Петроглифы

Сказать, что Петька волновался — значило не сказать ничего! Потому и сидел на опрятной, медицинского вида скамье выпрямив спину, потому и елозил на заднице, будто в ней свербело. И ведь никак себе не объяснить причину такого вот мандража! Вон, у соседнего кабинета мужик сидит — и ничего, даже ножкой не дергает и ухом не ведет. Разве что иногда посматривает этак с интересом. Чудом пересилив внезапное желание показать ему язык, Петька отвернулся и с независимым видом принялся рассматривать развешанные по стенам плакатики. Все они были примерно об одном — посвящены проблемам мужского здоровья. Человеческие фигуры, лишенные кожи и со вскрытыми внутренними органами, скорее отталкивали, чем привлекали. Брр! Петька вообще был существом впечатлительным. — Тонкая натура! — говорила мама. — Весь в тебя! — припечатывал отчим. К счастью, Петька очень быстро начал зарабатывать на жизнь сам и из родительского дома, который теперь стал как-то только наполовину родным, съехал в съемную квартиру. Располагалась она у черта на куличках, но это для Петьки было вторично. Работал он по удалёнке, так что главным был быстрый интернет, чтобы переправлять заказчикам арты, стикеры, постеры, плакаты, рекламки и прочую хренотень, которую Петька и рисовал с успехом за неплохие, в общем-то, деньги. Петрóглифы — так когда-то называл рисунки сына и вообще все коленца, эквилибры и па, которые тот выписывал в своей жизни, Петькин отец. Называл и всегда после смеялся над этой своей мало кому понятной шуткой. Дело в том, что был он археологом и специализировался как раз на изучении Карельских, Беломорских и Онежских петроглифов — выбитых на камнях древних знаков, изображений людей, животных и птиц. Петька даже подозревал, что и сына Сергей Бабушкин назвал в честь своего увлечения, которое, в конечном итоге, стоило ему жизни — в одной из экспедиций он сильно простыл, да после так и не оправился… Петька вздохнул. Отца не стало уже довольно давно. Настолько, что мама успела вторично выйти замуж. Это было нормально — не хоронить же себя в тридцать с небольшим лет! Вот только с отчимом отношения, увы, не сложились. Так что Петька с легким сердцем, едва появилась такая возможность, упаковал ноутбук и накопившиеся за время работы жесткие диски, собрал одежду и прочие личные вещички, уложил в большие специальные папки на завязочках свои «петроглифы» из числа тех, что в свое время распечатал, и отбыл в самостоятельную жизнь… И в одиночество… Нет, друзей было полно, но все они тоже в основном были «по удаленке». После переезда никуда от Петьки не делся только Иван — лучший друг, с которым они скорешились еще в начальных классах школы. Он-то, кстати, и стал пусть и косвенным, но все же виновником того, что Петька сейчас сидел в этом очень чистом и очень светлом коридоре частного медицинского центра и бздел, будто девственник на приеме у уролога. Гм… Гм… Тут следовало признать, что в определенной степени сравнение это было чистой правдой. Петька в подобном не признался бы никому даже под дулом пулемета, но в свои двадцать с хвостиком лет он радости сексуальной жизни так и не познал. Ну не сложилось, что тут поделаешь? Все тот же Иван периодически знакомил Петьку с разными вполне милыми девицами — подружками других девиц, на которых имел виды сам «сводник». И вот нет. Ну никак. Все было не то и не так. Собственно, Петька особо по этому поводу и не парился. Ну не всем же быть ёбарями-террористами вроде Ивана! Некоторым гораздо интереснее и важнее другое… Духовные ценности, там… Искусство… Однако Иван не оставлял надежд как-то расшевелить друга, вытащить из болотца, в котором тот, по его мнению, совершенно точно кис. Вот и на день рождения, который настиг Петьку, как и каждый год, в марте месяце, он устроил что-то совершенно кошмарное. А именно: списался со всеми Петькиными интернетовскими друзьями-приятелями обоих полов и организовал «незабываемую встречу». Местом ее проведения был выбран модный клубешник в центре — большой, бесконечно шумный и неприятно пафосный. Непривыкший к такому Петька как-то сразу офигел и приплющился. Но несколько ловко подсунутых тем же Иваном коктейльчиков подействовали точно — именинник расслабился, начал улыбаться, болтать и даже, вспомнив занятия бальными танцами времен средней школы, блеснул на танцполе. Полученные подарки Петька стал разбирать только утром. Как он и просил, в основном это были конвертики с деньгами. Сумма набралась хорошая — хватит на новый фотопринтер. Правда, в одном из конвертов вместо денег обнаружилась карточка с какой-то рекламой, что ли. Несколько удивленный Петька вчитался и понял, что это подарочный купон на курс процедур в центре «Мужское здоровье». О как! Заподозрив, что это происки Ивана, который не раз говорил другу, что с ним явно что-то не так, раз он девок по углам не зажимает, Петька попытался зажать его самого, но ничего из этого не вышло. Иван стоял насмерть, уверяя, что ничего такого не дарил, да и не потянул бы просто: выяснилось, что клиника не из дешевых, и этот самый курс массажа и каких-то там еще прогреваний, промываний, притираний и прочих «–аний» стоил, как полет на Луну. И именно этот факт — немыслимая по меркам Петьки сумма — и сыграл решающую роль. Жаба оказалась зверем мелким, но сильным и задавила-таки все ростки сомнений. И действительно: не пропадать же таким деньгам, которые кто-то, кстати, так в этом и не признавшийся, потратил на тот самый подарочный купон. — Скинулись, наверно, — неуверенно предположил Иван. — Ну, те из твоих этих артеров-фигартеров, кто прийти не смог. Петька глянул на друга подозрительно, но возразить было нечего, а гадать на кофейной гуще казалось делом дурацким. Так и получилось, что в обозначенный на карточке день Петька нарисовался на ресепшене действительно очень солидного, тщательно отремонтированного и дорого обставленного медцентра «Мужское здоровье». Милейшая девушка быстро оформила карточку, записав в нее все необходимые данные, вплоть до размера ноги, а после направила к нужному кабинету, сказав: — Ваш доктор еще занят. Прошу простить, но придется немного подождать. Может, пока что кофе или чай? Но Петька, и без того бесконечно смущенный оказанным ему вниманием и вообще перспективами «лечения», отказался и вот теперь сидел, осторожно посматривая по сторонам. Мужчину, который ждал напротив соседнего кабинета, пригласили войти, так что коридор и вовсе опустел, а потому, когда в отдалении раздались