Театр!

Seoul Starview Hall Вечер премьеры – 19:08 – 19:27 Камера размеренно плыла по фойе не самой большой, но достаточно модной сеульской театрально-концертной площадки – Seoul Starview Hall. В зал ещё не пускали, и изысканная публика, разодетая в жемчуга, меха и смокинги, попивала шампанское от щедрот спонсора. Камера повернулась к Минсоку, разряженному как на похороны: в галстуке, в библиотекарских очках, с носовым платком в нагрудном кармане. Минсок заприметил кого-то прямо по курсу и дал сигнал Чондэ. Камера в буквальном смысле слова «проложила проход» между группой щебечущих девушек и двумя мужиками протокольного вида, уткнувшимися в програмки, и наконец упёрлась в сгорбленного господина с постной миной на физиономии, нелепо нависающей над вычурной бабочкой. - Господин Пак Мёнсу! – объявил Минсок, не забывая улыбаться в объектив. – Человек, без которого всего этого могло и не быть. Спонсор мюзикла «Жизнь без маски»! Господин Пак, скажите, что повлияло на ваше решение поддержать проект Чжан Ухёка? Ведь учитывая, что постановка собирается в длительные гастроли, это должно быть очень затратно, при этом успех не гарантирован. А для делового человека, как вы, оценка рисков имеет огромное значение. Что же именно заставило вас поверить в то, что мюзикл Чжан Ухёка будет иметь успех? Из постной мина на лице Пак Мёнсу превратилась в кислую, он наградил Минсока мрачным взглядом и сказал: - Слушай, тебе это обязательно делать? - Господин Пак, - умоляюще сложил руки, зажав между ними микрофон, Минсок, - это для передачи. Ну, хоть пару слов скажите? *** - Перемонтируем, - обречённо вздохнул Минсок. *** Картинка дёрнулась, и Пак Мёнсу, ещё больше помрачнев, сказал в камеру – заученно, как по бумажке: - Чжан Ухёк – талантливый мастер, пострадавший от тоталитарного режима. Задача современного бизнеса, так сказать, составляющая социальной ответственности, - финансово поддерживать людей, подобных Чжан Ухёку. Доволен? - Господин Пак, благодарю, - учтиво сказал Минсок и, бросив взгляд на Чондэ и камеру, закатил глаза и слегка покачал головой. Сквозь шум вокруг камера всё равно отчётливо словила чуть нервный смешок Чондэ. - Ну всё, погнали за кулисы. - Огородами? - Огородами мы, дай бог, к антракту дойдём. Нет, пошли через зал. Пара очаровательных барышень, дежуривших перед входом в партер, узнали Минсока и Чондэ, и, послушно расступившись, пропустили их внутрь. - Имейте в виду: через пару минут начинаем запускать, - предупредила одна из них. - Ок, спасибо, малыш. Нам больше и не надо: только за сцену прошмыгнуть. Они быстро спустились по пустому залу к сцене, вприпрыжку вбежали на неё по ступенькам и исчезли за правой кулисой – зал и сцена были столь невелики, что на это ушло несколько секунд. Жизнь за сценой бурлила. Кто-то, отборно матерясь, перетягивал какие-то канаты, кто-то перетаскивал элементы реквизита, камера мельком ухватила белоснежные трико кордебалета, взбегающего по винтовой лестнице на второй этаж. - А ты ему что? – доносилось сверху. - А я ему говорю: Гуччи, Версачи – вот как надо извиняться. Ответное «ой, девочки, он ещё с нашей Дженни наплачется» потонуло в общем гуле. - Послание в вечность сейчас запишем? - Нет, давай на обратном пути, когда зал набьётся. Путь Чондэ и Минсока лежал через узкий коридор к гримуборной примы. Рядом кто-то выругался, честя извечный бардак. - ...а я что могу сделать? – тарахтела в ответ аджумма-уборщица, таща ведро в глубины театра. – Не я здесь бутылки бью! - Цирк, - констатировал Чондэ. – Хотя обещали театр. - Это, пожалуйста, из монтажа убери, лады? – хохотнул Минсок. – Ну, всё, мы у Башни Слоновой Кости. На счёт три. Минсок встал возле двери с табличкой «ХЁРИН» и молча три раза кивнул, а потом распахнул дверь, и они с Чондэ ввалились в святая святых. Хёрин сидела перед зеркалом, окружённая толпой гримёров. Когда дверь открылась, она дёрнула головой, и камера отчётливо запечатлела её прекрасное лицо, искажённое ужасом, – с помадной стрелой во всю щёку. *** - Смотри, смотри! - Минсок ткнул пальцем в экран. – Ты видел? - Да, перепугали мы её... - Думаешь, мы? Она, по-моему, не нас ждала. Смотри дальше. *** Разглядев зашедших, Хёрин выдохнула и снова расслабилась. Гримёр в спешном порядке начал стирать