Набирающий темп

Спустя 2 часа       Он проснулся от тактильных ощущений, которые ему подсказывали, что его кожи вокруг шеи касается влажная тряпка. Тогда он, не открывая глаз, прислушался к ним и убедился в этом. Тело ещё ныло после длительного пребывания в одном положении в напряжении, всё тело взмокло, полыхало. Даже сквозь сон он ощущал жар, влажность тела и ноющую боль в спине, ногах. Так что прикосновение к коже влажной, прохладной ткани дарило желанное облегчение, и Спиридон был этому только благодарен. Он понимал, кто его обслуживает. Собственно, более и некому. Кира сидела на краю кровати, и он ощущал это по изгибам ткани, слышал по лёгкому скрипу дерева. Девушка прибрала ткань в сторону и запустила изящную руку под косоворотку, лаская ключицы и верх груди. Кожа молодого человека оставалась влажной и горячей. Руки её казались прохладными, но на деле были тёплыми. Прикосновения вызвали у него волнение, и по более глубокому дыханию, по тому, как вздымается грудь, Кира догадалась, что Спиридон проснулся. Она медленно убрала руку и положила поверх его плеча, глядя в самое лицо, на котором открылись светло-карие глаза. Взгляды пересеклись.       - Я разбудила тебя, - Она обозначила причину и отвела взгляд, уводя руку к себе на колено, но он успел её взять в свою.       - Сколько времени? – Он не стал застревать на произошедшем внимание.       Часов в этой комнате не было, но Кира помнила время точно. Перебирая в руках тряпку, она задумчиво глядела на руки и тихо отвечала гостю.       - Десятый ночи. Ты дремал всего два часа.       - Понятно. Почему не легла спать?       - Какое тут спать? – Она с упрёком взглянула на него. – Белогвардейцы причалили к нашим берегам, мне не до сна. Ольга звонила, сказала, что им хватило дня на то, чтобы очистить путь и причалить в устье Орды. Началась карательная операция.       - Уйдёт ещё день на чистку, прежде чем они двинутся дальше, к нам. – Он присмотрелся к её лицу и слегка нахмурился, когда через лицо от линии волос к подбородку пробежала капля пота. – Тебе страшно?       Она взглянула на него бегло и заботливо взмочила его лицо, на что Спиридон никак не отреагировал. Ей даже показалось, что ему приятна такая забота. Так оно и было, но подходил он к её заботе с осторожностью. Знал ведь о её чувствах к ней, которые принять не мог в силу конкретных обстоятельств. Он отпустил её и положил руку поверх косоворотки. Жар не сходил, и прибывать в промокшей одежде было неуютно. Конечно, это за ним легко замечалось, и влажная ткань скользнула к шее, прошлась по ней. Он не знал, как реагировать, и потому его взгляд бегал по помещению. К тому же она промолчала на его вопрос, а он ждал ответа.       - Нет ничего такого в том, чтобы я задержался со своими людьми у тебя на один день.       Она завершила ухаживания и поднялась с кровати. Тогда он, преодолевая боль в спине, присел на кровати с опорой в спинку и помятую подушку. Они почти не отводили взгляды друг от друга, но именно от этого в ней всегда зарождалась стойкость и уверенность, кою ей внушал взгляд Спиридона. Приподняв подбородок, она дала ответ на заданный вопрос:       - Мне будет не так страшно, если ты поможешь мне в обороне. Взамен я заготовлю для твоих людей пропитание на обратный путь до Спирино, муку для мельницы. Кстати, - Она едва заметно нахмурила тонкие округлые брови, - как сработала пушка моего кузнеца?       - Я застал лишь два холостых выстрела, далее было не до этого. Хорошая пушка, по-своему пригодилась. Правда, я рассчитывал, что она посеет хоть какую-то панику в рядах белогвардейцев, но их не испугала.       - Хорошо, - Она осмотрела его и недовольно нахмурилась. – Диулин, ты хотя бы разулся приличия ради. Кто ж спит на кровати в обуви?       Она оказалась более чем права, и Спиридон почувствовал неловкость ситуации. Он столь устал, что задремал, предварительно не разувшись и не сняв хотя бы испачканную землёй гимнастёрку. Кира стояла с таким выражением лица, что от неловкости, в полном молчании, Спиридон поспешил исправиться при хозяйке. Всё же она не просто хозяйка дома, а к тому же старшая ему сестра. Завидев, как он исправляется, Кира довольно улыбнулась, подошла и приняла на руки гимнастёрку, повесила на стене. Парень сел на краю кровати и ослабил кушак. Глянув в сторону, заметил полный стакан и осушил тут же, без вопросов. Всё было понятно – Кира позаботилась и о жажде Спиридона. Тем временем хозяйку перед уходом из комнаты сообщила следующее:       - Почему бы тебе не сходить в баню, не помыться перед сном? Ну, спокойной ночи.       