Of Quirks and Magic

      Стрэндж едва ли смог посадить упавшую фигуру Инко в кресло возле кровати, прежде чем хлипкая дверь в комнате распахнулась и маленькая толпа медсестер бросилась вперед, чтобы прекратить вопли и истерику мальчика, стараясь заставить его прийти в себя. Но тот, к счастью, не стал оказывать большого сопротивления, пока работники крепко держали его, вкалывая лекарство, чтобы успокоить его явно расшатанные нервы, а также, проверяя и документируя показатели всех жизненно важных органов.       Повернувшись к Инко снова, он опустил ее тело так, чтобы голова опиралась на стену позади нее, что давало гарантию того, что она не сползет со своего места, упав на холодный плиточный пол. Когда Стрэндж убедился, что женщина в порядке, то снова оглянулся на Изуку, следя за медсестрами, которые хлопотали вокруг него. Однако, вопреки здравому смыслу, его полностью охватила внезапная потребность влезть в драку и начать отдавать приказы группе медсестер, усердно работающих над теперь уже умолкшим ребенком (он мог вспомнить свои медицинские знания так же легко, как и любое заклинание из Книги Вишанти, поэтому ему было не трудно вернуться к своей привычки с молодости быть командующим, учитывая больничную обстановку). — Все под контролем. — хрипло прозвучал голос, когда внезапно Стрэндж преградила путь рука, мешая сделать еще один шаг к кровати.       Рядом с колдуном стоял в некоторой степени потрепанный мужчина. Он носил форму врача, хотя Стрэндж затруднялся признать его им по первому впечатлению, учитывая седые волосы, свободную одежду и сутулую осанку. Человек наконец посмотрел на Стрэнджа, глядя ярко зелеными глазами постепенно переходящими в ореховый оттенок. — Рентгеновские глаза. — без энтузиазма пояснил доктор. — Моя причуда позволяет мне сканировать органические вещества и обнаруживать любые медицинские аномалии.       Он лениво приподнял руку и указал через плечо в сторону Изуку. — Я только что проверил его. Просто небольшая паническая атака. — и он издал тихий вздох.       Рентгеновское зрение. Стрэндж не мог отрицать, что такая причуда была невероятно полезна в медицинской профессии. Но, чтобы такой дар был у такого безразличного человека… — Тоуши. — произнес врач. — Извините? — переспросил Стрэндж, отходя от своих мыслей. — Мое имя. — объяснил тот, неохотно протянув ладонь. — Доктор Тоуши. — Стрэндж. — ответил колдун, взяв руку Тоуши прямо перед тем, как она безвольно опустилась вниз, чтобы Стрэндж мог с уверенностью заявить, что это было худшим рукопожатием в его жизни. — Доктор… Стрэндж.       Тоуши приподнял бровь. — Я так и думал. Вы были здесь… Два дня назад, когда этого мальчика привезли сюда. Вы давали другим врачам свои «рекомендации». — в последнем слове определенно можно было услышать саркастичный тон. Ну, это был довольно вежливый способ выразить неприязнь. — подумал Стрэндж, когда погрузился в воспоминания, где Изуку спешили доставить как можно скорее в отделение реанимации.       Стрэндж отдавал указания окружавшим его мужчинам и женщинам, которые ошеломленно глазели на него, но выполняли все его требования без препираний. Должно быть, и врачу, и пациенту, было странно видеть человека в синей тунике и красном плаще, выкрикивающего точные медицинские термины и процедуры всем, кто его окружает. Стрэндж знал, что если бы Вонг был там, он бы сказал ему быть поскромнее со своим поведением в тот день, но Стрэндж — настолько упрямый человек — не мог заставить себя сожалеть о тех безрассудных действиях. В то мгновение, наблюдая за молодым парнем, пострадавшего от поразительно схожих ранений, что были нанесены ему много лет назад, Стрэндж снова ощутил себя «Ведущим Хирургом» вместо Верховного Волшебника. — Тем не менее, это было замечательно. — продолжал Тоуши. — Вы знаете свое дело. Вы уверены, что хотите продолжить работу профессионального героя, а не работать как я здесь? — Ох, нет, вы ошиблись, сэр, — произнес Стрэндж, после секундной заминки. — Я не про-герой. — Оу… — лицо Тоуши приняло растерянный вид (В отличие от его обычного дружелюбного вида. — подметил Стрэндж) — Я думал, что это так, учитывая…       Стрэндж увидел как взгляд мужчины опустился на его, по общему признанию, необычно выглядящий наряд, понимая в один момент, откуда возникла путаница. — Это… Сложно. — было всем, что решил ему ответить Стрэндж. — Хорошо… — произнес Тоуши с тенью испуга, а затем указал на ослабшее тело Инко, лежащее в углу комнаты. — А что с ней? — Это мать мальчика; просто потеряла сознание после его… Припадка. — объяснил Стрэндж. — Она должна быть в порядке после небольшого отдыха, но если вы хотите официально осмотреть ее… — Нет, спасибо. — быстро отмахнулся Тоуши от этого предложения. — Больше работы для меня.       