размазавшуюся помаду. В воздухе летали косметические кисти, лак для волос, плойка. Стоя на коленях возле Хёрин, человек в белом халате перетягивал ей ногу эластичным бинтом. Практически над его головой кто-то подпиливал ей ногти. - Оппа, тебя не учили стучаться? – лениво спросила звезда Минсока. – Я не даю интервью перед выступлениями. После, после – обязательно в облаке из белых хризантем... - Дверь закройте!.. – взвизгнула одна из стилисток и угрожающе потрясла феном. Не сдерживая смеха, Минсок и Чондэ вышли и отправились обратно – в менее фешенебельную часть города Закулисье, где обитали жители попроще, ещё не снискавшие славы, равной по размеру хотя бы сотой доле славы Хёрин. Пусть их снова лежал через сцену. Камера чуть «выглянула» из-за кулис: зал постепенно наполнялся зрителями, занавес был поднят, и пройти перед глазами публики было нельзя. - Ну, значит, низом, - вздохнул Минсок. - Времени нет круги нарезать. В паре метров от занавеса располагался люк, ведущий в трюм под сценой, и Чондэ с Минсоком отважно спустились в полутёмную пещеру. - Кто так строит? – пробурчал Чондэ, спотыкаясь. – Неужели невозможно было сделать нормальный проход за сценой, а не здесь прикорм для травмпункта организовывать? Хоть бы свет тут нормально работал... - Не ной. Хёрин так каждый раз ходит. И между прочим, на каблуках и в этой дуре с перьями на голове – и ничего, не жалуется. - Мне за вредность должны доплачивать... Они выбрались на свет божий за левой кулисой. Минсок встал спиной к залу, провёл рукой по волосам и откашлялся. - Начал? - Да я и не выключал. - «Весь мир – театр, а люди в нём актёры», написал когда-то Уильям Шекспир, - торжественно начал Минсок. - До начала премьеры мьюзикла «Жизнь без маски» остаются считанные минуты. Мир за кулисами замер в преддверие кульминации – результата многомесячных трудов потрясающей команды талантливых людей. У нас с вами последний шанс увидеть этот мир собственными глазами в тот момент, когда кто-то из них, возможно, стоит на рубеже новых возможностей, карьерного взлёта. Что скрыто в этом мире?.. Всё, идём дальше. Картинка чуть дёрнулась: кто-то задел плечо Чондэ. Выражение лица Минсока с сосредоточенно-торжественного сменилось на почти нежное. Он улыбнулся человеку за спиной Чондэ. Камера повернулась, и в её обзор попало чёрное платье, расшитое пайетками, и головной убор с черными перьями. Девушка в пафосном костюме примы застенчиво и печально улыбнулась в объектив. - Кан Сыльги! Ну ладно, медвежонок, не расстраивайся: будет и на твоей улице премьера. Выше нос! Минсок потрепал Сыльги по щеке, и они с Чондэ отправились в глубины театрального мира. - Сейчас мы с вами навестим гримёрки главных действующих лиц и сможем сами узнать, что они испытывают в этот знаменательный момент. Рядовые артисты довольствовались гримёрками поменьше, на другой стороне от зала, иногда даже вынужденные делиться ими. Минсок и Чондэ зашли в общий коридор и заглянули в первую гримёрку. - Венди Сон! – объявил в камеру Минсок. Носатая девушка, яростно припудривающаяся перед зеркалом, ойкнула и полными ужаса глазами воззрилась на них. - Ой нет!.. Ой! Ну, пожалуйста... Пожалуйста, не надо, не снимайте сейчас!.. Минсок хмыкнул и подал знак Чондэ. Они переместились к следующей каморке. - Наша очаровательная юная звёздочка из Таиланда – Лалиса Мандобан! *** Чондэ поставил видео на паузу. - ЭТО, - ёмко резюмировал он. - Перемонтируем, - сквозь зубы процедил Минсок. - Ну, ясное дело! – уже в открытую заржал Чондэ. – Но ёмаё хён! Из всех возможных вариантов извратить её имя ты выбрал именно этот! Талант! Гений! - В жопу иди, - огрызнулся Минсок и включил видео. *** Юная звёздочка из Таиланда повернула своё хорошенькое круглое личико. - А посол приехал? – наигранно похлопала ресницами она, а потом скорчила расстроенную мордочку, выпятила нижнюю губу и шмыгнула носом. Совершенно очевидно, что если она и испытывала волнение, то талантливо скрывала это под клоунской маской. В следующей гримёрке их ожидал третий типаж. Актриса под сценическим псевдонимом Сою сидела в полоборота и неторопливо подводила губы: - Премьера – это всегда так волнительно... – почти прошелестела она, едва повернула голову и искоса бросила мимолётный взгляд в объектив. Отходя