Набирающий темп

Июнь 1912 года. Российская империя. Томская губерния. Приобье. Город Ново-Николаевск.       Николай сидел у себя в кабинете за бумагами, разбирая те и строя планы на ближайшее будущее. Ещё в прошлом году он наметил к четырнадцатому году быть готовым к празднованию трёхсотлетия дома Романовых. В планах гуляния на весь город и строительство часовни Святителя Николая Чудотворца – главного святого сибирского. Он ведь назван в честь Николая Второго, а покровителем средь святых ему Николай Чудотворец приходится. Значимое событие выйдет. Вот бы император заглянул к нему в юбилей династии! Николаю ничего иного и не надо в такое событие – просто увидеть у себя императора.       «Ходят слухи, в городе нашем по улицам черти ходят! А камень тот, около училища – проклят!»       «Не безопасно в городе жить, бежать надо! Вон, в Кривощёково всё спокойно и стабильно, мирно живут люди. Переплывём на левый берег, а там и домик выкупить – славно будет».       «Ночью в городе видели чертей, спустившихся с Чёртова городища! Ужас! Жить страшно».       Голоса. Горожане. Слухи. Николай напрягся. Если он столь отчётливо слышит голоса, значит, это самые распространённые высказывания горожан. Тревожный сигнал для него. О каких ночных чертях все говорят? Даже Чёртово городище приплели, не потому ли, что «черти» в названии его? Да и не называется оно так, прозвище то для древней крепости. Это ж сколько лет - уже двести – как забросили свою крепость телеуты, да от неё и ничего не осталось. Сам Николай помнит, как присматривался к окраинам той крепости с левого берега Оби, пока был Большим Кривощёково. А теперь фантазия горожан разыгралась – черти оттуда спускаются по ночам. Вот так страшилки. Только вот… почему все Кривощёково как вариант рассматривают.       - Не причастен ли ты к этим слухам, Федя? – Скривил улыбку Николай и ещё раз прислушался к голосам.       «Куда нам этот город! Здесь грабят, убивают, жить людям мирно не дают! Ай-да в Кривощёково?»       Ну, точно он как-то причастен к их появлению. Пожалуй, стоит и навестить брата-близнеца. Николай встаёт с места и удаляется из кабинета без всякой дорожной сумки. Село Кривощёково.       Николай с усилием преодолел последние десять метров вверх на «гору». Позади осталась обская старица с озёрами и причалом, а впереди виднеются окраины села Кривощёково.       - А ещё каких-то двадцать лет назад я был на этом берегу волостным центром, - С ностальгическим облегчением вздыхает юноша.       Подойдя к ближайшему дому, Николай замирает, неожиданно обнаружив за углом стоящего брата. Тот, прислонившись спиной к стене деревянного дома, жуёт травинку в раздумьях. Заглянув ему в глаза, но не встретив ответного, Ново-Николаевск встаёт напротив него. Только теперь взгляды голубых и карих глаз пересекаются. Брата взгляд холоден и тёмен, неприветлив и таит в себе какую-то угрозу. Это вызывает опасения у Ново-Николаевска, и он делает шаг прочь. Наконец, Фёдор выплёвывает травинку и выпрямляется.       - Говоря честно, Коля, я одновременно и ждал тебя и не желал видеть здесь.       - Что? – В первую очередь он насторожен от холодного голоса. – Не желал видеть меня здесь? Что происходит, Кривощёково? Разве в прошлый раз ты не встретил меня радостно и праздно?       - В прошлый раз я из уважения как брату принял тебя с теплом и приветом. Однако всё так сложно стало, что… Я тебе не рад, брат.       Ново-Николаевск ещё больше насторожился. Фёдор направился к обрыву через заросли трав и злаков. Внизу, в низине, старице Оби, с высоты «горы» видать густые леса и каменный карьер, затопленный - уже кто знает сколько лет. Видна бурная Обь и городской пейзаж Ново-Николаевска. Только вот смотреть на последнего становится противно Кривощёково, он опускает взгляд вниз по склону. Ох, а высота тут приличная! Упади – чего да расшибёшь. Когда-то Обь была невероятно полноводная, о чём ведает высота. Кривощёково топчет землю под собой – та отчасти уходит из-под ног. Тогда он делает шаг назад и разворачивается к подошедшему брату.       - Скажи мне, брат, не ты ли слухи пускаешь про чёртов с Чёртова городища? – Тот в ответ громко рассмеялся. – Почему тебя в здравом смысле упоминают, а ко мне страх начинают питать? – Николай начинает злиться в ответ на смех.       - Думаешь, я бы стал? – Тот улыбается таинственно, одновременно и задорно и тая злой умысел.       Ново-Николаевск не находит, что сказать. Молчит. Тогда Кривощёково встаёт позади него спина к спине. Николай напрягает слух, и самого напряжение в мышцах сковывает.       - Конечно же это был я, - После они разворачиваются друг к другу лицами и заглядывают в глаза. – Я терпел тебя последние двадцать лет, Коля. Однако моё терпение на исходе. Одно твоё основание как города на правом берегу Оби абсурдно, – Басом шепчет юноша, с яростью глядя в голубые глаза брата. – Левый берег более пологий и ровный в отличие от правого. Здесь тоже есть станция железной дороги и причал на Оби. К тому же здесь выход на Московский тракт к Колывани, но почему-то именно ТЫ вырос до безуездного города. Скажи мне, почему?       - Почему? – Он глубоко вздыхает и подбирает заодно слова, ощущая, как злость наполняет его изнутри. – Знаешь, почему люди переселялись на правый, запретный берег? - Он легонько улыбнулся. Кривощёково прищурился в ответ. - Всё просто. Потому что левый уже был плотно застроен, а правый свободен на строительство. На правом берегу живут ВОЛЬНЫЕ люди, свободные и амбициозные. Я – вольный город в отличие от Томска или Колывани. Никто не смог прогнать моих жителей и их предшественников с берегов Каменки, и ничто уже не помешает мне в моём становлении губернским городом.       - Вот как? – Голос того несколько смягчился. Он заглянул за спину Николая и убедился, что обрыв в шаге от того. – Помнишь игру «Гора»?       Николай улыбнулся. Он помнил эту детскую забаву с времён основания кривощёковских деревень. Это была их любимая зимняя забава – строить, а после штурмовать чужие снежные крепости. Ох, сколько смеху и холодного воздуху они глотали! Всё детство проходило славно – то у одного обоснуются на празднестве, то к другому на следующий праздник придут наедаться, а там и к третьему заглянут на Рождество Христова. Было время, а он был в него волостной столицей. Пока Николай мягко улыбался, опустив взгляд голубых глаз на алый рисунок серой старообрядческой рубахи брата, Кривощёково искривил свою улыбку в ярости.       - Помню, это было общее счастливое детство. Я был волостной столицей.       - Ошибаешься, Коля. Ты не был Большим Кривощёково.       Николай резко поднимает взгляд и встречает ярость в карих глазах. Он никогда ещё не видел Фёдора таким агрессивным, таящим угрозу. Да и… Фёдор ведь возник уже на самом кануне строительства Транссибирской магистрали. Или же нет? Николай понимает, что вновь путается в воспоминаниях. Очень долго та восстанавливается после переезда на правый берег. А ведь помнит он и Фёдора Креницына по прозвищу «Кривощёк», и наводнения по весну, что и заставили его перебраться на противоположный берег накануне строительства моста. Помнит он и совместные торжества, гулянки с семьёй.       - Это ты ошибаешься, Федя. – Уверенно заявляет он. – Я и есть продолжение Большого Кривощёково.       - Согласен, у нас общая память, но… ты и я, мы оба лишь выселки от бывшего волостного центра, которым никто из нас не был. Когда Кривощёково начало топить, люди разошлись по ближайшим деревням…       - Большая часть переселилась туда, где я! - На округу раздался возглас. – Кривощёковцы переплыли реку и обосновались на берегах Каменки, а строительство станции Обь послужило развитию поселения, что было именовано Александровским, а после Новоникоалевским. Следовательно…       - Ты не он! Не приписывай себе чужого, Николай! – Уже закричал Фёдор. – После гибели Большого Кривощёково крупнейшим поселением из нас стала Бугры, и именно ей наш общий предшественник передал церковь Никольскую со школой. Мы помним всё смутно именно потому, что его гибель ознаменовала наше рождение. Я немного сыграл с тобой на этой памяти, чтобы почесать твоё самолюбие, но мне противно становится от одной мысли, что ты приписываешь себе чужое!       Наступила минута молчания. Николай осмысливал слова Фёдора, а тот пытался привести себя к состоянию хладнокровия и безразличия. Ярость сжигала его изнутри, но в таком состоянии он не желал оставаться. Надо было привести себя к спокойствию и просто «сыграть» с братом, высвободив всё накопившееся за последние двадцать лет. Раздражение в Николае спало, как и злость пропала. Он вдруг осознал, что действительно лучше себя осознавать стал накануне переправы через реку. Действительно, ведь Креницына уже не было в 90-х годах, когда Обь начала топить. Казак покинул эти земли задолго до строительства Транссибирской магистрали и по другой причине. Кривощёковцы прогнали основателя села, и тот сначала обосновал деревню Малое Кривощёково, а после и оттуда был согнан дальше вверх по течению Оби. До слов же брата память всё попутала – будто Креницын был причастен к переправе через реку. Теперь всё прояснилось в памяти, хронология восстановлена. Значит, Ново-Николаевск действительно никогда не был волостной столицей, не был селом Большое Кривощёково. И дата его возникновения действительно стоит в девяностых годах XIX века! Он совсем молод!       В низине, запрокидывая высоко вверх голову, выбежал к «горе» с юга Малое Кривощёково. Едва ли не задыхаясь от бега, он оказался у основания возвышенности и, держа у сердца сжатый кулак, наблюдал за происходящим на «горе». Его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а отросшие вороные волосы растрепались. Он слышал крики Кривощёково, сидя в гостях у Бугринской, что бежала следом. С деревенской дороги к обрыву вышли ещё две фигуры: Колывань шёл впереди Криводановки. Все четверо пришедших слышали крик Кривощёково. Колывань гостевал у старшей сестры, когда к ним забежала сообщить о криках Перово. Тогда-то старшие и направились к берегу Оби. Остановившись за спиной у Фёдора, Иван взглянул на задумавшегося Николая и приготовился лицезреть драму. Наконец, Фёдор оборвал паузу.       - Давай сыграем в «Гору», Коля. Проигравший исполнит желание победителя. Как тебе такое? – Он положил на плечи брата ладони и взялся за них крепко, наклонив вперёд голову и глядя в глаза.       - С чего ты надумал играть сейчас?       - Потому что я хочу выиграть.       Прошептав это, Кривощёково прямо-таки вцепился в плечи Ново-Николаевска и принялся выдавливать того на край обрыва. Осознав, что он вот-вот может покатиться вниз с приличной высоты, Николай принял более устойчивое положение и схватил брата за предплечья, чтобы в случае чего потянуть того за собой. Между ними началась борьба – кто кого вытолкнет с «горы», кто кого сбросит вниз, в старицу. Спина Николая начинала изгибаться под сильным давлением Феди, тот был сильнее и занимал более выигрышное положение. Широко улыбаясь и получая удовольствие от игры, словно предвкушая победу, тот заговорил грубо и холодно:       - Я всё хотел тебе сказать, Коля. Ты, конечно, мне брат, но всё же… Я. Тебя. Ненавижу. – Коля заглянул ему в тёмные глаза. – Я тебя терпеть уже не могу. Ты отнимаешь у меня доход, хотя мы были изначально ровны в силах, и я даже имел выше шанс стать городом взамен тебя. Меня не устраивает такое положение! Люди приезжают не только на станцию Обь, но и на станцию Кривощёково. Пароходы причаливают не только к правому, но и к левому берегу Оби. Так почему город обосновался на непригодных для его возникновения берегах?! Это абсурд! Абсурд!       