***
Если судить по часам, стоявшим на одном из столов внутри клетки Кьюби, с момента пришествия Фуу и Семихвостого прошло около двух часов. За это время ничего особенно не изменилось – все разговаривали друг с другом, не упоминая про решение джинчуурики – идти или не идти к Райкаге. Минато, например, неожиданно для себя узнал, что клан Намикадзе родом из страны Молний (что, в общем-то, неудивительно), но около двухсот лет назад они принялись кочевать, осев в стране Рисовых Полей. Нынешней стране Звука. Минато не был сиротой, у него были хорошие родители-шиноби, но они никогда и словом об этом не обмолвились. Намикадзе знал, что его отец умер незадолго до рождения Наруто, а вот что стало с его матерью?.. Он решил как-нибудь позже разведать этот вопрос вместе с Наруто. Позже. Намного позже. Фуу выяснила, что раньше ее биджу был идолом религиозного культа (Кьюби ностальгировал вместе с братом – хорошие были времена…), и те фанатики носили похожие рясы, разве что еще татуировку на руке делали – шесть крыльев и извивающийся хвост. Было это, по словам Чоумея, очень давно – еще до битвы Учихи Мадары (Кьюби передернуло) и Хаширамы Сенджу. Семихвостый рассказал, что ему приносили в жертву двадцатилетних девственниц, и он их съедал. На шокированный взгляд Фуу и Минато только рассмеялся почти до слез. Курама обиженно фыркнул – пошутил он глупо, потому что сам Девятихвостый в то время мог заставить людей отдавать ему несовершеннолетних и неоскверненных девушек на съедение – никто ему серьезный отпор дать вообще не смог бы. Шантажировал бы людишек… Но тогда его это не интересовало. Решили, что мирный договор и оборонительный союз должны быть подписаны. Насчет силы биджу упорно умалчивали, но Наруто решил, что как только они останутся они, то должны будут решить этот вопрос непременно. Прощались с Семихвостым и Фуу довольно странно. Минато он пожал руку, удивляясь его… невозмутимости. Наруто он тоже пожал руку, но с каким-то странным прищуром при этом. Поэтому Узумаки отчего-то на секунду испугался Чоумея. Курай прощаться не захотел, проявляя великое неуважение ко всем в подсознании Наруто. Кьюби и Нанаби, как братья, обнялись, а после посмотрели друг на друга и рассмеялись, сказав что-то про то, какие же они… «человекоподобные». С Фуу Минато прощался теплее. В основном из-за знания того, что эта девушка является пассией Наруто. Откуда он это знает – вопрос другой и совершенно неуместный, потому что вместе с ним в подсознании находятся еще два существа, имеющие доступ к мыслям, зрению, слуху и обонянию Узумаки. Правда, у Курамы с этим были перебои, в отличие от Курая, который весь извелся, наблюдая за сценой «первый поцелуй Наруто». Наконец, прощание закончилось, и Наруто тоже поспешил выйти из подсознательного сна. Открыл глаза, сначала несколько секунд смотря в потолок, а потом приподнявшись на локтях и с каким-то умилением наблюдая, как Фуу лежит поперек него и мирно сопит – будто действительно спит. Впрочем, она тоже быстро пришла в себя, приподнимаясь и садясь на кровати. Она тут же принялась усиленно тереть виски, шипя под нос. Наруто сел на кровати, отмечая, что его безрукавка расстегнута, и приобнял Фуу за плечи. – Полагаю, для тебя этот сеанс не прошел безнаказанно? – тихо и заботливо спросил Узумаки. Фуу лишь кивнула. – Жаль, я не знаю никаких мед-дзюцу… – задумчиво пробормотал он, а после встал, застегнул жилет и подал руку девушке. – Пошли, может, у Кабуто что найдется… Заодно скажем Орочимару о нашем решении. Фуу подняла голову, открыла зажмуренные глаза, улыбнулась и, взяв Наруто за руку, поднялась с кровати, небыстрым шагом идя за ним следом. Голова как будто собиралась расколоться надвое, но пара часов, с пользой проведенных в компании умных и не очень умных людей (и не совсем людей) стоила того. Семихвостый не мог сказать того же самого – его голова впервые за множество лет тоже пыталась взорваться.***
