Усмиритель душ

      Шэнь Вэй небрежно запихивает какой-то небольшой флакон в ладонь шефа Чжао.        – Я заметил, что ты не взял лекарство, поэтому решил догнать, – сказав это, он смотрит на раны, краснеющие на предплечье Чжао Юньланя и хмурится, – не забудь воспользоваться им, когда вернешься домой. И будь аккуратнее еще какое-то время: не трогай раны, попытайся не есть острое и..., – Чжао Юньлань только хитро смотрит на Шэнь Вэя с улыбкой, не говоря ни слова. От этого тот чувствует себя очень неловко и запинается, – что?       Чжао Юньлань никак не реагирует на вопрос и вместо этого спрашивает сам:       – Профессор Шэнь женат?       – Почему ты..., – Шэнь Вэй выглядит сбитым с толку.       Чжао Юньлань только хмыкает и продолжает эту серию неуместных вопросов:       – А девушка у профессора есть?       В этот момент в глазах шефа Чжао читается какой-то вызов. Это заставляет Шэнь Вэя думать о том, что неважно, положительно он ответит или отрицательно – этот взгляд в любом случае сулит ему массу проблем. К счастью, Чжао Юньлань не слишком настаивает на том, чтобы выяснить все подробности частной жизни профессора здесь и сейчас – он забирает бутылек и подкидывает его несколько раз в своей руке, объясняя с улыбкой:       – Я не мог не спросить, потому что профессор такой молодой и талантливый! От поклонниц наверняка отбоя нет.       – Не говори ерунды, – смущенно бормочет Шэнь Вэй себе под нос.       Чжао Юньлань теперь смеется очень открыто и громко, так, что на его щеках появляются ямочки, а глаза хитро и весело щурятся.       – А, да, можно на секундочку твой телефон?       Шэнь Вэй достает телефон и протягивает Юньланю, но тот не забирает его. Вместо этого он обхватывает ладонь Шэнь Вэя собственной и, открыв адресную книгу, записывает туда свой номер. Затем он нажимает вызов и также быстро отпускает ладонь.       – Оставил тебе свой контакт, – с широкой улыбкой поясняет он, – если будут какие-то зацепки, связанные с делом, пожалуйста, звони мне в любое время.       Он еще пару раз подбрасывает лекарство, а затем разворачивается и машет Шэнь Вэю рукой.       – Спасибо тебе огромное за сегодня. Сейчас мне надо ехать, но как только мы закончим это дело, я приглашаю профессора на ужин.       В этот раз Чжао Юньлань, уходя, никуда не спешит – он расслаблен, одна рука засунута в карман джинсов, а второй он вальяжно размахивает. Походка выглядит ленивой, но в то же время источает какой-то манящий флер – словом, Чжао Юньлань выглядит словно павлин, распускающий свой хвост в каком-то причудливом брачном танце.       Пока он уходит, смущенное выражение постепенно исчезает с лица Шэнь Вэя, но он всё так же продолжает смотреть на спину удаляющегося мужчины, и в этом темном взгляде ясно читается какая-то болезненная сдержанность. Он не отрывает глаз до тех пор, пока фигура шефа Чжао не исчезает совсем, и только потом разворачивается и уходит в другую сторону. Тем не менее, спустя десяток шагов он поворачивается вновь, но человек, которого он так жаждет увидеть снова, уже давно пропал из поля зрения.       Шэнь Вэй по-прежнему вертит в руках телефон – в списке контактов теперь высвечивается кокетливое "А-Лань" (прим.пер.: префикс "а" добавляется к имени (в случае односложных имен) или к последнему слогу имени (в именах с двумя слогами) и придает ласкательный оттенок. В отличие от "сяо" используется между родственниками или близкими людьми). Он шепотом повторяет это имя, и, высказанное, оно будто острым ножом проходится по самым нежным местам его сердца.       Шэнь Вэй подносит ладонь к лицу и чувствует, что на ней всё еще остался легкий запах духов Юньланя. Он закрывает глаза и глубоко вдыхает. Он не знает, что это за парфюм, но одержим этим ароматом уже много, много лет.       В тишине кампуса, надежно спрятанного от грохота хайвэев и гула голосов прохожих, слышится лишь едва различимый звук опадающих листьев. Шэнь Вэй еще долго стоит в тени раскидистых ветвей, затем чему-то грустно улыбается и уходит.       