Staring At Emotion / Удивляясь эмоциям

Голова Скай, должно быть, оторвалась от тела. Нет, постойте-ка, если бы она была отделена, у девушки, вероятно, не было бы такой головной боли. — Кто-нибудь запомнил номер этого грузовика? — бормочет Скай и тут же жалеет об этом: её горло настолько пересохшее, что кажется, будто оно горит. — Держи, — говорит мягкий голос, и она инстинктивно захватывает ртом соломинку, которую кто-то подносит к её губам. Вода ледяная, и это лучшее, что только может быть в мире. Медленно моргнув и открыв глаза, Скай осматривает окружение. Она на своей койке в «Автобусе» [1], они находятся в воздухе, а Джемма сидит на краю её кровати, держа в руке стакан воды, из которого пьёт Скай. — Какого чёрта произошло? — спрашивает последняя, когда чувствует, что снова может нормально говорить. — Тебя накачали наркотиками, — с ноткой сожаления в голосе говорит Джемма. Одной рукой она убирает волосы со лба Скай, и это очень приятно. Скай моргает и изо всех сил пытается очистить мысли от тумана. Это сложно. Воспоминания кажутся… неуловимыми, будто бы проскальзывающими через пальцы, когда она пытается ухватиться за них. Помещение слегка кружится, и Скай борется с тошнотой. Она помнит, как пошла на вечеринку, где должна была встретить свою цель, а потом… она оказалась не у дел. — Этот ублюдок меня накачал?! — возмущённо спрашивает она. — Мы не знаем наверняка, что он тебе вколол, — признаётся Джемма. — Мы взяли у тебя кровь и сейчас работаем над анализом, но это может занять некоторое время. — Хотя бы скажи мне, что этот подонок задержан, — стонет Скай. Со стороны дверного проёма слышится фырканье, входит Уорд и прислоняется к косяку. — Он мучается от боли, вот что с ним, — произносит он. — Как ты себя чувствуешь? — Голова раскалывается, — со вздохом отвечает Скай. — Тошнит. Рада, что ты поймал этого парня. — Я буду в допросной с Коулсоном, если тебе вдруг что-нибудь понадобится, — говорит Уорд. Его поведение кажется… необычным, и в глазах мелькает какое-то странное выражение. Затем он кивает Джемме и уходит. — Он волновался? — спрашивает Скай. Джемма пожимает плечами. — Мы вроде как все волновались. Это было пугающим. И ты не была… сама собой. Скай охватывает смутное ощущение ужаса. — О боже, — говорит она, — что я сделала? — Ничего! Ты ничего не сделала. Отрицание звучит слишком быстро, и Джемма совершенно не умеет врать — по ней ложь заметна как минимум по тысяче разных признаков. Среди них — весьма очевидный румянец, окрашивающий щёки, к тому же она избегает взгляда Скай. Последняя сужает глаза. — Джемма? Девушка мнётся. — Ты просто была… Ты была очень разговорчива, вот и всё. — Разговорчива? Насколько разговорчива? Щёки Джеммы ещё больше заливаются румянцем. — Ну просто, знаешь. Говорила, какие мы классные, как сильно ты нас любишь, что-то в этом роде, — она делает паузу. — Ты назвала Коулсона горячим папочкой. Скай хочется провалиться на месте. — Горячим папочкой? — Горячим, как папочка, — безо всякой необходимости уточняет Джемма. Между тем, румянец распространяется на её шею и уши, и это выглядит всё более очаровательным. — Я больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза, — хныкает Скай. — Что ещё? — Больше ничего, — лжёт Джемма. — О, да ладно, — стонет Скай, — ты краснеешь, как сумасшедшая, когда врёшь, и твоя маленькая морщинка Я лгу уже выдала тебя, — она показывает на маленькую складку на лбу Джеммы. — И ты потеешь. — Я не потею! — восклицает Джемма с таким возмущением, будто её оскорбляет одно только предположение о её потливости. — Потеешь, — твёрдо произносит Скай. — Слушай, если ты не скажешь мне сейчас, все будут смеяться надо мной позже, и это будет намного хуже. — Мы бы не смеялись, — говорит Джемма, а затем тихо