***
Это было нападение нечто определённо инопланетного происхождения. Это была куча роботов, телосложением смутно похожим на людей: у них были руки, ноги, не было голов, и они были тощими, если всё же сравнивать с людьми. Примерно в районе живота у них было что-то вроде резервуара с кислотно-жёлтой жидкостью, по консистенции чем-то напоминающим разведённую гуашь. Разбив его у первого такого робота, выяснились две вещи: первое — робот умирает, если так можно выразиться, второе — жидкость жжётся и, скорее всего, оставляет химический ожог. Слава богу, не прожигает одежду (полуголые Мстители — явно не то, что сейчас нужно). Наверное, впервые в истории инопланетяне выбрали для атаки не Нью-Йорк и даже не Америку, а Лондон. Хоть какое-то разнообразие для Мстителей, вызванных в срочном порядке на место бойни. Эта проблема существует уже не первый день и роботы то совершают набеги на город и устраивают беспорядки, то снова прячутся. На третий день подобных разрушений удалось найти их гнездо и уничтожить, что сделало ситуацию в разы хуже: все роботы вылезли на поверхность и началась массовая бойня. Общая линия команды не смолкала ни на секунду, и постоянно были слышны команды подгрупп, разделенных для миссии, а также отборный мат, когда кто-то промахивался или получал мелкие ранения. Кто-то истреблял летающих роботов на их же территории, кто-то бился с ними в рукопашную, кто-то прикрывал со снайперских позиций, одним словом — вокруг бурлило адское мессиво. Питер успешно выводил людей с улиц, «вязял паутину и в бой не вступал» (конечно, это искусная, но очевидная ложь, в которую Тони ни на секунду не поверил, услышав звуки ударов о железо). Очистив периметр, он стал проверять здания ещё раз, на всякий случай, и не зря: пара спрятавшихся человек тут, парочка там. Через полчаса сектор был чист, о чём он сразу доложил. — Хорошо, тогда ликвидируй всех роботов по возможности и следи за чистотой периметра, — Питер так и представил хмурое выражение лица Стива, когда он отдает приказы. — Есть. — Помощь нужна? — прозвучал ещё один голос в эфире. — Клинт! Сколько лет сколько зим! — радостно поприветствовал его Старк, а затем послышалось ликование остальных, будто они не видели-не слышали лучника пару месяцев, а не неделю. — Ох, здравствуйте Мистер Бартон! — Паук заметил его на высотке и, пролетая мимо, решил помахать рукой. Рефлексы того сработали мгновенно и неосознанно он выстрелил в красно-синюю точку, но тот сразу поймал стрелу буквально в сантиметре от своего лба, — Эй! Это не круто! Однако в следующую секунду его пробил ток, будто вместо стрелы в руках у него сильный электрошокер. Костюм вырубился, в том числе и сознание на пару секунд. Он полетел вниз камнем, очнувшись только тогда, когда был уже в метрах пяти от земли. Карен не отвечала на команды, а перезагрузка костюма не выполнялась — всё будто заглючило и в линзах маячили самые разные показатели, отвлекая от действительности. Благо шутеры (только с несколькими видами стрельбы), как и коммуникатор, работали отдельно от костюма, и Паук вновь взмыл вверх, пролетев по дуге, не очень грациозно плюхнулся на крышу с Соколиным глазом. Тот сразу подбежал к нему, переворачивая на спину и выглядя донельзя испуганным. — Пацан? Ты в порядке? — Да, сэр. — Точно? — Да, — он поморщился, когда садился, приложив ладонь к голове, — Вполне. Клинт облегчённо выдохнул, машинально приложив руку к сердцу. — Прости, я рефлекторно. — Да ничего, бывает, — Бартон усмехнулся и встал, помогая подняться пауку, — А вы разве не должны быть с семьёй? Или опять выгнали? — Вот видишь — оставил вас на недельку и уже инопланетное