шаги, по-прежнему нервничавший Петька даже шею вытянул, чтобы побыстрее увидеть того, кто приближался. Им оказался довольно высокий молодой мужик — широкоплечий и с сильными руками отличной лепки. Классика, так бы и рисовать! Та их часть, что была видна из коротких рукавов голубой медицинской робы, заросла довольно густой темной шерстью. Она же виднелась и в треугольном вырезе просторной, не сковывавшей движений рубахи. А вот на голове подобного изобилия и тем более какой-то особо стильной прически не наблюдалось — мужик, похоже, предпочитал стричься коротко и предельно просто. Несмотря на габариты, двигался этот самец легко, с грацией сильного животного в расцвете лет. Да и смотрел так же — победительно и хищно. У Петьки от этого взгляда даже под ложечкой засосало. — Господин Бабушкин? — Я… Да… — проблеял Петька и сглотнул. — Меня зовут Алексей Звонарев, — мужик протянул руку, здороваясь. Ладонь была сильной, сухой и теплой. Петькина влажная от волнения лапка просто-таки утонула в ней. — Можешь звать меня просто по имени. А ты? — Пе… Петя… То есть, Пётр… — Лучше Петя, — улыбнувшись, заверил мужик и сделал свободной рукой приглашающий жест в сторону кабинета. Он оказался огромным. Совсем не таким, как в привычных Петьке городских поликлиниках. Бежевые стены, в центре высокий массажный стол, покрытый белоснежной простыней, у окна пара кресел, у стены справа — низкая кушетка, а рядом с ней приоткрытая дверь, за которой виднелось еще одно помещение, от пола до потолка отделанное белым кафелем. Процедурная? Или просто душевая? Мужик, попросивший называть его «просто по имени», а стало быть Алексеем, шагнул к офисному столу, который обнаружился у самого входа, и положил на него медицинскую карту. Как видно, Петькину. — Сегодня я лишь назначу тебе некоторые анализы. Ну и посмотрим, что в общем с телом творится: пощупаем, похрустим, что-то выправим сразу, с остальным позже поработаем. Раздевайся! Вон там, возле кресел в шкафчике, одноразовые тапочки и трусы. — Зачем — трусы? — ошарашенно спросил Петька, который специально перед этим походом, предполагая, что придется как-то заголяться, надел новые. — Чтобы массажным маслом твое белье не испачкать, — удивился Алексей и вновь сделал уже знакомый приглашающий жест — на этот раз в сторону кресел и упомянутого шкафчика. Петька, сгорая от стыда, прошлепал в обозначенном направлении и действительно обнаружил на открытых полках запечатанные в целлофан белоснежные тапки из махровой ткани и… Ну, наверно, это действительно можно было назвать трусами. Вот только язык сделать это не поворачивался никак. Скорее, это более всего напоминало защитную маску от бактерий, вроде тех, которые по осени начинали носить пассажиры в метро, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу. Не трусы, а так, некий… гм… чехольчик из почти прозрачного нетканого материала, к которому были приделаны тонкие резиночки, соединявшиеся вместе. Одна, видимо, должна была пройти между ног, две другие обхватить бедра… Пипец! Но не сбегáть же теперь! Так что Петька, повздыхав, принялся раздеваться. От рубашки и надетой под нее майки он избавился без особых задержек. С джинсами и носками тоже расправился героически спешно, а вот с трусами завис. Как-то снимать их, оставаясь передом к врачу, было стыдно, но и задницей поворачиваться тоже казалось неприличным. «Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом…» Блин! Заняв стратегически выверенную позицию боком, Петька все-таки стянул с себя белье и взялся за то, в чем ему предстояло щеголять в ближайший час. Резиночка — та, что между ног — тут же неприятно влезла еще и между ягодицами, зато яйца никуда из «чехольчика» не вываливались, хоть Петька этого и опасался. И то дело! — Сюда, пожалуйста, — пригласил Алексей. — Для начала спиной ко мне. Ноги вместе, ровно. Так. Петька почувствовал, как чужие руки касаются его шеи, потом плеч, проходятся вдоль позвоночника и ложатся на бедра. — Небольшое искривление. Спортом каким-нибудь занимаешься? Уже давным-давно, еще в школе, Петька занимался бальными танцами. Всегда хотел рисовать, но послушно пошел учиться танцевать — уж очень это маме нравилось. Однако после смерти отца, когда ей пришлось тянуть на себе сына в одиночку, об этом увлечении пришлось забыть — костюмы и обувь стоили действительно очень недешево, а Петька, как и любой ребенок, еще и постоянно вырастал из того, что было куплено ему ранее. С тех пор ничего, что можно было бы назвать серьезными занятиями спортом, в Петькиной жизни не было, в чем он и сознался, несколько того стесняясь. — Понятно, — проворчал Алексей и вдруг подхватил Петьку под мышки, после сцепив свои крепкие пальцы в замок у него на шее сзади. Петька заболтал руками, будто кукла-марионетка, и засопел обиженно. — Расслабься. Еще. Чтобы совсем как тряпочка был. Так. Теперь сделаешь глубокий вдох по моей команде и задержишь дыхание. Не напрягайся. Ну, давай. Петька вздохнул полной грудью, замер, а после глупо пискнул, когда Алексей вдруг резко дернул его вверх так, что в позвоночнике отчетливо хрустнуло. Но это было только началом! После чертов эскулап совершил попытку отвернуть Петьке голову — шея хрустела, но вроде держалась. Потом, уже уложив пациента лицом вниз на массажный стол, начал планомерно отрывать ему кожу от позвоночника. На закуску были какие-то точки на плечах, под лопатками и на пояснице, нажатие на которые заставляло Петьку шипеть сквозь зубы с пристоном. Подобная несдержанность каждый раз смущала, но терпеть не было сил. И вот что о нем этот здоровяк подумает? — Подо мной все стонут, — вдруг проговорил тот и засмеялся. И Петька замер, даже забыв об очередной порции боли. Причина была проста: откуда-то возникло стойкое ощущение, что говорил Алексей не совсем о массаже… Но обдумать мысль толком не удалось, потому что именно в этот момент началась новая пыточно-смущающая фаза: теперь Петьке было предложено лечь на бок. Нависла опасность, что член при таком вот повороте может покинуть «чехольчик» и свеситься наружу на глазах у изумленной публики. Стыдоба! Поправив «хозяйство», Петька лег как требовалось — заложив руку под голову и кокетливо согнув в колене ту ногу, что оказалась сверху. Тут же стало ясно, что все это нужно было затем, чтобы Алексею удалось хрустнуть бедным Петькиным позвоночником еще раз, уже в другой «проекции». Зато после этого живодерства, повторенного дважды, еще и с другим боком; после того, как чертов костоправ заворачивал Петьку разве что не в морские узлы, каждый раз добиваясь если не вскрика, то хруста, пришла нирвана! Сильные ладони, ставшие уже не теплыми, а горячими, проходились по обильно умасленному телу, теперь не мучая, а нежа. Будто рисуя на полотне Петькиного тела что-то воистину прекрасное. И это был полный и просто-таки богический кайф. Хотелось, чтобы всё продолжалось вечно. Однако, как известно, хорошее имеет свойство заканчиваться отвратительно быстро. Алексей шутливо шлепнул Петьку по голому заду и сообщил с явственно слышимым удовлетворением: — Все. Я тебя укрою, и ты полежи немного. Можешь даже подремать. Я пока бумажки заполню. Все хорошо? — Да-а-а… — выдохнул Петька и заулыбался, не разлепляя глаз. — Ну и замечательно! — В голосе Алексея тоже слышалась улыбка. Он отошел куда-то недалеко, тут же вернулся, и Петька почувствовал, что ему на спину накинули что-то теплое и приятно-махровое. Оно же обвилось вокруг ног, а после было еще и подоткнуто под них так, чтобы стало совсем тепло и благостно. Ка-а-айф! Какой же кайф! Кажется, Петька действительно задремал, потому что, когда Алексей нагнулся над ним, опалив дыханием ухо, и позвал по имени, он вынырнул в реальность, будто фридайвер из темных глубин океана. И даже дышал так же тяжело — то ли от испуга, вызванного неожиданным пробуждением, то ли еще от чего. — Жив? Молодец. Вставай потихоньку. Без резких движений. Петька сел, спустив ноги, а после спрыгнул на пол… И его тут же повело. Бдивший Алексей подхватил, прижал к себе, хмыкнул удовлетворенно, явно воспринимая такую вот расслабленность пациента как комплимент себе. Петька тоже засмеялся, смущенно отстраняясь. — Я провожу тебя в душ. А дальше уж сам. Справишься? Или помочь? — Да уж не маленький! — проворчал Петька, кутаясь в огромную махровую простыню, которой и был все это время укрыт. — Смотря с кем сравнить, — возразил смотревший сверху Алексей и отступил в сторону. — Ну? Стоишь — не падаешь? Молодец. Душ — там. Полотенца на полке. Сначала Петька просто тащился, стоя под сильными струями воды, кусавшими ему кожу на плечах и на голове. Потом вдруг подумал, что, вполне возможно, задерживает врача и следующего клиента, и заторопился — смыл с себя массажное масло, вытерся и немного подсушил волосы найденным здесь же феном. Его вещи остались в кресле, так что пришлось обернуть бедра полотенцем. Алексей сидел и что-то писал, не поднимая головы. Петька, стараясь не шаркать великоватыми тапками, прокрался к окну и торопливо оделся. — Готов? Молодец. Иди сюда. Как самочувствие? — Помолодел лет на двадцать! — Смотри, писаться не начни, младенчик, — откликнулся Алексей и протянул Петьке несколько явно только что распечатанных бумажек. — Это направления на анализы и на рентген. Мариночка (это администратор, которая оформляла тебе медкарту на стойке регистрации) подскажет что, когда и как. В следующий раз жду тебя… Та-ак… — Алексей подтянул к себе дорогой мобильник и, потыкав в него крепким пальцем, быстро просмотрел расписание. — Вот. Удачно. Значит, в среду в это же время. Продолжим разбираться с твоим сколиозом и прочими радостями жизни. Ну и что-то из анализов уже будет готово. Петька сделал, как было велено, а после всю неблизкую дорогу до дома чувствовал себя этаким сытым котом на солнышке. Тело было легким, каким-то гуттаперчевым, обновленным… и почему-то немного возбужденным, томно-потягушным. Будто сделанный массаж прогрел не только кожу и мышцы, но и что-то внутри… Так что когда позвонивший проведать друга Иван спросил: «Ну как?», Петька ответил кратко и с чувством: — Охуенно!

***

Следующая встреча с доктором Алексеем Звонаревым поначалу от первой отличалась разительно. В основном потому, что оторванная еще во время первого сеанса кожа на спине адски болела, и когда чертов мучитель-костоправ принялся отдирать ее по новой, Петька разве что не орал. — Терпи! — приказал Алексей. — Кто ж виноват, что ты так все запустил? Сплошные спайки! Зато потом утешу тебя, сделаю хорошо. И он таки сделал! Сильные руки скользили, уже не разминая жестко, а, скорее, лаская. Почему-то особенно приятным оказался массаж копчика. Алексей оглаживал ямочки над ягодицами, с силой проходился большими пальцами ниже, сжимал и перекатывал полупопья… Петька даже расстроился, когда он оставил это занятие. Но массаж ступней показал, что лучшее совсем не враг хорошего. Это было так… так… Короче, как никогда ранее. Тело просто пело, откликаясь на чужое тепло, плавилось от физического наслаждения, к которому привычки не было ну совсем. До этого момента Петька был категорически убежден, что главная эрогенная зона у него расположена в мозгу и «приласкать» ее можно лишь интересным чтением или каким-то потрясающим рисунком, видео или фото. И вот те ж! Профессионально сделанный массаж доказал, что нифига! Что не только в голове, но и в теле есть места, воздействие на которые может принести столько удовольствия, что хоть скули в голос! После Алексей, улыбаясь с теплым пониманием, укрыл Петьку пахнущей свежестью толстой простыней, укутал, заботливо подоткнув ее со всех сторон, и ушел в душевую. Через приятную дрему Петька услышал, как там зашумела вода. Хозяин кабинета тоже решил ополоснуться?.. Мрр… О том, что и сам Петька тоже скоро пойдет в душ, думать было приятно. Струи теплой или даже горячей воды обнимут тело, невесомо приласкают член и яички, заберутся между ягодиц, стекут по ногам… Как же хорошо… Наверно, и Алексею под струями воды сейчас тоже здорово… Накатило странное желание посмотреть. Хотя бы одним глазком увидеть этого здоровяка без одежды. Чем черт не шутит — а вдруг он согласится позировать? Петька бы с удовольствием нарисовал его… Лицо, руки… Можно было бы усадить его в классическую позу Роденовского мыслителя, так, чтобы стала видна линия мощных плеч, не менее мощные бедра и сухощавые стройные щиколотки, плавно перетекающие в совершенные ступни… Мрр… — Спишь? — спросил невозмутимый и полностью одетый Алексей, и Петька вздернулся, выныривая из своих диковатых мечтаний. — Пора просыпаться. Давай, вставай потихоньку. Проводить? — Нет. Я сам. Спасибо. Возблагодарив Господа за махровую простыню — очень толстую и очень большую, — Петька буквально промчался к душевой и аккуратно, но плотно прикрыл за собой дверь. И только после растопырил «полы» своей «тоги» и глянул вниз… Не показалось! Непонятно с чего возбудившийся отросток бодро торчал вперед и вверх, нагло оттопыривая «чехольчик» одноразовых