Из золота и тьмы

      Гор кутался в пальто и всё равно мёрз.       Наверное, дело было в противном мелком дожде, который мочил волосы, заливался за шиворот. Или в том, что Гор сидел прямо на бордюре у проезжей части, хорошо хоть не в луже.       А может, просто стоило надеть ботинки, когда он тихонько ушел из квартиры.       Гор так хотел скорее выбраться на свежий воздух, что вообще ни о чем не подумал. Он проспал весь день, а когда проснулся, ему показалось, он снова очнулся в темноте и тесноте холодильника для трупов. Поэтому торопливо выскользнул из квартиры Сета, пока остальные сидели на кухне.       Хорошо хоть взял телефон. Сейчас в нем висело сообщение от Анубиса, который обеспокоенно спрашивал, куда делся брат. Гор уже достаточно пришел в себя, чтобы скинуть название улицы и спокойно дождаться, когда за ним приедут.       Он ощущал стыд, а еще — пустоту.       Так всегда бывало после смертей. Осирис как-то сказал, что другие боги ощущают смерть тела как досадное недоразумение, но для Гора всё было иначе. Бог жизни, для него собственная смерть всегда бывала слишком неестественной, выбивающей из колеи.       Оба сыновья Осириса по крови, но сила Анубиса всегда была мощной, вязкой и темной. Мумифицированные тела и сладковатый запах разложения. Сила Гора — это корни, что пускает дерево из перегноя. Полноводная, пульсирующе яркая сила жизни.       Свет фар мазнул по Гору, и он поднял голову. Переулок был тихим, так что это точно за ним. Машина остановилась, и Гор поднялся, заторопился.       В салоне было сухо и тепло, едва уловимо пахло благовониями. Гор пристегнулся на пассажирском сидении и покосился на сидевшего за рулем Анубиса:       — Почему не мотоцикл?       — Потому что в машине тепло. Потому что на улице дождь, и дороги скользкие.       — А, ну да.       Анубис сверился с навигатором, который построил маршрут, и двинулся вперед. За рулем машины он явно ощущал себя менее уверенно, чем на мотоцикле.       — Извини, — Гор отвернулся, разглядывая сквозь окно темные дома. — Я даже не думал, когда ушел. Просто хотел на воздух.       Анубис легко пожал плечами:       — Ты умер впервые за сотню лет, очнулся в холодильнике морга, да и смерть была не очень благополучной.       Рука Гора непроизвольно дернулась к шее, потерла ее.       — Дело не только в этом. Просто смерть для меня слишком… не моя область.       — Знаю. Я проводник смерти, мне сложно понять твои ощущения, но я знаю, что для тебя это сложно.       — А еще ты мой брат.       — Ой, хватит сентиментальничать! Лучше помолчи, пока я во что-нибудь не въехал, ненавижу водить машину Сета. Там, на заднем сидении, крекеры есть.       Когда Анубис об этом сказал, Гор и вправду понял, что очень голоден. Он потянулся между сидениями и правда выцепил нераскрытую упаковку какого-то печенья. Похоже, Анубис точно знал, что брату захочется есть.       Гор улыбнулся, тихонько, уголками губ, для себя:       — Спасибо, воробушек.       Сейчас Гор не был готов сверкать и быть «золотым мальчиком» с идеальной улыбкой.       Поэтому ценил, что в квартире Сета никто подобного и не требовал. Можно завернуться в плед, окончательно отогреваясь, и не думать о неидеально взъерошенных волосах, после улицы причесанных только пятерней.       Еще днем, придя сюда, Гор успел принять душ и переодеться. Одежда Сета была великовата, но терпимо. Тогда в зеркале ванной Гор рассмотрел тонкую сеточку шрамов вокруг левого глаза. Они быстро заживали — регенерация тел богов работала куда лучше, чем у людей. А здесь оружие было самым обычным.       Гор хорошо помнил, что телам богов тоже можно нанести ощутимый урон, который так просто не восстановится. Если делать это целенаправленно и другим богам. Гор покосился на Анубиса, устроившегося на диване напротив. У того иногда болела голова, потому что не так давно напоролся на яд, созданный богами и для богов.       