вторжение, — он проигнорировал последнюю реплику Паука, делая вид, что его не задело. — Девочки, обсуждение новостей оставьте на потом, сейчас есть кое-что более важное, — сказал Сэм, а затем раздался глухой звук выстрелов. — Пит? Почему все твои показатели вырубились? — послышался взволнованный голос Тони — Костюм получил электрический разряд и, походу, сдох. — Серьёзно? От тока? Стареешь, Старк, — Баки не упустил возможность поиздеваться. — Барнс… — Что? — Заткнись. — Ха! — Заткнись. — Я всего лишь сказал «ха». — А я всего лишь сказал заткнись. Питер, поаккуратнее там и сообщи, если получишь повреждения. — То есть, побыть Карен и стучать тебе о каждом чихе? — Да, побудь Карен. — Есть, сэр, — уже привычно отозвался на приказ Паркер и сиганул с крыши. Пролетая меж зданий к эпицентру битвы, он заметил одного робота, что входил в здание детсада, в то время как другие упрямо бежали под свинцовые пули. Питер забрался на первый этаж через окно и стал следить за роботом. Тот прошёл мимо жилого зала с плюшевыми игрушками и мягким ковром, подошёл к запертой двери кладовки и выбил её с петель железной ногой. Из той комнаты послышался крик. Даже не крик, а плач. Детский плач множества детских тонких голосочков и женский испуганный вопль. Тело паука сразу напряглось и в следующую секунду он набросился на робота со спины, схватив какую-то железную палку со стола, воткнул её в «аквариум». Однако, груда металлолома, что недавно была роботом, стала светиться красноватым светом, заставив Питера инстинктивно отбросить её в другую комнату и захлопнуть с силой дверь. За ней раздался взрыв и дерево чуть обдало волной. «Роботы могут детонировать.» — Уходите. Сейчас же, — скомандовал он воспитательнице и та, утерев слёзы, стала поднимать испуганных до смерти детей с пола. Они сразу обрадовались и стали восторженно пищать, что-то вроде: «Человек-паук нас спас!», а чутье тем временем натянулось тугой струной. Снова. Последовал ещё один взрыв, этажом выше, и по потолку стала расползаться трещина. Не хватало паутинной сетки, но, несмотря на это, Питер успешно закрепил потолок обычной паутиной. Затем раздался ещё один более мощный взрыв. Массивная плита стала падать вниз, разорвав нити, намереваясь упасть на всех присутствующих. Паук успел выставить руки вверх и поймать её, но тут же согнулся от придавившего веса. Несколько камешков и штукатурка посыпалась с краёв плиты; дети закричали, прижавшись к полу, начали плакать. — Уходите! — крикнул Паук застывшей девушке и указал головой в сторону открытой входной двери. Повторять не пришлось, и она быстро вывела детей, передвигаясь на корточках и помогая им выбираться через упавшие камни. — В-всё вышли? — ему пришлось встать на одно колено, так как сил держать потолок не было, а затем и вовсе перенести вес на предплечья, всё ещё содрагаясь от усилий. — Д-да. Все двадцать один. — На пересечении Харбут-роуд и Плаут-роуд дежурят врачи и полиция. В-ведите их туда, — он захрипел от тяжести и выдавил из себя нечленораздельный звук, когда плиты опасно сдвинулись. — А как же вы? — Со мной всё будет в порядке! Здесь небезопасно! Уводите детей! Поджав губы и последний раз взглянув на согнувшегося от веса Паука, воспитательница поспешила подавить панику среди детей и увести их с опасного сектора. Когда они уже почти добежали до больничных карет скорой помощи, послышался грохот рухнувшего здания, а за их спинами прошёлся ветер, вперемешку с бетонной пылью.***