– Итак, – без каких-либо намеков на эмоции в голосе сказал саннин, – что вы решили? Наруто сейчас стоял возле Орочимару и его излюбленного стола, на котором в данный момент стояли пробирки с жидкостями и колбы с органами. На них Узумаки старался не смотреть, хоть было интересно. Фуу же была отправлена к Кабуто на лечение – в прямом смысле. Услышав, что эта джинчуурики сделала, Орочимару сначала не поверил, а потом, опешив, приказал Якуши проверить ее на наличие каких-либо сбоев в системе каналов чакры. Ну и дать таблетку от головы, естественно. – Мирный договор и оборонительный союз нужно подписать, – уверенно произнес Наруто. – По словам Минато – это чересчур хорошая штука для такой маленькой страны, как Звук. Несмотря на то, что на нас уже, скорее всего, никто не нападет, это все равно неплохая защита… – Да-да… Главное в этом самому не начинать войн, а только их провоцировать… – непонятно к чему произнес змеиный саннин, задумавшись. – Что решили о контроле биджу? Наруто глубоко вздохнул. Он ждал этого вопроса и быстро соображал, что нужно сказать. – Райкаге обещает надежность проведения этого «ритуала»… Я так предполагаю, что для того, чтобы получить полный контроль над биджу, необходимо снять печать. А что случится, если Семихвостый окажется сильнее Фуу? – недоверчиво задал вопрос Наруто. Только непонятно, кому. – Значит, насчет Девятихвостого ты не беспокоишься? – поинтересовался Орочимару. – Нет. Хотя я пока не знаю, как он к этому относится. Ну, то есть, очевидно, что негативно… И все-таки… И тут где-то в подсознании прозвучал голос Кьюби: «Нужен ключ». Потом Минато: «Ключ находится у Джирайи-сенсея». И, наконец, Курая: «Страдающий раздвоением личности джинчуурики захотел освободить биджу. Именно так это будет для него выглядеть». – Проблема, – произнес спустя пару секунд полного молчания Наруто. – У нас нет какого-то ключа, который находится у Джирайи. Интересно, а у Фуу он есть? – задумчиво произнес Узумаки. – Ключ? – переспросил несколько удивленно Орочимару. – Ключ открытия печати, наверное… Ну, вот вам и работка нашлась. Вы же сами рассказали, что скоро Коноха должна с нами связаться. Вот еще один повод улучшить отношения с ней. Может, новый Хокаге и со Звуком мирный договор подпишет… – как-то чересчур задумчиво произнес саннин даже без привычного «полушипящего» голоса. – Кстати о Конохе… – вторил задумчивости Отокаге Наруто, обернувшись на звук стука в дверь – вошел дозорный с птицей на руке. Орочимару подошел к нему и вынул из футляра на спине птицы свиток. Положил на более-менее пустой стол и раскрыл, позволяя читать и Наруто. Начиналось все довольно… странно. «Уважаемому Отокаге Кураме-но-Ёко от никем не уважаемого бывшего Хокаге Шимуры Данзо». Начиналось не просто странно – а даже оскорбительно. Только непонятно еще, для кого. «Даже не знаю, где ты взял этого мерзкого политикана, коим является «Отокаге». Не знаю, похвастался ли он тебе, но этот засранец умудрился всего несколькими предложениями настроить против меня всех своих, уже бывших, союзников. Полагаю, ты или твои чертовы джинчуурики рады. Народ Конохи поверил двоим саннинам, а не его Хокаге. Впрочем, не могу их винить – ведь все, сказанное этим красноволосым «Отокаге», – правда. Наверное, ты не можешь понять, почему я тебе это пишу, верно? Хм, у нас ведь раньше было такое взаимовыгодное сотрудничество… Так вот, я знаю про этого малолетнего джинчуурики все. Полагаю, тебе будет интересно узнать, что он сродни демонам? Биджу, если хочешь знать. Не зря я не считал его сыном Минато. Угадаешь, чей он сын? А теперь взгляни на своего «союзника» и представь, что может сотворить существо, наделенной мощью Девятихвостого плюс еще половина. И представь его в ярости. Давай, Орочимару, я знаю, ты можешь это. Надеюсь, ты поступишь с этим демонским отродьем как надо, потому что я больше не смогу ничего с ним сделать. Завтра к вам наверняка придет письмо от Жабьего саннина с просьбой «рассказать все, как было». Можете не утруждаться. Я уже рассказал. Давай, Орочимару, я всегда в тебя верил. Не подведи беспомощного старика». Пока Наруто читал письмо, то несколько раз пытался понять, не шутка ли это. Узумаки помнил этого Данзо – и не мог