/ он блять прикасался ко мне и это так больно он разорвал меня на части своей улыбкой /
I
Фрэнк не чувствует себя счастливым. Он открывает глаза утром, смотрит на часы, отсчитывающие время, садится на кровати, чувствуя ноющую боль в мышцах. Всё его тело будто помято, скомкано и перекручено. Фрэнк уже не помнит, когда чувствовал себя иначе. Другая сторона постели уже пуста, и парень торопливо одевается и убирает резинкой мешающие, чуть вьющиеся каштановые волосы. Из-за закрытой двери ванной доносится шум воды. Фрэнк направляется по неосвещенному коридору сразу на кухню, где достает из холодильника продукты для будущего завтрака. Он машинально цепляет взглядом привычную серую улицу и закрывает окно; занавески перестают колыхаться от небольшого прохладного ветерка. Такой же день, как и тысячи предыдущих. Одни и те же действия, но каждый раз у Фрэнка сосет под ложечкой и в пустом желудке что-то скручивается, когда он ждет появления Джерарда, нарезая ломтиками бекон под шипение глазуньи на сковороде. Они не были хорошей парой. В хороших парах люди дополняют и поддерживают друг друга. Говорят «доброе утро» с улыбкой и делят между собой завтрак. В таких парах есть доверие, взаимоуважение и, главное, любовь. Фрэнк не чувствует любви. Он вообще сомневается в том, что может любить. А Джерард? Это похоже на оцепенение, словно что-то внутри него покрылось хитиновой оболочкой и онемело. Фрэнку мерзко от себя, так было всегда, он с подростковых лет чувствовал себя отвратительным и к окончанию школы он прочно утвердился в этом. Отвратительный. Уродливый. Бесполезный. Это он. На какое-то время в ванной становится тихо, но потом слышится, как открывается дверь. Фрэнк ставит тарелку с завтраком на стол, кладет рядом вилку и нож. Кофемашина разогревается, пока он тихо скребет засохшие кофейные пятна возле нее. В нос бьёт запах дезодоранта, когда Джерард проходит мимо него, и Фрэнк зажимается, ссутулившись, но не оборачивается. Когда кофе готов, он осторожно берёт кружку и ставит на стол перед Джерардом. Фрэнк надеется, что в этот раз правильно сделал пропорции, потому что ожоги долго и болезненно заживают. Он мнется, хочет уйти в комнату, но Джерард жестом показывает ему сесть на стул. Фрэнк не любит смотреть на то, как кто-то поглощает пищу (это одна из причин, почему он не любит общественные места, где люди только и делают, что едят). Из рта Джерарда иногда доносится отвратительное чавканье, но Фрэнк сдержанно молчит, уставившись на свои руки. У него нет аппетита, но он всё же хочет есть. Фрэнк сглатывает подступившую слюну, стараясь не обращать внимание на аромат свежесваренного кофе. Сейчас он больше всего похож на питомца, который преданно сидит у ног своего хозяина, ожидая, когда ему перепадёт кусок. Фрэнк хочет, чтобы Джерард поскорее ушел. Он хочет нормально умыться и позавтракать, но кажется, тот не спешит. Посуда уже пуста, а в его руках телефон — вероятно, проверяет почту или новости. Фрэнк всё же встает, убирает грязную тарелку с приборами и собирается уйти, но Джерард перехватывает его запястье и тянет на себя. Фрэнк впервые за это утро встречается с ним взглядом, и тут же отводит его в сторону. Он пробует выдернуть руку, но у Джерарда крепкая хватка, и Фрэнк сдается, опускаясь на колени. Он хочет что-то сказать, но слова застревают в горле. Такой же немногословный Джерард приспускает спортивные штаны и надрачивает себе, пока Фрэнк сидит перед ним и наблюдает. Он машинально облизывает сухие губы и мнет их, покусывая. Слабый пучок на его голове уже не держится, поэтому Фрэнк надевает резинку себе на руку, распуская недлинные пряди волос, прежде чем уже готовый Джерард притягивает его к себе за макушку. Не то чтобы Фрэнк не любил сосать члены. Определённо, он любил — он же омега. Ему нравится запах Джерарда, смешанный с запахом сигарет, шампуня и одеколона, и он бы даже потек, будь обстановка более комфортной и подходящей, чем холодный пол около кухонного стола. Просто… иногда это больно. Иногда Джерард слишком сильно дергает за волосы и грубо двигается. Фрэнк может получить пощечину, если недостаточно хорошо старается, поэтому он берет сразу наполовину, тут же выпуская, и проводит несколько раз языком по обнаженной головке члена. Берет снова, заглатывая глубже и стараясь расслабить горло, как он всегда делает, потому что Джерарду нравится именно иметь его в глотку. Так, чтобы Фрэнк начинал задыхаться в своей слюне, судорожно сжимаясь и кашляя. Так, чтобы у него болела челюсть и саднило горло, пока он старательно растягивает свои губы вокруг его члена. В этом нет абсолютно никакого смысла, но Джерард раз за разом ставит его на колени и Фрэнк подчиняется. Его лицо влажное, а рот такой мокрый и грязный, когда Джерард, наконец, кончает. Фрэнк хочет выплюнуть, но послушно глотает. Джерард треплет его по голове и выходит из кухни.***
