Набирающий темп

      9 мая 1991 года. Российская Федерация. Новосибирская область. Под Новосибирском       Она ушла. Ушла с участка дачи, на которой отдыхала от этого тяжёлого, порой невыносимого общества людей, навязчивых, ничего не понимающих. Общество угнетает. Угнетает, давит, выносит мозг. Серые фигуры, холодные глаза и губы, грязные одежды. И такой же серый и унылый пейзаж: уродливые ветви, словно руки, тянущиеся за тобой с целью расцарапать до крови, вырвать мясо из плоти и отдать диким зверям в пир. Убогие стволы, словно клетки прутья, вытянулись к холодным небесам. И день смешался с ночью, навечно обернувшись в непроглядные сумерки. Она вышла закурить уже во второй раз, и в этот раз уже не вернётся. В первый раз вернуть её далось отцу, но не в этот раз, решила она. Только выйдя из дачного дома и закурив сигарету, она испуганно оглянулась и зачарованно, пустым взглядом встретилась с тьмой леса. Небо обретало всё более депрессивный чёрный оттенок, сумерки вот-вот пройдут. Время ещё вечернее, но темнело всё поздней и поздней. Стоял весенний холод, и девушка обернулась в свою одежду плотней. Лес манил её, и голова её принялась качаться в такт бешено колотящемуся сердцу. Она его даже не слышала, не ощущала. Словно она не жила. Она и не жила с тех пор, как несколько дней назад скончался ещё один дорогой её сердцу человек. Сначала СашБаш и мать, теперь Серёжа. Смерть одна, смерть другая. Смерть. Она уже почти не дышит и даже не осознаёт, что ноги шагают вперёд, во тьму леса. Она знает, там, за соснами, бурлит дикая вода. Река. Живописные берега соснового бора, синяя вода. Место, которое манит мимо проходящих. И вот оно манит её к себе очередную жертву. Под ногами захрустели мелкие сучья, а фигуру её обволокла тьма вечернего леса. И звуки ночной природы в миг утихли для неё. Она шагала, шаг за шагом, почти не дыша, ничего не видя и не слыша. Шла, и её тело шатало из стороны в сторону, кренило то вправо, то влево, словно девушка прибывала под гипнозом. Раз, и она остановилась, села посреди стволов сосен и замерла. Тишина. Ничего нет. Нет серых, давящих на психику домов, что очарованно горят огнями в ночной темноте где-то там, в городе. Нет людей, чьё общество душит словами, отравляющими речами. Она уже несколько дней не общается, не выходит в общество. И вот она одна, одна посреди леса. Леса, что говорит с ней на одном языке – языке молчания. А она сидит час, сидит два, и молчит, обездвижено глядя перед собой вперёд. И пышные рыжие волосы замерли вместе с ней, и ветер их не тревожит. Вдруг. Слышит голос. Женский. Тихий, очаровывающий, совсем близко. Девушка поднимается и идёт на него. Идёт, пока ноги не приносят её на берег реки. И встречает там местную хозяйку. Та стоит в воде и улыбается загадочно, протянутой рукой приглашая в реку.       17 мая 1991 года. Российская Федерация. Город Новосибирск. Инской бор в районе станции Издревая.       Молодой человек спешил найти её, живой или мёртвой. Живой или мёртвой! Лучше, конечно, живой, но вряд ли. Прошло столько времени с её пропажи. Он задыхался уже как от волнения и беспокойства, так и от бега с препятствиями по лесу. То кусты врезались в тело и рвали одежду, то попадались поваленные деревья, требующие их обходить, то играл рельеф, вынуждая тратить больше энергии. Обрывы, изредка выглядывающие скальные породы. Инской бор был местами не менее коварен, чем хозяйка здешних мест. Точно, подумал юноша. Хозяйка здешних мест! Вот к кому он может обратиться за помощью. Он вновь и вновь выкрикивает имя. «Янка!» Она пропала. Пропала! Без вести! Вечером! Ушла из дачного дома и не вернулась в ночной тьме. В лес. Явно в лес лежал её путь, иначе люди её нашли бы. Но лес молчит, безмолвный бор. Река уже близко. Эта коварная, таинственная река. Юноша замирает. Слышится песнь. Женский голос. Значит, он близко. Хозяйка этого бора распевается, тянет ноты. Раз! И песню обрывает звонкий смех, не добрый, с коварства нотой. Он узнаёт его. Значит, она забрала чью-то жизнь!       - Иня! – Кричит он, и та является перед ним на своём берегу. Юноша останавливается и спускается к реке, к синей воде, сверкающей днём в лучах солнца. Недалеко на берегу рыбак, что-то рассматривает в своих сетях. А девица речная всё хихикает довольно, поглядывая кратко на юношу. Тот присматривается к берегам, к воде. Месяц назад вскрылись воды, что прибавились в реке. Половодье опасно, да и вне него Иня коварна и опасна. Неспроста он старается сторониться её, не купаться в ней.       - Чего уж тебе, город? – Слащаво протянула девица и подошла к юноше. Они встретились взглядами.       - Ты опять забрала чью-то жизнь, Иня? Чего ты смеёшься? – А она в ответ вновь звонко рассмеялась, да прикрыла губы пальцами. – Отвечай, Иня!       - Ты всё уже сказал, город, за меня.       И он понял. Осознал. Она лишь хитро улыбнулась, обернулась в воду и вернулась в русло под его взглядом. Николай обернулся к рыбаку, что в ужасе схватился за голову. Город двинулся к нему сквозь заросли. На берегу лежало тело. Человек не смог бы без специальной экспертизы распознать тело, но Николаю хватило лишь одного взгляда, чтобы признать её. Янка. Сомнений нет. Николай пал на колени к её телу и, не касаясь его, прошёлся руками. Иня забрала ещё одну жизнь. Заманила! Заманила песней, околдовала пейзажами, затащила в воды свои! Николай тряхнул головой и пустил слезу. Он потерял свою знаменитость, свою личную звезду. Янке всего 24 года. Он ощущал её тяжёлое состояние последние полгода, он переживал за неё и приглядывал это время, но не углядел. Не спас. Звезда угасла. Но не угаснет память о ней.