трусов. Хорош бы Петька был, если бы Алексей заметил такую вот красоту! Избавившись от дурацких какбыстрингов и кинув их в явно для того и предназначенную корзину, Петька забрался в душ и… В общем, как ни стыдно было в этом признаваться, но там он и разобрался с неприятностями в виде немотивированно возникшего возбуждения. Говоря прямо — отдрочил. И после, отдышавшись, почувствовал себя так, будто ватой был набит — таким непослушно-расслабленным стало тело. Сейчас бы лечь на кушетку или свернуться клубком в мягком кресле у окна в кабинете доктора Звонарева и никуда-никуда не ехать! Эх! Алексей на этот раз ничего не писал, а просто ждал. Так что одеваться пришлось под его присмотром, что спокойствия Петьке совсем не добавило. — Правый ботинок не обувай, — вдруг велел Алексей и помахал чем-то серым. — Почему? — Стельку тебе в него вложим. — Зачем? — Почему да зачем! Вот скажи мне: у тебя голова часто болит? Голова у Петьки болела регулярно и совершенно зверски — никакими таблетками не снимешь. Если только выпить горстку на ночь и со всем этим обезболивающим коктейлем внутри переспать. — И где болит? Справа ведь? Удивленный Петька кивнул — боль действительно если начиналась, то практически всегда справа. Сначала кололо и тянуло в виске, а потом спазм растекался дальше, опоясывая всю голову. — А с поясницей проблемы случаются? — Ну… — Могу гарантировать, что, если да, то прихватывает тоже справа. Так? — Ну… Сознаваться в том, что в двадцать с небольшим хвостиком лет у тебя уже радикулит, как у бабки какой-нибудь древней, не хотелось совсем, но признаний от Петьки никто и не потребовал — выяснилось, что Алексей все знает лучше кого бы то ни было и, более того, готов назвать и причину: — Дело в том, что у тебя одна нога немного короче. — Чегой-то короче-то? — взвился Петька, почему-то обидевшись. — Это нормально. Нет на земле совершенных людей. У каждого из нас есть какая-то асимметрия — кривой нос, разные уши, у женщин груди отличающейся формы, у мужчин член, который вырос немного не по центру лобка. У тебя вот асимметрия коснулась длины ног. Разница небольшая — всего-то несколько миллиметров, но это тянет за собой кучу проблем. Не буду грузить тебя. Скажу лишь, что именно в этом причина твоих головных болей и болей в области поясницы. И способ избавиться от этого очень простой — стелька нужной толщины, которую ты будешь вкладывать в обувь. Давай ботинок. — У меня для этого спрашивали размер ноги? — А ты думал, для чего? — Ну… — Баранки гну! Обувайся. В следующий раз придешь, — Алексей снова полез в телефон, — в субботу. Но попозже. Часов в девять вечера. Сможешь? — Да. — Ну и хорошо. У меня… мероприятие до того. Если задержусь, подождешь. Подождешь ведь? Я скажу, чтобы тебя пустили сюда, в кабинет. Тем более что тебе так и так время нужно будет для подготовки. Дома заморачиваться не надо, тут все устроено и… — Какой… подготовки? — перебил Алексея Петька, чуя неладное. — Клизма, мой юный друг! Клизма. Потому что, помимо общего массажа, займемся мы с тобой и кое-чем другим. Не менее приятным, я надеюсь. — Чем? — чувствуя, как вдруг пересохло в горле, спросил Петька. — Про массаж простаты знаешь? Нет? Ну вот и почитай на досуге. Петька и почитал. И даже посмотрел фотографии и картинки «в разрезе»… А после ходил как пыльным мешком ударенный. И даже то, что получалось у него на экране планшета для рисования, более всего походило действительно что на древние петроглифы — не разобрать, не перевести, не вникнуть. Отказаться? Просто взять и отказаться от такого вот, с позволения сказать, лечения? Или?.. Или нет? Мысли о том, что здоровенные, сильные и в то же время очень нежные, чуткие руки Алексея будут касаться его… там, что чужие пальцы станут погружаться в анус, намеренно возбуждая, смущали несказанно. И в то же время были диким образом приятно-будоражащими. Увы, но поделиться всем этим было категорически не с кем. Даже верный Иван для такого не подходил ну никак. Петька словно наяву слышал его голос, который смешливо интересовался: — А ты, часом, не голубок? Это, кстати, многое объясняет! То-то ты к девкам вечно равнодушный! Отшвырнув с возмущением подобные пока еще никем не озвученные, но уже возникшие в воспаленном мозгу обвинения, Петька категорически решил, что больше в клинику «Мужское здоровье» (блядь!!!) не пойдет и… И, конечно же, явился туда в субботу в назначенное время. Потому что жаба опять схватила лапами за горло, пообещав еще и кадык вырвать, ежли что! Ну и мысли о том, что не стоит отказываться от заботы о собственном здоровье, вдруг стали казаться исключительно правильными. Алексей действительно задерживался, но Петьку чуть ли не под белы рученьки проводили в уже знакомый кабинет, опять предложили чаю или кофе, а после отказа ознакомили с «удобствами» в душевой. Петька чуть не сдох со стыда, когда милейшая девушка с ресепшена рассказывала ему, как пользоваться душевой насадкой для промывания кишечника. Но она была очень деловой, ничуть не насмехалась и довольно быстро ушла, так что Петька все же выжил. А после выжил еще пару раз, все-таки пройдя через процедуру «очистки». Алексея все еще не было, и завернутый в махровую простыню, готовый на подвиги Петька от нервности присел к его столу и, взяв из принтера чистый лист, принялся за свои очередные «петроглифы». Мысль оказалась материальной, и в итоге из путаных поначалу линий выкристаллизовались руки — большие мужские руки с длинными пальцами, широкими запястьями и мощными предплечьями, покрытыми довольно густыми, но короткими, совсем не кудлатыми волосками. Каково это будет, когда они?.. Додумать Петька не успел — дверь распахнулась, и в кабинет стремительно вошел… Да нет! Или?.. Черт, это действительно был Алексей, вот только узнать его в смокинге, с галстуком-бабочкой и в лакированных туфлях оказалось непросто. — Привет! — сказал он оживленно и тут же принялся стаскивать с себя одежду — смокинг был брошен в кресло, туда же полетела бабочка, а после и рубашка. — Извини. Пробки. Да и задержали меня. Не замерз? — Нет, — несколько заторможенно сказал Петька. Мозги варили плохо, целиком и полностью сосредоточенные на восприятии и переваривании того, что видели глаза. Кажется, недавно Петька хотел взглянуть на нагого доктора Звонарева? Ну, наполовину его желание только что исполнилось. Алексей, ничего не стесняясь, обнажился по пояс, сразив Петьку накачанной, фактурной мышцой и обилием растительности на торсе. Черными