Фрэнк думает, что он словно цветочная клумба. Сад, где периодически расцветают бутоны синяков и гематом. Потом они увядают, сходя с его тела, чтобы вернуться снова. Он пялится на себя в заляпанное зеркало у шкафа, критично осматривая отражение, ведёт холодными ладонями вниз от плеч до бёдер и потом опускает руки. Вздыхает и, сгорбившись, надевает нижнее белье, отворачиваясь от зеркала. Иногда Фрэнк ненавидит себя за свою природу. Ненавидит своё тело, такое нескладное, такое непостоянное. Ненавидит ежемесячные течки, когда его несколько дней подряд скручивает от болезненных спазмов, а сам он сгорает от постыдного животного желания с кем-нибудь потрахаться. В такие дни Фрэнк просто нуждается в ласке, прикосновениях, ему нужно, чтобы его любили, сжимая в крепких объятиях, и брали, брали, брали. Но больше всего он ненавидит то, что Джерард видит его таким. Беспомощным, слабым и податливым. Джерард всегда готов помочь Фрэнку, даря ему обманчиво нежные поцелуи, но в его равнодушных глазах Фрэнк видит насмешку. Он чувствует себя использованным. Фрэнк носит его метку, но он не его омега. Пара образуется только тогда, когда оба партнёра метят друг друга. Альфа впитывает запах омеги, омега впитывает в себя запах альфы. Со временем метка уже настолько вживается в биополе, что не требуется в обновлении. Фрэнк весь пропах грёбанными цитрусами, но Джерард всё равно не принадлежит ему. Строго говоря, альфы не принадлежат, в отличие от омег, но они могут быть привязаны. Для этого Фрэнку всего лишь нужно приникнуть к его шее и сделать лёгкий укус, который будет означать, что теперь они повязаны. Но каждый раз, когда Фрэнку удается хоть немного дотянуться до Джерарда, тот отталкивает его и отворачивается. Фрэнк снова остается один с кровоточащими отметинами по всему телу и раскуроченной грудной клеткой, в которой ноет сердце. Он не рассчитывал на что-то большее, когда позволил Джерарду подобраться настолько близко. Тот кружил вокруг него долго, но его бросок был точным и непредсказуемым. Фрэнк солгал бы, если бы сказал, что не боится его. Внешне Джерард был привлекателен и даже больше, но чем дольше ты смотришь в его лицо и ловишь на себе его непроницаемый взгляд, тем сильнее тебя охватывает непонятное беспокойство и тревожность. Особенно когда ты знаешь, на что он способен. Фрэнк знал. И он не понимал, почему всё еще не ушел.***
— Я не могу сильнее. Я не могу, — виновато повторяет Фрэнк, убирая руки со спины Джерарда, а потом снова возвращая. Он сидел на кровати спиной к нему, пока Фрэнк пытался сделать ему массаж, но у него плохо получалось. — Возьми левее… Да нет же, блять, левее, — раздражается Джерард. — Ты тупой? Левее это здесь! — он поворачивается и дёргает Фрэнка к себе спиной, сильно надавливая под его лопаткой. Тот вскрикивает от боли, и Джерард пихает его с кровати на пол с глухим стуком. — Прекрати жалеть себя. Ты всё время ноешь как маленькая сучка, — сплюнул Джерард, возвышаясь над ним. Фрэнк всхлипывает на полу, вздрагивая от его голоса и закрывая голову руками. — Почему ты не можешь просто размять мне спину? Я делаю всё для тебя, а ты даже не удосужишься оказать мне услугу, когда я уставший прихожу вечером домой, — продолжает Джерард, дёргано надевая на себя футболку. — Смотри на меня! Он сжимает челюсти, и это означает, что он очень зол. Фрэнк больше всего боялся этого звука, потому что чаще всего после него Джерард срывался. Фрэнк переборол себя и посмотрел прямо на парня. — П-прости меня, я п-просто устал сегодня, — он попытался оправдаться, но его голос предательски срывался. — Отчего ты устаешь? Ты целый день сидишь дома, пока я вкалываю как грёбанный вол! — повысил голос Джерард, и Фрэнк всхлипнул. — Ты всегда такой, меня бесит твоё лицо, блять, прекрати плакать! Фрэнк быстро вытер лицо рукавом и затих, стараясь не шмыгать носом, чтобы еще больше не раздражать Джерарда. Он был прав, потому что Фрэнк не работал, а лишь подрабатывал на дому и его заработок не был существенным. Наверное, ему тоже стоит уходить рано утром и приходить поздно вечером, чтобы иметь право на отдых. Но несмотря на это, Фрэнк всё равно чувствовал себя очень усталым. Буквально каждое несложное действие требовало от него больших затрат энергии, и очень часто он просто заставлял себя сделать что-то — помыть посуду, прибрать полки, полить цветы, элементарно принять ванну. Это глупо, и Фрэнку стыдно за то, что он такой ленивый и бесполезный по сравнению с Джерардом. Тот смеряет его недовольным взглядом и уходит в другую комнату, оставляя Фрэнка наедине с чувством вины и тревожности.