Вдруг, похлопав по плечу, одна из медсестер подала сигнал, что они закончили свою работу. Она протянула ему отчет, который он просматривал с тонко завуалированным интересом. — Ну, вот и все. Стабилизирован и проанализирован. — объявил Тоуши, отдавая документ, прежде чем снова обратится к Стрэнджу. — Не стесняйтесь оставаться, если пожелаете. Просто не задерживайтесь. Мне нет необходимости говорить о важности отдыха пациента в его состоянии.       Доктор нерасторопно развернулся к двери, бросая взгляд на Изуку, когда открыл ее. — Тч, важность отдыха. — пробормотал Тоуши, прежде чем наконец отправиться к следующему пациенту. — Хотел бы я просто лежать в постели весь день…       Медсестры поклонились Стрэнджу одна за другой, так же, как и врач, выйдя за дверь. Стрэндж — как всегда, благородно, — ответил им той же любезностью. — Глупый хам. — прошипел Стрэндж, когда вышла последняя медсестра, и он молча поблагодарил кого бы то ни было, за то, что Тоуши не был одним из тех хирургов, кто оперировал руки Изуку. Стрэндж снова вернулся к наблюдению за мальчиком, который теперь мирно спал на своей койке — вдали от истерики и слез, которые были всего несколько минут назад. Его глаза задержались на, рассыпанных по щекам, веснушках, прежде чем перевести свой взор на перебинтованные ладони.       В разуме Стрэнджа пулей пронеслась мучительная боль от воспоминаний. В этот момент, он увидел не Мидорию, лежащего на больничной кровати, а самого себя, отчаявшегося из-за уничтоженного состояния его рук… И его уничтоженной карьеры престижного хирурга. Я мог бы сделать лучше… — а после этой мысли, Стрэндж поразился, как жалко это прозвучало в его голове, пока осматривал проделанную работу; работу, которую Стрэндж в то время считал результатом некомпетентного дилетанта. Доктор покачал головой, прогоняя прочь дурные эмоции. Он не будет педантично разглядывать каждый сантиметр кожи, над которой работали хирурги Изуку; он просто поверит в то, что они сделали все возможное. — Верить. — тихо произнес Стрэндж про себя, хихикнув над иронией в слове.       Где бы он был сегодня, если бы ему хватило веры в последствия своей операции? Его неверие отправило его в невероятные приключения, чтобы он смог исправить ошибки его тяжкой травмы. Недостаток веры привел его в Камар-Тадж, с самым заветным желанием быть исцеленным. Недостаток веры — вот что заставило стать его Верховным Волшебником. — Хм? — Стрэндж уловил боковым зрением движение, и увидел как один из нижних кончиков его плаща левитации свернулся возле лица Изуку, осторожно подтирая оставшиеся на его щеках слезинки. — Он тебе понравился, не так ли? — смущенно спросил мужчина.       Зачарованный плащ затопорщился в согласии, прежде чем безвольно обвиснуть сзади Стрэнджа. — Как и мне. — не удержался он от смешка.       Колдун соединил кончики среднего и указательного пальцев под углом, сжав другие пальцы ладони. Касающиеся друг друга фаланги вспыхнули оранжевой сияющей энергией, прежде чем тот быстро развел их в стороны, вниз, а затем снова вместе, нарисовав большую квадратную форму в воздухе. Когда кончики снова соединились, магия Стрэнджа устремилась внутрь, заполняя пустое пространство магической диаграммой из света. Мелькнула вспышка, и одеяло материализовалось там, где когда-то был мистический квадрат. Взяв в руки ткань, Стрэндж позволил ей ровно осесть на спящей Инко — она, будучи матерью мальчика, тоже заслуживала какого-то утешения.       Как только он это сделал, то поднял руки, вытянув левую и сжав пальцы правой, крутя ими вверх-вниз, пока перед ним не появился магический вихрь. Когда пространство перед ним широко раскрылось, то показало вход в его спальню, которая находилась в святилище. Стрэндж уже приготовился войти туда, когда внезапно… Как я могу помочь людям, если я не могу использовать свои руки?! — надрывающийся крик прогремел эхом в разуме колдуна, и слова заставили его остановиться, когда одной ногой он уже прошел сквозь портал.       