Он успел лишь бросить ей в спину взгляд, как её уже нет. Отставив стакан, он принял решение, что так и поступит. Воспользуется благосклонностью хозяйки, навестит её баню, смоет с себя всю налипшую грязь, а с ней и дурные мысли. Так и произошло. По возвращению, тщательно осушив полотенцем волосы, да расчесав перед сном, он завалился на бок уже в чистой косоворотке, которую ему подложила заботливая Кира. К его удивлению, это была особая, любимая им косоворотка. Сшитая и украшенная вручную Заевой на столетие Спирино. Утро 22 августа       Диулин и Заева стояли на улице около повозки, гружённой мешками и деревянными коробами. Внутри – продовольствие, льняные ткани, мука и всякое, включая топоры с самодельными пиками. Вокруг было оживлённо – спиринцы оседлали лошадей и ждали команды Диулина, что стоял напротив Заевой и вёл с ней непринуждённую, тёплую беседу.       - Ордынцы останутся защищать деревню, поскольку у меня мало людей. Поэтому я не смогу даже часть своих партизан направить к тебе на выручку. Прости.       - В этом нет нужды, Кира. Пускай так, чем совсем безоружными встречать. С одной стороны можно понять, почему власть усиленно отбирала у возвращающихся с фронта малейшее вооружение, а с другой, не будь этих мер, мы были бы более подготовлены к столкновению с белогвардейцами.       - Всё ж зря мы тогда красных свергли. Белые в отличие от них занимаются чистейшим террором.       - Да, – Он глянул на своего коня, что стоял в стороне и пожёвывал травы в ожидании. – К тому же из-за всех этих событий нам не до хозяйств: пропадает урожай, поля зарастают, продовольствия на прилавках всё меньше. Чувствую, следующий год будет тяжёлый для всех.       - Да, у меня тоже дурное предчувствие. Мы вынуждены отвлекаться на оказание сопротивления, хотя наш удел – сельское хозяйство, без которого не протянуть долго. Нужно как можно скорее вернуться к работе в полях, чтобы прокормить себя.       Он лишь кивнул, потом положил на пояс руку и обнаружил, что прихватил с собой надёжный обрез. Достав его из кобуры, протянул собеседнице, вложив в руки со словами:       - Держи, пригодится. Патронов должно хватить, защищайся как можешь. Сам я обойдусь винтовкой, - И демонстративно поправил ремень, удерживающий ружьё за спиной.       Она изумлёно взглянула на него, крепче схватила обрез и чуть выдвинула вперёд плечи. Спиридон подошёл к коню и взобрался в седло, подвёл к девушке. Пальцы её вжались в гладкий корпус ружья, она сама глядела на молодого человека твёрдо и уверенно. Он осмотрелся с высоты и кивнул своим людям, те двинулись раньше него.       - Ольга звонила вчера-сегодня?       - Нет, телефон молчал, - Кира опустила грустный взгляд, но после вскинула, вновь уверенный и твёрдый. - Знаю твой характер, ты будешь сражаться до последнего бойца, но не переусердствуй. Прошу тебя, будь осторожен. Как только у меня всё стихнет, я навещу тебя.       Спиридон шумно выдохнул, на него накатили тяжёлые думы. Он опустил к ней взгляд и кивнул.       - Будь не менее осторожна и наблюдай за Авраамом со своего берега. Важно отслеживать ситуацию на правом берегу Оби.       - Да, конечно. Если они высадятся у меня или Авраама, то смогут контролировать оба берега и речной путь. Это же касается и вас с Тарлавой.       - Верно. С Миловановского острова удобно контролировать и мой берег и даже вышестоящие по Оби Усть-Алеусскую с Антоновой. Так что, если они возьмут волостной центр Чингис, то мы под полным контролем окажемся. Всё же его остров большой и протяжённый. Так что я приложу все усилия, чтобы взять на себя белогвардейцев, отвлечь от Тарлавы.       