Одним резким рывком, он практически вытолкал брата, но тот нашёл опору покрепче, чтобы удержаться от падения вниз. Малое Кривощёково, стоя внизу, сильнее обеспокоился. На уголках серых глаз образовались первые слёзы, ему было страшно наблюдать за ссорой младших братьев. К нему подбежала упыхавшаяся Бугры и оперлась на его плечо, чтобы отдышаться. Как дыхание восстановилось, она присоединилась к брату наблюдать за сценой. Тем временем Николай уже согнулся едва ли не пополам, опустив голову до груди брата, чтобы устоять на месте, но силы постепенно покидали его. Казалось, вот-вот, и он полетит как бревно. Слегка ослабив давление, Фёдор произнёс слова, которые потрясли Ново-Николаевск:       - Твоё появление – это ошибка, Коля. Ты не должен был возникнуть на правом берегу. Ты всем мешаешь, и все тебя за это ненавидят. Так кань ты в лету!       И на последней фразе он из последних сил столкнул Николая с «горы». Тот не смог, конечно, наивно схватиться за воздух и полетел вниз с криком. Собирая на себя сухую траву и насекомых, сминая на себе одежду, ударяясь о грубую землю и торчащие ветки прорастающих кустарников, юноша катился вниз. Скорость всё росла, набирала обороты, и остановить себя он уже не мог. Голову кружило, то в одном месте ударится, то в другое что-то острое уколет. Ему оставалось лишь стонать в полёте и журить глаза. Малое Кривощёково, замерший в ужасе, очнулся, лишь когда Николай оказался поблизости лежащим средь травы. Дёрнувшись, он помчался к брату, а Бугры вслед ему. Ново-Николаевск лежал на животе, не находя силы подняться. Одежда забралась и испачкалась землёй, местами порвалась. Галстуком он едва не зацепился в полёте, а мог бы и задохнуться. Тёмно-русые волосы растрепались и спутались. Ушибы, ссадины. Полёт дался ему очень болезненно. Пока он приходил в себя после спуска, Колывань медленно подошёл к Кривощёково со спины и заглянул вниз. Улыбка довольства расцвела на его лице, а складки в уголках глаз стали более выражены. Синие глаза теперь сияли от удовольствия – он только что лицезрел очень приятную ему картину. Ему не пришлось даже руки марать или подкупать Кривощёково – тот сам был рад выразить презрение Ново-Николаевску. К тому же, два берега серьёзно отличались по укладу жизни, что вызывало враждебность кривощёковцев к растущему городу с его бурной, пьяной, развратной и криминальной жизнью. Чужды им города, враждебны в глазах старообрядцев. Потому и возненавидели город. Криводановка подошла ближе к Колывани и заглянула тому в лицо, да довольство на его лице многое ей рассказало.       - Что ты удумал, Ваня? – Предостерегающе подала она голос.       - Ничего особого, сестра. Будь спокойна, теперь всё наладится у вас.       - Не забыл ли ты, что он часть моей семьи?       - Он не часть вашей семьи, Таня. Правый берег чужд левому, это другой мир.       Она на это лишь подняла брови и глянула на лежащего внизу младшего брата. Когда появились близнецы-выселки, присмотр за ними лёг на Ерестну и Верткова. Только вот сёстрам больше по душе пришёлся Федя, а Коля Буграм и Малому Кривощёково. Тогда приглядывать за ними стали разные деревни. Произошёл раскол, и вот она – кульминация. Со строительством железной дороги братья вступили в противоборство и начали бороться за блага, что принесли им станции Обь и Кривощёково. По рекам продолжали перевозиться алтайские продукты от Барнаула-кормильца, а по железной дороге прибывать новые люди, купцы с производствами. У обоих берегов развивается торговля и производство, оба прирастают, хоть с разной скоростью, населением.       