кросса? Эта Аллен Уолкер была целью Тики, не так ли? — Именно так, Роад, но кажется, Тики-пон не смог убить её и уничтожить её Невинность, как поведал об этом нам, — отвечает Тысячелетний Граф, его лицо поворачивается к ссутулившейся фигуре Тики. Удовольствие Ноя мысленно рычит на Роад, краем глаза бросая на неё взгляд. «Спасибо огромное, дорогая Роад», — думает он, ворча в ответ: — А что с ней? Роад хихикает, прикрывая рот ладошками, ещё больше раздражая Тики. — О, ничего. Просто сейчас она выглядит намного сильнее, вот и всё. Отличается от того, что было раньше. Интересно, что с ней случилось? Золотые глаза Тики слегка сужаются. Роад играет с ним? Она что-то знает о том, что он сделал? Собирается рассказать Тысячелетнему Графу? Он не знает точно, как толстяк отреагирует на его развлечения, но не может представить себе, что Граф посмотрит на это в благоприятном свете. Всё дело в «братании с врагом» и всё такое. Он вздыхает, пытаясь казаться беззаботным. — Какая разница? Важно то, что она каким-то образом восстановила свою Невинность. Граф кивает. — Тики-пон прав. В самом деле, Роад, мы не можем останавливаться на таких мелочах. Мы должны сосредоточиться на победе над экзорцистами. Однако вы затронули определённый вопрос, который я хотел поднять. Все за столом погрузились в полное молчание. Даже Леро, обычно рассеянно бурчащий своё имя, прекратил раздражающее бормотание. — Должен признать, — начинает Граф, — этой Аллен Уолкер всегда нравилось стоять у меня на пути. С самого начала своей жизни она сумела как-то помешать мне… а теперь это. Не знаю, почему, но эта её странная Невинность… она беспокоит меня. У меня такое чувство, что она сделает всё, чтобы помешать нам — потому что она тоже демон. Это что-то новенькое. В ответ на признание Графа Тики даже немного выпрямляется на своём месте. Непогрешимый создатель акума обеспокоен Аллен Уолкер? Одной жалкой экзорцисткой, которую даже сам Тики сумел подчинить себе без особых проблем? С другой стороны, это произошло до того, как девчонка вновь обрела Невинность и своё новое оружие против акума. Неужели она и вправду стала сильнее? Стала вызывать гораздо больше опасений? Тики вспоминает, что не так давно, просто находясь рядом с ней, он почувствовал, как его голова раскалывается. Близость с ней была отравляющей. Он не испытывал такой боли с тех пор… что ж, с тех пор, как впервые проснулся Ноем. Его глаза расширяются. Быть может, дело в этом? Ной внутри него каким-то образом пытается связаться с Аллен, взаимодействовать с ней? Но почему? Возможно, это предположение и имеет смысл с его стороны, но было похоже, что её голова тоже болела. «На неё также влияет моё присутствие. Но она не Ной, так как такое может быть? Возможно, сама сила Ноя внутри меня связана с ней. И возможно, этого было достаточно, чтобы она потеряла сознание, но… я никогда не слышал, чтобы что-либо подобное происходило раньше». Ему нужно больше информации — в этом корень проблемы. Но независимо от ситуации, ясным остаётся одно: он каким-то образом связан с Аллен Уолкер. — Тики! — пронзительный скулёж Роад снова отвлекает его, и он с раздражением смотрит на неё. — Что случилось, Роад? — Ты выглядишь рассеянным. О чём-то серьёзно задумался? Её синие волосы кажутся ещё более колючими, чем обычно, когда она дразнит его, а игривая усмешка украшает её лицо. Он вздыхает, приглаживая ладонью зачёсанные назад волосы. — Я немного устал, если хочешь знать. Думаю, сегодня вечером прилягу пораньше. Его семья — за исключением Лулу Белл, которая, весьма вероятно, думает о том, как бы напакостить, — желает ему доброй ночи, когда он удаляется, радуясь, что покидает это место. Он направляется в комнату, которую создала для него Роад, намереваясь вернуться к своим мыслям, а ещё выспаться на кровати. Как только его голова касается подушки, он погружается в глубокий сон.***