Эти слова… Несмотря на то, что Стрэндж заметил разницу между собой и ним, они проявили самое большое их различие: Изуку обладал гораздо более впечатляюще самоотверженным характером, чем Стрэндж мог даже надеяться иметь в те года, когда сам получил травму.       В то время как он был растерян из-за потери рук, Стрэндж понял (и мог бы без труда признать вслух), что в тот день его действительно разрушило то, чем стала его потеря: в один день он просто утратил его прибыльную карьеру, тщательно выстраиваемую за годы усердного обучения и практики.       Ему было легко понять ощущение растерянности, которое чувствовал Изуку, смотря на сломанные изуродованные ладони: он потерял легкое и доброе средство, которое мог предложить для помощи другому человеку.       Пока колдун видел в своих руках ничто иное, как инструмент для поддержания в себе знаний и рабочего роста, вероятно, величайшего хирурга своего времени, Изуку видел в его руках самый обычный, но лучший способ помочь во имя спасения других.       Стрэндж прекрасно это осознавал. Поэтому, он понял, что должен был сделать. — Изуку Мидория… — прошептал мужчина, полностью перешагивая через портал. — Я не смог спасти тебя вовремя, но я отказываюсь стоять в стороне и позволить такой чистой мечте умереть там, где ты лежишь. Я больше не буду жалеть тебя, Изуку. — подумал он, пока его глаза медленно приспосабливались к темноте святилища после слепящей белизны больницы. — Вместо этого я предложу тебе то, что дал мне Учитель так много лет назад.       Стрэндж позволил своему плащу левитации самостоятельно улететь с его плеч, направляясь к кровати, чтобы хорошо отдохнуть перед завтрашним днем. В путь, по которому мы будем идти.

***

      Изуку пожалел о том, что ему сегодня не удалось нормально отдохнуть.       Когда он пробудился ото сна после того, как его сдерживали медсестры, на дворе уже была ночь. Его мать, сидящая в том же кресле, где был когда-то и джентльмен, который спас его, встретила его родными глазами, что были наполнены слезами; она выглядела слишком измученной, хотя ему казалось, что будь рядом зеркало, он не выглядел бы слишком хорошо. — Милый?.. — устало протянула Инко. — Медсестра приходила до этого, но ты тогда еще спал… Не хочешь поужинать? Я знаю, что еда в больницах может оставлять желать лучшего, но, по крайней мере, было бы неплохо немного, но поесть.       Изуку заметно напрягся и резко отодвинул голову, впиваясь взглядом в перебинтованные ладони. Нет. — подумал Мидория. — Их уже заменили чистыми повязками.       Это было после обморока перед медсестрами? Не так уж это и важно, он был благодарен уже за то, что не стал свидетелем того, как они это делают. — Я не голоден. — проворчал парень, отворачиваясь от матери.       Инко застыла в одном положении, с дрожащими губами, как будто хотев что-то сказать в знак протеста, однако, чтобы она не собиралась ответить, слова не покинули ее рта. Женщина не стала спорить и настаивать на своем. Они просидели в тишине (за исключением звукового сигнала монитора-ЭКГ возле Изуку) около часа.       Движение протянутых рук матери заставило Изуку развернуться к ней лицом. Как долго она сидела и смотрела на меня? Как долго был рядом тот мужчина? — Уже… Довольно поздно. — пробормотала мать, наклонившись, чтобы поцеловать Изуку в лоб, пока тем временем, другой ладонью она гладила по вьющимся вихрам его зеленых волос. — Доктор Тоуши сообщил, что я могу тебя забрать домой завтра, если не случится другой… — она жалобно прикусила губу, не закончив предложение. Срыв — с тоской додумал за нее парень.       Не удивительно, что Инко не стала высказывать свои мысли дальше. Она поднялась с кресла и как можно более нерасторопно открыла входную дверь, в последний раз улыбнувшись своему сыну. А после, также мучительно медленно, прикрыла ее за собой.       Тишина охватила палату после громкого скрипа и щелчка. Прошла еще минута, прежде чем звуки шагов его матери в коридоре стихли. Изуку наконец остался один. Бип. Бип. Бип.       В неприятном одиночестве.