густыми волосками была покрыта грудь и даже живот. Дальше шел пояс брюк, но Петька очень ярко представил себе, насколько густыми могут быть заросли там, в паху… Ух… И с каких это пор его так сильно стали занимать волосатые брутальные мужчины?.. — Я сейчас, — Алексей ушел в сторону душевой и через несколько минут вернулся оттуда уже в медицинской робе и в белых тапочках на резиновой подметке. — Ну? Готов? — Я… Я все сделал, — пролепетал Петька и отвернулся. — Решился, стало быть? — глаза Алексея смеялись. — А то я было подумал, что сбежишь. — Здоровье — прежде всего, — отрезал Петька, вскидывая подбородок. — Это точно, — кивнул Алексей. — Укладывайся. Сначала общий массаж, а уже потом, на сладкое, массаж простаты. Тебе понравится, я уверен. Петька улегся, уткнувшись лицом в скрещенные руки. Но поза эта Алексею не понравилась, и он переложил разом ослабевшие конечности по бокам от Петькиного тела. После была уже знакомая боль, когда Алексей отдирал шкуру от костей и хрустел своим пациентом так, будто он весь, целиком, был сухариком из рекламы. Но закончилось все это опять-таки расслабляющим массажем, который нес лишь удовольствие. Памятуя о том, что вскоре придется вставать на четвереньки для массажа иного рода (на фото в интернете массаж простаты проводился именно в этой позе), Петька всячески сдерживался, не давая себе возбудиться. Еще не хватало, чтобы у него и в этот раз встал член, позорно оттягивая медицинские чудо-труселя. И задуманное даже удалось. Вот только после того, как Алексей велел занять необходимую позу и вторгся в совсем для подобного не предназначенное отверстие, Петька сильно засомневался, что получится сохранить достоинство и не продемонстрировать всю полноту довольства. Было дико стыдно, но, сука, как же приятно! — Это не… не классический, не… традиционный массаж простаты. В общем-то эта процедура напрямую не связана с получением сексуальной разрядки, — почему-то чуть задыхаясь, выговорил Алексей. — Но я считаю, что не будет ничего плохого, если мы совместим пользу и удовольствие. Пальцы, обтянутые латексом, уверенно двигались в хорошо смазанной заднице. Петька переступал коленями, прогибался, сопел, закатывая глаза, а потом даже скулил в жарком нетерпении. — Давай, не стесняйся, — подбодрил его Алексей и погладил свободной рукой по половинке ягодиц. Эта неожиданная ласка подтолкнула к действиям, да и, собственно, сил терпеть уже все равно не было никаких. Так что Петька, наплевав на приличия, ухватил себя за давно стоящий член и очень быстро рухнул в расчерченный яркими вспышками мрак своего самого горячего в жизни оргазма. — Полежи теперь, отдохни, малы… Эмм… Малым-мало поспи. Время есть. Алексей вновь погладил совершенно ошалевшего от испытанного Петьку, помог ему распрямиться и улечься, а после укрыл, уже знакомым образом подоткнув махровую простыню со всех сторон. Через полуопущенные ресницы Петька проследил за тем, как после он, на ходу стягивая с себя медицинскую робу, ушел в душевую, и даже успел увидеть татуировку, которая украшала широкую спину доктора Звонарева. Она была странной, будто бы изображавшей парад планет, или что-то еще — окружности разного размера охватывали каждый позвонок. Доктор решил увековечить на своем теле свою же специализацию костоправа? В любом случае выглядело все это притягательно. Возможно, просто потому, что красовалось на совершенном теле… — Вау! — сказал сам себе Петька и закрыл глаза. Тем вечером Алексей не только позволил ему поспать прямо на массажном столе в кабинете уже давно закрытой клиники «Мужское здоровье», но и после, опять обрядившись в смокинг, но презрев бабочку, подвез до дома. Ругался, конечно, что больно далеко, но звучало это совсем не обидно, а как-то даже наоборот. Хотя бы потому, что всю дорогу Алексей беспрестанно расспрашивал Петьку о его житье-бытье. О родителях, о том, чем на жизнь зарабатывает, о друзьях, а потом и о девушках, с которыми, по его мнению, его симпатичный молодой пациент наверняка встречался. И Петька… Петька зачем-то взял и соврал, что девушка у него есть и они друг друга очень любят. Это было чем-то вроде защиты, стены, которую он выстроил между собой и этим человеком, который странным образом привлекал его. Так, как совершенно точно не должен привлекать одного мужчину другой. Алексей кивнул, кажется, ничуть не удивившись, и дальше болтал как ни в чем не бывало, пересказывая смешные случаи из своей богатой медицинской практики. Петька дежурно смеялся, а потом почти до утра сидел в своей пустой тихой квартире и рисовал. Петроглифы. Из которых раз за разом возникала, обрастая тенями и объемом, широкая мужская спина с вытатуированными на ней планетами-позвонками…

***

Очередной, предпоследний «сеанс» в клинике «Мужское здоровье» прошел в строгом соответствии с графиком. Алексей был по-прежнему мил, смешлив и невероятен с профессиональной точки зрения, но Петьке казалось, что что-то в нем изменилось. Что-то неуловимое, что раньше делало их встречи чуть менее официальными, что ли, или чуть более доверительными? В этот раз Алексей массаж простаты делать не стал, назначил прогревание. Процедура оказалась весьма далекой от удовольствия, на которое, стыдясь и попутно возбуждаясь, настроился Петька. После массажа доктор Звонарев препроводил его на низкую кушетку, стоявшую у стены, велел лечь на бок и подтянуть к животу колени. Петька послушался, потом почувствовал, как ему оттянули в сторону резиночку его чудо-трусов — ту, что вечно врезалась между половинками ягодиц, — а после уверенный палец тщательно смазал и даже промассировал ему анус. Вот только на следующем, так сказать, этапе внутрь стал просовываться не он, а что-то жесткое, довольно холодное и куда более крупное. Петька прикусил губу и уцепился рукой за край кушетки. — Не зажимайся. Расслабь мышцы. А то сам себе больнее сделаешь. Ну вот. Все. Теперь лежи и думай о чем-нибудь хорошем. Алексей укрыл Петьку и… ушел. К концу процедуры лишенный возможности взглянуть на часы Петька уже весь извелся, гадая, час прошел или два. Оказалось полчаса. Но и этого времени хватило для того, чтобы, отвлекая себя от не самых приятных ощущений, многое обдумать. И хорошее, и не очень. Толстенная, как казалось, и заметно нагревшаяся штука в заднице действительно подействовала самым благотворным образом, заставив взглянуть правде в глаза: верно говорил Иван, с Петькой в сексуальном смысле действительно все было не так. Потому что у тех парней, у