Второй шанс для Лили Эванс

После обеда они недолго поиграли в снежки в уютном, примыкавшем к коттеджу садике, который Лили нашла «очень милым», но усилившийся холод быстро загнал их обратно в дом. – Лили, детка, Реджинальд прислал мне Патронус, что скоро явится за тобой. По случаю праздника он вернется домой пораньше, – встретила их на пороге Эйлин. – У нас есть еще десять минут? – спросил огорченный Северус. Он рассчитывал пробыть в обществе Лили до шести вечера, и раннее возвращение мистера Бакстера спутало ему все карты. – Я не успел подарить Лили свой подарок. – Разумеется, родной! – понимающе кивнула Эйлин. Глядя на этих двоих в течение всего дня, она все больше убеждалась, что детей, по-видимому, связывает не только крепкая дружба, но и первая детская влюбленность. – У вас не меньше четверти часа. Я пойду немного полежу. Лили, с Рождеством, дорогая! Спасибо за помощь. Надеюсь, на летних каникулах ты поможешь мне освоить и вязание. – Конечно, миссис Бакстер! – расцвела довольная похвалой Лили. – Можешь звать меня просто Эйлин. После того как мать тактично удалилась в свою комнату, Северус призвал со стеллажа завернутый в серебряную бумагу сверток. Он заказал этот подарок с совиной почтой еще два месяца назад и, строго соблюдая конспирацию, отправил на адрес прабабушки, ставшей по совместительству главным консультантом при его приобретении. Зная о все возраставшем интересе Лили к вязанию и шитью, Северус, по совету Элеоноры, купил во «Флориш и Блоттс» книгу «Магическое рукоделие: шаг за шагом», к которой прилагались зачарованные спицы. – Боже мой! – всплеснула руками Лили, рассматривая изумительные красочные иллюстрации. – Какая прелесть! Спасибо, Северус! – она поцеловала его в щеку, заставив густо покраснеть. – Надеюсь, что мой подарок тебе тоже понравится. Она сбегала в прихожую и вернулась с небольшим пакетом из цветной бумаги, украшенным ее фирменным затейливым бантом. Внутри обнаружились варежки с гербом Гриффиндора. – Я пыталась связать тебе перчатки, но пока у меня ничего не вышло, – сконфуженно произнесла Лили, – это еще слишком сложно для меня. Но с помощью твоей чудесной книги есть шанс, что у меня получится! – Варежки очень пригодятся! – улыбнулся Северус. – И прабабушка наконец перестанет сетовать, что у меня руки как ледышки. – Уф, ну и денек! – послышался из гостиной голос Реджинальда. – Почему все так и норовят родить перед праздником?! Надеюсь, твой братик или сестренка не выберет датой своего рождения Пасху! – обратился он к Северусу. – Ну, как поживает елка? Сколько игрушек разбили? – Ни одной, – с гордостью отчитался Снейп. Вообще-то, это было не совсем правдой, но восстановленный с помощью Репаро шарик не стоило и упоминать. – Вот и молодцы! – усмехнулся Реджинальд. – Я вот всегда умудряюсь уронить парочку. Хорошо, что в нашем распоряжении имеется заклинание Репаро. Лили, ты готова? Простите, ребята, что дал вам не так много времени, но я действительно ужасно устал сегодня. – Когда ты вернешься от бабушки? – спросил Северус, помогая Лили надеть зимнее пальто. – Пятого января, – вздохнула та. – Родители уезжают в отпуск на Рождество и Новый год – папе на работе презентовали поездку, они не могли отказаться. Не грусти, – она дотронулась до руки Северуса. – Жалко, конечно, что не получится встретиться в Шервудском лесу – зимой там очень холодно. А приглашать тебя к бабушке я пока не могу: она жутко консервативная и считает, что нам с Туньей еще рано дружить с мальчиками. Но шестого мы с тобой обязательно выберемся в Косой переулок. Я уже обо всем договорилась с Ремусом и Джеймсом. Мы непременно хотим отметить вместе твой день рождения. Конечно, праздновать раньше срока – плохая примета, но что поделаешь, ведь девятого мы уже будем учиться до позднего вечера. – Значит, буду терпеливо ждать шестого, – покорно кивнул Снейп. – Мне, если честно, все равно, когда отмечать день рождения, лишь бы отметить его с вами. Да и в плохие приметы я не очень-то верю. С Рождеством, Лилс! Отличных праздников! *** Во время рождественского ужина Северус сидел погруженный в собственные мысли. Он корил себя за то, что нарочито подчеркнул их дружбу с Лили. Дружбу, а не нечто гораздо большее. «Ты неисправимый идиот! – ругал он себя, усиленно притворяясь, что наслаждается индейкой под брусничным соусом. – Разве трудно было сказать: «Когда мы окончим Хогвартс, я сразу же женюсь на тебе»? Разумеется, это выглядело бы по-детски непосредственно и жутко наивно, но вместе с тем дало бы Лили