Сейчас Анубис украдкой зевал и пил бодрящий настой: из черной термокружки пахло ягодами. За его спиной огромное панорамное окно распахивалось в горящий огнями ночной город.       Квартира Сета была большой. Бог пустыни всегда любил простор — и выкручивать отопление. А еще современную технику, так что в квартире было много таких штук, о назначении которых Гор только смутно догадывался. И в то же время мебель покрывали цветастые ковры, в углах притаились вычурные вазы, а по стенам картины: Нефтида, жена Сета, предпочитала почти старинную роскошь и густые восточные благовония.       Из огромной гостиной коридор вел к комнатам и кухне. Там же была и спальня Анубиса.       Амон успел раза три пойти на кухню, вернуться и снова пойти. В последний раз Сет на кухне что-то проворчал в его адрес, но Амон благополучно пропустил мимо ушей и вернулся не менее жизнерадостным — и с кружкой, на которой было изображено солнце. От нее тоже пахло бодрящими ягодами.       Амон всегда был «жаворонком», а его сила, в отличие от других богов, зависела от времени суток. Так что сейчас, когда опустился глубокий вечер, она совершенно не ощущалась.       Амон плюхнулся рядом с Анубисом. Сияющий блондин, он составлял тот еще контраст с темноволосым Анубисом, который как будто поглощал рассеянный свет гостиной.       Солнце и Луна египетского пантеона. Давние друзья.       — Есть хочешь? — спросил Амон Гора. — Ничего особо нет, я проверил, но могу что-нибудь приготовить.       Дело это он любил и справлялся прекрасно. Гор покачал головой. По правде говоря, крекеры были так себе ужином, но куда больше хотелось спать.       Амон прищурился, как будто понял мысли Гора: скорее всего, они были написаны у него на лице.       — Можем поговорить завтра, — сказал Амон. — Нефтида будет с минуты на минуту, но без проблем отложим. Здесь есть гостевая комната, выспишься.       Сет застыл в дверях комнаты. Скрестил руки на груди и оперся на косяк, но не возражал, позволяя Амону руководить и принимать решения.       Гор иногда забывал, что именно Амон — глава египетского пантеона. Если он захочет, то сможет приказать им всем. Просто его совершенно не прельщала роль пафосного руководителя, как того же Зевса, который был готов раздавать указания абсолютно всем.       Светлые волосы, открытый взгляд и любопытство Амона вместе с его юным внешним видом заставляли забыть, что он просто сам предпочитает именно так. А вообще-то могущественный Амон-Ра, темное солнце, которое может карать и испепелять.       Он мог легкомысленно относиться к смерти тела, но, когда стало очевидно, что это не случайность и касается именно бога, Амон помнил об ответственности перед пантеоном. И Гор мог бы только посочувствовать убийцам — встречаться с гневом Амона-Ра он бы не хотел.       — Нет, давайте сегодня с этим закончим, — ответил Гор. — Я…       Договорить не успел, потому что наконец-то хлопнула входная дверь, и через пару мгновений в комнату впорхнула Нефтида.       Богиня неявного и нематериального, скрытых тайн и ритуалов. Сейчас она занималась картинной галереей, с легкостью рассуждала о современном искусстве и тоже весьма комфортно чувствовала себя в современном мире.       Она вошла в густом запахе шипровых духов и шелесте золотистого платья, будто усыпанного блестками. Они шевелились при каждом шаге, напоминая змеиную чешую, переливались, отражая свет. Черные волосы рассыпались по плечам, глаза густо подведены.       Нефтида остановилась, скидывая с плеч пальто и оглядывая всех: как будто пересчитывала и удостоверялось, что все здесь.       — Ну? — грозно спросила она. — И когда вы рассчитывали рассказать? Если б Амон не позвонил, я бы до сих пор была на встрече!       