Питер мог выбраться. Он мог бы закрепить плиты паутиной и выбраться, если бы не ещё одни роботы, пробравшиеся сквозь щели по разным сторонам. Они тут же замигали знакомым красным светом, заставив верещать чутьё, с криками «Опасность! Прям капец опасность!». — Чува-а-ак, — расстроенно протянул парень, глядя на тройку роботов. Бомбы не были как фильмах: с красным и синим проводом, у них не было таймера на дохера времени, чтобы убежать, они не пищали, отсчитывая секунды до твоей кончины. Они просто взорвались, скинув на Паука кучу бетона и железной арматуры. Он не успел выскочить и отключился сразу после взрыва. Просыпаться было, мягко говоря, неприятно. Боль расползалась по всему телу, цепкой колючей проволокой сдавливая в тисках лёгкие и желудок, ластиком стирая мысли из головы. Сколько он лежал без сознания? Секунды? Минуты? Часы? Организовав поступающую информацию по полочкам, Паук резко закричал, почти сразу сорвав голос до хрипа. То, что часто преследует его в кошмарах, стало явью, снова. Он заживо похоронен под многотонными плитами, что служат сейчас вместо гроба, рыхлой земли и надгробия одновременно. «Так, Питер, так… Спокойно… Вдох, выдох, вдох, выдох…» Он попытался поднять куски бетона, ведь уже делал это когда-то, но сверху упал большой камень на правую руку. Из него торчала железка, что мгновенно пригвоздила его к полу, подобно картинке. Паркер закричал от боли уже осипшим голосом, переходя на страдальческий хрип, граничащий с болезненными стонами. «Спокойно, спокойно. Что там нужно делать? Оценить состояние?» Он лежал на спине. Глубоко вдыхать не получается — грудь сразу упирается в плиту над ним, заставляя ныть рёбра. Упавший камень, очевидно, сломал запястье и шутер на нём, второй был целым. Ног он не видел, но по крайней мере смог подёргать левой. Почему он не чувствует правую — Паркер решил не задумываться. Оценить состояние конкретнее — невозможно. Всё тело болело одновременно одинаково, из-за чего нельзя было отличить царапину от перелома. Но среди этого фестиваля страданий выделялась толстая арматура, что впилась острым концом в бок, норовя вот-вот его проткнуть. Чуткий слух улавливал, как растекается под ним тёплая кровь, превращая бетонную пыль в алое месиво с горьким железным привкусом. «Блядство» Целого участка тела, похоже, не осталось, зато целым остался коммуникатор, в котором команда перекрикивала друг-друга, воплощая собой хаос, причиной которого изначально послужило рухнувшее здание (иронично (нет)). — Кто-нибудь там был? — спросила Ванда своим взволнованным девичьим голосом, не специально разрывая сейчас очень чувствительные барабанные перепонки. Питер потянулся к уху и буквально выдернул наушник, откладывая его в сторону. — Оно заброшено, так что, скорее всего, нет, — острый слух всё ещё хорошо улавливал реплики, громкость которых теперь была приемлема и терпима. — Оно довольно старое, может основание не выдержало, — это, наверное, было первой репликой Вижена за всё время их миссии. — Хэй, ребят, — вклинился в разговор Паук максимально непринуждённо, — Меня тут подбили, — он затолкал очередной болезненный стон поглубже в глотку и стиснул зубы. — Питер? Насколько всё серьёзно? — Стив, судя по звенящему звуку, ударил робота щитом. — Ну, я даже не знаю, — юноша попытался пошевелить правой рукой, но камень лишь сильнее на него навалился, — Я обездвижен… в общих чертах. Можете… Можете меня забрать? Кто-нибудь? Пожалуйста? — в голове промелькнула маленькая мысль о том, что ему стыдно за свой жалостливый тон, но она, как и остальные, была стёрта болью. — Сокол, выведи Паука с поля боя. — Пока никак, — вместе с его голосом на линии раздавался ветер и выстрелы, — Их тут дохе- — Сэм! — Их тут много… — Тут их много, — подтвердил Роджерс, — Нужно немного