Неревар Возрожденный

Ты сказал: Трое предали меня. Я отвечу: Тот я доверял и ошибался. Я этот не допускаю ошибок. Всю эту жизнь я прожил наемником, Ворин. Я служил Храму Трибунала и Имперскому Легиону, гильдии воров и магам всех мастей и пошибов. Столько, сколько мог получать свою выгоду: деньги, связи и власть, знания и могущество. Я родился беззвестым и жил в забытьи много лет. Но дух мой воспрял, и три дома и четыре племени признали меня. Склонись, друг, как склонился эпоху назад. Тогда я буду знать, что ты всегда был моим самым верным союзником, и годы не смогли этого изменить. Я видел сны, и сны эти не были твоими посланцами, Шармат. Красная Гора извергнется, и пепел поглотит все. Даэдра и предки отвернутся от нас. Мы потеряем Ресдайн, если ты позволишь мне убить тебя! Меня же вновь затянет водоворот перерождений. Не это будущее я чаю для своего народа. Ты не был одним из моих генералов в прошлом, но теперь должен им стать.

***

Неревар шел по бесконечным коридорам и лестницам крепости Дагот Ура, все еще чувствуя каждой костью вибрирующий рокот жерла Горы. Слуги Шестого Дома больше не стремились напасть и преградить ему путь - они рассыпались в стороны перед его шагом. Но означало ли это победу? Выйдя на поверхность, Неревар глубоко вдохнул горячий сернистый воздух, снял латную перчатку - искусную, но все же фальшивую копию призрачного стража - и отер пот со лба тылом ладони. Взглянул на свою руку: пальцы мелко дрожали. Слишком рано. Сейчас еще нельзя с уверенностью сказать, удалось ли ему убедить безумца. Не менее сложным был вопрос, сможет ли Дагот удержать Гору от извержения. Впрочем, на этот счет лорд Индорил имел некоторые соображения. Предстояло наведаться в город богини и проверить старую установку двемеров. Тем более, что если Дагот и согласится участвовать в его безумном плане, голову Альмалексии он потребует прежде всего остального. Он надел шлем, выбрался из кратера и направился по фояде Ашур-Дан. Шаги его оставляли одинокую цепочку следов на тонком слое пепла. Ненадолго. Буря набирала силу. Багряно-красное небо спустилось так низко, будто желало обнять живущих под ним. Невдалеке порывом ветра с вершины скинуло фигурку видящего. Крика не было слышно - тучи песка разбивались о доспехи, заглушая все звуки. Видимость падала. Сотню шагов спустя уже ничего нельзя было разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Ослепленный, оглушенный, скованный тяжестью эбонитового доспеха, Неревар шел вперед, и разум его был чист и пуст, а сердце наполнено торжественной радостью. Он следовал по фояде, полагаясь на память. Ту память, которая раньше шелестела тонкой струйкой песка, набегала волнами и теперь обратилась лавиной, угрожающей погрести его. Пустота в голове Неревара смеялась в ответ. Перестал существовать присвоивший имя, исчез принявший имя. Никогда не родится тот, кого имя поглотит. Память настигает его, пролетая сквозь, и обиженный гул лавины взвывает далеко за его спиной. То, что началось в сердце Когоруна, завершилось сейчас. Он следовал букве пророчества и узнавал собственный почерк. Входил в пещеру Воплощения, балансируя на грани Я и не-Я. Там он смотрел на тех, кто пытался призвать и принять его дух, и на тех, кто не знал о тысячах лет скитаний. Слушал речи Азуры и слышал лишь голос. Только чутье и чертова паранойя уберегли его от уничтожения. Он очнулся, валяясь в песке и грязи где-то в районе Эшленда. Коснулся лица - мокро. Слезы лились из глаз и смех застревал в горле. У самого края личной пропасти он успел удержаться и не упасть. Один яростный удар затылком о холодные стены пещеры спас ему жизнь. Может статься, что не одну. Тот, кто задумал возрождение три с половиной тысячи лет назад, мечтал восстать неизмененным. И будь он трижды проклят! Неревар попытался сплюнуть пепел и все же расхохотался. Ибо дважды проклятие исполнилось. Третье встретит он сам. Тот, кем он некогда был, не посмеет отнять ни это право, ни это имя. Пепельная буря замела следы его и затихла. Пора было сворачивать влево. Телепортироваться Неревар не хотел. С той стороны портала его ждали дела, требующие безотлагательного решения. С этой же существовала его личность, чуть не ставшая жертвой того идиота, которым он раньше был. Боль все еще обжигала: сжимала виски, давила на сердце, парами яда скользила в легкие. Встреча с Дагот Уром была невообразимо опасна, и все же она осталась позади. Придя раньше времени, разрушив рисунок пророчества, меняя вектор судьбы, Неревар смог свернуть с уготовленной тропы. Последние чары прошлого истаяли, как недавний шторм. Теперь он стал цельным и неделимым. Коротким пассом он призвал подъемную силу и пошел вверх. Каждый шаг отдалял его от земли. Воздух стал чище и холоднее, над головой показались первые звезды. Ему хотелось пройтись по полям Грейзленда, насладиться тишиной и покоем, прежде чем возвращаться в Тель Увирит. Имелась и менее романтичная цель: требовалось заключить несколько душ свободолюбивых даэдра, самовольно выбравшихся из Забвения. Неревар мог бы поручить это капитану своей стражи, но напряжение не отпускало. Сейчас ему пошли бы на пользу упражнения с двуручником. Где-то под ногами раздался крик скального наездника. Неревар глянул вниз и хотел пнуть его сапогом, чтоб не цеплялся, но поблизости его не было. Крик повторился - надсадный, отчаянный. Тогда Неревар рассмотрел птицу, лежащую на камнях на горной гряде. Крылья распластаны, неестественно вывернуты. Увидев его приближение, скальный наездник вновь подал голос и примолк в ожидании. Голова и кожистая шея окровавлены, дыхание частое и клюв приоткрыт, тело мелко дрожит. Поколебавшись, Неревар вложил кинжал в ножны и поднял тварь с земли. Подхватил подмышку - тяжелая! весом как детеныш гуара. Как только крылья держат? Он провел рукой по чешуйчатым перьям, исцеляя. Даэдра раздери, он не знал, откуда взялся этот сентиментальный порыв. Но теперь с ношей в руках было не до охоты. Прикрыв глаза, Неревар перенесся в свои покои в верхней башне Тель-Увирит. - Лорд Индорил. Арион выпрямился в кресле и учтиво кивнул. Массивный деревянный стол был усеян свитками. Свечи догорали в серебрянном канделябре. Тусклый предутренний свет виднелся в арке окна.