кого «так», в двадцать с гаком лет в постели уже кто только не перебывал. И потому, что у них — у этих парней, у которых «все так» — ну совершенно точно не вставало бы от вида широченной мужской спины или волосатой груди с потрясающе рельефными мышцами. Да и низкий, опять-таки чисто мужской голос вряд ли вставлял их до вспотевших ладоней! Значит, что? Значит, всё? Голубятня? Но… Но если даже принять это, смириться со столь хитровыебанным поворотом судьбы, загнувшей Петькин жизненный путь натуральным петроглифом, то можно ли расслабиться, как велел Алексей, и принять все как есть — в задницу? «Можно», — решительно постановил Петька и тут же споткнулся о другую, еще более неприятную мысль: а что как все просто примерещилось? Что как Алексей ни разу не подкатывал к нему, а все его нежности и сексуальности были самым обычным делом — врачебным? Что как этот брутальный самец — самец во всем, а значит, предпочитает трахать не тощих парней мутной половой ориентации, а грудастых девиц, созревших для деторождения? Остро хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Переложить на кого-то хотя бы часть ответственности за то решение, которое, казалось, вот-вот будет принято. И если бы у Петьки действительно наклевывался роман с девушкой, он точно посоветовался бы. Хоть с мамой, хоть с Иваном. С другой стороны, про девушку и советоваться бы не пришлось! Чего там советоваться? А тут-то! Короче говоря, Петька, серьезно смотивированный палкой в заднице, хоть и думал много, но так до конца ни к чему и не пришел. Вернувшийся в кабинет Алексей освободил его от «мотиватора» и отправил в душ. А после с тем же невозмутимым выражением лица назначил день и время следующего посещения, подчеркнув, что оно будет последним. И Петька лишь по-ослиному кивал головой в ответ. Трусло! По завершении визита истово захотелось нажраться. Вот чтобы вообще в говнище! Тут проблем не возникло никаких — Иван всегда был готов поддержать друга в подобных устремлениях. Так что они закупили водки и пива, чтобы наверняка, закуски, чтобы после совсем уж не умереть, и забурились к Петьке на квартиру. И все было бы ничего, если бы примерно на половине выпитого Петьку не потянуло на слезливые откровения… Иван, куда более трезвый по сравнению с другом, слушал, хмурился, после выдернул из стопки Петькиных петроглифов один — тот, где на широкой мужской спине темнели круги странной татуировки, и спросил коротко: — Он? Петька глянул и побежал блевать. Не потому, что смотреть было противно, а потому, что к горлу подкатил такой стыд, что хоть в унитаз головой. Выходить и смотреть в глаза другу было откровенно страшно. Потому, что казалось очевидным: в тот момент, когда Петька увидит реакцию Ивана, для него определится кое-что куда более важное, чем потенциально возможная гомосвязь. Будет она или нет — большой вопрос, а вот перспектива потерять человека, с которым связан самым крепким чувством в мире — настоящей мужской дружбой, — была пугающе велика. Однако Иван встретил его полной рюмкой и бутербродиком с селедкой. Петька выпил, закусил и уставился на него глазами больной собаки. Иван скривился, сплюнул, а после припечатал: — Давно подозревал! Но одно дело подозревать, а другое — убедиться. Даже думать не хочу о том, что тебе мало что трахаться, так еще и целоваться с ним придется. С мужиком! Брр! — Может, еще и не придется. Может, это я голубятня, а он вовсе нет. — Вскрытие покажет! — вздохнул Иван и налил по новой. Примерно через час оба уже были в зюзю. Настолько, что, обнявшись, хором орали: — Ох, Лёха, Лёха, мне без тебя так плохо! На сердце суматоха, я точно говорю! В итоге обозленные соседи вызвали наряд полиции. Спасло только то, что, главный, вкурив, что безобразия творятся из-за неразделенной любви одного из собутыльников, неожиданно проникся, махнул рукой, сообщив пошатывающемуся былинкой на ветру Петьке, что все бабы — дуры, а после увел впершегося с ним в квартиру напарника прочь. — Только больше не орите как в жопу раненые! — велел он уже с порога. — Мамой клянусь! — заверил его Иван и поклонился в пояс, а развеселившийся по поводу ранения в жопу Петька сделал книксен. Утро предсказуемо было хмурым, но, несмотря на это, работалось хорошо. Петька рисовал свои петроглифы и мечтал. О том, как все будет, о том, как он расскажет Алексею о себе правду, и тот в ответ даже не звезданет его по зубам своим здоровенным кулачищем. Врач все-таки! Клятву Гиппократа давал! Должен же войти в положение… А лучше просто… войти. Каково это по ощущениям, когда тебя в задницу чем-то наверняка покрупнее той прогревательной палки-мотиватора? С другой стороны, никто ведь из геев от этого пока не умер, а некоторые, по слухам, такое удовольствие получали, что кончали, к своему члену даже не прикоснувшись… Алексей был еще занят, и уже знакомая Петьке девушка Марина с ресепшена проводила его в кабинет и предложила пока суть да дело воспользоваться интимной насадкой в душе: — Алексей Викторович на переговорах, так что у вас будет достаточно времени… — На переговорах? — Мы расширяемся, — Марина улыбнулась. — Нужно новое здание и новый персонал. Алексей Викторович вообще у нас такой молодец! Начал с нуля, а теперь вон — скоро сеть клиник у него будет. Ну да что это я? Занимайтесь, вас никто не побеспокоит. Петька мрачно кивнул. Вот, значит, как! Значит, не просто рядовой костоправ, а сам владелец центра «Мужское здоровье» ему в задницу пальцем лазал, а после на своей охуенно дорогой тачке до дома подвозил. Это существенно осложняло и без того непростую ситуацию. А что как Алексей теперь подумает, что Петька изменил свое к нему отношение не потому, что… ну, изменил, а потому, что о его деньгах узнал? Вот будет картина маслом: на него — такого самца самцового — поди, и так все окрестные девицы вешаются, так теперь еще и Петька… И все же следовало расставить точки над «i» хотя бы для того, чтобы после не сожалеть о несделанном всю оставшуюся жизнь. А к разговору этому совершенно точно требовалось… подготовиться. И не только морально. Петька промыл себя, а после, нервничая страшно, закутался в махровую простыню, найденную на полке, выперся в кабинет и, чтобы хоть как-то занять себя, вновь стащил из принтера лист бумаги и принялся рисовать. — Похож, — сообщил ему Алексей, возникший за спиной совершенно бесшумно из-за своих медицинских тапочек на резиновом ходу. — В прошлый раз руки тоже мои, а не чьи-то еще рисовал? Петька нервно кивнул и