Она грозно скрестила руки, и многочисленные браслеты на ее запястьях звякнули. Нефтида так небрежно кинула пальто на диван, будто королева, которая пришла в свои владения — хотя так оно и было на самом деле.       Ее сила ощущалась редко. Она тоже была как будто скрытой, толща воды, что течет под землей. И обычно составляла контраст с яркой пустыней Сета, которую редко можно было не ощутить.       — Теперь же в курсе, — невозмутимо сказал Сет. — Если каждый раз сообщать, как твой сын влипает в неприятности, можно больше ничем не заниматься.       Анубис возмутился, а Нефтида в очень похожей манере фыркнула.       — Все целы? — куда серьезнее спросила она и перевела взгляд на Гора. — Мне Исида позвонила, а я даже не знаю ничего.       Сет хмыкнул:       — Мне тоже позвонила. Но я трубку не взял.       Гору почти стало стыдно: мать могла достать кого угодно. Он с ней уже говорил сегодня, хотя смутно помнил разговор, спать тогда хотелось жутко. В итоге телефон забрал Анубис и махнул рукой, показывая, что Гор может идти, а с Исидой он сам побеседует.       — Она мне выговорила, что это я виноват, — сказал Анубис. — Я так и не понял, в чем именно, но она, кажется, всё равно не придает значения таким деталям.        В отличие от Исиды, Нефтида не стала ни ахать, ни выяснять. Она прошелестела золотистым платьем, прозвенела браслетами, усадила Сета к остальным и принесла ароматно пахнущий травами чайник. Даже не стала спрашивать, хочет ли Гор, просто сунула ему в руки чашку.       Он хотел отказаться, но мягкий запах окутывал, чашка приятно грела руки, и Гор понял, что и правда не против чая.       Нефтида забралась на диван с ногами и прижалась к плечу Сета. Ее рука с выкрашенными в черный ноготками, рассеянно гладила его то ли по затылку, то ли по шее.       Гор пытался собрать мысли и понять, с чего начать, но Сет спросил сам:       — Ты что-нибудь помнишь?       — Немного, — признал Гор. — Мы точно пили… кажется, последнее четкое — это какая-то девушка, она всё пыталась забраться мне на колени.       Амон фыркнул, Анубис закатил глаза.       — А потом помню ночь, — продолжил Гор. — И какого-то парня. Но я даже лица не запомнил. У него был нож, я знал, что он хочет убить меня, но не мог толком пошевелиться. Потом просто было больно, а вернулся я в темноте и тесноте.       Гор паниковал и не мог понять, что происходит. Просто холодно, тесно, а руки скользят по металлу и никак не выбраться. Он тогда сжался, пытаясь согреться. Надеялся, что кто-нибудь его найдет. После этого даже мутные воспоминания о каком-то мужчине с ножом отошли на второй план.       Но Гор помнил точно:       — Он хотел меня убить. Это не было случайностью.       — Я вот только не понимаю, — задумчиво подал голос Амон. — Почему Анубис ничего не ощутил? Близкие боги ощущают смерть друг друга. В прошлый раз твой самолет рухнул, и Анубис почувствовал твою смерть будучи в Дуате, я в курсе. Почему здесь не проснулся, когда лежал в соседней комнате? Я тоже всю ночь проспал.       Анубис хмурился. А Гору казалось, он почти вспомнил еще что-то. Какие-то размытые картинки… но они ускользали, стоило сосредоточиться.       — Всё просто, — спокойно сказал Амон. — Скорее всего, убийца знал не только кто такой Гор, но и мы. И нас опоили чем-то, что действует и на богов. Чтобы мы проспали всю ночь и не помешали. Только глаз, Гор, всё еще при тебе, что помешало-то?       Сказано это было легкомысленным тоном, как будто Амон пересказывал забавное дело, распутанное мисс Марпл. Но в то же время в его голосе чувствовалось напряжение: всё закончилось не так плохо, но могло быть куда хуже.       Неясные образы наконец-то обрели четкость, и Гор даже выпрямился. Уставился на Анубиса:       — Ты им помешал.       Анубис вскинул брови:       — Правда?       