понять, что она далеко не просто моя подруга». – Северус, ты чем-то расстроен? – дотронулась до его руки Эйлин. – Нет, мам, – немедленно откликнулся Снейп, – точнее, да... Лили почти на две недели посылают к бабушке в Шервуд, а я собирался сделать с ней все уроки, которые нам задали на каникулы. – Милый, нельзя постоянно думать только об учебе, – укоризненно покачала головой Эйлин. – Ты и так получил замечательные отметки, уверена, что и Лили тоже. А знаешь, – она лукаво улыбнулась, – мы с Реджинальдом планировали поставить твой подарок под елку сегодня ночью, но раз уж тебе взгрустнулось, так и быть – вручим его сейчас же. Она взмахнула волшебной палочкой, и через мгновение на пол возле стула Северуса опустился внушительный сверток. Стараясь вести себя как нетерпеливый подросток, Снейп разорвал упаковочную бумагу и обнаружил новый котел и тяжелый футляр из тисненой кожи, внутри которого в гнездах лежали серебряный кинжал для резки ингредиентов, черпаки и набор из шести хрустальных фиалов. – Вау! – Северусу даже не пришлось притворяться. Подарок в самом деле привел его в совершенный восторг, а кроме того, был очень кстати. Снейп уже собирался попросить у Элеоноры все необходимое для самостоятельного изготовления Волчьего противоядия для Люпина, но теперь в этом отпала надобность. – Мама, Реджинальд, это просто чудесно! Огромное спасибо! – Я же тебе говорила, что набор для зельеварения понравится Северусу гораздо больше, чем метла! – с гордостью за сына произнесла Эйлин. – Тебе, разумеется, лучше знать, дорогая! – кивнул Реджинальд. – Я ведь ориентировался по себе и своим желаниям в возрасте Северуса. Если бы мне тогда кто-нибудь вручил на Рождество такой подарок, я бы потом дулся на него до самого Нового года. – Ты так не любил учиться? – удивленно вскинула бровь Эйлин. – По правде сказать, до определенного момента не видел в этом никакого смысла, – явно искренне признался Бакстер. – Получал «Удовлетворительно» и довольствовался ими. Учителя – особенно профессор Дамблдор – в один голос твердили, что я и на четверть не использую свой потенциал, о чем постоянно уведомляли моих родителей. Те, конечно, негодовали и даже пару раз попробовали преподать мне урок трудолюбия с помощью ремня. После этого моя успеваемость перестала вызывать нарекания у профессоров, но я все равно оставался порядочным шалопаем, а на вопрос о выборе профессии отшучивался, что уж место клерка в Министерстве отец мне всегда найдет. Так, собственно, и случилось. Только после смерти Нэнси я осознал, что могу приносить людям гораздо больше пользы, чем протирать штаны в Министерстве на никому не нужной должности. И снова засел за учебники. И в результате через несколько лет стал тем, кем стал, – он заговорщицки подмигнул Северусу, подозревавшему, что весь этот экскурс в прошлое Реджинальд затеял специально для него. – Ну, Северус уже сейчас первый на своем курсе! – заметила Эйлин, обиженно поджав губы. – Элеонора страшно переживала, когда он попал на Гриффиндор. Она была уверена, что там учатся одни шалопаи и бездари. – Это совсем не так, дорогая, – возразил Реджинальд. – Утверждать, что Гриффиндор выпускает лишь неучей, это все равно, что обвинять Слизерин в воспитании исключительно темных магов. Да ты сама посуди: нынешний директор – выдающийся во многих отраслях ученый и один из сильнейших волшебников современности – выпускник Гриффиндора. Профессор МакГонагалл – тоже, да и среди моих коллег в Мунго хватает бывших гриффиндорцев. Несмотря на то, что сам я окончил Когтевран, могу тебе совершенно точно сказать: гриффиндорцы – отличные ребята! Кстати, ты и сама в этом убедилась, когда мы встречались с друзьями Северуса. «Видели бы вы этих «отличных ребят» в другой реальности», – мысленно горько усмехнулся Северус. В его мозгу с быстротой молнии пронеслись бесчисленные стычки с Мародерами, отвратительная сцена у озера, в результате которой он довольно долго был посмешищем для всей школы, и – в качестве апофеоза – «увеселительная прогулка» по тоннелю под Гремучей ивой, едва не завершившаяся его смертью. – Ты прав, дорогой, – голос матери доносился до него словно издалека, и Северусу пришлось приложить усилие, чтобы вынырнуть из воспоминаний, – все эти предубеждения лишь разобщают нас. – Не просто разобщают, Эйлин, – лицо Реджинальда посерьезнело, – все обстоит гораздо хуже. Из-за того, что многие волшебники кичатся своей чистокровностью и не приемлют браки с полукровками или – упаси Мерлин! – магглорожденными, они практически