поверить, что он способен так выражаться. Хотя, учитывая, что его карьере (и, возможно, жизни) пришел конец, уже неважно и можно себе позволить все. Однако когда речь зашла об отцовстве Наруто, а заднем плане изумленно взвился Курай с каким-то криком, который Узумаки не разобрал, потому что был слишком увлечен чтением. Очевидно, Шимура рассчитывал, что Орочимару будет читать свиток в одиночестве. И он предполагал, что саннин захочет убить или исследовать странную «аномалию». Однако, как только Узумаки дочитал, у него в голове происходит небывалый переполох. Кьюби почему-то орал на Минато, Минато пытался докричаться до Наруто, а Курай наслаждался представлением. Из этих криков джинчуурики понял только то, что ему надо «изображать из себя удивленного и крайне потешающегося над доводами Данзо личностью». Впрочем, Наруто безбожно волновался и боялся чего-то неизбежного, так что коснись Орочимару пульса носителя Девятихвостого, то непременно понял бы, что ему нагло врут. – Ну, как? Я тяну на сына Кьюби? – довольно реалистично усмехнулся Наруто, показательно отойдя на несколько шагов от Орочимару и даже прокрутившись один раз. Со стороны это выглядело, скорее всего, довольно неплохо. Но усмешка Узумаки нервно, но малозаметно дергалась, а голос определенно старался сорваться. Да и движения Наруто были несколько дерганными, так что если бы Орочимару смотрел на красноволосого, то непременно бы почуял подвох. – Похож, – кивнул Орочимару, видимо, перечитывая письмо. – А Данзо-сан совсем в депрессию впал… Наверное, все совсем для него плохо. Никогда он не был таким… откровенным. – А сам как считаешь? – иронически выгнув бровь, Наруто сложил руки на груди и уставился на Орочимару. Почему-то обращаться к змеиному саннину на «ты» было непривычно легко. – Считаю, что если бы у него были доказательства этой… гипотезы, то захотел бы вскрыть тебе мозг вместе с телом. Впрочем, и сейчас бы не отказался… Но считаю, что это невозможно, – заключил Орочимару. Наруто едва не передернуло. То ли от облегчения, то ли оттого, что его хотят вскрыть. – Что невозможно? – поинтересовалась подоспевшая Фуу, подскочив к Узумаки и подхватив того под локоть. – Тебе лучше, Зелененькая? – с широкой улыбкой спросил Наруто, тут же получая сильный удар в область затылка – подзатыльник. – Так меня зовет только Семихвостый, Наруто-кун, – с крайне доброй улыбкой произнесла Фуу. – Так что там невозможно? – Думаю, это касается только меня и Наруто, – выручил красноволосого Орочимару, складывая свиток и убирая на одну из полок, итак уже забитых этими самыми политическими секретами и интригами. Сам он возвратился к своим любимым органам и пробирочкам. А так же горелке, перегонному кубу и травам. Почему-то Наруто обратил внимание только на эти предметы. – Да неужели? Не хочешь говорить, значит? – изобразила обиженное лицо Фуу. Заметив косившегося на них Орочимару, поспешно взяла ладонь Наруто и вышла вон из «дворца змея». – Не то, чтобы не хочу… Просто Данзо крайне экстравагантным способом пытался в письме объяснить Орочимару, что меня нужно убить или препарировать, – кое-как объяснил Узумаки, не сопротивляясь и идя вслед за Фуу. Вскоре она привела его к себе в комнату, насильно усаживая на кровать. Сама она скинула обувь и залезла на кровать, поджав под себя ноги. – Так что, ты мне расскажешь, что это было за «выявление твоих навыков»… или как ты там сказал? – усмехнулась Фуу, от ничего не деланья начиная вить из длинных волос Узумаки косички. Наруто начал возмущаться, но против девушки не попер – слишком опасно. – Я сказал, что это была проверка моих возможностей, – поправил Наруто, тихо шипя, когда Фуу начала его волосы расчесывать – сам он долго с ними не возился, поэтому свалялись, запутались… Коротко: было больно. – На самом деле, все довольно банально. Минато и Кьюби поспорили, кто из них быстрее. Глупо, конечно, было спорить с Желтой Молнией Конохи… – Что-то я такое слышала… – отозвалась Фуу. – Прозвище отца, полученное в Третьей мировой войне шиноби, – моментально выпалил Наруто, даже не