потерпеть. Справишься? — Я…я… Да. Н-наверное. — Пит, напомни-ка: сколько тебе? — спросил Клинт. — Шестнадцать, — ответил он с ноткой гордости. «Отвлечься, отвлечься, отвлечься, отвлечься… Отвлечься от кров-… Отвлечься от жидкости…» — Просто прекрасно! Я подстрелил ребёнка! — Только сейчас догадался? — фыркнул Баки, вызвав короткую усмешку Паркера. Их маленькая перепалка продолжалась, и парень действительно отвлёкся от боли в теле. Он изредка улыбался, вслушиваясь в знакомые голоса, которые постепенно уплывали, как и понимание происходящего в целом. — Капит’н, как дела? — устало спросил подросток. Его попросили подождать пару минут, но прошло уже наверняка больше пятнадцати, и он не был уверен, что сможет подавлять панику и оставаться в сознании ещё больше. Он чувствовал, что на пределе. Он чувствовал страх перед концом, вцепившийся в него очень крепко, как он сам когда-то цеплялся за Тони на пустынной планете, надеясь, что всё пройдёт и закончится. Не прошло. — Просто прекрасно! — отозвался Стив, с… сарказмом? Капитан Америка может говорить саркастично? — Их ещё больше и помощь не помешала бы. Ты точно не можешь помочь? — Только попробуй вытащить раненого Паука, — угрожающе прошипела Наташа. — Членистоногие своих не бросают, да? — Питер лишь чуть-чуть приподнял уголки губ на шутку Тони. На большее его не хватило. — Б-боюсь, что нет, — ответил он — Я… Не могу, — язык налился свинцом, не позволяя банально позвать на помощь. — За тобой придёт первый освободившийся. Потерпи ещё чуть-чуть. — Ок’й. Ещё примерно через пятнадцать минут Питеру захотелось спать. Возможно этому способствовал заканчивающийся кислород, большая потеря крови, общая усталость как в физическом так и в эмоциональном плане. Очень возможно. Но он прекрасно знал, что засыпать нельзя, ведь можно не проснуться. Если до этого паук пытался отвлечься от боли, то теперь старался на ней сосредоточиться, чтобы не дать организму заснуть. Эта сонливость не сильно граничила с потерей осознанности, точнее, это пришлось испытать Питеру в один момент — отрешённость от реальности и приближающийся***
Питер не очнулся ни при транспортировке, ни при подготовке к операции, ни когда ему ломали неправильно сросшиеся кости, ни когда вводили наркоз и даже после его действия. Он не очнулся ни после первой операции, ни после второй, ни на следующий день и на следующий тоже. На базе воцарилась похоронная обстановка. Палата Паркера редко пустовала: у Мстителей появилось негласное расписание посещений. По утрам приходил Стив. Он сидел на кресле рядом с кроватью, уперевшись локтями в колени и утыкаясь лицом в скрещенные ладони. Он мог сидеть так по нескольку часов, смотря на многочисленные травмы ребёнка, а в голове лишь то, как он просил его «подождать». Затем приходила Ванда или Вижен, чаще — вместе. Вижен обычно ничего не говорил, будучи погруженным в свои мысли. Ванда же, наоборот, рассказывала о каких-то новостях на базе и в мире, искренне веря, что подросток её слышит и в следующую секунду поддержит её разговор о том смешном видео с котиком. После обеда обычно приходил Баки. Он сидел в самом тёмном углу палаты и нечитаемым, скорбящим взглядом смотрел на бледного парня. Потом приходил Уилсон. Тот тоже разговаривал: жаловался на Капитана, на молчавшего Барнса. Он даже парочку раз пытался шантажировать Питера, мол: «Если не проснёшься — я съем ту коробку шоколадных печенек и Лаки Чармс, которые ты прячешь от нас за посудой на кухне». Конечно, его угрозы не взымали никакого эффекта, и тогда Сэм уходил, как всегда напоследок говоря: — Возвращайся скорее. Все сами не свои. Затем приходили Наташа с Клинтом. Последний остался