***

— Мидория. — как всегда безынтересно обратился к нему Доктор Тоуши, когда прошел в комнату с медсестрой, не глядя на собственного пациента. Его взгляд был прикован к планшету, с которого он читал какую-то информацию или данные, все с тем же безразличием. — Надеюсь, ты набрался сил.       Изуку уставился прямо в глаза врача, надеясь, что темные мешки под глазами скажут все за него. Когда тот все же направил свои глаза на него, дожидаясь вразумительного словесного ответа, у него не оставалось выбора. — Я хорошо выспался.       Время на часах было 9:00 утра. Мидория не спал двенадцать часов подряд, проворочавшись от беспокойства всю ночь. Ох, разумеется, он пытался слегка вздремнуть, но сон, не то чтобы не шел к нему, его вообще будто не было! Как он вообще мог уснуть с этим проклятым монитором пищащим всю чертову ночь?! О боже… — вздохнул он про себя. — Я начинаю думать как Каччан. — Так-так. — прозвенел апатичный голос Тоуши. — Что ж, похоже, все в норме, так что не будем больше тратить время, верно? Я и так достаточно его теряю каждый день.       Медсестра — довольно молодо выглядящая женщина, с длинными сверкающими рыжими волосами — после этого подскочила вперед, практически в припрыжку, со сладкой улыбочкой от уха до уха. — Утро, Изу-чан! — протараторила она, тут же выдернув вилку шнура монитора из розетки и отбросив ее в сторону, прежде чем ближе наклониться к Изуку, у которого побледнело лицо. — Я медсестра Кучи, сейчас я буду помогать тебе снимать твои повязки, не против? Доктор Тоуши! На помощь! — вопил парень изнутри своего разума.       И пока он еще не успел начать сопротивляться, Кучи сжала свои губы в бантик и небрежно чмокнула прямо в лоб Изуку. Ч-что за?! — его тело начало покалывать, как будто это было естественной реакцией на поцелуй… — Ну как тебе моя причуда? — хохотнула Кучи. — Ее имя «Оцепенение» — люди теряют способность осязать на несколько минут, когда я их целую! На секунду мне показалось, что я просто… — Поэтому, ты не почувствуешь никакой боли, пока я буду развязывать твои бинты! — Кучи прервала его мысли. — Не то, чтобы тебе должно быть так больно, но никогда нельзя быть слишком осторожным! — Давайте покончим с этим. — вздохнул врач.       Постепенно, слой за слоем, медсестра и доктор снимали длинные ленты повязок, покрывающих руки Мидории. Шок и смущение после выходки Кучи помогли отвлечь его от этой процедуры. — Все готово. — оповестил Тоуши.       Всякое стеснение, которое охватывало Изуку тут же испарилось, когда оказалось заменено огромной волной стыда и сожаления.       Тоуши, к счастью, не дал никаких комментариев, и просто решил дальше просматривать документы на своем планшете (хотя, было не слишком понятно, не заботило ли это его вовсе, или он просто проявил вежливость), а Кучи одарила его сочувственной улыбкой. — Держись там, Изу-чан. — она чмокнула свои пальцы, а затем опустила их ему на лоб (лучший способ проявить симпатию, обходя очевидный недостаток ее причуды, отметил Изуку). — Думаю, мы закончили. — заявил доктор, сунув документы подмышку. — Твоя мама уже позвонила и скоро придет, чтобы выписать тебя. Когда она прибудет, а ты переоденешься из больничной одежды — ты будешь свободен.       Мидория не сказал ничего, тупо кивнув в знак согласия. Тоуши хмыкнул, оставив последнее слово за мальчиком, и ретировался, и чуть позже Кучи ушла следом, предварительно подарив Изуку еще один поцелуй.       Мальчик искренне хотел бы сказать, что это помогло ему почувствовать себя лучше… Но это было бы грязной ложью.       Будучи снова покинутым, он снова уставился на то, чего хотел видеть меньше всего на свете: свои ненужные руки, которые были изранены больше, чем он себе мог представить. Они выглядели абсолютно уродливо; Изуку провел руками, одной по другой, аккуратно прикасаясь к углублениям шрамов как на ладонях, так и на тыльных сторонах рук. Даже его выпирающие костяшки сливались с общим месивом, делая их неотличимыми от других шрамов. Ох!       Изуку моргнул, ощутив волну спада онемения по всему телу, которая прокатилась с головы и по всему телу.       А затем, она дошла и до рук.       Мидория шумно ахнул, когда он почувствовал свои руки, будто бы впервые за долгое время натянул на них плотно прилегающие перчатки. Еще вчера он не мог сделать даже этого, а сегодня уже мог согнуть пальцы и ощущать их движение. Он осторожно снова начал проводить ладонями по рукам. Возможно, это и не такая большая трагедия. — уверял себя зеленоволосый. Может, я все еще смогу использовать свои руки! — его настигло облегчение. Может быть, я действительно смогу стать—       А потом началась дрожь.       