Тики просыпается лишь тогда, когда ощущает движение на кровати. Он потрясённо распахивает свои золотые глаза и садится, разыскивая незваного гостя. Уже слишком стемнело, чтобы можно было что-то нормально разглядеть, и Тики отчаянно моргает, пытаясь заставить зрение быстрее приспособиться. «Кошачье зрение Лулу Белл пригодилось бы прямо сейчас». Что-то вновь движется на кровати, резко вскакивая, будто кто-то только что поднялся. — Кто здесь? — настойчиво, но учтиво спрашивает он, вкладывая в свой голос спокойствие и серьёзность. Никто не отвечает, но Тики вдруг видит, как вспыхивает спичка, и яркий свет озаряет комнату. Он рефлекторно жмурится, а когда вновь распахивает веки, всё вокруг оказывается залито мягким жёлтым светом, исходящим от зажжённой рядом с кроватью свечи. Но кроме этого он также замечает человека, стоящего посреди комнаты и глядящего на него глазами со знакомыми серебристыми радужками. Собственные глаза Тики лезут на лоб. Мало что способно его удивить, но сложившаяся ситуация определённо с этим справляется. Как, чёрт возьми, Аллен Уолкер попала в его комнату? Но в данный момент он игнорирует серьёзный голос в своей голове, вместо этого посылая экзорцистке озорную усмешку. — И снова здравствуй, девочка. Забавно видеть тебя здесь. Не хочешь объяснить, что только что произошло? Некоторое время она молчит, вместо ответа пленя его страстным взглядом и невинно сцепляя руки за спиной. — Не очень, — вздыхает Аллен, словно вопрос Тики навеял ей скуку. — Я пришла сюда не для этого, Тики Микк. Он выпрямляется, кладя лодыжку одной ноги на колено другой. Опираясь на руки, он с любопытством спрашивает: — Неужели? Тогда зачем ты здесь, девочка? Смею предположить, ищешь ещё одной битвы? Если это так, то признаюсь, я никогда не думал, что ты настолько глупа. Как ты проскочила мимо моей семьи? Она вновь игнорирует его, тоскливо переводя взгляд на одну из стен, будто ждёт чего-то. Свет от свечи выхватывает её глаза, заставляя опоясывающие зрачки кольца блестеть, словно бы они частицы лунного света. Похожее на нимб сияние исходит от её седых волос, и Тики охотно наслаждается этим зрелищем, хотя он всё ещё на взводе. В конце концов, она уже дважды пыталась убить его. Наконец, Аллен возвращает к нему взгляд. Она выглядит одновременно робко и хищно, словно котёнок, пытающийся выманить его, прежде чем погрузить в горло когти. — Изначально я пришла сюда, чтобы сразиться с тобой, — говорит она, подходя ближе, прежде чем слегка улыбнуться. — Проскочить мимо других Ноев было легко, но таким, как ты, я никогда не расскажу, как это сделать! Но как бы там ни было… Аллен подходит ещё ближе, и из-за её кажущейся непроницаемой уверенности Тики на мгновение теряется. Она стоит прямо перед ним — его лицо на уровне её груди. И хотя она полностью укутана в свой экзорцистский плащ, такая близость всё равно отвлекает. Тики поднимает взгляд к её лицу, собираясь спросить, почему она стоит так близко (не то чтобы он жалуется), когда она закусывает губу. Глаза Тики расширяются ещё сильнее. Он знает этот взгляд. Он множество раз встречал его на лицах безымянных дворянок. Но он и подумать не мог, что когда-нибудь увидит его на лице одной конкретной седовласой девчонки. «Аллен Уолкер пытается соблазнить меня?» — Что ты делаешь, девочка? Мне показалось, ты сказала, что хочешь убить меня, — он не доверяет ей, отнюдь нет, но по какой-то причине обнаруживает, что опасения в тот же миг оставляют его. — Я думала об этом, — хрипло начинает Аллен, поднимая руки и касаясь ими своей шеи. — А потом кое-что поняла. — Что? — на мгновение озадаченный, тихо спрашивает он. Её руки скользят по шее вниз, кончики пальцев неуловимо танцуют на её обтянутой тканью груди. Тики хочет сорвать с неё эту чёртову тряпку прямо сейчас, но находит медленные движения Аллен обворожительными. — Что ты поняла, девочка? Аллен подаётся вперёд, наклоняясь так, что их лица оказываются