На этом они и завершили. Обменявшись пожеланиями успешной операции по защите поселений, Спиридон погнал коня вслед за далеко уехавшими спиринцами. Повозку сопровождали всадники, идущие впереди и сопровождающие в самом конце. По пути люди распелись для поднятия боевого духа. Сопроводив младшего взглядом, Кира прижала к груди обрез и ушла к себе в дом, чтобы набрать дополнительно патронов.       В это время Спиридон и его люди гнали лошадей через сосновый бор на юг, в родное село Спирино. Дело было ранним утром, спешить было некуда, так что двигались они уверенно и не очень скоро, делая остановки на отдых и приём пищи. Весь день ушёл на преодоление леса. На тракте до Камня им встретились лишь пара торговцев с повозками, что насторожено оглядывались на партизан, вели себя бдительно. Всё это время сердце в груди Спиридона билось тревожно и громко. Он даже прикладывал к груди ладонь и вслушивался, закрывал глаза, чтобы унять его. Однако тревога не проходила. Он оставил позади деревню Кырза, практически безоружную и явно не готовую дать достойный отпор врагу. Возможно, прямо сейчас, по реке плыл пароход, чтобы причалить в устье Кирзушки. Так что Спирино, он был уверен, должен дать такой отпор врагу, который откатит его назад в Ново-Николаевск. Но вот не задача – враг вооружён превосходяще их всех. Вновь перекрыть Обь брёвнами? Не вариант – между Спирино и Чингисом полно мелких островов, к которым причалят белогвардейцы. Пока он размышлял, партизаны выехали в поля, с одной стороны закрытые ленточным бором, а с другой обрывающиеся пологим берегом Оби. Тут стало передвигаться легче, спиринцы ускорили темп своего передвижения и разогнались прилично. Село было уже близко, чуть больше половины пути осталось позади. По пути местами встречались отдельные и группы деревьев посреди полей, занятых рожью и другими зерновыми. Владения крестьян Спирино. Луна уже всходила, когда они доехали до села. Небо только-только стало смеркаться, солнце скрылось за лесом, а всадники въехали на протяжённые вдоль берега Оби улицы села и разъехались по домам. Все тут же разошлись по родным хатам на отдых, горячо встречать родных, утешать тревожные сердца. Вернулся к себе и Спиридон. Началась подготовка к обороне. Скоро враг причалит и к этим берегам. 24 августа 1919 года. Село Спирино.       Как следует отдохнувший Спиридон вернулся с улицы к себе в спальню. В деревянном ящике его ждали две последние пачки патрон. Он прибрал их в карман, собрал со дна разбросанные патроны, которые тут же встали в дробовую винтовку. Это была лишь одна из двух, коими располагали его люди. В спешке Спиридон умылся из металлического таза и ушёл на улицу, где к нему присоединился вооружённый второй винтовкой Ефим Шахов. Они и ещё десяток человек ушли на берег к пристани выстраивать линию обороны села. Ночью поступила информация – к Кирзе причалил пароход с белогвардейскими карателями, ещё двое отправились выше по реке. Их следовало ожидать на днях. Заняв удобные позиции на берегу и устроившись в кустарниках, партизаны залегли и стали дожидаться подхода парохода. Светало. На реке заиграли первые блики нового дня. Уже как четвёртый день с начала противостояния белой гвардии. На речной глади показались два парохода. Один из них очевидно двигался в сторону пристани села Чингис на правом берегу. Спиридон тяжко вздохнул и прошептал:       - Держись, Тарлава. Дай им достойный отпор, друг.       Второй пароход, «Сокол», двигался к пристани Спирино. Спиринцы подпустили его ближе, на мелководье, и как только опустился трап, и с него начали на мелководье выезжать всадники, началась стрельба. Шахов приблизился максимально допустимо и начал винтовочными выстрелами сбивать лошадей. Поднялся шум, состоящий из недовольных возгласов чехов и поляков, да ржания раненных кобыл, что валились прямо на мелководье. Образовывалась пробка, и остальные не спешили выводить лошадей, обходясь отстрелом спиринцев с борта парохода. Раз, и пуля вдарила в ногу, Ефим повалился на землю, встав на колени. Хотел выпрямиться для продолжения обстрела, но раненная нога подвернулась и опрокинула его на бок. Белогвардейцы успешно загоняли партизан обратно в село, запугивали пулемётными очередями. Те начали отходить к улицам. Спиридон тоже вскочил с земли и начал плавно отходить назад, не забывая прикрывать своё