поднялся, придерживая тут же начавшую сползать простыню. — Хорошо получается. — Я бы хотел, чтобы вы мне позировали, — внезапно выпалил Петька и замер, чуть дыша. Лицо у Алексея сделалось неопределенным, и вместо ответа он лишь махнул рукой в сторону массажного стола: — Устраивайся. Петька забрался на накрытую свежей простыней поверхность и уткнулся в нее лицом. Так почему-то стало проще. Но сразу начать задуманный и спланированный разговор оказалось невозможным — Алексей опять принялся отдирать Петьке шкуру от позвоночника, и тот только тихо подвывал, когда получалось особенно больно. — Терпи, казак, атаманом будешь, — бодро заверил его Алексей, но Петька в ответ лишь отрицательно покрутил головой. — Не будешь? Почему? — Потому что дурак. — Ну, если бы дураки не становились атаманами, мир, наверно, был бы куда как лучше… Так, сегодня у нас по укороченной программе. Давай, поднимайся на четвереньки. Ноги пошире, грудью на стол. И расслабься. Петька послушно принял указанную позу. Эрекции, слава богу, не было — какая там эрекция, если от нервов поджилки трясутся? Теплые руки — одна в латексе, другая нет — коснулись половинок попы, разводя их. Потом к анусу скользнули уже смазанные лубрикантом пальцы. Надо было решаться. Надо было сказать всё, но Петька никак не мог. Да и вообще — ну как говорить с человеком о таком… серьезном, если стоишь голой задницей прямо ему в нос? С другой стороны, ведь именно о заднице в конечном счете и речь… Алексей тем временем добавил еще смазки и погрузил в Петьку уже два пальца, а после аккуратно провернул их, растягивая отверстие. — Не зажимайся! — Не могу, — проскулил Петька. — Потому что боюсь вас до чертиков! — Меня? — поразился Алексей и, привстав с табурета, заглянул Петьке в лицо. — Вас, — подтвердил тот и сглотнул. — И себя. Не знаю, кого больше. — Ну, это ты что-то… — Дело в том, что я вам наврал, Алексей. Ну, про девушку. — Рука, по-прежнему разминавшая анус, замерла, а потом двинулась вновь, но уже куда менее уверенно. Петька зажмурился и все-таки выпалил: — Нет у меня никакой девушки. И не было никогда. Я вообще… девственник. И трус к тому же. — Ты… — Я и вам наврал-то из трусости. Потому что боялся… Не мог решиться. И потом вы ведь можете обидеться. — С чего бы это мне на тебя обижаться, малыш? — С того, что я вас, кажется, хочу. Ну… в сексуальном смысле. И вообще вы мне… нравитесь. Вот. Сказал. Только не бейте. Если… Если нужно, я просто уйду и все. — Кто ж тебе даст-то? — со вздохом проворчал Алексей после тяжелой паузы, энергетически насыщенной настолько, что воздух вокруг будто трещал. А после Петька вдруг почувствовал на своей заднице его губы. Это было… Это было ну очень странно. И очень горячо. Неделю назад он, Петр Бабушкин, и в мыслях не держал, что когда-нибудь будет целоваться с мужчиной. Сутки назад он эту ситуацию вполне обдумал и даже на такой нестандартный шаг решился… И все же оказался совершенно не готов к тому, что с этим самым мужчиной будет поначалу целоваться не сам Петька, а его задница! — Вы… Вы и правда?.. Я правильно понял… ваши… — Ухаживания? — перебил со смешком Алексей. — Твой гей-радар сработал совершенно верно. И я тоже должен тебе кое в чем сознаться. Остро захотелось повернуться к собеседнику лицом, но по-прежнему было дико стыдно, а потому Петька предпочел и дальше прятаться. Разве что вместо коленно-локтевой занял позу «пузом книзу», а лицом в сплетенные нервно пальцы. Алексей вздохнул: — Дело в том, что я… Помнишь, почему ты здесь вообще оказался? — Петька кивнул. — Это я тебе тогда подсунул карточку на посещение своего центра. Был в том же клубе, выпил, пожалуй, больше, чем следовало, а после залип взглядом на танцполе. А там был ты. И ты так двигался, что я… ну… захотел тебя себе в постель. Но ты был еще пьянее меня, а я так… не люблю, чтобы по бессознанке. Да и друзья вокруг тебя так и крутились. Вот я и сунул конверт с приглашением туда, где остальные твои подарочные конверты лежали. Сунул и ушел. Был уверен, что ты никуда не денешься, придешь. Казалось, что такие мальчики, как ты — яркие, охочие до пафосных клубов, никогда от такого не откажутся. — Руки Алексея вернулись на Петькину спину и стали выписывать на ней путаные линии-петроглифы. — Но ты оказался совсем не таким, как я ждал. Совсем не оторвой и звездой танцпола, а милым до бесконечности стесняшкой. И я пропал, Петь. Правда, пропал. — Если кто и пропал с потрохами, так это я, — Петька вздохнул и потянулся всем телом, чувствуя нарастающее напряжение. От него было трудно дышать, кололо где-то в подреберье и сладко тянуло в паху. — Возьми меня, пока я не ударился в истерику и не перепугался окончательно! Я… Я хочу этого. Пальцы на спине застыли, дрогнули и вдруг пропали. Петька приподнялся и оглянулся на Алексея. Тот стоял, опустив голову и стиснув кулаки. — Это кощунственно, Петь! Твоя невинность… — С ней давно пора расстаться. И я не девочка в пубертате, которой кажется, что столь великий дар дóлжно преподносить любимому исключительно на ложе, усыпанном лепестками роз. Не заставляй уж меня еще и уговаривать тебя! — Хорошо. Не буду, — Алексей улыбнулся и склонился к Петькиным губам. Поцелуй показался ничуть не странным, а, напротив, в точности таким, каким надо. Настойчивым, требовательным, даже грубоватым. Властным. И ощущение от такого было просто прекрасным, потому что сейчас Петьке и было нужно именно это — почувствовать себя в надежных и сильных руках. Отдаться во власть другого, куда более уверенного в себе человека. Алексей в два счета лишил Петьку его генитального «чехольчика», просто содрав его с треском, а после и сам обнажился. Протянув руку, дрожащими, неуверенными пальцами Петька огладил его тело — тронул соски, мгновенно поджавшийся живот и запустил пальцы в густые волосы на лобке. Предполагаемых «джунглей» не наблюдалось — как видно, Алексей периодически стриг себя там, — но сейчас волосы отросли ровно настолько, чтобы в них можно было зарыться пальцами перед тем, как обхватить ладонью напряженный член. От его размера сделалось страшновато. Но Петька велел себе не бздеть и довериться Алексею, чей жизненный опыт в таких делах уж точно был значительно более богатым. Чужой член в руке ощущался до невозможности странно. И в то же время вопросов, как его приласкать, не возникало — уж по части дрочки-то Петька был мастером! Алексей ласке не противился, лишь вздыхал протяжно. А после вновь провел рукой Петьке по боку, сжал в ладони половинку