"Не делай этого...!"

      Девушки пили чай на кухне, обсуждая какие-то темы, которые они так долго хотели затронуть, но тупо не хватало времени на всё это. На улице было уже темно, и сквозь шторы проглядывалась яркая луна. В помещении стоял запах печенья и чая. — У тебя уютный дом. — Моника улыбалась, смотря собеседнице в глаза. Сайори сидела напротив и ела печенье, которое испекла всем Нацуки. — Ничего необычного. Просто обычный дом. — Где твои родители? — Уехали в гости. Приедут только завтра вечером… Будешь печенье? — спросила голубоглазая, протягивая девушке на вид аппетитное печенье. Та лишь покачала головой на все попытки угостить её. — Я же вижу, что оно тебе очень нравится, поэтому ешь на здоровье. — над головой Моники, показалось, светится нимб. Сайори покраснела и смотрела на яркую улыбку зеленоглазой. — Ты слииишком добрая. — Хахах, не смеши. Мне просто нравится, когда у тебя хорошее настроение. — голубоглазая полностью закрыла покрасневшее лицо. — Не смущай! — девушки посмеялись и продолжили разговор… — … Завтра же выходной? Ты могла бы остаться у меня и завтра. — Хорошо, но мне завтра в обед надо идти на пианино. Я тебя не буду напрягать? — спросила длинноволосая, поставив опустошённую чашку на стол. — Не беспокойся. Мне только в радость! — собеседница тоже выпила чай. Длинноволосая встала и забрала чашки, подойдя к мойке, она включила воду. — У тебя есть запасная одежда? — Да, конечно. Я сейчас принесу тебе. Могла и не вставать у раковины. — Мне не трудно. — Моника тщательно мыла чашки, чтобы они сияли на свету. Сайори скрылась на втором этаже дома, ища у себя в комоде подходящую для подруги одежду. Через пару минут, она пришла. — Всё что нашлось на твой размер. — Моника с умилением рассматривала старый свитер Сайори. На вид обычная светло-розовая кофтёнка с рукавом в три четверти из мягких и тонких шерстяных ниток, но она бы и сейчас хорошо смотрелась на коротковолосой. Рядом со свитером были обычные серые тканевые шорты. — Всё нормально. Мне нравится. — Моника медленно расстегнула серый пиджак и положила его на светлый диван в гостиной. Она медленно сняла с себя безрукавку, затем белую рубашку и синюю юбку. Сейчас длинноволосая стоит у Сайори в гостинной полностью в одном нижнем белье, да чулках. Коротковолосая невольно подглянула. Стройное тело зеленоглазой; красивая талия, бёдра и грудь — всё это сочеталось с роскошными длинными волосами и яркими зелёными глазами девушки. Сайори покраснела и отвернулась. К ней на кухню зашла одетая Моника. На ней прекрасно сидели вещи, будто они были созданы персонально для неё. — Слушай, а тебе идёт! — голубоглазая подпрыгнула на месте от радости, что вещи подошли. — Спасибо. А ты не будешь переодеваться? — Ох, да. Чуть не забыла. — Сайори издала смешок и побежала к себе на второй этаж. — Эх, Сайори. Такая же весёлая и рассеянная. — зеленоглазая хихикнула…