ставят собственные семьи на грань вырождения. Ты не задумывалась, почему в чистокровных семьях сплошь и рядом рождается всего один ребенок? – Нет, признаться, меня никогда не занимал этот вопрос, хотя я и сама – единственная дочь у родителей. – Если присмотреться хорошенько, данная тенденция прослеживается слишком часто. Пугающе часто, я бы сказал. А сколько беременностей у чистокровных заканчиваются смертью младенцев?! Как ты понимаешь, богатые и влиятельные волшебные семьи не прибегают к услугам больницы, а вызывают частных целителей, – его губы скривила презрительная усмешка, – а вот менее родовитые чистокровные пациентки попадают к нам. – Реджи, – Эйлин тревожно взглянула на сына, – ты уверен, что стоит вести подобные разговоры при Северусе? – Абсолютно! – твердо ответил Бакстер. – Во-первых, ему уже скоро тринадцать и он – не маленький несмышленый мальчик. А во-вторых, насколько я в курсе, Северус – наследник рода Принц, и ему могут начать забивать голову этой опасной ерундой, связанной с чистотой крови. Именно поэтому ему жизненно необходимо знать заранее, чему придется противостоять. – Мне очень интересно, мистер... Реджинальд, – поправил себя Северус, внимательно слушавший отчима. – А почему вы считаете, что многие чистокровные семьи обречены на вырождение? – Вот видишь, солнышко, мальчику любопытно! Значит, не зря я тут распинаюсь! – Бакстер с улыбкой потрепал Северуса по волосам. – Во время учебы у меня был весьма прогрессивный куратор. Он заставлял меня изучать не только труды по традиционной колдомедицине, но и работы маггловских ученых. Вот тогда я и понял, что браки внутри одной закрытой группы населения, так же как и близкородственные браки – а именно они так распространены среди наших чистокровных семей – ведут к настоящей катастрофе. Если проверить генеалогические древа таких родов, как Малфои, Блэки, Пруэтты, Лестрейнджи, Гойлы, окажется, что почти все они приходятся друг другу кузенами и племянниками. Вместо того чтобы разбавлять свою порядком загустевшую кровь свежей и хотя бы изредка жениться на магглорожденных, они упорно продолжают подбирать пары в таких же, как и они сами, магических семьях, а в результате передают своим потомкам опасные заболевания. Вероятно, поэтому мудрая Магия ограничивает их рождаемость: ей надоело, что на свет появляются слабые волшебники, чьи единственные достоинства – громкая фамилия и накопленные веками капиталы в банке Гринготтс. Однако золото и принадлежность к «Священным двадцати восьми» еще никому не помогли стать выдающимся волшебником. Скорее наоборот. Много вы знаете выдающихся магов среди Малфоев, Крэббов и Гойлов? А вот среди полукровок встречается наибольшее число талантливейших волшебников – например, тот же Дамблдор. – Мне кажется, ты не совсем прав, дорогой, – покачала головой Эйлин. – Лично я знаю немало чистокровных семейств с двумя и тремя детьми. Твои родители, Блэки, Лестрейнджи, те же Пруэтты, наконец! – А я и не утверждаю, что вырождение проявляется именно в уменьшении рождаемости! – парировал Бакстер. – Возьми тех же Блэков: их старшая дочь Беллатриса – совершенно чокнутая, хотя – и это невозможно не признавать! – очень сильная волшебница. Братья Лестрейнджи, насколько я в курсе, оба – ничем не примечательные посредственности. Пруэтты... ну, эти, наверное, скорее исключение, чем правило. Моя собственная семья тщательно – и весьма успешно! – скрывает, что мой дед – полукровка, отец которого бросил мать сразу же после проявления у сына магических способностей. Так что Бакстеры – не в счет. Они страшные гордецы, но никоим образом не чистокровные. – Реджинальд, – все-таки решился Северус, – а что вы думаете о Волдеморте? При звуках этого имени Эйлин сжалась, а ее муж заметно побледнел. – Я думаю, что это – ужасный человек, – тихо сказал он. – Его теории сродни расовым теориям Гитлера – это что-то вроде нашего Гриндевальда – если захочешь, я потом расскажу тебе о нем поподробнее. А еще я убежден, что он со своими последователями может привести наш мир к катастрофе. – Вы полагаете, он придет к власти? – спросил Северус, внимательно глядя на Бакстера. – Боюсь, что это неизбежно, – вздохнул тот, – слишком уж многие разделяют его идеи. Именно поэтому я, как последний трус, не выношу своих высказываний за пределы этого дома. Не беспокойся, дорогая, – он печально улыбнулся Эйлин, – я слишком люблю тебя, чтобы подставить под удар. А что касается Северуса, уверен: твой сын очень умный мальчик и никому ничего не расскажет.