на базе — чувствовал себя виноватым. Из-за его электрической стрелы высокотехнологичный костюм Питера и превратился в простую тряпку, хоть и прочнее обычной ткани. Наташа, остальные ребята и сам Старк не винили его, беря всю ответственность на себя. Бартон обычно извинялся в миллионный раз, а Наташа гладила парня по здоровому предплечью, одновременно успокаивая друга. У него старший сын не сильно младше Питера, и он чувствовал, будто такое может произойти и с ним. Пеппер заглядывала и в течении дня на перерывах, и приходила после работы вечером. Обычно она сидела молча или тоже делилась какими-то новостями и часто засыпала в кресле. Жаловалась, что он её не бережёт и что от него у неё появится пучок седых волос уж точно. Следующим приходил Тони. Он относил свою жену в кровать, а сам заступал на ночную смену, в процессе которого не смыкал глаз. Он сидел подобно Стиву: хмуро, не говоря ничего. Изредка проверял пульс, не веря кардиомонитору, исправно пищащему под боком. У парня носовой катетер и кислородная трубка, торчащая изо рта и закреплённая повязками, потому что Питер, мать его, не может дышать самостоятельно. У него одеяло до торса, а выше — куча бинтов, образующих этакую рубашку вперемешку с подключенными проводами. У него бледная кожа и выделяющиеся на их фоне синяки под глазами. У него правая рука в гипсе и в повязках одновременно. У него пластыри на лице и шее, глубокие царапины на щеке и на лбу закреплены маленькими клейкими полосочками и кое-где медицинскими скобами. Роуди заглядывал, обычно, ночью, пытаясь отправить Тони спать. Но, когда ничего не помогало, он лишь приносил ему еды, а Питеру несколько апельсинов в корзинку на тумбочке, и без него забитую сладостями и разными фруктами. С каждым днём повязок становилось всё меньше и меньше, кроме тех, что на животе. Даже усиленной регенерации Питера требуется время, чтобы залатать такое большое сквозное отверстие. Чудом, он не получил заражение крови и, к несчастью, задел печень, желудок и раздробил ребро и позвонок. Помнится, от вердикта врачей в первый день даже закалённым героям стало плохо. Через три дня пришли Нед и Мишель. Первый, как и Ванда, искренне веря, что друг их слышит, рассказывал о школе, новостях, жаловался на горы домашки и тесты. — Чувак… Я видел по новостям как тебя доставали. Ты… Ты придурок. Не заботишься о себе, не заботишься о нас… Мы не хотим хоронить тебя второй раз. — Поправляйся, неудачник, — первое и последнее, что сказала ЭмДжей в палате Паркера. Ещё через четыре дня Хелен сообщила, что по её расчётам Питер должен очнуться завтра. На следующий день, казалось бы, гнетущая похоронная атмосфера спала: всё слабо улыбались, пытались шутить и ждали тех заветных секунд, когда младший член их команды придёт в себя. Они ждали всё утро, обед, ближе к вечеру их запал стал пропадать. — Что вы тут столпились? — в палату, битком набитую посетителями, как всегда после работы, зашла Пеппер. Роуди и Наташа сидели на диване у стены, Тони сидел у кресла рядом с койкой Питера и сжимал его уже зажившую правую руку в воздухе. С другой стороны койки стояли Роджерс с Брюсом. Видимо, подростку снилось что-то плохое — слёзы скопились в глазах и не вытекали благодаря пушистым ресницам. Девушка глубоко вздохнула, выдохнула и, потеснив героев, встала с другой стороны кровати. Убрав упавшие кудри с лица, она нежно, почти невесомо, поцеловала его в лоб. — Питер, пора вставать. Все наблюдали за сценой и осознавали, что это бесполезно, но частичкой души ждали чуда. Ребёнок продолжал лежать и одна слезинка всё-таки скатилась по его щеке. Когда посетители уже разочаровались, его