задумываясь, откуда он это знает и почему сходу назвал Минато отцом. – Однако из-за того, что как следует провести «соревнование» не удалось бы из-за ограниченных запасов чакры и относительно небольшого пространства, были введены дополнительные условия: пользоваться чакрой можно, техниками – нет. – А почему ругался Курай? – спросила Фуу, пока пыталась безболезненно расчесать очередной колтун, всей своей женской душой негодуя по поводу жестокого обращения с волосами. Наруто, словно прочитав ее мысли, мстительно улыбнулся: – Вот будет подходящее время… и срежу их все нахрен… Волосы, то есть. Курай ругался из-за того, что безбожно проигрывал. Решили же как? Кто большее число раз попадет по Наруто за минуту – тот и победил. Впрочем, минута эта растянулась на пятьдесят минут. Причем точно неизвестно, почему. Били они не сильно, но метко. Скажем так, даже если тебя бьют в подсознании – это неприятно. Синяков, впрочем, на теле нет… кажется. Наруто заерзал, то ли пытаясь избавиться от пытки «расчешите мне волосы», то ли пытаясь понять, есть у него синяки или нет. – К концу часа, когда ты как раз к нам явилась, счет был пятнадцать – пять, угадай, в чью пользу, – усмехнулся Наруто. – В пользу Минато? – Угу. Он, даже не имея в запасе техник молнии, был быстрее Кьюби. Однако у Минато все же было преимущество: использовал он преобразованную чакру Девятихвостого. Кроме того, живет в своей тушке лет на пятнадцать больше. – А почему тебя выбрали в качестве «проверяющего»? – скептически взглянула на Наруто Фуу. Впрочем, он этого взгляда не видел, и поэтому достаточно спокойно ответил: – Наверное, потому что я сам вызвался… Кроме того, практика лишней не бывает, – улыбнулся Узумаки. Фуу ласково улыбнулась, а после с некоторой жаждой мщения потянула Наруто за волосы – тот громко начал возмущаться, не в силах бороться с женской силой. Он лег на спину, зажмурив один глаз и смотря на злорадно улыбающуюся Фуу. Она склонилась над ним, с интересом наблюдая за изменениями в лице Узумаки. Возмущение, обида, непонимание, удивление, интерес. – Лучше обрежь их, – сказала Фуу, перебирая пальцами на лбу Наруто челку. – Не могу видеть, как ты их мучаешь, – улыбнулась она и склонилась над ним, чтобы поцеловать, однако была остановлена ощутимым тычком пальцев в лоб. Наруто весело пронаблюдал смешанную гамму чувств в глазах Фуу, а после показал рукой на входную дверь, не разрывая зрительного контакта. Возле двери, опершись на косяк, стоял сам Саске Учиха. И был, кажется, неприятно удивлен тем, что его заметили. – Стучаться не учили, – поспешно произнес Саске со злорадной улыбкой. – Обещаю исправиться. – Ты? Исправиться? Не смеши моего… биджу, – поднялся Узумаки, пытаясь восстановить утраченный баланс «творческий беспорядок» на собственной голове. – Что хотел, мистер «стучаться-не-учили»? – поинтересовался он. – Прознал, что вы что-то крупное затеваете. Захотелось услышать из первых уст, – признался Саске. – Да ничего особенного, – флегматично пожала плечами Фуу. – Мирный и оборонительный договоры с Райкаге, возможность овладеть полноценной силой биджу, провокация смены власти в Конохе… Все как обычно, – закончила с усмешкой джинчуурики. – Про второе поподробней, – изображая из себя глубокую задумчивость, попросил, скорее, приказал, Саске. – Райкаге предложил нам возможность безопасно попытаться овладеть силой биджу. Мы пока не знаем, что да как, – пожала плечами Фуу. А вот Наруто спохватился. – Фуу, я забыл тебя спросить… Ты знаешь что-нибудь про ключ, который открывает печать? У меня-то его нет, придется в Коноху заходить на досуге. – В Коноху? – тихо и удивленно переспросил Саске. – Ключ от печати? – точно так же тихо и удивленно спросила Фуу. – Секунду. Наруто смотрел на нее, ожидая, что она буквально через несколько секунд «проснется» – наверняка ведь к биджу пошла. Но как только она принялась падать – почему-то вбок, а не вперед – Узумаки с некоторым изумлением поймал ее и уложил на кровать. По прошествии минуты тишины Саске вновь заговорил. – Ты собираешься в Коноху? – повторил