Chamomile

Со не спал всю ночь. Он нереально уставший, под глазами темные круги, но Чанбин продолжает сидеть в палате Ликса, слегка сжимая его руку, и тихонько шептать «я люблю тебя», Чанбин не теряет надежду на то, что в один из таких моментов Ли придет в себя. Со просто надеется, что в один миг Ликс откроет глаза, сожмет руку Со или прошепчет хотя бы одно слово. Но этого не происходит уже несколько часов. Чанбина медленно начинает накрывать паника. Неужели он снова ошибся? Снова сделал что-то не так. Неужели его предположения были неправильными и сейчас он просто теряет время? Время, которое сейчас важнее всего. Через какое-то время в палату Феликса заходит доктор и, посмотрев на Чанбина, вздыхает: — Ты ночью хотя бы немного спал? — обращается доктор к парню. — Нет. Как я мог спать, если он в таком состоянии? Я всю ночь думал о нем, — Чанбин тихонько вздыхает и смотрит на Феликса. — Ты уже пытался что-то сделать, да ведь? — произносит доктор, посмотрев на Феликса, который все еще был без сознания. –Да… Но я теряю уверенность. По началу мне казалось, что я смогу помочь. Цветы, — парень нервно взглатывает, — мои любимые были, — но я признался несколько часов назад. Он все еще без сознания. — Но его состояние заметно улучшилось. Пока он без сознания, я тебе расскажу кое-что и запомни на будущее: у него ханахаки начались не с пустого места и ты это прекрасно понимаешь. И они у Феликса не первый месяц. Возможно около двух лет. Малость людей знает об этом, но в большинстве случаев цветы не начинают расти от обычной любви. Это скорее что-то по законам душевной связи. Когда человек влюбляется в человека, который предназначен ему судьбой, связь этих двух становится сильнее. Но эта связь невероятно хрупкая и ее легко ослабить, что в некоторых случаях и может привести к болезни, — доктор вздыхает и потирает глаза, — и в вашем случае, когда Феликс начал накручивать себя, что любовь не взаимная и все такое, связь между вами стала немного слабее, ханахаки последствие этого. Если он влюблен в тебя уже несколько лет, то велика вероятность того, что несколько лет болезнь развивалась исключительно внутри организма, не мешая его жизни и здоровью. Она не сильно прогрессировала, просто существовала как напоминание о его чувствах. Но когда его чувства стали серьезней, не простой симпатией, а настоящей любовью, цветы начали расти быстрее, начиная перекрывать ему дыхательные пути, попадая в легкие, в результате чего он и начал их откашливать. — Но, ведь ханахаки это от безответной любви? Которая реально такая, а не простое самовнушение. — В большинстве случаев, да. Но, по факту, каждая четвертая пара, соулмейты. Вы с Феликсом тоже. В таких случаях болезнь работает по другому, на нее действуют все факторы: ревность, боязнь своих чувств и самовнушение. — Теперь понятно почему все так, — Бин начинает поглаживать руку Ликса, — он всегда преуменьшал свое значение для меня, ревновал часто. Я… Я просто не замечал. Мы с ним выросли вместе, поэтому я думал, что это не больше, чем привязанность, — парень грустно улыбается, — получается, что это отчасти и я виноват… Я мог заметить раньше, раньше рассказать ему о своих чувствах и сейчас бы все было хорошо. — Возможно и было бы. Но это уже как посмотреть, не буду напрягать тебя. А по поводу того, что он еще не пришел в себя, не переживай. Так как он болел этим не первый год, цветов, как факт, много. После того как ты признался ему, его организм начал бороться с этими цветами, но всему нужно время. Он может прийти в себя через час, а может и завтра. А тебе парень, я советую не изнурять себя и, как минимум, сходить перекусить. Потому что не думаю, что Феликс будет в восторге узнав, что ты изводил себя. — Я бы сходил, но не хочу оставлять его одного, понимаете? — Поступай как знаешь, –доктор махнул рукой и вышел из палаты. Бин аккуратно сжимает ладонь Ликса и смотрит на парня. — Ликси, почему ты не рассказал мне о своих чувствах сразу? Ты