лишь в дюйме друг от друга, её глаза затянуты дымкой и наполнены тем, что Тики поражённо определяет как чистую, безудержную похоть. — Я пытаюсь ненавидеть тебя за то, что ты сделал, но иногда ловлю себя… на противоречии. — В каком смысле? Аллен печально вздыхает, позволяя своему дыханию согреть его лицо. От этого у Тики мурашки бегут по шее. — Ну, я вспоминаю ту ночь, и как… хотя я этого не хотела… — она понижает голос, превращая его в хриплый тембр. — Я не могу перестать думать о том, как это приятно — ощущать… тебя внутри себя. Последние три слова заставляют его сердце замереть. Она, должно быть, играет с ним, пытается как-то провести его, чтобы усыпить бдительность. Но зачем? Несмотря на то, что его только что разбудили, он очевидно остаётся хозяином положения. Даже если она пытается отвлечь его, Тики всё равно сможет с ней справиться — его Ной не ощущает присутствия других экзорцистов, поэтому он знает, что Аллен одна. Тем не менее, он чувствует, как Ной давит и толкается о стенки его разума, желая, чтобы Тики отбросил самообладание, чтобы наброситься на девчонку перед ним. На эту чарующую искусительницу, тянущуюся к воротнику своего плаща. Стремительным рывком она распахивает плащ, обнажая грудь, скрытую только майкой-безрукавкой и бельём. Девчонка тощая и формы у неё не выдающиеся, но Тики на самом деле плевать — он любит красивых женщин всех форм и размеров, независимо от того, какими могут быть общественные вкусы. А тело Аллен Уолкер определённо прекрасно. Взгляд Тики оказывается прикован к её груди, но негромкий вдох заставляет его вновь вернуться к лицу Аллен, только чтобы попасть в ловушку её серебристых глаз. Она выглядит нерешительно, нервничает — Тики знает, что она никогда никого не соблазняла, и это знание о целомудрии, которое она сохранила, серьёзно заводит его. — Мне… — начинает она, — мне немного неловко, но… Тики, можно… я проведу эту ночь с тобой? Одну ночь. Это всё, о чём я прошу. А после всё вернётся на круги своя. Он хочет сразу же воскликнуть: «Да», но прикусывает язык, шепча: — В самом деле, девочка? Всего лишь ночь и никаких попыток убить меня? — Да, — она тяжело дышит рядом с его губами. — Пожалуйста? Он ничего не говорит, просто придирчиво рассматривает выражение отчаяния, искренней мольбы в её глазах. Это то, чего он хочет? Взять её, пока она умоляет его о прикосновении? Это заставляет его самолюбие взлететь, да и в конце концов, Тики уже довольно долго скучал по ощущению её кожи на своей… По-видимому, он молчит слишком долго, потому что Аллен снова начинает говорить, и её тон сейчас похож лишь на тень её обычного голоса. — Разве ты не хочешь прикоснуться ко мне? — спрашивает она, а после дерзко улыбается и слегка краснеет. — Ничего страшного. Я сделаю это за тебя. Её ладони скользят по плечам, позволяя тёмному плащу бесформенной кучей упасть к ногам. Тики с удивлением бросает взгляд на оставшуюся одежду. Он уже успел увидеть, что Аллен одета в белую майку, но нижняя часть её тела прикрыта лишь тёмным нижним бельём. Длинный плащ отлично скрывал её голые ноги, но теперь бледная, чуть веснушчатая кожа чувственно сияет в свете свечи, дразня перспективой своей мягкости, гладкости на фоне его лица, рта, языка… Очарованный, он протягивает руку, чтобы коснуться её, пока она даёт ему такую возможность, но Аллен останавливает его, кладя свои маленькие ладони поверх его. — Пока нет, — говорит она. — Позволь мне сначала показать тебе. Она опускается на кровать, толкая его всё ниже, настолько, что ему приходится опираться на локти, и седлает его бёдра, ставя колени по обе стороны от его тела. Медленно, словно пытая, она начинает снимать с себя майку, постепенно обнажая перед ним свою жемчужную полупрозрачную кожу. Взгляд Тики остаётся прикованным к её туловищу, не позволяя ни сантиметру ускользнуть от его внимания. У него не было такой возможности в первый раз — Аллен удерживала