свой вопрос Учиха. – Пока еще нет. Нужно дождаться письма оттуда. Мол, помочь с расследованием и все такое, – пояснил Наруто и хмыкнул – его тоже так вырубает, когда он в подсознание переходит? – А вообще – мне нужно только встретиться с Джираей. Неважно, где это будет. – А что за переворот в Конохе вы устроили? – Да просто подставили Данзо, рассказав правду при всех. Джирая и Цунаде не выдержали, пошли всем сообщать о том, что их Хокаге захватил неповинного джинчуурики, тем самым вынудив его сбежать. Не помню, говорил я или нет, но мы встретили Сакуру, – задумчиво пробормотал Узумаки. – Била больно? – усмехнулся Саске. – Думаю, больно бы было, но не зря я сын… Желтой молнии, – выдохнул Наруто. Чуть не сказал «Девятихвостого». Испуганно покосился на Саске. Не заметил ничего, кажется. – Желтой молнии? Это разве не Йондайме? – удивился Учиха. – Ты – сын Четвертого Хокаге? – вот теперь уже по-настоящему удивился Саске. Впрочем, тут пришла в себя Фуу. – Ключ у меня есть… Только я не знаю, как его достать, – произнесла девушка, резко открыв глаза. – В каком смысле? – переспросил красноволосый. Фуу показательно сняла нарукавники и поставила руки параллельно друг другу. На обеих руках от локтя до кисти была изображена ополовиненная по вертикали витиеватая печать. Сложив руки вместе, Фуу доказала, что это одна печать. – У тебя на спине и у Наруто на животе печати крепче, – произнес Саске, подключив шаринган. – Даже если не знаешь, как открыть, можно взломать. Наруто должен знать, как это сделать. – Подожди, у тебя печать с биджу на спине? – неожиданно удивился Наруто. – Э… Да, Наруто. Стала бы я биться с открытым животом, если на нем установлена печать? – улыбнулась Фуу, а после посмотрела на Саске. – Эх, я всегда знала, что шаринган – хорошая штука, – мечтательно и, кажется, притворно вздохнула джинчуурики. – Ну, если я вдруг буду умирать, и хотя бы один мой глаз останется цел – могу подарить его тебе. Будешь как Какаши-сенсей, – с ухмылкой произнес Саске. Потом понял, что неосознанно добавил суффикс. Сам себя начал корить за это. – Я не знаю, кто это, – покачала головой Фуу, а после вновь посмотрела на Наруто, находящегося в глубокой задумчивости. – Почему Наруто должен знать, как открыть эту печать? – У него фамилия Узумаки. Его мать из этого клана и, кроме того, она была женой Хокаге. Я хоть и кажусь высокомерным, но историю знаю неплохо. Этот клан был истреблен. Но точно так же, как и у Учих, оставались какие-то выжившие. Его мать – одна из таких, – довольно объемно ответил Саске, что шло вразрез с его обычной молчаливой формой общения. – Быстро ты делаешь выводы. А я ведь всего лишь сказал, что мой отец – Четвертый Хокаге, – с улыбкой покачал головой Наруто. – Но ты прав, Кушина – моя мама. Кьюби и Четвертый начали перебирать архивы ее памяти, – сообщил Узумаки, обращаясь уже к зеленоволосой. – Как это – «начали перебирать архивы ее памяти»? То есть, что? Четвертый? – озадачился Саске, но на лице, впрочем, ничего больше не показывалось. – Помнишь, во время боя с Однохвостым, ты меня «разбудил»? Тогда я почти снял печать. Не так давно мы с Кьюби договорились, что снимем печать и посмотрим, что будет дальше. Появилась инь-чакра Четвертого, который восстановил мою печать. С этого момента отец живет вместе с нами в моем подсознании, устраивает политические дебоши и пытается доказать мне, что стихия молнии – это круто, – достаточно коротко рассказал Наруто. Могло быть длиннее. – Курай или Кьюби подпитывают его, чтобы его призрак не улетучился, у-у-у, – усмехнулся Узумаки. – А я еще задавался вопросом, почему ты такой чокнутый… А у тебя под... в голове три лишних голоса… «Ага. Одному из которых осточертело присутствие этого шаринганистого…» – Цыц, – вслух сказал Наруто, вызвав недоумение на лицах своих друзей. – Это я не вам. Ты не нравишься Кураю, – усмехнулся Наруто, взглянув Саске в глаза. – Впрочем, ему никто не нравится… – А он не может, например, не подслушивать? – раздраженно спросила Фуу. – Он и я – одно целое. Из-за того, что Курай находится в подсознании и, скорее всего, ничем не занят, не смотреть за мной он не может. То же самое было, когда я находился в подсознании, а он – снаружи. «Убейте его кто-нибудь…»***