ресницы слабо затрепыхали, а затем он зажмурил глаза и наконец слабо приоткрыл их, смотря уставшим, отсутствующим взглядом на потолок. Облегченный выдох издала даже Пятница. — Хэй, bambinо, как себя чувствуешь? — Тони чуть сильнее сжал его ладонь. Неизвестно чего ожидал Старк — что парень сразу вскочит, выплюнет аппарат ИВЛ* и привычно затараторит? Парень, что очевидно, не ответил, продолжая слабо смотреть на потолок. Затем он вымученно выдохнул в трубку и снова закрыл глаза. — Эй… не смей снова… Слова доносились обрывками, и его обладателя Паук уже не мог определить. Кто это был? Голосов стало больше. Они были непонятными, громкими, заставлявшими жмуриться от боли, которую они причиняют воспалённому сознанию. Они и заставили снова разлепить глаза, что было очень и очень сложно. Питер окинул взглядом большое количество присутствующих и даже не вспомнил кто это. Вспоминать — пока что слишком сложная для него задача. Люди вокруг засуетились, что-то говорили друг другу, и вскоре к нему подошла девушка с черным каре, стала светить фонариком в глаза. Свет, словно остриё, пронзил голову, а с ним и всё остальное тело нестерпимой болью, и Питер болезненно застонал, зажмурил глаза до разноцветных фейерверков под веками. Девушка прогнала остальных, но на смену им пришли другие люди в одинаковых халатах. Затем у него вынули трубку из горла и наконец подросток смог слабо откашляться и закрыть рот. Врачи ещё немного ходили вокруг: проверили повязки, провода, отключили противно пищащий аппарат и откатили его в угол, поставили новую капельницу и затем ушли, позволив заполнить палату ещё большим скоплением народа. — Как дела у нашего любителя полежать под обломками? — спросил знакомый, притворно сладко-радостный голос, — Эй, ты же не спишь? Питер не спал. Или спал? Он лежал с закрытыми глазами и старался вернуть себе способность анализировать. Пока он только слышал, чувствовал, ощущал, но не понимал, что конкретно. Нужен анализ, а он не может пока, ровным счётом, ничего. Его голова была чуть приподнята мягкими, белоснежными подушками так, чтобы он мог без труда смотреть на людей вокруг. — Хэй, давай. Ты же можешь говорить, я знаю. — Чт…? Гд' я? — В палате медотсека, лечишься. Парень понятливо промычал и прикрыл глаза. Он буквально спал около десяти дней, но всё равно чувствовал себя дико уставшим. Тело ныло, как после изнурительной физической нагрузки, а веки предательски слипались. — Я… Устал. — Ему нужно отдыхать, — сказала Пеппер и поспешила выгнать всех из палаты, игнорируя их протесты и недовольное ворчание.***
Следующее пробуждение было почти таким же: юноша кое-как разлепил веки, а тело всё также болело. Мысли были спутаны, словно комок пряжи, только у этой нити нет конца, за который можно было бы ухватиться. Это вгоняло в тоску, когда Питер очередной раз пытался на чём-то безуспешно сосредоточиться или хоть подумать о чём-нибудь. Дверь чуть скрипнула, уведомляя о посетителе, но Паук не слышал и даже не повернулся к вошедшему. — Пятница сказала, что ты проснулся, — сказал Тони и осторожно сел в кресло, что перманентно находится рядом с кроватью парня Паркер медленно повернул к нему голову переводя усталый взгляд из-под полуопущенных век с потолка. — Т-тони. — Привет, малыш, — он заставил себя улыбнуться, прогоняя слёзы, смотря, как живой Питер слабо приподнимает уголки губ и медленно моргает, словно его сильно клонит в сон. — Чт… Что пр’изо-шло? — Ну, на тебя упало здание, опять, — он усмехнулся и незаметно провёл ладонью по глазам, — А потом ты немного поспал. «Ага, немного, больше десяти дней.» — Ммм… крут.