на себе плащ всё то время, пока он совершал свой неосмотрительный поступок, но теперь она здесь: охотно выставляет себя напоказ, делает это только для него. По прошествии слишком долгого (по мнению Тики) времени Аллен отбрасывает майку к плащу, оставляя свою грудь скрытой от глаз лишь чёрным кружевным бюстгальтером, соответвующим трусикам. Её алебастровая, залитая лунным светом кожа создаёт с бельём идеальный контраст. У Тики почти захватывает дыхание, однако о приберегает эту реакцию для её последующих действий. Аллен соблазнительно скользит ладонями вверх по бокам, дразня его этим зрелищем, пока не настигает контура бюстгальтера. Она касается его пальцами, а затем удивляет Тики своей дерзостью, решительно сжимая полушария груди обеими руками. От её рвения разряд прошибает его пах и позвоночник, становясь сильнее, когда Аллен расстёгивает застёжку. Бюстгальтер распахивается, и она сбрасывает его с плеч, возвращаясь к своему прежнему занятию. Тики, изумлённо разинув рот, самодовольно смотрит на её обнажённую грудь, ласкаемую её же руками. Для него. Аллен смотрит на Ноя, её щёки покрываются румянцем, пока она перекатывает соски между пальцами, ёрзая на его коленях, когда его возбуждение становится очевидным. Болезненные разряды, несущие удовольствие, вновь пронзают пах, и Тики шипит от отчаяния. Он поднимает голову, похоже, по собственному желанию своего тела, и ртом ищет один из её набухших сосков. Она вновь отталкивает его, вздыхая и наклоняясь над ним. Она одаривает его ещё одной взволнованной улыбкой, а затем, откидываясь назад, скользит одной из своих маленьких ладоней под бельё. Тики уверен, что если любой из членов его семьи случайно зашёл бы в комнату в этот момент, у него не было бы для него никаких оправданий. Что он мог бы сказать в свою защиту, когда враг оседлал его, одной рукой сжимая свою грудь, а другой поглаживая себя между ног? Ничего. Поэтому он смотрит на Аллен в трепетном молчании, наблюдая, как закрываются её глаза, пока она ласкает себя. Он устремляет взгляд ниже, видя, как её пальцы движутся меж кожных складок, как один из них проникает внутрь неё, пока другой стремительно кружит над её чувствительным местом. Тики почти стонет вслух, когда её бёдра начинают покачиваться, потираясь о его всё ещё скрытое под одеждой мужское достоинство. А когда Аллен тихо мяучит от удовольствия, он невольно задыхается от этого звука. — Ах… — произносит она в голос, а затем мяучит громче, начиная двигаться быстрее. Теперь Тики уверен, что в мире нет ничего прекраснее того, что происходит сейчас перед его глазами: Аллен Уолкер, обнажённая и раскрасневшаяся, ласкает себя, сидя у него на коленях. Её веки зажмурены от удовольствия, рот широко раскрыт, а голова откинута назад в муках блаженства. Он понимает, что хочет быть внутри неё, быть к ней ближе, чем сейчас, но оказывается загипнотизирован её движениями, судорогами и вздохами. Её пальцы движутся в ней туда-обратно, потирая и сжимая, когда она опускает и поднимает бёдра, насаживаясь на них. И вдруг её тело напрягается, натягивается, как тетива лука, но всё ещё заметно дрожит, когда она переживает оргазм. Она тяжело вздыхает и хнычет, её рот остаётся открыт, пока она тщетно пытается восстановить дыхание. Тики чувствует, как её мышцы расслабляются, когда она берёт передышку, наваливаясь на него всем своим весом. Он хватается за появившуюся возможность, тянется вниз и расстёгивает брюки. Стягивает неприятную ткань до бедёр, не утруждая себя тем, чтобы снять полностью, прежде чем потянуть девчонку, вынуждая её сесть обратно. Он с хлюпаньем погружается в неё и тихо стонет, в то время как девушка над ним ахает от удивления, и он видит на её лице удовольствие. — Тики, — она произносит его имя, затаив дыхание, так, словно задаёт вопрос, на который отчаянно хочет получить ответ. Ной шипит, наслаждаясь ощущением того, как тесно Аллен сжимает