добавляет: — На самом деле это было вовсе не смешно. И вот это вызывает тревогу. Пытаясь сесть, Скай отмахивается от рук Джеммы и пытается игнорировать, что весь «Автобус», кажется, наклоняется. — Джемма, брось, ты меня пугаешь. Я кого-нибудь обидела? — О боже, нет, нет, — быстро отвечает та. — Я просто… — она делает глубокий вдох. — Ты просто была настолько не в себе. Ты заставила всех волноваться. Она с неуверенной улыбкой внимательно смотрит на Скай, после чего отводит взгляд, и это заставляет что-то в животе последней затрепетать. Особо не задумываясь о своих действиях, Скай протягивает руку и осторожно кладет её на щеку Джеммы, мимолётным прикосновением побуждая её снова встретиться с ней глазами. — Эй, я в порядке, — заверяет Скай, улыбаясь, как она надеется, обнадёживающим образом. — Уорду пришлось нести тебя сюда, — говорит Джемма. — Ты сказала ему, что он лучший в мире брат. Скай чувствует, что её лицо начинает гореть, и искренне надеется, что не сказала больше ничего другого. — Что ж. Я уверена, что ничего из того, что я сказала под кайфом, не может быть использовано против меня, так ведь? — Ты сказала Фитцу, что хотела бы растереть его роскошные локоны по всему своему телу, и ты сказала Мэй, что она плохая мать, в то время как Коулсон — хороший отец. Скай в смущении ненадолго закрывает глаза и пытается справиться с этим. От этого никуда не денешься. Она определённо сболтнула что-то лишнее: она чувствует это. — А что я сказала о тебе? — наконец осмеливается спросить она, открывая один глаз, чтобы посмотреть на Джемму. Джемма не смотрит на Скай, слегка отвернув лицо. Её румянец насыщеннее, чем когда-либо видела Скай, а пальцы скручивают и раскручивают угол одного из одеял, снова и снова. — Что-то о моей внешности… Не знаю. Сердце Скай грохочет в груди, когда она снова кладёт ладонь на щёку Джеммы. — Джемма, — тихо произносит она. Та довольно долго смотрит на неё, после чего наконец делает глубокий вдох. — Ты сказала мне, что… что я — девушка твоей мечты, и что у меня мягкие губы, и что ты хочешь… — она качает головой. — Я не стану повторять остальное, и ты не сможешь меня заставить сделать это. Вот и конец. Именно так Скай и умрёт. От смущения, на своей маленькой койке в «Автобусе». Она медленно убирает руку от щеки Джеммы, ложится и тщательно натягивает на себя все одеяла, закрывая лицо. — Увидимся в следующем десятилетии, — бормочет она из-под кучи одеял. — Когда я оправлюсь от смущения. Снаружи слышится приглушённый звук, и Скай слегка приподнимает одеяла — достаточно, чтобы сделать щель, через которую она сможет слышать, и произносит: — Что? — Ты… ты действительно имела это в виду? — спрашивает Джемма. Её голос дрожит. Скай размышляет. Она думает о плюсах и минусах признания, о непосредственной близости, в которой они живут. Но затем она вспоминает лицо Джеммы, как та смотрит на неё, как приглаживает назад волосы. — Возможно, — говорит Скай. — Это будет неуместным? Снаружи повисает долгая тишина, но девушке под одеялами кажется, что она слышит, как дыхание Джеммы становится более частым. — Джемма? — спрашивает Скай, когда молчание затягивается настолько, что она действительно начинает нервничать. — Что, если, — дрожащим голосом произносит Джемма, — что, если… я тоже хотела бы… делать с тобой всё это? Что-то в груди Скай расслабляется. Это подобно таянию льдов ранней весной. Она поначалу не понимает, что улыбается, пока улыбка не становится настолько широкой, что у неё практически сводит лицо. Она отодвигается на кровати и поднимает угол одеяла, удерживая его в приглашающем жесте. На мгновение воцаряется тишина. Затем кровать прогибается, и Скай мельком замечает улыбающееся лицо Джеммы, прежде чем та присоединяется к ней в темноте под кучей одеял.