ягодицы, отводя ее, и коснулся пальцами ануса. — У меня есть гель с обезболивающим эффектом. Сейчас. Алексей отступил, высвобождаясь из Петькиных жадных рук, сходил к шкафу с разными бутылками, пузырьками и тюбиками и тут же вернулся, прихватив один из них. — Не бойся. Все будет хорошо. — Я не боюсь! — возразил Петька, несколько кривя душой. — Но ты уж… не тяни. — Я не тяну. Я наслаждаюсь. Ты чудо. Как же я нажрался тем вечером, когда ты сообщил, что у тебя девица и любовь! — И я нажрался, когда понял, что именно происходит со мной и с моими чувствами к тебе. — В следующий раз нажремся вместе, — проворчал Алексей и подтянул Петьку ближе. Поставил на пол, надавил рукой на спину между лопатками, заставляя лечь грудью на массажный стол, еще раз щедро смазал нервно поджавшийся анус, а после ступил ближе и неторопливо провел головкой своего члена вдоль расселины. Петька ахнул, вцепляясь в край стола. Было сладко и страшно. Алексей склонился над ним и поцеловал за ухом, а потом в шею, попутно нащупывая рукой Петькин член. — У тебя стоит! — У тебя тоже! — Уже давно. И каждый раз. После каждого сеанса с тобой ведь в душ дрочить бегал. — У тебя шикарная спина, — вспомнив увиденное, сообщил Петька. — Я ее рисовал даже. И целиком тебя нарисовать хочу. — Сейчас? — Ну, нет, — Петька засмеялся и крутнул задницей. — Я, конечно, тот еще тормоз, но все-таки не до такой степени. Голос его, как видно, прозвучал нервно, Алексей услышал это и вновь принялся за поцелуи и ласки, поместив свой возбужденный член между Петькиных ягодиц — видно, чтобы тот просто привыкал к его присутствию там. При этом он двигал бедрами так, что ствол постоянно скользил туда-сюда, а головка каждый раз задевала ранее неплохо растянутый интимным массажем анус. Петька сначала от этого вздрагивал, потом перестал и только вновь ахнул, когда навершие чужого крупного органа вдруг погрузилось внутрь его тела, раздвинув сфинктер. Совсем немного. Как говорил Иван — на полшишечки. — Больно? — жарко выдохнул в ухо Алексей и нежно огладил Петьке член, прокатив тонкую кожицу туда и обратно. — Скорее… странно. — Привыкнешь, — уверенно, с ленивой усмешкой в голосе сообщил Алексей и вновь двинул бедрами. Головка проскользнула легко, причинив лишь краткую, как вспышка света, боль. Петька замер, а потом засмеялся, со смаком продекламировав: — Вот и все, а ты боялась! Только платьице помялось и животик стал большой. Будешь ты моей женой! — Балда! — Алексей захохотал и шлепнул Петьку по выставленной ягодице. А потом им обоим стало не до смеха. Петька тихо стонал и невольно подмахивал — и потому, что действительно хотелось ощутить еще большую наполненность, принять в себя чужой мужской орган до конца; и потому, что собственный член при этом сладко и правильно скользил в ладони Алексея. Тот дышал тяжело, иногда почти рычал диким зверем, тянулся к Петьке и то целовал его, куда приходилось, то кусал, а после места укусов жарко зализывал. — Хочу кончить в тебя! Сейчас! О Господи! Алексей задвигался быстрее и резче, каждый раз со шлепком вгоняя себя в Петьку до конца, а потом замер, стискивая ему ягодицы и прямо за них натягивая его задницу на свой член еще сильнее. Петька, выворачивая шею, смотрел на него во все глаза — на запрокинутое к потолку лицо со стиснутыми челюстями, на мощную шею, блестящую от пота, на вздувшиеся буграми мышцы на плечах и руках. Во всем этом было столько дикой, первобытной красоты! А потом Алексей опустил голову, разлепляя глаза, глянул на Петьку жадно и страстно, рассмеялся нервно, подмигнул и отстранился. Член скользнул из разработанного отверстия, в котором тут же стало тянуще пусто, но расстроиться из-за этого Петька не успел — Алексей развернул его к себе лицом, быстро поцеловал в губы, а после подхватил под задницу и буквально закинул на массажный стол, опрокидывая на спину. Петька кувырнулся, почувствовал, что его ухватили за ноги, тут же приподнялся на локтях, чтобы смотреть, но все равно прежде это не увидел, а почувствовал: мягкие губы коснулись головки его собственного члена, а после он погрузился в жаркую влагу чужого (мужского!) рта. Ахнув, Петька вновь откинулся назад и в нетерпении вскинул бедра навстречу ласке. Алексей в ответ опять подхватил его под ягодицы, приподнимая над поверхностью стола и при этом продолжая ласкать Петькин член, выцеловывать яички, а после и анус. Петька метался, закидывая назад руки и хватаясь ими за край стола, поддавал бедрами, упирался пятками в поверхность под собой и широко разводил колени, чтобы стать еще доступнее для ласк. В анус проникли пальцы, задвигались в том же темпе, в котором там только что сновал член, а губы Алексея еще плотнее обхватили Петькино естество. — Я сейчас, я уже почти совсем… — залепетал тот, выгибая спину и закатывая глаза. Алексей рыкнул, опустил Петьку на стол, резким движением притянув на самый край, а после буквально насадил его на свой член. Это было больно и в то же время так яростно-приятно, что Петька затрепетал всем телом, застонал сквозь стиснутые зубы и излился в кулак своему внезапно обретенному любовнику, который в этот миг и сам задрожал, кончая. — Бо-же-мой… Боже-ж-ты-мой-родненьки-ий… Мамочки мои… — Жив? — задыхаясь, уточнил Алексей и засмеялся. Петька приоткрыл один глаз: — Кажется… — В душ? — Не-ет… Я сейчас не дойду. Упаду, ударюсь башкой об пол и умру молодым. — Я тебя спасу от столь страшной участи. Алексей вновь как-то очень ловко перехватил разморенное Петькино тельце, поднял, перекинул себе через плечо, донес до душевой, где и сгрузил под теплые струи воды. — Не уходи, — попросил Петька. — Да куда ж я от тебя теперь денусь? — Надеюсь, никуда. Потому что в противном случае я буду приходить под окна твоей клиники, рисовать на асфальте всякие там свои петроглифы и петь романтические баллады. И если рисую я хорошо, то пою хоть и громко, но очень фальшиво. В последний раз, когда на меня накатило такое вот странное желание — спеть, соседи вызвали полицию. — Ужас какой, — со смехом откликнулся Алексей, стянул с себя презерватив, а после, забравшись к Петьке в душ, поинтересовался: — А пел-то хоть что? — Отстань! — Да ладно тебе! Спой, светик, не стыдись! И тогда Петька набрал в грудь побольше воздуха и заорал, глядя в близкие, полные нежности и одновременно насмешливые глаза:

— Ой, Лёха, Лёха, мне без тебя так плохо. На сердце суматоха — я точно говорю! Ой, Лёха, Лёха, не потерплю подвоха, Осталось только охать, я так тебя люблю!