его, как эта поза позволяет ему проникнуть в неё глубже, чем если бы он был сверху. — Двигайся, — приказывает он тихим голосом, кладя свои серые руки ей на талию, а большими пальцами легонько описывая круги вокруг её тазовых косточек, и этого достаточно, чтобы заставить её вздрогнуть. Аллен делает то, что Тики велит ей, и делает, вообще-то, довольно хорошо, учитывая, что она не занималась подобным никогда до этого. Она усердно скачет на нём, отчаянно вращая и толкаясь бёдрами. Тики приподнимает свои бёдра, чтобы стать ближе к ней, получить более глубокий доступ в её тело. Аллен выдыхает его имя на каждом толчке, сцепляя руки на его шее, тщетно пытаясь удержать равновесие. Аллен Уолкер едва справляется с тем, чтобы держаться прямо, поднимаясь и опускаясь, словно борется с гравитацией. Она проигрывает эту битву, укладывая своё тело так, чтобы они были грудь к груди и лицом к лицу, пока Тики продолжает входить в неё. Аллен трётся о него, и он удовлетворённо вздрагивает, ощущая её соски, маленькие и твёрдые от желания, касающиеся его груди. Он лениво чертит круги на её обнажённой спине, опуская голову, чтобы найти грудь, в которой она отказала ему ранее. И он находит её, пороча бледную мягкость своим ртом, посасывая так, словно человек, умирающий от жажды. Аллен издаёт изумлённый стон, и Тики с ухмылкой вспоминает, какой чувствительной она была в первый раз. Она продолжает скакать на нём, пока они не начинают задыхаться, не в состоянии сформировать ни единую связную мысль или фразу, кроме имён друг друга или просто тяжёлого дыхания. Всё, что Тики знает и чувствует, — умопомрачительная развязка, нарастающая в его крови, прилив эндорфинов, вызывающий головокружение. Он остаётся доволен, когда Аллен достигает завершения второй раз за эту ночь — раньше него, — потому что теперь он имеет привилегию, не отвлекаясь, наблюдать, как искажается её лицо. Она крепко зажмуривает глаза, в исступлении морща нос. Пальцы её ног касаются его икр, а ногти оставляют на шее болезненные царапины. Сочетания боли и удовольствия, когда она сжимает его в себе, достаточно, чтобы заставить Тики увидеть звёзды, когда он, наконец, достигает оргазма. Даже после того, как Аллен в последний раз выкрикивает его имя, она продолжает снова и снова опускаться на него, с каждым разом замедляясь до тех пор, пока её тело окончательно не обессиливает. Она останавливается, но остаётся на нём, положив голову ему на грудь. Тики знает, что она слышит его лихорадочное сердцебиение, и сосредотачивается на том, чтобы контролировать его, пока они оба борются за каждый глоток воздуха. Аллен поднимает голову, встречаясь взглядом с золотыми глазами Ноя. Ему кажется, что она выглядит ещё прекрасней со взмокшими и растрёпанными белыми волосами и вспыхнувшими, порозовевшими щеками. Её глаза приоткрыты, ртом она безмолвно ловит воздух. — Спасибо, — тихо говорит она, убирая руки с его шеи. Тики, мягко говоря, удивлён. — И это всё? — с любопытством спрашивает он. — Никакого сражения? Аллен качает головой. — Я… — она прерывается, словно не зная, стоит ли ей продолжать свою мысль. — В чём же дело, девочка? — дразнит Тики. — О чём ты думаешь? Она закусывает губу. — Тики, я… Но внезапно Аллен прерывается на полуслове, когда возбуждённый и совсем не вспотевший Ной просыпается в своей постели. Он растерянно оглядывается по сторонам, сперва удивляясь, куда могла подеваться экзорцистка, но позже понимает, что всё произошедшее было сном. Очень ярким, эротическим сном, не меньше. Тики солгал бы, если бы сказал, что не разочарован — секс стал бы прекрасным способ снять весь тот стресс, который он в последнее время испытывал. Но это ещё не всё. Он особенно разочарован тем, что Аллен Уолкер нет в его постели, и тем, что он не услышал, что она сказала, прежде чем проснулся. Теперь, если это произошло бы, мечта бы стала явью — особенно в свете его недавней