Вчетвером

Брошенные игрушки и изношенные ботинки хранят прошлое; и люди, у которых они были – тоже. Моё прошлое сгорело. © Alice: Madness Returns. В моей комнате на прикроватной тумбочке стояли три фотографии. Первая, с родителями и братом, была напоминанием о счастливом детстве, непосредственности и впоследствии лишении всего этого. На второй была моя теперешняя семья – старый состав команды семь. Третья фотография была сделана совсем недавно, и место Какаши здесь занимал Сай. Пальцы почти невольно сжались на деревянной рамке, когда я заметил то, на что не обращал ранее внимания – его руку, закинутую на Сакуру, то, как он приобнимал её за плечи и касался пальцами розовых волос. Вместе с этим пришла ненависть к нему – за то, что занял моё место в команде семь, за то, что привлёк на свою сторону моего лучшего друга, за то, что увёл девушку, влюблённую в меня. Я со всей силы запустил фотографию в стену, подошёл собрать осколки, по неосторожности порезался – и, смотря, как кровь медленно стекает по пальцу, начал успокаиваться. Фотография осталась почти целой, треснувшее стекло оставило лишь небольшую тонкую линию на ней – прямо там, где был я, на левой стороне груди. Как символично… Миссией было встретить заказчика в столице и проводить в город Нагисаку. Довольно неинтересное задание, на мой взгляд, но его существенно осложняло то, что заказчик, по всей видимости, был родственником даймё – достаточно близким для того, чтобы дать миссию не АНБУ, а нам, едва ли не сильнейшей команде Листа. Заставлять себя идти на неё было довольно сложно: я вернулся в деревню далеко не ради того, чтобы быть шиноби Конохи, по-прежнему ненавидел верхушку, которая – я знал – нервничала, видя, насколько близко я подобрался к ней. Вернулся я лишь из-за тех двоих, кто был мне дорог – тех, кто сейчас находился в крепком кольце объятий моей замены. Обида всё ещё неприятно жгла сердце, поэтому, встретив напарников у ворот Конохи, я лишь сухо кивнул им и замер, пропуская вперёд. Сакура и Наруто заметно волновались, а Сай всячески отвлекал их непринуждённой беседой и вместе с тем иногда оглядывался на меня и смотрел свысока. Заказчик был болезненно худым и молодым, едва ли не нашим ровесником, его звали Хирари и он с первого взгляд мне не понравился. При встрече он сразу сказал, чтобы мы, несмотря на его возраст, обращались к нему на «Вы», а на церемониальном обеде сидел по правую руку от Даймё – возможно, он был его наследником. Сам Даймё, к сожалению, узнал всех нас. Он едва заметно кивнул своей охране в мою сторону, и, после того как весь обед я чувствовал на себе его взгляд, я понял – он был не совсем в курсе того, что эту миссию поручат команде со мной – тем, кто когда-то был признан им мировым преступником. На нас напали всего лишь через полчаса после выхода из столицы – долгие полчаса, за которые мы успели выслушать фонтан оскорблений каждого из нашей команды, убедиться в капризности Хирари и несколько раз удержать Наруто от попыток ударить его – и всё это подтвердило мои догадки по поводу возможного наследования. Но тут меня несколько отвлекли сокомандники: Сай кивнул Наруто, тот кивнул Сакуре, она моргнула, подхватила на руки феодала и понеслась вперёд, следом за Узумаки, оставляя врагов на меня и Сая – и я вновь почувствовал, как злость ярким пламенем разгорается во мне. Они понимали друг друга с полуслова, с полужеста – точно так же, как раньше было со мной, в нашей старой команде. С наёмниками мы расправились довольно быстро, и, догоняя Сакуру и Наруто, я чувствовал, как ненависть к Саю растёт, крепнет с каждой секундой – всю дорогу он донимал меня своими глупыми шуточками, непонятными намёками и фальшивой улыбкой. И я мужественно терпел это, старался игнорировать, не огрызаться – ровно до того момента, как Сай вдруг стал серьёзным, нахмурился, посмотрел на меня и сказал: - Я вижу, как ты смотришь на Сакуру. Этого я не вытерпел и, недолго думая, пригвоздил его к дереву, сжимая пальцы на бледной шее. Он имел право лезть в жизнь Сакуры, Наруто – но моя всегда останется для него табу, чем-то запретным, недосягаемым. И, подумав, я понял – будет гораздо легче убить его прямо здесь и сейчас, а после сказать, что он был убит вражескими шиноби, вернуть себе прежнее место между Сакурой и Наруто, избавить друзей и боевых товарищей от общества этой змеи, от