Личное дело Круглова

— Быстро сходятся только психопаты! А нормальным людям нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу! — Николай сидел за столом в её кабинете и писал рапорт об отпуске, а Галина расхаживала за его спиной, кипя от негодования, и пыталась хоть как-то вразумить зама, — Ты её хорошо знаешь?! — У меня всё под контролем, — спокойно заметил майор. — У тебя или у неё?! — язвительно усмехнулась полковник, указав большим пальцем на дверь. Круглов ехидно хмыкнул. Если бы он не хотел позлить и заставить ревновать начальницу, то, конечно же, не сказал бы ей про «свадьбу» с Мариинской. Тем не менее допрос продолжался. — Почему медовый месяц до регистрации?! Что, так не терпится?! — Так сложилось, Галь, — та язвительно закивала, — Сразу из ЗАГСа она уезжает на гастроли. Какое число? — Третье! Год, надеюсь, не забыл от счастья?! Ха… Как же ты всё быстро забываешь, Коля, а! Это просто поразительно! Заметив, что Круглов безуспешно борется с непишущей ручкой, она выхватила у него последнюю и положила на стол другую. Тот как ни в чём не бывало продолжил писать. — Кто она? — этот вопрос прозвучал с таким тоном, словно глава ФЭС считала, что имеет право знать имя избранницы её зама. — Оленька, — Галина Николаевна приподняла брови, — Она поёт в хоре. — Певичка?! — презрительно выдохнула; опер усмехнулся, — Богема?! Ты хоть знаешь, какие там нравы?! — Догадываюсь и предвкушаю. Однообразие, знаешь, в печёнках сидит, — небрежно бросил тот. — Ох, какой ты остроумный стал! Ну ничего, чувство юмора тебе ещё пригодится! — язвительно заметила женщина, — Она готовить умеет? — ей хотелось побольше уязвить новую избранницу своего зама. — Ты тоже не умеешь, — парировал Николай. Та смерила его презрительным взглядом. Доводов больше не осталось. — Подписывай, — положил перед ней рапорт. Галина медленно опустилась в кресло. Она могла ничего не подписывать, а просто порвать ко всем чертям эту бумагу и влепить майору выговор, но понимала, что не имеет на это права, потому что проиграла. Проиграла той самой неизвестной Оленьке. — Коль, у нас два убийства, ограбление… — тихо начала полковник, строго посмотрев на него, — Подозреваемые разгуливают на свободе… Ты хорошо подумал? — Хорошо, — отрезал тот. Начальница глубоко вздохнула и медленно вывела в левом верхнем углу подпись, словно подписывая себе смертный приговор. Николай забрал у неё бумагу и хотел было уйти, но что-то его остановило. Он осторожно вынул из букета одну единственную розу и поставил её в вазу. После чего окончательно покинул кабинет начальницы. Глава ФЭС отбросила ручку, которую до этого отрешённо крутила в руках, и посмотрела на эту одинокую розу. Её захлёстывало отчаяние. Ещё никогда ей не было так одиноко. А сейчас, когда он ушёл к другой… внутри неё разверзлась пустота. Хотелось зарыдать и разбить что-нибудь, но женщина сдерживала себя. А Круглов тем временем столкнулся на ресепшене с Майским. — Ах… Какая вещь! Достойно… — восхитился Сергей, когда Круглов показал ему кольцо с небольшими камушками в синей замшевой коробочке, — Позволь поинтересоваться, куда же молодые у нас намылились? — снял с его плеча воображаемую пылинку. — В пансионат «Сказка». — Ну, что ж… Желаю тебе настоящей сказки и хорошего медового месяца. — Спасибо. — Петрович, ты, главное, знай: что бы кто ни говорил, я полностью на твоей стороне, одобряю, — искренне, обнимая друга. — Спасибо. — Ну сколько можно лет об стенку лбом стучать вхолостую?.. Кстати… — понизил голос, — Сама-то как отреагировала? — кивнул в сторону кабинета Рогозиной. — Галя? За неё не переживай. На минуту ей стало грустно, на пять её не хватит. Они стали прощаться. — Увидимся через две недели, — пожав Сергею руку. — Давай. Не горячись там. Следи за пульсом. Круглов сильно ошибался, сказав, что Галине всё равно. После ухода зама она принялась нарезать круги по кабинету, пытаясь справиться с нахлынувшими раздражением и ревностью. Как? Как он мог так с ней поступить? Однообразие у него, видите ли, в печёнках сидит… Где он только нашёл эту Оленьку? А она-то тоже хороша! Отказывала-отказывала, вот и доигралась… Майор же не железный! Теперь она потеряла дорогого ей человека, на которого могла во всём положиться! Дура, одним словом! Полковник схватила со стола вазу с ненавистной розой и в приступе ярости швырнула её на пол. Раздался громкий хруст, осколки разлетелись по кабинету. Роза одиноко лежала на полу в лужице воды. Внутри всё кипело. — Галь… — в кабинет вошла Валя, — А что случилось? — увидела разбитую вазу и сжатые в кулаки ладони главы ФЭС. — Да всё нормально, — огрызнулась та, — А почему без стука?! Я занята! — раздражённо опустилась на ближайший стул, отвернувшись от судмедэксперта. Гнев понемногу проходил. Валя, видя состояние подруги, осторожно подошла к ней сзади и, оперевшись на стол, дружески сжала её плечо. — Галь, ты когда-нибудь сдавалась? — тихо, успокаивающе. — Нет, но тут другое. Он уже выбрал, бросил коллектив, работу… меня… — она знала, что может полностью довериться судмедэксперту, своей давней и близкой подруге, с которой плечом к плечу прошла огонь, воду и медные трубы и которой доверяла, как самой себе. — А я не верю. И я не поверю, пока не увижу всё своими собственными глазами! — заявила Валя. — Мне это безразлично! — начальница мотнула головой и резко поднялась. — Ясно…