фантазии. Конечно, маловероятно, что это когда-либо произойдёт по обоюдному согласию, учитывая её убийственную ненависть к нему. Тики прекрасно знает, что Аллен ненавидит его, и в какой-то степени понимает, почему. Он совершил то, что некоторые люди сочли бы «изнасилованием», хотя, по мнению Тики, с таким же успехом это слово слишком размыто и полно белых пятен. Ей ведь понравилось, правда? Во всяком случае, её телу. Тики вздыхает, садится на кровати и проводит рукой по глазам. Он снимает дневную одежду, оставляя только свободные брюки — хоть это и негигиенично, он слишком устал, чтобы избавляться и от них. Это необычно для Ноя — исключая те случаи, когда он находится в Белом Облике, он предпочитает оставаться чистым и аккуратным. Он снова откидывается на подушку, закладывая руки за голову и задумываясь. Он вновь увидел Аллен Уолкер после того, как долгое время думал, что она мертва. И, несмотря на здравый смысл и всеобщее пренебрежение к сантиментам, он чувствует в груди укол чего-то положительного. Возбуждение, целеустремлённость, непрерывное завоевание… Аллен Уолкер заставляет все эти вещи всплывать в сознании Тики, даже если он понимает, что не должен об этом думать. Так что же заставляет его сердце биться с новой силой? С живостью, которую он ни разу не испытывал, завоёвывая других женщин? Он не может понять, в чём дело, но ему кажется, что у него есть некое подобие идеи. Тики вспоминает ту ночь, когда объявил бледную девчонку своей, с ошеломляющей чёткостью прокручивая в голове произошедшие события, её слова и свои мысли. Он дрожащими руками тянется за сигаретой и коробком спичек на прикроватной тумбочке, чувствуя себя немного спокойнее, как только делает затяжку. Он с некоторым трепетом вспоминает безумное удовольствие, которое испытал, когда взял Аллен против воли, её просьбы лишь раззадоривали его, словно, продолжая, он мог изменить её решение. Однако, как ни странно, Тики обнаруживает, что ещё его мысли тянутся к тем моментам, что были до, словно их предшествующий всему разговор был чем-то более важным. Во всяком случае, это просто — вспомнить то время, когда его голова была менее занята другими вещами. Что она сказала? Что-то насчёт надежды, он уверен. Её надежда была непоколебима. Хотя Тики не поклонник Чёрного Ордена или экзорцистов, он должен признать, что преданность Аллен восхитительна. Или глупа. «У девчонки определённо большое сердце». А у него? Что ж, у него полно того, что некоторые назвали бы «харизмой». Многие женщины заискивают перед ним по этой причине; его друзья-люди и странствующие цыгане неоднократно говорили ему, что у него «есть душа», что бы это ни значило. Если они это чувствуют, то, возможно, эта мысль имеет под собой какую-то основу. И всё же Аллен Уолкер показала ему и другую сторону своей натуры, не такую преданную и оптимистичную, как он думал вначале. Эмоция в её серебристых глазах той ночью, в тот момент, когда она смотрела на него без страха и с намерением убить… Эта эмоция осталась с Удовольствием Ноя. И она так знакома. Он вспоминает сказанные Графом слова. Она сделает всё, чтобы помешать нам — потому что она тоже демон. Это утверждение заставляет его поёжиться, когда он тупо смотрит в потолок, позволяя дыму затуманить зрение. Тики знает, что Граф говорил это образно — Аллен Уолкер не Ной и не акума, — но, тем не менее, его пробирает дрожь. Если Аллен Уолкер не так уж чиста и невинна, добра и решительна, то какова же она тогда? «Не переживай, девочка. Наши пути снова пересекутся в ближайшем будущем. Я всё ещё хочу узнать о тебе побольше. И я действительно хотел снова сыграть с тобой в карты, не так ли?» Но пока он лишь лежит на кровати, закрыв глаза в тщетной попытке заснуть без сновидений. Последнее, что он видит за закрытыми веками, — образ седовласой экзорцистки, гордо размахивающей своей обновлённой рукой. — Хм, — размышляет Тики. — Её волосы стали длиннее.