Сначала Изуку опешил. Он все еще мог сгибать пальцы и двигать руками, он все еще мог ощущать это; так почему? — Нет. — тихо отрицал тот, сидя и беспомощно наблюдая, как его ладони беспорядочно тряслись. — Нет, нет, оу нетнетнет.       Ведь это и был самый главный источник его проблемы, верно? Его надежды осуществились и к нему вернулась способность осязать, но судьба решила отвергнуть его просьбу в том, в чем он больше всего нуждался: контроль.       Руки в шрамах, которые он поднял. Руки в шрамах, которые он мог сгибать. Руки в шрамах, которые он мог использовать. Но это были те же изувеченные трясущиеся руки, которыми он был не в состоянии даже правильно ухватить и поднять край простыни, на которой он лежал?       Изуку закусил губу, чтобы подавить подступающие слезы, кладя свои дрожащие ладони на простынь (он не мог себе позволить положить их на бедра и почувствовать как они трясутся всем телом). Казалось, мир полон решимости лишить Мидорию любых средств, чтобы стать героем. В начале, судьба лишила его причуды. Потом она отобрала у него руки. Что может последовать дальше?       Видимо, жестокое напоминание об его обреченном состоянии после их обнаружения.       Кучи прискакала обратно в комнату, уже с подносом еды, закрепляя дно по бокам на рукоятках больничной кровати — отличный способ обеспечить подачу еды пациентам, не требующим от них вставать с постели или садиться за стол.       Сосиски, миска риса, кусочки апельсина и коробка молока — и на удивление, выглядит настолько аппетитно, насколько может блюдо из больничной столовой.       За исключением того, что Изуку даже смотреть на него не мог, не говоря уже о том, чтобы хоть что-то положить себе в рот. — …Я не заказывал никакой еды. — пробормотал парень. — Я знаю. — мягко ответила Кучи, и ее когда-то игривой настроение сменилось меланхоличным, глядя на руки Изуку. Он не хотел, чтобы она смотрела на него с такой жалостью. — Твоя мать в вестибюле. — продолжила медсестра. — Она скоро подойдет, чтобы тебе с этим помочь. Но до тех пор, она дала поручение, чтобы ты накормил себя перед отъездом.       Закончив, Кучи снова вышла, не дав ему нового поцелуя. Изуку не обратил на это внимание.       Он оглянулся на часы, стараясь рассмотреть в палате хоть что-то кроме рук или еды — 9:10 утра.       Однако, запах свежесваренного риса и сосисок манит его; живот парня громко заурчал, хотя и продолжил убеждать себя, что он не хочет кушать, пока его нос заставлял его разглядывать завтрак, накрытый прямо перед ним.       Была только одна проблема: дрожь пальцев.       Мидория схватил в руку пару палочек для еды, которые торчали из миски с рисом, пытаясь сжать их так крепко, как только мог. Но каждый раз, когда он пытался ими что-то взять, они выпадали, снова и снова. Отсутствие результатов и прогресса медленно сьедали терпение Изуку, поскольку он не мог поднять даже легкие, не увесистые продукты и после десятка попыток. — К черту все… — тихо, нехарактерно для себя, ругнулся он под нос; теперь мир просто издевался над ним, он был в этом уверен.       Палочки еды, наконец, полетели обратно на поднос, когда зеленоволосый принял поражение. Как много минут он потратил на попытки поесть самому, пытаясь нормально держать палочки? А где была его мама? Сколько времени ей вообще нужно, чтобы добраться сюда от вестибюля?       Изуку еще раз повернулся к часам — 9:10. Что?! — Часы, что, сломались? Как так? — На твоем месте, я бы начал с сосисок. — произнес знакомый, но ничуть не менее вежливый голос слева от Изуку, заставляя бедного мальчика вздрогнуть и встрепенуться, в поиске его источника, заставляя лоток с едой и молоком упасть, разбрызгивая все по полу.       Поднос отскочил от пола, прежде чем прекратить издавать единственный звук в этой комнате. Он смотрел с широко раскрытыми глазами на фигуру в синей тунике, красном плаще и такими же ухоженными волосами, как и вчера. — Доктор Стрэндж. — вздохнул Изуку. — Ты, кажется, удивлен видеть меня здесь, Мидория. — ответил он со своего места — то самое кресло, в котором он восседал и вчера. — Д-да нет… — заикался Изуку. — А как долго вы уже здесь? — Ты не услышал, как я вошел? — с любопытством спросил Стрэндж, приподняв бровь. — Я даже не видел как вы вошли! — вскрикнул Изуку, раздражаясь от голода. — Интересно. — сказал Стрэндж, как будто над логичным ответом можно было задуматься, взглянув вниз на беспорядок на полу. — Я прошу прощения за то, что испортил твою еду. Позволь мне исправить это.       