За несколько дней разобрались со всем. Джирая и Цунаде приглашали Наруто (а вот Саске – нет) в Коноху для дачи показаний. Убеждали, что если захочет уйти – никто его задерживать не будет. Узумаки почему-то не доверял этому… Также они написали, что он может взять с собой двух сопровождающих. Ради безопасности – по их словам. Курай почему-то думал, что им будет интересно узнать, кого Наруто приведет с собой. Джирая пообещал отдать ключ, если Наруто придет в Коноху. Пришлось согласиться. Курама написал Райкаге сообщение о том, что они подпишут оба договора, а заодно примут «обучение», однако немного позже – как только добудут необходимые вещи. Райкаге был доволен. Скорее всего. В какой-то момент Минато нашел упоминание о «ручных» печатях в памяти Кушины. Тех, которые ставятся на обе руки и обладают невероятной мощью. Однако, по словам Саске, данная печать была слабее той же печати Восьми Триграмм, установленной у Наруто. Вскоре разобрались: за двенадцать лет эта печать исчерпала себя, потому что ставил ее кто-то, разбирающийся в фуиндзюцу на уровне «выше новичка, ниже любителя». Фуу установили эту печать вместе с подарком в виде биджу в возрасте четырех лет. Правда, в отличие от печати, удерживающей биджу, эта не подпитывалась из запасов чакры девушки. Печать Пяти Рун, по словам Минато, не самая плохая печать для удерживания биджу. Однако проблема была в том, что Семихвостый биджу крайне ядовит. Его чакра ядовита, тело Нанаби так же вырабатывает яд – даже небольшое соприкосновение с хвостом биджу чрезвычайно опасно для человека. А печать Пяти Рун основывалась на взаимовыгодном обмене чакрой между джинчуурики и биджу. Намикадзе не знал, чем думали те, кто устанавливал на ребенка такую печать, но был необычайно рассержен. Мало того, что эта печать постоянно использовала для правильной работоспособности запасы чакры ребенка, выматывая ее, так она еще и отравляла детскую систему каналов чакры. Хорошо, что додумались ее ослабить – спустя почти год мучений – чакрообмен был минимизирован, так что постепенно Фуу даже привыкла к ядовитой чакре своего биджу. Сразу бы так… Итак, «ручная» печать исчерпала вложенную в себя чакру, но не развеивалась, потому что на это и была рассчитана. «Судя по рисунку… ее название – Костлявая. Не спрашивайте, почему, я не знаю». Открыли (точнее, взломали) эту печать тоже быстро. Минато так же заинтересовало то, почему обе печати были специально сделаны так, чтобы сама Фуу не могла ими воспользоваться. Печать Пяти Рун на спине – джинчуурики при всем своем безграничном желании не сможет сделать так, чтобы в критической ситуации воспользоваться ею. Или та же Костлявая печать – чтобы ее активировать, руки Фуу должны быть крепко прижаты друг к другу, чтобы печать совпала. При этом она не может складывать печати, чтобы достать то, что лежит внутри. Минато предложил кардинально изменить печати, но Фуу вежливо отказалась. После того, как Орочимару, Гаара и Курай перезапечатали Семихвостого, зеленоволосая уже ни в чем не чувствовала недостатка. Услышав об этом, Намикадзе невольно удивился – как они умудрились изменить печати, не прибегая к поиску ключа и, что еще более важно, почему они не поменяли расположение печати. Орочимару объяснил, что они просто-напросто подменили печать, как хороший Мастер подменивает карты в азартной игре. И объяснил на примере: Семихвостый жил в тюремной камере – три стены и решетка. Они крайне быстро подменили эти «три стены» на нечто более… презентабельное. Например, на стены с красивейшим пейзажем. Суть одна и та же, а отношение разное. Костлявую печать взломали, достали из нее большой и тяжелый свиток, как раз являющийся ключом к печати. Вместе со свитком на Наруто вывалилась просто огромная куча колюще-режущего оружия. Здесь было практически все: от кунаев и сюрикенов до полного набора вооружения самураев страны Железа – катана, вакидзаси, танто. И учитывая, что в печати все это оружие сохранилось в изначальном виде, Узумаки действительно повезло, когда он не стал подушкой для иголок.***
