Мастер

Этот разговор обещал быть интересным хотя бы потому, что Келебримбор выпалил ответ почти сразу, не погрузившись, как это обычно бывало, в пучину собственных мыслей, воспоминаний и ощущений, витавших вокруг нолдо почти осязаемым коконом. - Горы, конечно же, - мастер позволил себе добродушную усмешку – гость выглядел явно удивленным. – С морем у нас… трудные отношения. Я был ребенком, когда мы переправились в Эндорэ, и с тех пор не возвращался на берега – разве только в начале Второй Эпохи, когда еще верил, что Макалаурэ удалось спастись. Даже домой нормально не смог вернуться, Гавани, должно быть, сильно изменились с моего последнего визита. Странно слышать про натянутые отношения, когда до моря – рукой подать. Рокот волн перебивали разговоры, песня фонтана на площади, крики чаек, усыпавших небо над островом, словно кругом не осталось и клочка суши, и все же в этих чайках, свежем ветре, далеких бликах солнца в водной глади жила стихия. - Другое дело – горы. Как-то так сложилось, что мой дом всегда был возле них. С отцом мы защищали Аглон, потом перебрались в самое сердце камня – в Нарготронд… Да, было затем лет тридцать или немногим больше, когда хребты и пики мне только снились, но зато Эрегион как-то сам собой прирос, прильнул к Мглистым горам, их росчерк маячил в небе, но не давил, а… был дружественным? Горы всегда давали нам, мастерам, материал и вдохновение, в рокоте камнепадов и в бурлении магмы мы слышали сердебиение и дыхание. Арда живая, вся, без исключения, пронизана силой, и нолдор больше, чем другим, была открыта именно жизнь камня и металла – только гномы, наверное, могли посоперничать с нами, так не зря их отцом был Ауле. Пелори были сокрыты туманом, но Келебримбор смотрел на горизонт так, будто точно был уверен, где находится каждый из пиков величественнейших гор мира. И они манили его. Безмолвно, беззвучно – тайной и сокрытой красотой, манили так, что прорывавшееся сквозь городской гул дыхание океанов уже не находило места в сердце нолдо. - Море же… Я его не понимал и не хотел того. Может, боялся – в тот переход многих смыло за борт бурей, - он почти философски пожал плечами, хотя и поджал печально губы, даже мигом вспомнив смерти и сопутствующую им тоску. – Может, во мне было слишком много от отца и Феанаро. Может, просто не сложилось. Конечно, я не мог быть совсем равнодушным к нему – в конце концов, Ульмо не меньший друг нолдор, чем Ауле, - но песня волн доходила до меня всегда опосредованно, мелодией менестрелей или притчей о спасении с Запада. Я тоже хотел когда-нибудь вернуться на берег, к кораблям, отправиться в путешествие… Только это все затевалось не ради моря – ради дома. Как говорил Нарви в таком случае, - Келебримбор прокашлялся в кулак, насупившись, попытался скопировать гномий бас и ехидно-наставительную интонацию друга, - «Не доведет соленая вода до добра, коли осталась еще вода огненная». Кулинарные традиции горного народа во многом остались мне чужды, но в одном я с ними согласен – лучше пусть пол качается под ногами от алкоголя, чем от шторма.