Но Гор теперь четко помнил: боль, как хватается за горло, ощущая что-то липкое, похоже, опыта у убийцы было не так много и перерезать горло с одного удара не вышло. Гор вроде бы помнил какие-то незнакомые слова, но не был уверен. Зато перед глазами вставало испуганное лицо Анубиса.       Он, казалось, толком не соображал, что происходит, но пытался зажать горло брата, что-то говорил. Пока всё-таки снова не обмяк, погружаясь в сон. Но выпустил силу, и мертвецы завихрились вокруг, уже не могли спасти Гора, но защитить от простого человека — вполне.       Похоже, даже через пелену зелья Анубис смог ощутить боль брата и призвать силу Дуата, чтобы помочь одному из его принцев.       — Это был ты, — тихо сказал Гор. — Ты, воробушек, спугнул убийцу и не дал ему доделать то, что он собирался.       Судя по ошарашенному лицу Анубиса, он ничего такого не помнил.       — Ладно! — Амон допил то, что было у него в кружке, поставил ее на стол и налил новую порцию. — Зачем кому-то твой глаз? Ты им призраков видишь, тех, кто не ушел ни в одно из загробных царств. А дистанционно действует? Без тебя?       — А если тебе палец отрезать, он будет отдельно работать?       Амон радостно показал ему средний, стараясь при этом не разлить чашку другой рукой.       — Инпу, ты научил его плохому, — проворчал Гор. — Но я правда понятия не имею, кому может понадобиться глаз, который видит призраков. Может для ритуала какому-нибудь богу?       Амон пожал плечами:       — Я ничего не помню, но спрошу у Луизы. Она там была и наверняка видела, кто вокруг нас крутился. Узнаем, кто опоил.       — С чего Макарии было следить за нами?       Амон сделал страшные глаза на вопрос Гора, как будто тот спросил лютую чушь. Запоздало Гор понял, что и правда. Может, в их сторону Луиза и не стала бы смотреть, но в сторону Анубиса — уж точно.       Если она вообще осталась той ночью на вечеринке.       — Выясняй, — торопливо сказал Анубис и поднялся. — А сегодня всем стоит поспать.       Сет молчал, а Нефтида подскочила и тут же начала рассказывать, что они все могут остаться, комнат точно хватит.       — Мне надо в Дуат, — покачал головой Анубис. — Там нужно немного моего присутствия. Я утром вернусь. Хару, пойдешь со мной?       Гор пожал плечами: ему было всё равно, где спать.       Дуат походил на мягкое теплое одеяло. В которое приятно закутаться и ощущать себя… защищенным.       Стоило шагнуть в него, как Гор и вправду почувствовал себя спокойнее. Этот мир окончательно стирал ощущение тесного холодильника, в котором Гор пришел в себя.       Загробных миров было несколько, Амон и Анубис часто бывали в Подземном мире Аида, потому что тот хороший друг Сета. Но Гор знал только Дуат, загробный мир, созданный когда-то Осирисом — или существовавший вечно, с того момента, как появились люди.       После смерти каждый человек мог выбрать тот мир, который ему ближе. Вера тут не играла никакой роли, только предпочтения по жизни. Кто-то уходил на каменные улочки Аида, поля асфоделей и шумный город, утопающий в фиолетовых искрах.       Дуат был местом простора и бесконечных дорог. Для странников в душе. Для тех, кто мог всю жизнь оставаться на одном месте, но неизменно стремился вперед и действовал.       Осирис был хозяином этого места. Молчаливый, отстраненный, он отлично олицетворял смерть и категорично настаивал, чтобы большую часть времени Анубис проводил здесь. «Однажды ответственность за этот мир ляжет на твои плечи. Ты должен быть готов».       Когда Осирис умер, Анубис и вправду оказался готов. Как он сам как-то сказал Гору, больше из-за того, что при любой возможности старался улизнуть в мир людей к Сету с Нефтидой.       Гору до сих пор было совестно, что он-то всегда оставался свободным и не особо жаждал наведываться к брату.       Анубис не обижался.       