***

      Девочки прекрасно провели время. Они до двух часов ночи смотрели сериалы под пледиком, поедая всякие сладости в доме. Моника и Сайори вместе уснули на кровати голубоглазой. На улице было уже утро. В комнату проникали солнечные лучи, которых становилось всё больше и больше, но никто не спешил вставать. Так они и пролежали до обеда, с интересом рассматривая захватывающие сны. Моника проснулась первая и в первую очередь посмотрела на спящую Сайори, которая выглядела столь мило и невинно, что нельзя было оторвать глаз и не умильнуться от этой картины. Девушка улыбнулась, поглаживая короткие мягкие волосы подруги. — Просыпайся, соня. — тихо шепнула она, обжигая ухо горячим дыханием. Глаза тут же распахнулись, а на щеках загорелся румянец. Сайори подскочила и чуть не свалилась с кровати от неожиданности. Ухо горело вместе с щеками, а стук сердца, казалось, был слышен за километр. В животе проснулись те бабочки, которые мучали девушку по вечерам, думая о Монике. Она в свою очередь удивлённо посмотрела на голубоглазую — Сайори, я тебя напугала? — девушка очнулась и робко улыбнулась, почёсывая затылок. — Всё нормально, НО НЕ ДЕЛАЙ ТАК БОЛЬШЕ НИКОГДА В ЖИЗНИ! — она обиженно надула щёчки, делая и так своё милое личико ещё милее. — Вставай уже. — зеленоглазая снова улыбнулась…       До самого отхода Моники на занятия, девушки смотрели телевизор, да и вообще отдыхали, пока есть выходные. Незаметно пролетали часы, и настало время ухода. Моника переоделась в школьную форму и взяла сумку, в которой уже лежали гаммы для пианино. Сайори неохотно прощалась с ней, хотя она уходит ненадолго. — Мне после занятий надо зайти домой, сумку занести. Не переживай так. Я тебе позвоню, когда освобожусь. — Не забудь только… Можно ещё кое-что попросить? — Моника вопросительно глянула на подругу. — Закрой глаза. — зеленоглазая покорно закрыла глаза, не представляя, что хочет делать девушка, стоящая напротив.       Внезапно девушка почувствовала на своих губах мягкие и тёплые губы Сайори. Моника приоткрыла глаз, но закрыла обратно, пытаясь насладиться этим тёплым чувством больше, нежели самим моментом. Голубоглазая оторвалась от сладких губ, закрыв уже полностью красное лицо. Моника улыбнулась. — Это было мило с твоей стороны. — Хе-хе, иди уже. — зажав друг друга в объятьях, длинноволосая ушла с весёлой ухмылкой на лице.       Дверь захлопнулась, а Сайори облокотилась на стену, пытаясь выровнить дыхание. Живот уже распирало от этих грёбаных бабочек, а сердце горело от жара, который продолжался весьма долгое время. Тело одновременно пылало и холодело от мурашек… — Ч-что это…? — Сайори не понимала своих чувств к Монике, не знала что делать с ними. Мысли о неразделённой любви сжирали её и заставляли опять встать на табуретку и завязать на шее путь к своему спокойствию… Припрятанные сигареты аккуратно лежали в кармане старой куртки, там где была и зажигалка. Сколько времени она уже курит? Наверное с тех пор, когда ощутила симпатию к своей подруге. Выкуривая ароматные сигареты, пепел медленно летел по воздуху, как заблудшая душа. Он медленно затухал, как и жалкая жизнь. Окурки летели вниз на траву, которая была уже не такая зелёная, как раньше. С каждой минутой мир становился бессмысленным и терял частички себя. Всё потеряло свой цвет и форму. Всё стало серым, как и было в прошлые разы…       И вот Сайори на дрожащих ногах стояла на холодной табуретке, завязывая верёвку на шее. По телу опять бегали мурашки, опять текли слёзы, опять был этот надоедливый серый вечер… Но не было только одного — страха. Если раньше она не могла лишиться своей жизни и уйти в вечный покой, то сейчас она желала этого. Хотелось избавиться от этого жара и прыгнуть с этой чёртовой табуретке вниз, избавляясь от забот и ожидая райское блаженство…       Моника шла к дому Сайори. Войдя на участок, она не слышала буквально ничего. Пройдя в дом, она в этом окончательно убедилась. Сайори была дома, но была мёртвая тишина. Разувшись, зеленоглазая пошла вверх по лестнице, не издавая звуков, прислушиваясь…       И вот она стояла напротив двери голубоглазой. Оттуда веяло холодом. Все пять чувств кричали, что туда нельзя ходить — это опасно… Но Моника не могла стоять на одном земле, покрываясь потом и мурашками, уничтожая свои нервы, которые и так были потрёпанные. Она медленно открыла злосчастную дверь…        — Неееет…! — девушка всё ещё дрожала на табуретке, но всё ещё готова была прыгнуть. Сайори округлёнными и испуганными глазами посмотрела на подругу, заливаясь плачем. Ноги уже напряглись, делая прыжок, чтобы быстрее сломать шею и облегчить свои мучения… — Не делай этого…! —ещё бы мгновение и было бы уже поздно…       Моника схватила падающие тело девушки и сжала в объятьях. плача. Сайори тоже плакала, снимая петлю с шеи и наклоняясь к Монике. — Зачем…? Зачем ты это сделала?! — зеленоглазая сильнее зажала Сайори, которая дрожала как осенний лист. Она полностью слезла с табуретки и посмотрела своими большими голубыми глазами… — Потому что я люблю тебя… — Моника смотрела на подругу, пытаясь осознавать происходящее. — Я тоже тебя люблю… — вытирая слёзы с заплаканного личика Сайори, длинноволосая нежно поцеловала её, нежно прижимая к себе, гладя мягкие волосы и талию…