Когда он, уходя, наклоняет голову, грусть с его лица быстро испаряется, и на ее место приходит что-то суровое с оттенком злобы. *       Го Чанчэн получает задание "расследовать обстоятельства", но, сказать по-правде, у него нет ни малейшего представления, что за обстоятельства могут быть и как их расследовать. Поэтому все, что ему удается – заикаясь, поговорить с несколькими людьми. Он не знает, какие вопросы надо задать и как расценить ответы, поэтому разговоры проходят без особого толка. В отличие от самого процесса, понимание результатов своей работы обрисовывается в сознании Чанчэна довольно четко – а именно то, что даже попугай на птичьем рынке говорит лучше, чем он.       Около полудня стажеру звонит шеф Чжао. Чанчэн, окончательно раскиснув, плетется со странным толстым котом в назначенное для встречи место – ко входу в кампус – и ждет, пока начальник их заберет.       Го Чанчэн садится на корточки рядом с воротами: и даже то, как он сидит, не похоже на позу нормального человека. Вдобавок к этому еще и толстый кот с мордой-хурмой, и эта парочка производит весьма странное впечатление на редких прохожих, заставляя оглядываться. Спустя полчаса наконец-то приезжает Чжао Юньлань, который и застает эту удручающую сцену.       Ноги Го Чанчэна затекли от долгого сидения на корточках, поэтому теперь он еще и хромает, ковыляя за начальником по умиротворяюще красивой тропинке университетского кампуса и время от времени бросая взгляды на серьезный профиль шефа Чжао.       На самом деле, эти полчаса ожидания Чанчэн потратил на рефлексию о серии событий, которые произошли за последние 12 часов его жизни, ровно с тех пор, как он стал работать в отделе специальных расследований. Он чувствует себя как самый последний неудачник на всей планете...       Как можно было несколько раз за день потерять сознание?       Из-за этой высокой зарплаты, стабильных премий и возможностей, которых нет у сотрудников других органов общественной безопасности... Чанчэн чувствует невероятный стыд – разве он достоин всего этого? Более того, он еще и попал в спецотдел не в результате честного отбора, а только благодаря своим родственным связам. Нестрашно, что ему каждый раз самому приходится падать лицом в грязь, но вот что подумает дядя, когда узнает, какой из него работник?       Го Чанчэн с тоской смотрит на Чжао Юньланя. Да Цин уже успел по обыкновению забраться на его плечо, и, несмотря на то, что кот очень толстый и наверняка тяжелый, шеф Чжао по-прежнему выглядит красивым, невозмутимым и очень уверенным.       Если подумать, то шеф не намного старше самого Чанчэна – тем не менее, кажется, что он вообще ничего не боится.       В этот самый момент Чжао Юньлань поворачивает голову, и Чанчэн вынужден в очередной раз изображать что-то очень неловкое, чтобы сделать вид, что он не пялился всё это время.       – Что случилось? Хочешь что-то сказать? – неожиданно мягко спрашивает Чжао Юньлань.       Го Чанчэн только трясет головой, как ребенок с аутизмом, и изо всех сил старается спрятаться подальше за своей отросшей черной челкой.       – Не бойся, – тактично продолжает шеф Чжао, – если есть что сказать – говори. Когда подольше тут поработаешь, поймешь, что у меня просто такой темперамент. Я могу наорать, но зла никогда не держу. Что бы ты ни натворил – я забуду об этом на следующий же день.       Ди Цин лишь закатывает глаза и отворачивается. Он живет уже несколько тысяч лет, но так и не может понять это людское лицемерие, которое чаще всего буквально не знает границ.       – Я-я..я.., – Го Чанчэн с минуту заикается, как обычно не в силах выдавить из себя ни единой вразумительной фразы, но в конце концов произносит, – я чувствую себя полным отбросом!       "Ох", думает Чжао Юньлань, усмехаясь про себя, "а кто-то сказал, что это неправда?"       Тем не менее, внешне ему удается сохранять прежнее самообладание. Он поднимает руку и тепло треплет стажера по голове:       – Хватит, парень. Всё-таки сегодня только первый день, ну и что с того, что не всё получается? Кто из нас не делал ошибок? Потихоньку научишься, не переживай. Я в тебя верю, так что перестань нести эту чушь и лучше расскажи мне, что тебе удалось узнать от местных учителей?       – А... точно! Го Чанчэн деловито, но крайне неуклюже пытается вытащить из своей сумки блокнот, – я узнал... имя погибшей – Лу Жомэй, аспирантка факультета математики, местная, из благополучной семьи. На математическом факультете мало девушек, поэтому о ней все очень заботились, отношения со всеми были хорошие, говорят, что конфликтов ни с кем не было. Но в последнее время она пыталась получить муниципальную стипендию и больше проводила времени на внеуниверситетских мероприятиях, поэтому оценки становились не очень...       Го Чанчэн говорит слишком много довольно бесполезной информации, поэтому терпеливо выслушать всё это дается Чжао Юньланю с неимоверным трудом.       – Что еще? У тебя самого есть какое-то мнение о случившемся?       – М-м... я думаю, что в аспирантуру место получить очень сложно, поэтому у нее могли быть завистники и конкуренты, у которых может быть мотив. Еще можно проверить людей, с которыми она общалась на внеуниверситетских мероприятиях – возможно, подозреваемый как раз из них, – нервно предполагает Го Чанчэн, стыдливо поглядывая на начальника, – пока мне пришло в голову только это.       – Ох, – по реакции шефа Чжао непонятно, прав Чанчэн или нет, и что он вообще по поводу этих предположений думает. Он только медленно кивает, сложив руки за спиной, и чуть наклоняется вперед, – Тогда как, по твоему мнению, она умерла?       Го Чанчэн совершенно не находится с ответом и лишь глупо предполагает: – Ее убили?       Чжао Юньлань лишь смеется, но смех не кажется особо веселым.       К сожалению, фраза "читать между строк" товарищу Го Чанчэну совершенно не знакома, потому что он в смехе шефа не видит ничего угрожающего и лишь вздыхает с облегчением.       Честно говоря, Чжао Юньлань еще ни разу не справлялся так блестяще с задачей управления внутренним гневом – он продолжает изображать понимающего лидера и спокойно говорит:        – Ты неплохо справляешься! Замечаешь многие детали, вижу, что у тебя есть потенциал.       Го Чанчэн поднимает широко раскрытые глаза. От сказанных слов и от улыбающегося лица начальника его сердце до краев наполняется теплом и какой-то силой.       Конечно, он почти сразу краснеет снова. Шеф Чжао очень добр к нему. Чанчэн вспоминает поговорку "мужчина отдаст жизнь за того, кто его ценит" (прим.пер.: китайская поговорка) и, кажется, наконец-то понимает ее значение. Его шеф – определенно один из тех, ради кого стоит умереть.       На самом деле, ради него стоит сделать что-то даже более пугающее, чем смерть – например, поговорить с незнакомцами или позвонить по телефону.        – Тогда... тогда я пойду проверять людей, с которыми она общалась!       – Куда спешить? Чжу Хон все еще в офисе – я позвоню ей и попрошу проверить, – лукавит Чжао Юньлань и продолжает, – давай сделаем так. Я дам тебе еще более важное задание, с которым, я уверен, ты также отлично справишься. Помнишь девушку, которая хотела спрыгнуть с крыши? Она наш очень важный свидетель, но я думаю, что она что-то скрывает. Так что сходи к ней и выясни, почему она не хочет говорить мне правду.       Го Чанчэн выпрямляется и гордо поднимает голову:       – Так точно!       – Ну всё, иди.       Кровь буквально кипит в венах Го Чанчэна от такого доверия, он разворачивается и убегает.       Убедившись, что стажер скрылся, Чжао Юньлань тут же "снимает" эту маску понимающего руководителя и позволяет себе выпустить на волю истинные эмоции.       – Ну и пиздец, – он обращает свой разъяренный взгляд в сторону невозмутимого черного кота, – я впервые вижу такого идиота! Это, блять, просто поразительно, как можно быть таким мудаком!       Да Цин поднимает свою круглую морду и смотрит с упреком: – А ты и правда жестокий и лицемерный, лидер.       – Ты кот, так что не говори мне этой херни, кто уж из нас лицемерный – это ты... иди за ним и посмотри, чтобы он там не помер, иначе не знаю, как докладывать об этом его дяде, – Чжао Юньлань хлопает пушистую задницу, заставляя спрыгнуть со своего плеча.       Да Цин в ответ лишь лениво мяукает, ловко приземляется на землю и укатывается по тропинке, словно черный мячик.