отступление. Василий Лядовский взялся за рукодельную мину и успешно бросил прямо под ноги белогвардейцам, после чего при отступлении его поразила пуля. Тяжело раненный, он старался отползти в более безопасное место, но его настигли враги и закололи штыками. К этому моменту Шахов уже лежал мёртвым после расстрела в упор. Враг двинулся в село. Спиринцы уже преодолевали в спешке улицы родного села, стараясь как можно скорее скрыться в лесу и на полях. Патроны закончились. Топоры были бесполезны против первоклассных винтовок и тем более… пулемёта. Спиридон бежал вместе с ними под свист пулей. Вслед за ним на коне мчался белогвардеец. Тогда Диулин резко остановился, развернулся, прицелился и выстрелил в последний раз из винтовки. Попал прямо в грудь врагу, и тот свалился с коня, что продолжал скакать навстречу. Собравшись с силами, Спиря крепко зацепился за поводья одной рукой, другой за седло и взобрался на животное. Взяв под свой контроль скакуна, он погнал в лес вслед за своими. В пути сбросил с себя ружьё с пустыми обоймами. У него за спиной творилась самая настоящая кровавая расправа. Въехавшие в село белые разошлись по домам, в кои врывались грубо и вседозволенно. Переворачивали каждый угол, били и пороли каждого, кто вставал на пути, обворовывали, а после поджигали дома. Село полыхало гневным пламенем, и в груди Спири от этого болезненно обжигало. Он приложил руку к груди и тяжело задышал, тихо скрипя сквозь зубы. Остановился в лесу, встретив своих людей, тяжело спустился с коня и сел под сосной. Взгляд улетел в крону. Парень терпел боль и обдумывал свои дальнейшие действия. Тем временем в селе всюду слышался плач и крики ужаса. Женщины стояли на коленях у своих домов и с ужасом в глазах обращались с молитвой к богу, глядя на пожирающее их усадьбы пламя. Мужики как могли, спасали скот и своё имущество, но белогвардейцы мешали им. Из деревянной церкви выбежал поп Дмитриев Павел, поспешил к капитану белочехов с листочком. К нему чуть позже присоединился кулак Камчугов, и вместе они составили список местных партизан из 80 человек, перебивая друг друга и обращаясь с мольбой о спасении душ к капитану. Тот надменно поглядывал на них и усмехался, но терпеливо ждал полный список, кой и был составлен. В благодарность их увели в безопасное место под присмотр белых. Капитан взглянул на список и ухмыльнулся. Рано или поздно, пули поразят этих дерзких повстанцев. На следующий день       Ещё ранним утром Спиридон незаметно покинул лес и также незаметно прошёл к своему дому, с горем обнаружив, что коня его увели. Да и дверь в дом оказалась взломана, внутри всё разбросано не по-хозяйски. Обыскали. Тогда он принялся осматривать разбросанные вещи и прибираться в доме. В самом же селе было неспокойно, хоть и тихо. Избы погорели и за ночь остыли, потерявшие имения сельчане разошлись по соседям, там и переночевали в сенях. Белогвардейцы уютно разместились в администрации села, заняли школу и ощущали себя хозяевами. Поляки и чехи важно, с ружьём на руках, расхаживали по улицам и созывали на срочное собрание люд, на главную площадь Спирино. Спиридон прибирал вещи, уже сняв с себя тёплую гимнастёрку с кепкой, когда в дом постучали и вошли двое поляков. Приставив к нему ружьё, они потребовали от него немедленно проследовать за ними. Подняв руки, он повиновался им и вышел на улицу, проследовал на просторную торговую площадь. Нынче здесь не собирались ярмарки и торговцы, из-за белогвардейцев купцы разбежались и обходили поселения полями и более безопасными тропами – боялись грабежа, коим занимались поляки и чехи с дозволения начальства. Так что площадь была полна местного крестьянского люда и лишь тройкой-четвёркой местных купцов. Женщины и мужчины стояли кучкой и тревожно оглядывались. Сюда отводили спиринцев на допрос, и командир белогвардейцев со списком в руках стоял напротив, довольный собой. Сбоку от него стоял местный поп Дмитриев с Камчуговым, хитрыми глазками высматривали партизан в куче сельчан. Рядом стояла деревянная церквушка, били набат колокола. Вчера белогвардейцы обыскали и её, собрали всё золото и ценное, но оставили в живых служителей в обмен на информацию о партизанах. Когда сбор завершился, капитан приступил. Подошёл к толпе и обратился к ней:       - Начнём перекличку.       