его сладких речей, которыми он обманывал всех, но не меня. Однако, после того как я приставил Кусанаги к его шее, Сай, к моему удивлению, даже не шелохнулся – но я видел, как улыбка стёрлась с его лица, а взгляд стал почти нежным. - Они догадаются, - совсем тихо сказал он, буравя меня взглядом. – Ты действительно думаешь, что они настолько глупы? Они поймут и больше никогда не простят тебя. Я замер, и страх тут же окутал моё тело, начиная душить липким ужасом, проникать вовнутрь мерзкими щупальцами. Если я вернусь один, они раскусят меня – Наруто и Сакура знают меня слишком давно и довольно хорошо, чтобы понять, как я отношусь к тем, кто забирает у меня самое дорогое – и возненавидят. И, действительно, вряд ли когда-либо простят – даже несмотря на нашу дружбу, наше общение, на то, с каким трудом они вернули меня. Видя моё смятение, Сай оттолкнул меня и, окинув ненавидящим взглядом, зашагал вперёд. А я, спрятав Кусанаги в ножнах, поплёлся следом. Руку всё ещё жгло прикосновением к нежной коже шеи, пальцы невольно сжимались и разжимались, но чем больше я думал об этом, тем сильнее укреплялась уверенность в том, что я поступил правильно, отпустив его. Да, возможно, это была первая и последняя возможность убить ненавистного напарника – но я не собирался ещё раз терять из-за него друзей. Мы встретили сокомандников и заказчика лишь в ближайшем городке, в котором решили остановиться на ночь. Сай, к счастью, ничего не сказал им о нашей стычке – лишь кивнул в ответ на их вопросительные взгляды. А Сакура, чуть отстав от напарников, быстро одарила меня лёгкой улыбкой и тут же отвернулась – но я почувствовал, как тепло этого короткого жеста согрело душу, приободрило настолько, что я довольно долго переругивался с Наруто, настаивая на том, чтобы взять в отеле нам четверым один двуместный номер вместо двух одноместных. Объяснил я это элементарной экономией, хотя у меня были свои скрытые мотивы: я не хотел оставлять друзей наедине со змеёнышем. Заказчик даже после спасения не стал терпимее и, когда мы начали по очереди дежурить у его номера, спровадил всех нас: Наруто был для него слишком шумным, мешал заснуть, я и Сай – наоборот, слишком тихими, и рядом с нами он совсем не чувствовал себя в безопасности. Сакура была последней и продержалась несколько дольше нас, но зато ворвалась в номер невероятно расстроенной и сразу же упала в заботливо подставленные объятия Наруто. Различить что-либо связное между её всхлипами было довольно сложно, поэтому мне только и оставалось, что наблюдать, как сокомандники успокаивают её, нежно гладят по голове, и давиться взыгравшимся чувством собственности и неизвестным мне ощущением, от которого сжималось сердце. А потом они улеглись вместе на один футон – невероятно узкий, заставляющий их крепко прижиматься друг к другу – пожелали мне спокойной ночи – и обида вновь обожгла душу, и я немедленно развернулся к ним спиной. Жизнь в одиночестве, два года у Орочимару, долгие ночи вдали от цивилизации, когда даже Така могла в любой момент попытаться убить меня – всё это сделало мой сон невероятно чутким. Внутренние часы подсказывали, что прошло не больше часа с того момента, как я заснул, а разбудившие меня шорохи за спиной продолжались. А затем, когда до моего слуха донеслись звуки поцелуев, короткие вздохи и стоны, тихое «Сай, что ты…» и такое же тихое в ответ «Он спит», я сразу же прислушался и выровнял дыхание. И через несколько минут, когда я медленно перевернулся на другой бок и увидел голую спину Сакуры, то, как она сидела на коленях Сая и отвечала на поцелуи Наруто, раздражение и возбуждение одновременно нахлынули на меня мощнейшими волнами, подтолкнули вперёд, вынуждая принять сидячее положение и прокашляться. Они тут же оторвались друг от друга и оглянулись, заметно смутились, встретив мой презрительный взгляд, а я, схватив свою одежду, вылетел из комнаты – из-за простого нежелания находиться с ними в одном помещении. Вместе с ненавистью ко всем троим пришла ненависть и к самому себе – я продолжал вспоминать обнажённую Сакуру, продолжал прокручивать в голове её стоны – даже несмотря на то, что она не была моей и, очевидно, больше не была во власти нежных чувств ко мне. Поэтому, желая отвлечься, я поспешно направился к номеру феодала – сторожить до самого утра. На следующий день, по пути в Нагисаку, я не единожды