Малое Кривощёково присел рядом с Ново-Николаевском и осмотрел того. Ему были поданы признаки жизни, да и с чего вдруг тому помирать? Людей ещё полно в землях города, жить будет. Убить дух не так просто, как человека. Малое Кривощёково и Бугры перевернули на спину брата и стряхнули сухую траву с него.       - Очнись, Коля! – Малое опустил лицо как смог низко. – Очнись же!       - Братик, очнись! – Молила Бугры.       - Бугры, - Послышался слабый голос. – Малое Кривощёково.       Николай открыл глаза и слабо взглянул на них. Слёзы скатились по щекам Малое, он сжал зубы и сглотнул. Он обманул. Нет, они все обманули брата Николая. Играя в младших братьев и сестёр, они ввели того в заблуждение. Это ОН – младший им брат. Николай медленно присел с опорой в локти и оглянулся. Бугры тут же кинулась ему на шею и тяжко вздохнула. После этого Малое помог подняться потерпевшему, и все трое вскинули взгляды на «гору». Стоя на обрыве, Кривощёково ликовал со сложенными на груди руками. Только вот его улыбка вскоре исказилась в злобе, а брови вновь опустились к носу.       - Получил своё, а, Колька? Как и сказал, проигравший обязывается исполнить желание победителя.       - Чего же ты хочешь? – Громко произнёс Николай, сердито глядя снизу вверх. – Говори, Кривощёково!       - Я желаю стать городом на «горе», что не будет тебе уступать.       Николай рассмеялся, чем ввёл противника в ступор. Малое Кривощёково подозревающее переглянулся с Буграми. Та насторожилась.       - Городом? Ну, хорошо. Когда я стану губернской столицей, я способствую становлению тебя городом, Кривощёково. Напомнишь мне.       Колывань насторожился и скривил улыбку. От прежней радости и следа не осталось. Что это ещё за договорённости такие? Так его ненавистный сосед ещё губернским городом мечется стать?! Вот так дерзость! Сжал кулаки. Криводановка легонько улыбнулась. Она знает Ивана с его появления в Приобье, ей отлично знаком его характер. Город на Чаусе многим в своих желаниях похож на старшего брата – губернского Томска. Оба не желают делить власть и авторитет среди сибирских городов. Да и, слыхала она от него же, Каинск оказался в такой же ситуации и приходит в упадок из-за новоявленного соседа на железной дороге. Услыхав такое заявление от Кривощёково, Колывань потерял спокойствие и поспешил удалиться прочь. Криводановка осмотрелась вокруг и последовала за ним.       - Обязательно напомню, ты слово дал.       - Сказал, но не обещал же, - Прошептал себе Коля.       Отряхнувшись как следует, выправив помятую одежду, он надумал взбираться по склону. Тот был крутым, но упорство брало своё. Малое Кривощёково изумлёно смотрел на брата. Бугры даже захихикала про себя, веселясь. Карабкаясь, Николай выкрикнул:       - Теперь твоя очередь пасть, Фёдор!       - Ещё чего, - Процедил тот.       Дождавшись, когда Ново-Николаевск окажется почти наверху, он ступил сапогом на голову и столкнул того с «горы». Николай опять полетел вниз. Не сразу поднявшийся город тяжко вздохнул и заглянул наверх.       - Я же сказал, что ненавижу тебя! Чего прёшь?! Проваливай к себе!       - Игра ещё не окончена! У меня есть силы!       - Ты проиграл мне, Ново-Николаевск! Ты дал слово! Проваливай с нашего берега!       - Прекрати это, Фёдор! – Неожиданно голос подал Малое Кривощёково. – Николай наш брат, часть Кривощёковской слободы!       - Заткнись, Стёпа! Это между нами и только! Ты к этому не причастен!       - Мы все – кривощёковцы в той или иной степени, все родня друг другу! Так что ваша распря касается каждого из нас!       