Схитрил, начал зачитывать со списка партизан. Кто-то откликался, и тогда спиринца выводили из толпы, отводили в сторону, связывали. Только через пять человек все остальные догадались, что за список читает капитан. Тогда все замолчали, и более никто не откликался. Капитан прошёлся по всему списку, поднял взгляд и вскинул одну бровь, уставившись на сельчан.       - Всё? Более никто не обозначился? Как же так? Уважаемые! Что с вами случилось? Чего стихли? Языки онемели от страху?       Спиридон стоял в толпе и зло смотрел на капитана. Сердце громко и отчаянно стучало в его груди. Гнев наполнял его сущность. Тогда капитан приказал, и поляки принялись отделять женщин от мужчин, уводить в сторону. Капитан подошёл к каждой из них и задал лишь пару вопросов: «Кого из списка вы знаете? Где его можно найти?» Однако женщины молчали, ни слова не вымолвили, стерпели угрозы и приставленное к груди ружьё. Никто не изъявил желание выдать родных и близких врагу. Капитана это не устроило. Он прошёлся по всем, и никто не вымолвил ни слова, не подал знаку. Даже взгляд от него не отводили, чтобы не выдать своих. Тогда женщин оставили в покое, взялись за мужчин. Не расспрашивая более, их поставили в ряд и начали выводить из строя каждого десятого. Женщины беспокойно переглядывались, прикладывали к губам ладони. Капитан заметил на себе упорный, озлобленный взгляд Спиридона. Подошёл к нему вплотную и усмехнулся.       - Чего зыришься, молодец? Есть что сказать?       - Есть, - Он растянул улыбку и лишь сильнее нахмурился. – Никто своих не сдаст, нечестивый.       В ответ капитан ружьём вдарил ему в живот, остальные подбежали, схватили Диулина за руки и вывели из строя, где и связали по рукам и ногам. Спиридон выпрямился и глубоко задышал, восстанавливая силы после болезненного удара. Вот и он среди тех, кого поведут на смерть. Он кинул в спину капитана взгляд, который продолжил указывать, кого вывести. Ещё минута, и всё завершилось. Набралось более семидесяти человек мужского пола. Вполне сойдёт, почти столько же, сколько в списке. Капитан был доволен и дал отказ увести по черемшанской дороге в лес. Началось движение. Их уводили на север, в бор, в сторону деревни Черемшанка, что через лес, на Кирзушке. Остальных отпустили, припугнув присоединением к уведённым в случае сопротивления и подпольной деятельности. Белогвардейцы вышли из села и тут же вошли в сосновый бор. В этом строю шагал, терпя боль и справляясь с внутренним горем, Спиридон Диулин, дух села Спирино. Они шли по протоптанной конями лесной дороге в тени густых крон сосен. Солнце стояло высоко, было тепло. Плечи затекали, отведённые назад. Он шагал, покачиваясь в такт своим людям, и его голова тяжелела от дум. Их привели к одному из оврагов и поставили в ряд, чтобы всех было видно, никто никого не закрывал. У всех были связаны руки, ограничены верёвками ноги, так что сбежать далеко никто не мог. Напротив них встал капитан, выставил перед собой пулемёт на тройной ножке и наставил на спиринцев. Широко улыбнувшись им в довольстве, он произнёс с отчётливым польским акцентом:       - Улыбаемся, товарищи!       И раздалась очередь. Патроны отлетали в сторону, пули врезались в тела. Округу оглушили болезненные выкрики и стоны. Тела одно за другим падали наземь. Спиридон принял на себя пуль семь-десять и рухнул, закричав от боли. За спиной капитана откровенно посмеивались над поражёнными белогвардейцы и радовались этой скромной победе над повстанцами. Когда очередь стихла, только пара человек из поверженных ещё издавала какие-то звуки жизни, и тогда к ним подошёл капитан, наставил пулемёт и добил. Когда всё окончательно стихло, трупы осмотрели и начали в порядке очереди сбрасывать в овраг. Они плюхались друг о друга, грубо давя нижележащие. Спиридона, лишённого чувств, с множественными пулевыми ранениями, взяли на руки и сбросили вниз. Поверх него рухнула ещё пара тяжёлых трупов. Довольные расправой, удовлетворившие свою потребность в мести, белогвардейцы удалились в Спирино. Партизанское восстание в Ордынской волости было подавлено.