Они оба шагнули из гостиной Сета, позволили пластичной границе мира принять их — и расстелиться вокруг тем пейзажем, который они сами в глубине души хотели. Дуат вообще иногда напоминал Гору верного пса, радостно виляющего хвостом перед хозяевами.       Они стояли на одинокой дороге, на выщербленном ветром асфальте. Над их головами раскинулось небо с множеством звезд. Раньше, при Осирисе, Гор не помнил неба и удивлялся, это так повлиял на мир Анубис? Или Дуат сейчас давал ему небо, потому что почуял, что Гору нужен простор?       Придорожный мотель ровно светил неоновой вывеской, на стоянке перед ним не было видно машин, да и само здание казалось покинутым.       Вокруг дышала, шебуршала и тихонько вздыхала ночь. В свете звезд была видна пыльная пустыня, поросшая жидкой травой и кустами, виднелись низкорослые юкки. Вдали возвышались неровные силуэты гор.       Гор вдохнул полной грудью, а потом шарахнулся в сторону, когда из темноты вынырнуло и пронеслось что-то маленькое и юркое.       — Это летучая мышь, — рассмеялся Анубис. — Раньше в Дуате не было животных, но он учится.       Он первым зашагал к подсвеченному синим неоном низенькому зданию. Асфальт шебуршал под подошвами его высоких ботинок.       Гор последовал за братом, ворча:       — И откуда в тебе эта страсть к дешевым забегаловкам и мотелям?       — А ты бы предпочел дом Осириса? Он всегда выглядел как склеп.       Невольно Гор поежился: вот уж чего он точно сейчас не хотел, так это сурового дома, где когда-то жил Осирис. Там не во всех комнатах окна-то были! Гробница при жизни, где жило воплощение смерти.       Анубис предпочитал ночевать в потрепанном отеле, и Дуат откликался на его желание.       — Надеюсь, у нас хотя бы комнаты разные, — проворчал Гор.       В тайне надеясь, что нет. Сегодня он бы предпочел засыпать и просыпаться не один — после холодильника вдоль позвоночника пробегало не очень приятное чувство. Хотя он знал, что Анубис не особо хорошо засыпает в последнее время, а значит, обязательно будет ворочаться на соседней кровати и точно захочет поговорить вместо сна.       — Как пожелаешь, — отозвался Анубис.       И он имел в виду именно это. Махнул рукой в сторону одинаковых дверей вдоль здания. Если Дуат сочтет, что Гору нормально одному, одна из дверей впустит в номер.       — Я приводил сюда Луизу, — неожиданно сказал Анубис. Он остановился и, прищурившись, присмотрелся к неоновой вывеске, как будто хотел там что-то разглядеть. — Дуат ее не принял.       Он поднялся на пару ступенек на веранду, которая опоясывала весь мотель.       — Почему? — осторожно спросил Гор. Лезть в личную жизнь брата не хотелось, но он видел, что Анубиса это волновало.       — Видимо, потому что мы смерти из разных пантеонов. Не тот полюс — сначала притягиваемся, потом отталкиваемся.       Его голос звучал сухо, как шелестящий по пустыне ветер.       — Поэтому вы теперь не вместе? — спросил Гор.       Анубис пнул дверь номера ногой, и она несчастно стукнулась о стену.       — Да.       — А ты… ну, пробовал на Дуат повлиять?       — Не выходит.       Это было сказано таким тоном, что Гор счел за нужное уточнить:       — Повлиять насчет Луизы?       Анубис покачал головой, не поворачиваясь:       — Не только. Осирис был владыкой Дуата, это место подчинялось ему. А я как был принцем, так и остался. Я проводник, Хару. Проводник смерти. Теперь Дуат остался на меня, но у меня не выходит.       Он помолчал и мрачно закончил:       — Не выходит с Дуатом. Он выскальзывает от меня.       Анубис юркнул в номер, хотя дверь прикрыл неплотно. Гор еще потоптался на веранде, невпопад подумав, что его ботинки не очень-то подходят для мотеля посреди пустыни. В царстве мертвецов, которые были где-то здесь. Миллионы душ среди дорог и стремлений.       Гор толкнул дверь номера, но она не поддалась. Он и сам не знал, вздохнул от раздражения или облегчения, когда пришлось направиться к брату.