Стрэндж сложил руки, сгибая вместе мизинцы и большие пальцы. Его указательные пальцы направляли вверх, в то время как средний и безымянный соединялись друг с другом, образовывая форму, похожую на ромб.       Изуку обескураженно наблюдал за происходящим. Что доктор собирался делать?       Стрэндж двинул руки в стороны, сохраняя при этом положение его пальцев. Грохочущий гул заставил Изуку заозираться в замешательстве. Откуда в комнате шум? Что случилось? Он оглянулся к доктору и — Разве этот амулет был на нем вчера?       То, что висело на его шее, было мерцающим амулетом, которое могло открываться как золотой глаз и сиять зеленым светом изнутри. Стрэндж поменял положение рук, и теперь его пальцы обеих рук были параллельно друг другу широко растопырены. Он повернул их по часовой стрелке, как ключ, который поворачивают в замке, и великолепный изумрудный рисунок появился в воздухе перед его руками; он убрал одну из ладоней назад, и рисунок потянулся за ней вслед, покрывая его другую руку сверху, как наручи из вращающейся изумрудной энергии. Изуку мог только наблюдать, очарованный зрелищем перед глазами.       Мужчина сделал шаг назад, позволяя зеленому сиянию осветить разбросанный завтрак на полу. Он начал медленно поворачивать правую руку и закрученные слои квадратов и кругов диаграмм закрутились одновременно вместе с ней.       Изуку с трудом мог поверить в то, свидетелем чего он стал: рука Стрэнджа поворачивалась и поднос возвращался в то положение, в котором он находился до этого. Сосиски и дольки апельсина пару раз отскочили от пола и прыгнули на свое место в лотке с едой. Рассыпанный рис снова вернулся ровной горкой в миску, а молоко обратно залилось в, теперь уже ровную, открытую коробочку.       Изуку сидел, ошарашенно моргая. Он смотрел на возвращенный к нему поднос с завтраком, в целости и сохранности, с дымящимся свежим завтраком, который будто и не был перевернут на полу пару мгновений тому назад. — Кушать, — произнес Стрэндж, развеивая зеленый свет, пока амулет не закрылся. — Подано.       Мидория не ответил. Он с трепетом разглядывал то, что сделал Стрэндж, пока на часах все еще стояло время 9:10. — Д-доктор Стрэндж. — наконец подал голос парень, с намеком на волнение. — Я никогда не видел такой причуды!       Стрэндж поклонился, как будто после окончания спектакля (что, конечно, было не так, потому что шоу только начиналось). — Вы мне льстите, молодой человек. — ответил колдун, с хорошо скрываемым весельем. — Хотя, я должен известить, что то, что ты только что наблюдал, не было вызвано какой-либо причудой. — …Что? — было всем, что успел произнести мальчик до того, как Стрэндж запарил над передней стенкой кровати, скрестив ноги. — Ваша причуда — левитация?! — Не левитация, нет. — покачал он головой, взмахнув средним и указательным пальцем, после чего рис подплыл ко рту Мидории.       Мальчик поморщился, потому что это напомнило ему о плачевном состоянии его конечностей и неспособности самостоятельно принять пищу. — Тогда, телекинез? — спросил он с меньшей уверенностью. — Опять не верно. — выражение лица и тон колдуна были совершенно нечитаемы. — Ешь.       Изуку пробухтел себе под нос что-то невразумительное, с неохотой принимая шарик риса в рот… А затем пытаясь проглотить его изо всех сил. Горячо! Горячо! Почему этот рис все еще такой горячий?!       Стрэндж открыто усмехался, пока Изуку не нашел открытую коробку молока, плавающую возле лица и прижался к ней губами. Хлебнув пару глотков, он облегченно вздохнул, когда обжигающая каша во рту была запита. Еще? — собирался переспросить зеленоволосый, прежде чем увидел напротив себя, как опустошенная коробочка снова наполняется напитком. Изуку в шоке отодвинулся, поэтому она просто поплыла вниз, уже стоя на подносе без движения. — Ты не любишь апельсины? — продолжал развлекаться мужчина. — Возможно, ты предпочитаешь что-то другое, например…       Стрэндж закрутил пальцами вверх-вниз, и ослепительный оранжевый свет, вырвавшийся из-под пальцев, открыл портал… Преспокойно протягивая туда руку, и вытаскивая оттуда целую гроздь бананов, чтобы показать Изуку.       Ну, а тот просто выпал из реальности, сидя в оглушающей тишине. — Или, наверное, ты больше поклонник— — Стой! — наконец-то крикнул подросток.       