Наруто долго думал, кого взять с собой в Коноху, но Саске отмел сразу. Настолько долго, что сказал о своем решении этим двум людям непосредственно перед выходом. Но, впрочем, Фуу не сомневалась, что идет вместе с ним – в случае какой-либо критической ситуации она легко сможет взмыть в воздух, отравить нападающих и успешно прикрывать Наруто вместе со вторым спутником. Вторым спутником был выбран Суйгецу, ибо прикрывать отход он сможет лучше всех – он владел самым разнообразным оружием, но в данный момент использовал два меча, в порыве жадности утащенные у Фуу – они были действительно хороши. Кроме того, Хозуки был поистине неубиваемым. Разве что молнию не любил, ибо она считала его неплохим проводником электричества. Но это мелочи. Джирая в последнем письме прикрепил к свитку пропуск в страну Огня и Коноху – в частности. На всякий случай. При маловероятной встречи с патрулем на границе. В один из дождливых дней троица отправилась в длинный, по меркам гражданских лиц, путь. Для Наруто, Фуу и Суйгецу добраться до Конохи предстояло за один день. Сейчас было раннее утро – около шести часов утра. Наруто собирался двигаться до Долины Завершения, а после несколько часов отдохнуть и восполнить силы, а после утром прийти в Коноху. Так будет удобнее, чем пятнадцать часов без отдыха прыгать по деревьям. Несмотря на то, что Кабуто «подарил» Фуу несколько восстанавливающих таблеток, скорее всего, собственного изготовления. Собственно, так все и было сделано. На границе им абсолютно никто не встретился – Узумаки даже разочаровался отсутствию повода «предъявить претензии». Уже будучи в Долине Завершения, обосновались там надолго – на восемь часов. Поэтому в Коноху пришли относительно помятыми, относительно сонными и относительно недовольными. Несмотря на то, что такой режим наиболее комфортабелен для шиноби – обычно – Наруто должен был признать, что подчиненные всегда недовольны! Когда троица подошла к границам Конохагакуре, наступил уже восьмой час утра – задержались немного больше, чем Наруто предполагал. Местные привратники встретили их с откровенным недоверием. Три непонятных личности, чьи головы находятся под капюшонами, да еще и показывают «универсальный пропускатель»… – Откиньте капюшоны и выложите на стол все холодное оружие, пожалуйста, – попросил один из чуунинов, подозрительно косясь на Суйгецу. – Да ладно вам, – возмутился Наруто, хотевший только одного – рамена, и побольше. Почему-то каждый раз, приходя в Коноху (неважно, откуда), Узумаки хочет только трех вещей: горячую ванну, много рамена, и большое такое спать. Судьба у него такая, что ли? Впрочем, капюшон откинул, наблюдая за резко изменившимися лицами привратников: вытянулись, а после, кажется, побледнели. – Наруто… Узумаки… – Ага, уже четырнадцать лет Наруто. Вы пропустите или мне пробиваться с боем, просто чтобы забрать у Джирайи то, что принадлежало мне изначально? – Малыш Наруто, почему из твоих уст мое имя звучит так неуважительно? – спросил Джирая, подойдя к троице со спины. Узумаки лишь чуть повернул голову, мимолетно радуясь, что проблемы решены. Фуу изображала из себя памятник женственности и силы – одновременно. С голов Суйгецу и Фуу капюшоны так же были откинуты. Хозуки устало наблюдал за представлением, тратя силы только на то, чтобы стоять на ногах да держать язык за зубами. – Прошу прощения, великий и прекраснейший Жабий отшельник Джирая, – саркастично произнес Наруто, повернувшись лицом к беловолосому шиноби. – Так лучше? – Лучше. Но все равно не хватает… – саннин, казалось бы, задумался. – Знаю! Не хватает искренности, Наруто, – усмехнулся Джирая. – Пошли-ка к новому Хокаге… Привратники лишь вздохнули. Кто с облегчением, кто устало. Никто из них еще не забыл «фиолетового Девятихвостого не девятихвостого». Теперь Узумаки они побаивались – он смог навести столько шуму и ужаса всего одним видом Лиса… Что же будет, если он примется убивать?