же знал, что ты мне очень дорог, я всегда был готов выслушать тебя, помочь тебе, — парень аккуратно поглаживает тыльную сторону ладошки Феликса, — а тем более в такой ситуации, ведь твои чувства были взаимны… Я ведь всегда считал тебя главным солнышком в моей жизни. Ведь ты действительно прекрасный, ты всегда заставлял меня улыбаться. В любой компании, при любых обстоятельствах ты был самым ярким человеком, заставлял всех улыбаться и веселиться, — Бин немного запинается, — я ведь три года назад понял, что мне нравишься только ты и никто другой. Потому что ты у меня особенный, ни у кого нет таких веснушек, как у тебя. Никто не умеет улыбаться так, как ты. Никто в этом мире не может быть таким же ярким и чудесным мальчиком, как ты. — Я прослезился, — услышал парень со стороны, повернув голову он увидел Чонина и Чана, стоящих около входа в палату. — Вы как здесь оказались? — с явно заметным удивлением спросил Чанбин. — Ну, здесь брат Чонина работает, мы к нему заходили, а он рассказал нам о Феликсе и, к слову, его лечащий врач — брат Чонина, — Чан садится на второй стул рядом с Бином, а Ян присаживается на край больничной койки. — Как он? — задаёт вопрос рыжий, смотря на своего друга. — Я не знаю, доктор говорил, что лучше, его организм борется с цветами. Но никто не знает, когда он придет в себя, так как цветов было много… Но я надеюсь, что он очнется как можно скорее. Я так боюсь его потерять… — Чанбин грустно смотрит на Ли. — Бин, ты же знаешь, что он сильный, он справится. — Да, я знаю… Но мне все равно страшно. — Чанбин, а почему ты не рассказал ему о своих чувствах раньше? Он убивался, думая, что ты не любишь его, — интересуется Ян. — Потому, что я жалкий трус. Я боялся признаваться ему. Не думал, что это важно. Я не знал, что все может так обернутся. Не знал… Закончив говорить, Со чувствует, что его ладонь слегка сжимают, поэтому он быстро поворачивается и смотрит на Ликса, который приоткрыв глаза, слегка улыбнулся. Со облегченно вздыхает. Завидев это, Чан и Чонин улыбаются и тихонько выходят из палаты, дабы не мешать ребятам. — Я люблю тебя, — тихонько прошептал Ликс охрипшим голосом. — Я тоже люблю тебя, малыш. Извини, что я не сказал раньше. Извини. Мне очень жаль, что тебе пришлось это пережить, — Чанбин аккуратно провел ладошкой по щеке Ликса, — ты самое огромное сокровище в моей жизни. И я больше никогда и ни за что не дам тебя в обиду. Я всегда буду рядом, буду поддерживать тебя и помогать тебе. Только, пожалуйста, доверяй мне и рассказывай все. Я чуть ли не умер от волнения. — Я…Я не мог рассказать тебе. Мне было стыдно. Я думал, ты не поймешь меня. Мы ведь с маленького возраста были друг другу братьями, да, не родными, но братьями, понимаешь? — Ликс вздыхает, — когда я впервые увидел тебя, так обрадовался. Я всегда хотел старшего брата, который будет моим примером для подражания, человеком, который во всем поможет и будет обсуждать со мной абсолютно все. И ты стал таким человеком. После смерти родителей ты заменил мне маму. Ты всегда оставался для меня важным человеком. Но я не мог рассказывать тебе все, потому что любил тебя. Я впервые начал замечать за собой, что засматриваюсь на тебя еще лет в 13. Знаешь, я подумал, что это все глупости, но нет… Тогда я и начал отдаляться от тебя, боялся проболтаться, сказать что-то не то, что испортит наши, хоть и братские, но отношения. Это ведь было неправильно. Мы братья. Мы оба парни. Я не знал, как ты отнесешься к моим чувствам. Мне было страшно. — Глупый, ты всегда можешь делиться со мной всем и я не буду из-за этого к тебе плохо относиться. Я всегда был готов сделать все для того, чтобы ты был счастлив, ты же знаешь это, да? — Я знаю, — Ли улыбается, — всегда знал. И, хён, — Ликс аккуратно берет руку Чанбина в свою, — сейчас я счастлив, –Ликс легонько улыбается и повторяет, –я очень счастлив, потому что ты рядом. А ты делаешь меня счастливым. Оба парня улыбаются. Они оба наконец-то счастливы.