Стрэндж и Мидория долго и тяжело смотрели друг на друга. Мужчина пристально вглядывался в глаза напротив. В изумрудном взгляде не было паники или даже испуга, только желание — требование — ответить на все его вопросы.       Колдун улыбнулся внутри, оставшись довольным увиденным. — Кто?.. — начали его спрашивать, прежде чем сжать губы, в поисках подходящего слова. — Что ты такое?       Стрэндж не тянул с ответом. — Я Доктор Стивен Стрэндж. Мастер Магических искусств. Верховный волшебник в этой реальности. Все, что ты видел, и все, что я делал, достигалось и достигается за счет использования энергии окружающей среды, которая течет вокруг всего в этом измерении и других в Мультивселенной. Я полагаюсь исключительно на эти магические знания, поскольку, как и ты, не обладаю причудой.       Воздух наполнился напряжением густо распространяющейся тишины между Изуку и Стрэнджем. Изуку опустил голову после честного обьяснения Стрэнджа, спрятав глаза под вьющейся зеленой челкой. — Вам не нужно врать, знаете… — прошептал парень, заставляя нахмурится своего собеседника. — Для вас нет необходимости что-то выдумывать, только чтобы я почувствовал себя лучше. — Молодой человек, уверяю вас— — Как ты мог говорить все это с невозмутимым лицом?! — Изуку вдруг вспыхнул в гневе, проливая слезы и пуская молнии взглядом в сторону левитирующего Стрэнджа. — Ты уже знаешь, что я беспричудный! Мои руки дрожат и покрыты буграми! Я не могу даже сам поесть! А теперь, ты рассказываешь мне… Ты говоришь, что ты беспричудный, несмотря на то, что у тебя столько способностей?!       Стрэндж был тих со своим безрадостным выражением лица, пока мальчик топил свое сердце в собственной горечи и разочаровании, которые накопились за все времянахождение в больничной палате. — Слышать ничего не желаю! — завизжал Изуку. (Да, я хочу.) — Я не хочу, чтобы мне рассказывали, как какой-то беспричудный неудачник, как я, может иметь такую силу! — (Я этого хочу.) — Я не желаю слышать, как ты жалеешь меня! — (Пожалуйста… Помоги мне!).       Зеленоволосый поднял свою дрожащую ладонь, обвинительно указывая на Стрэнджа. — Мне! Не нужна! Ваша! Жалость!       Колдун вдруг нырнул к нему, маневрируя в пространстве, настолько быстро, что тот даже и не успел сообразить. Мидория увидел, как Стрэндж засунул руку ему в грудь и дернул вверх, отправляя парить в воздухе.       Пока его мотала в стороны невесомость, он почувствовал, как приблизился к часам на стене. На циферблате было, уже насмешливое, 9:10. — Что сейчас… Произошло? — Изуку спросил вслух, прежде чем поднять руку, чтобы остановить себя от полета в стенку.       А затем, взглянул на свои светящиеся полупрозрачные руки со смесью изумления и ужаса. Мальчик повернул голову к выключенному телевизору с черным экраном, принимая во внимание свое отражение: все его тело было прозрачным и излучало золотое свечение, от которого отходили волны мелких искорок.       В отражении, он рассмотрел за собой Доктора Стрэнджа, парящего над… Его телом? Оно все еще лежало, неподвижно и с широко раскрытыми глазами! Однако, заметив как Стрэндж скрутил пальцы вниз… Он ощутил как его всасывает обратно!       Изуку моргнул, сильно дрожа в своей постели. Его сердце отбивалось в ушах, пока он пытался успокоить прерывистое дыхание, и при этом, начиная оживать после того, что произошло. — Что ты сделал? — требовал тот. — Я просто вытащил твою астральную форму из физического тела на некоторое время. — прямо ему сказал колдун.       Изуку сжал челюсти от раздражения, понимая что вот-вот опять подступят слезы. Снова это. — Почему вы поступаете со мной так?! — он взмолился. — Почему вы показываете мне все это?! — Чтобы показать тебе, что твои мечты не разрушены также, как и твои руки. — прошептал мужчина, вытянув свои ладони перед лицом парня. — И что сила всегда может быть тебе доступна. Они же!.. Этого не может быть!.. — в неверии подумал парень про себя. Первоначально, он думал, что руки доктора просто в мозолях и морщинах, но нет — они действительно были испещрены шрамами. Они были выцветшими и совсем не броскими, как его свежие раны… Но, тем не менее, они были. — Открой свой глаз! — Стрэндж приложил большой палец к его лбу.       Дыхание Изуку сбилось; он уставился вперед, глядя на то, как вытягивается пространство, а комната растягивается до неузнаваемости.       А после, Стрэндж отправил его с громким треском сквозь окно.