то — Не очень, — его голос был мягким, так как он не мог физически злиться, когда подросток говорил таким тихим, хриплым не то ото сна, не то от криков голосом. Мог ли он вообще злиться на этого ребёнка? — Как себя чувствуешь? — Лучше, наверн'. — Это хорошо, ты идёшь на поправку. Паучий организм не даёт тебе… — он запнулся, не желая говорить это слово. — Умереть? — спросил Питер огорчённо, — Я же ум’р? Т-так ведь? Тони рвано вдохнул, но вновь улыбнулся, ведь не улыбаться нельзя. — Да, чувачок-паук, — его глаза заблестели, — На пару минут. — Ясно… — Я бы предпочёл, чтобы ты больше так не делал. Обещаешь? — Я… — он с мольбой посмотрел на Старка, — Я не знаю. — Никаких не знаю. Тебе официально запрещено умирать раньше меня, и вообще умирать. — Ты не мож’шь, — нахмурил брови. — Я всё могу. Я — Тони Старк. — Тогда, что мне делать? — Жить как можно дольше. — А ты? — Прорвусь. — Легенды никогда не умирают, — сказал он с лёгкой улыбкой, — Помнишь? Они станов’тся частью тебя. — Вот только не надо… — Каждый раз, в погоне за величием, истекая кровью, ты неизменно остаёшься живым.** — он чуть смешно нахмурился, — Только я не гонюсь за славой. — Иначе бы снял маску, — усмехнулся он, но его лицо резко стало серьёзным, будто, он вспомнил что-то неприятное. — Да уж, — парень издаёт короткий смешок, но улыбка сползает с его лица, стоит ему заметить отрешённость мужчины, — Что такое? — Ничего, — он вновь натягивает улыбку, и Питеру это не нравится: улыбка не настоящая, — Раз уж ты начал нормально говорить, то, того и глядишь, снова носиться по базе начнёшь. Не дай бог снова разобьешь одну из ваз Пеппер, она с нас три шкуры сдерёт. — Тони, — настороженно говорит Паук и от его взгляда не укрывается, как собеседник резко замирает, — Что-то случилось, так ведь? — он кладёт свою ладонь поверх чужой, чуть сжимая в приобадривающем жесте. Ладонь Тони сухая, тёплая, грубая от высокотемпературных и тяжёлых работ в мастерской, насквозь пропитанная несмываемым машинным маслом, что уже въелась под кожу. У Питера ладонь бледная, с тонкими длинными пальцами и выделяющимися, шероховатыми от царапин, костяшками, с писательской мозолью на указательном пальце, и жутко холодная, будто сама смерть касается тебя. Или касается тот, кто смотрел этой самой смерти в глаза почти шесть минут. Старк закусывает нижнюю губу, очевидно, слишком сильно, так как чувствует противный привкус металла во рту. Но затем он вновь глупо улыбается, полагая, что тем самым успокоит ребёнка. — Ничего такого. — Тони? — Не морочь голову, тебе нужно отдыхать. — Всё в порядке, мне уже лучше. Выкладывай, что успел натворить. Мужчина сдаётся, грустнеет на глазах и опускает голову. — Пятница, включи любой недавний репортаж. Кодовое слово — Человек-паук. Плазма напротив кровати, которую Питер и не заметил, включилась с новостным каналом. Девушка, в цветастой блузке, поверх которой сидел идеально выглаженный синий пиджак, выглядела слегка растерянной, но, благодаря профессиональной сноровке, она начала репортаж, всё ещё чуть нервно сжимая листы в руках. — Питер, прости, — голова Тони коснулась белоснежных простыней кровати, пока девушка продолжала вещать о недавней схватке Мстителей в Лондоне и о коротком видео, снятым неизвестным очевидцем. А Питер тем временем чувствовал как все чувства медленно отрубаются, смотря на воспроизведенное видео, на котором отчётливо виден вылетающий железный костюм из руин бывшего детского сада. — Così tu… (Итал. Чтоб тебя…) — огорчённо бормочет Паук, глядя на своё окровавленное лицо в репортаже, в то время как над ним склонился испуганный Старк, делая компрессию, от чего его тело безвольно тряслось.***