спиной к следующей двери Минсок приложил руку к сердцу, демонстрируя то ли Чондэ, то ли будущему зрителю своей передачи, как должна волновать мужские сердца Сою. Следующую гримёрку делили двое: не особо юный, не особо привлекательный, но воистину синтетический артист по имени Пак Джесан, и юный, привлекательный контр-тенор по имени Пак Чимин. Джесан притаился в углу, накрывшись с головой полотенцем, поэтому камера сосредоточила всё внимание на Чимине – благо было на чём. Чимин уже завершил грим и теперь просто любовался своим отражением в зеркале. - Ну, что же, посмотрим, кто завтра проснётся знаменитым, - улыбнулся он сам себе, а потом повернулся и послал воздушный поцелуй в камеру. Объектив дёрнулся – Чондэ задел плечом косяк. Уже идущий дальше Минсок усмехнулся и снова приложил руку к сердцу, видимо, намекая, как, должно быть, взволновал оператора Чимин. Обитатель последней гримуборной просто лежал на стоящей в углу банкетке, вперив взгляд в потолок и сложив руки на груди. На объявленное Минсоком «Исполнитель главной мужской роли До Кёнсу» он лишь едва пошевелил пальцами и не сменил ни позы, ни даже положения головы. - Я бы такое показывать не стал, - поделился своим мнением Чондэ, когда они уже шли дальше. Камеру он опустил, но не выключил, и та снимала обитый линолеумом пол. – Ну, что? Теперь-то огородами? Назад в фойе? - Паа-дааж-ди! – нараспев сказал Минсок. Чондэ поднял камеру. – А вот и финалочка. Навстречу им потайными лабиринтами Seoul Starview Hall шёл режиссёр Чжан Ухёк – немолодый, потрёпанный, но подтянутый и с цепким, внимательным взглядом, - и его жена, госпожа Ли Хёри, – вроде бы нестарая и даже вполне привлекательная женщина, но безвкусно одетая, безобразно подстриженная и бездарно накрашенная. Ли Хёри сжимала в руках огромную папку. - Господин Чжан! – воскликнул Минсок. – Пару слов перед началом. Для передачи. Чжан Ухёк поморщился, потом вздохнул и обречённо спросил. - Что говорить? - Скажите, что для вас означает эта премьера? Что означает успех спектакля? Это... возможность поквитаться за прошлое, как бы сказать: смотрите, я выжил, я на коне? Или ваше прошлое в Северной Корее – уже пройденный этап, и вы рассчитываете на иные высоты? Хотите продемонстрировать вашим визави в Соединенных Штатах, что Чжан Ухёк делает имя не за счёт своей истории, а за счёт своего таланта? Ухёк помолчал. - Господи, сколько слов и хоть бы одно было по делу... Я вам предлагаю самому за всех речи писать, а интервью вам брать ни к чему. Никакая это не попытка кому-либо что-либо доказать или продемонстрировать. Это автобиография, молодой человек: попытка художника пересмотреть свой жизненный путь, разглядеть в нём историю, несущую зерно истины, и передать в искусстве то, что кажется ему главным. *** - Слушай, как думаешь: он выпендривается, занудствует или брюзжит? – спросил Чондэ. - Не слышал, что ли? Он художник: а значит, делает и то, и другое, и третье. И всё в превосходной степени. И ты бы таким был на его месте! - Вот уж спасибо, не надо... *** Режиссёр и его так и не проронившая ни звука супруга направились дальше в направлении сцены. Минсок и Чондэ продолжили движение к фойе. Они прошли настенные часы, на которых мерцало время: 19:25. - Погнали, погнали! Через пару минут они наконец были снова в фойе. Чондэ направился к двери в зал: ему предстояло снимать представление. Минсок в зал не торопился. - Если что, я на мобильном, - сказал он. - А ты что, в зал не пойдёшь? - Слушай, я эту поебень уже сотню раз видел... Сколько можно?.. - Ну, ладно... Камера снова двинулась в зал, но осталась возле дверей, откуда было удобнее всего вести съемку, не мешая зрителям. Учитывая размеры зала, обзор был вполне достаточным. *** - Там ещё долго до начала? - спросил Минсок. - Минуты 3-4... Они чуть позже начали. - Промотай. - Пролог посмотришь? - Может, позже... то, что нас интересует, происходило не на сцене, а за ней. И с почти абсолютной уверенностью я могу сказать, что только что мы видели убийцу. - Чего?.. – обалдел Чондэ. – Так ты уже знаешь, кто он??? - ...или она, - усмехнулся Минсок. – Нет, не знаю. Но это точно один из тех, кого мы снимали за сценой. Больше некому. - Так уверен? Почему? - Смотрим дальше! – сказал Минсок. – Внимание: антракт.