***

      Мидория понял, что не может управлять свои телом после того, как оно вылетело через разбитое окно. Он кричал от страха, пытаясь защитить свое лицо от осколков, пока не врезался в землю.       То есть, пока Изуку не посмотрел вниз… И не увидел, как его уносит от Земли в ужасные космические просторы, окружая его звездами. Я падаю вверх! — Это не реально! — кричал зеленоволосый летя сквозь воющую пустоту. — Это не реально, это не реально, это не реально, это не реально, это не… Реально?       Ускорение Изуку резко прекратилось и он заметил перед собой множество летающих вещей, такие как болванчик с трясущейся головой в виде Всемогущего. Недоверчиво, он протянул ладонь, чтобы оттолкнуть болванчика, только для того, чтобы быть жестоко отправленным в полет в другом направлении с откинутой головой.       Крики мальчика возвратились, когда пространство вокруг скручивалось и искривлялось в невообразимый водоворот видений и звуков, цветов и света, смесь которых он едва ли мог понять. — Ты думаешь, что твоя участь предопределена? — голос Стрэнджа прогремел прямо в его ухе.       Его окутала буря громких цветов и яркого шума*, которая продолжала поглощать его, превращая в пюре под вихрями переходящих измерений, пробиваясь сквозь каждую сингулярность. — Ты думаешь, что бессилие — это судьба, которой тебе не избежать? — повторился колдун, когда Изуку пролетел через бесконечный поток холодных мутных огней и опаляющих тлеющих волн, угрожая ошпарить каждым всплеском.       Мокрое пламя и пылающие воды столкнулись, извергаясь в миазматический водоворот твердого пара, толкая Мидорию все дальше, и дальше, и дальше. — В корне мироздания, в единстве материи и мысли, сила может засиять и покориться. — вторил он. — Такая сила не имеет границ ни для кого. Даже для тебя.       Изуку мчался через пары в пульсирующую пещеру, из которой вылезали искореженные серые руки, хватая везде, где только можно, и сразу же отпуская, едва коснувшись. Шквал пепла поглощал его все больше и больше, падая все дальше, по мере того, как бурные энергии восстанавливали и разрушали его форму. — Поддашься ли ты искушениям власти? — спросил Стрэндж. — Или твой бескорыстный настрой останется после принятия всего своего безграничного потенциала и освоения мастерства?       Свирепствующее пространство выкинуло его плавать в окружении невероятного калейдоскопа огромных драгоценных камней, с острыми, как бритва, краями. Изуку приготовился к болезненному порезу, но отскочил от камня как резиновый мяч, снова полетев на скорости сквозь другой. — В бесконечных просторах Мультивселенной, Изуку, бессилие это выбор.       Изуку прищурился, вихрь становился все более узким и плотным, ярким и громким, все ближе и ближе—       С последним криком, мальчик прорвался сквозь искрящуюся завесу астрального коридора, остановившись только тогда, когда его тело упало на больничную койку. Испуганный до глубины души, он пробежался дрожащими ладонями по себе и кровати, чтобы удостовериться, что он действительно вернулся в свой мир. — Поэтому, Изуку… — Доктор Стрэндж все еще левитировал на том же самом месте над кроватью. — Что выбираешь ты?       Взьерошенный и тяжело дышащий подросток заставил свое потрясенное шоком тело встать на колени, глядя на Верховного Волшебника с мольбой в глазах, из которых ручьями текли слезы. — Пожалуйста, — его голос наполнился надеждой. — Научите меня.