замечал на себе виноватые взгляды Сакуры и Наруто, то, как они порывались подойди ко мне, но я всё равно продолжал игнорировать их. Нежелание общаться с ними, нежелание смотреть на Сая и в очередной раз видеть его торжествующий взгляд были для меня новым правилом. И я чувствовал, что, если нарушу его, струна выдержки сорвётся, лопнет, больно хлестнув по пальцам не только меня и сокомандников, но и феодала и, как следствие, всю Коноху. И только потом, когда до конечного пункта оставалось всего лишь несколько часов пути и на нас опять напали, всё изменилось – наёмники, явно сильнее и умнее предыдущих, верно определили в нашем строю самое слабое звено и сразу же атаковали именно его. И, когда кунай прошёл сквозь защиту Сакуры и вошёл в податливую плоть, я почувствовал, как ненависть к ней сменяется более яркой, более мощной ненавистью к вражеским шиноби, отреагировал гораздо быстрее сокомандников и подхватил её падающее тело на руки. А потом закричал напарникам, чтобы они брали заказчика и уходили. Оба заметно колебались в выборе между миссией и собственными чувствами, но, когда Сай поморщился и всё же быстро увёл Наруто и феодала – я понял, что впервые победил его. И пусть победа была горькой на вкус – даже это не делало её менее приятной. Сделали мы привал где-то в глубине леса, Сакура всё ещё была без сознания, что заметно усложняло её перевязку – хотя бы тем, что расстёгивать её безрукавку пришлось собственноручно, как и бороться с возбуждением. Её грудь была небольшой, но высокой, аккуратной, с напряжёнными от холода горошинами сосков. И, перед тем как начать перебинтовывать её, я придвинулся ближе и осторожно накрыл рукой левое полушарие, чуть сжал – и только тогда заметил, как Сакура вздрогнула, а её веки медленно приоткрылись. Её испуганный взгляд ничуть не остудил мой пыл, наоборот подтолкнул вперёд – и я поймал её короткий выдох своим ртом, бережно накрыл её тело своим, желая раствориться в её тепле, желая убедиться в своей власти над ней, в том, что её чувства ко мне всё ещё не пустой звук. Однако Сакура не отвечала на поцелуй, продолжала шептать мне в губы, что не может, слабо, но уверенно отталкивать меня. А я не отпускал её и отчасти даже завидовал Наруто и Саю – чувствовать зеленоглазую слабость в руках, сцеловывать нежность с её кожи, тепло с её губ было неописуемо приятно. Поэтому я продолжал шептать и ей, и себе, что она любит меня. А потом мир резко остановился, его краски померкли, побледнели – вместе со словами, слетевшими с губ Сакуры: - Но и их я люблю… Это сразу же остановило меня и заставило моментально отпрянуть от неё – от предательницы своих чувств ко мне, от человека, к которому я впервые за долгое время потянулся и который, вместо того, чтобы принять, оттолкнул меня – словами, режущими больнее куная. Я неверяще посмотрел на неё, желая перехватить её взгляд, но Сакура уже закрыла лицо руками и, судя по подрагивающим плечам, тихо плакала. А на её плечах, на её руках, на всей её коже, невидимые для остальных, ярким пламенем горели надписи «Предательница». И, последний раз окинув её взглядом, я развернулся и ушёл – быстрым шагом, куда угодно, лишь бы подальше от неё. Несмотря на боль, которую Сакура только что причинила мне, я не ненавидел её. Не злился, вряд ли обижался – чувство к ней, которое сейчас опаляло сердце жарким дыханием, я не мог объяснить даже самому себе. Я лишь знал, что сейчас это чувство подпитывает меня, заставляет идти вперёд, отдаляться от Сакуры – ровно до тех пор, пока у ворот Нагисаку меня не встретили Наруто и Сай. Оба нахмурились, осматриваясь, и я действительно не понимал, что это означало, пока Сай не спросил: - Где Сакура? И тогда я замер, осознавая, какую глупость совершил: Сакура, раненая, ослабленная, осталась совсем одна в лесу, где опасность практически на каждом шагу, где, возможно, всё ещё остались вражеские шиноби. Сай сразу же всё понял, скривил губы и пронёсся мимо меня. А Наруто продолжал стоять на месте, неверяще смотрел на меня, а потом вдруг закричал – громко, с болью, отпечатывая на моей щеке третью невидимую пощёчину: - Да за что ты так не любишь её?! Только потом он побежал следом за Саем, оставляя меня одного – с пустым взглядом, с опущенной головой, с чувством вины, с разбитым на миллионы осколков сердцем. И с пониманием простой, как оказалось, истины: люблю.