Ново-Николаевск с облегчением и радостью глядел на Степана, что встал рядом с ним плечом к плечу и гневно глядел на Кривощёково. Малое Кривощёково наблюдал эту ссору и терпел, ждал, когда высказаться. К тому же, теперь стало ясно, чем был встревожен Степан, когда Николай отплывал в Барнаул. В памяти словно букет расцвело воспоминание Большого Кривощёково: после бурной игры в «Гору», Степан получает от волостного центра поглаживания по голове и тёплые слова. Он улыбается и прижимается щекой, широко смеясь от счастья. Пытаясь оценить по воспоминанию рост Малого Кривощёкова и Большого, Николай приходит к выводу – Степан ещё очень мал и ребёнок. Хотя и сейчас всего четырнадцать лет внешностью, а хронологически более ста. Память также ведает о широкой торговле с Телеутским улусом, ключевыми вопросами в которой принимал участие именно Кривощёково Большое. Товарообмен с телеутской стороной, да невольничий рынок, кустарное производство – вот чем жили здешние деревни до Транссибирской магистрали. О чём уж говорить? Как минимум две деревни стояли здесь ещё до острогов. Не удивительно, что Большое Кривощёково стало волостным центром, а Криводановка приходится старшей сестрой Бердскому и Чаусскому острогам. А Большое Кривощёково явно старшим братом Криводановке. Сколько же ему лет было бы?       - Я попрошу тебя не вмешиваться, Малое!       - Я – старший, так что имею право заткнуть тебя по необходимости! Заткнись и воротись к своим делам, Кривощёково!       Никто такого не ожидал от юноши. Волостной центр была шокирована столь громким заявлением:       - Я – волостной центр и распоряжаюсь вами, Малое Кривощёково!       - Ты младше меня, Бугринская. Здесь и сейчас нет ни Криводановки, ни кого-то из острогов. Так что по праву старшего я требую прекратить распри! – На последнем слове он сделал особый акцент.       - Как скажешь, только пускай Ново-Николаевск возвращается к себе на правый берег. И я успокоюсь! – Развёл руками Фёдор.       Степан взглянул на Николая, не меняя грозного выражения лица. Только когда за тем было замечено напряжение, Малое смягчил черты лица и виновато взглянул в глаза. Фёдор стоял наверху в ожидании, когда его просьба будет исполнена. На удивление, к нему прислушиваются все. Не потому ли, что таков его характер? Порой ему думается, он и есть волостной центр да главный на берегу. Только всё не так. Николай всмотрелся в серые глаза брата и тяжко вздохнул.       - Ладно, я вернусь на свой берег.       Он развернулся и медленно зашагал к пристани. Все трое смотрели ему в спину. Николай устало брёл через заросли трав и злаков к протяжённому озеру, образованному в старице Оби. Там, за ним, ещё можно было отыскать останки каменного фундамента перенесённой Никольской церкви.       Он все эти годы думал, что и есть Кривощёково Большое, его продолжение. Всё оказалось иначе. Он не оно. Николай никогда им не был, он лишь выселок, как и Фёдор. Обосновавшись на противоположном берегу от коровьего брода, он жил деревней не более десяти лет, а потом… Транссибирская магистраль рассекла его по центру. Если бы не станция мостостроителей на правом берегу, он бы так и остался деревней, наблюдая, как растёт Кривощёково. Видно, ему правда придётся исполнить желание брата-выселка. Он проиграл в «Горе», изначально остановившись у самого обрыва. Если бы он знал… Одержи он победу, что бы пожелал от Кривощёково? Он не знает. Не хочет об этом думать. Слова Фёдора задели его за живое. Фёдор, Иван, Артём – они все отрицают его право на существование. Почему? Почему он не имеет в их глазах право на своё существование? Он уже есть! Здесь, на берегах, стоит и крепнет. Поздно отрицать того, что произошло. Если он есть, значит, так надо.       - Я рождён стремлением народа, - Произносит Николай, поднимаясь на свободную лодку, - и попечением царя, - Взяв в руки вёсла, он начинает грести и отчаливает. Глянув в последний раз на левый берег, Николай поворачивается лицом к правому. - Нельзя отступать, необходимо бороться. Я стану губернским городом и сравняюсь с теми, кто смотрит на меня с презрением. Я докажу, что способен на многое, потому что волен!