Второй шанс для Лили Эванс

За всеми этими заботами Северус, разумеется, ни на минуту не забывал о данном Лили обещании найти управу на студенток со Слизерина, дразнивших ее «грязнокровкой». Пока он размышлял, как лучше и поучительнее наказать этих чванливых девчонок, кичившихся своим происхождением так, точно они были родственницами самого Салазара Слизерина, на уроке Зельеварения произошел весьма неприятный инцидент. Примерно через час после того, как профессор Слагхорн задал студентам задание приготовить Дыбоволосное зелье, Лили перелила отливавшую весенней листвой жидкость в колбу и понесла ее преподавателю. В этот момент Снейп, занятый тем, что подписывал собственный образец, услышал за спиной ехидный шепот. – Эта мерзкая грязнокровка Эванс опять справилась первой. – Не переживай, Фиби! – вторил другой голос. – Мой папа сказал на каникулах, что всем грязнокровным выскочкам скоро прижмут хвосты. Так что Эванс недолго осталось выпендриваться перед старикашкой Слагги. Северусу не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто вновь назвал его Лили оскорбительным прозвищем. Фиби Паркинсон и Хелен Трэверс – будущая миссис Гойл. С обеими судьба свела его еще в прошлой жизни. Поначалу они пробовали задирать нищего полукровку, но быстро смекнули, что ему благоволит не кто-нибудь, а сам Малфой. Правда, после того как Люциус окончил Хогвартс, на Северуса какое-то время опять стали посматривать косо на его родном факультете. Пока в очередной стычке с Мародерами он не продемонстрировал сложнейшее заклинание явно не из арсенала третьекурсника. Слухи об этом расползлись по Хогвартсу со скоростью лесного пожара. Слагхорн был вынужден сделать Снейпу внушение, а однокурсники с тех пор прониклись к нему уважением и остерегались бросать ему в лицо унизительное «голодранец». Впрочем, Лили этот способ не подходил вовсе. Снейп ни в коем случае не хотел, чтобы она сама разбиралась со своими проблемами. Однако жаловаться Слагхорну было бессмысленно. Не отличавшийся храбростью Гораций предпочитал не ссориться со студентами своего факультета. Это Северус прекрасно помнил из собственного прошлого, ведь та же МакГонагалл, ученики которой после стычки с ним попали прямиком в больничное крыло, ратовала за гораздо более серьезное наказание. Тем не менее Слагхорн ограничился выговором. Северус не сомневался: несмотря на явную симпатию к Лили, тот и сейчас ничего не предпримет. Максимум побеседует с Паркинсон и Трэверс о том, что магглорожденные студенты тоже имеют право учиться в Хогвартсе, а те потом из мести причинят Лили вред. Нет! Действовать следовало хитрее. После коротких раздумий Северус решил обратиться к Кровавому Барону. Привидения не раз давали ему понять, что благодаря его статусу вернувшегося из-за Грани он находится у них под особым покровительством – теперь настало время попросить одного из них о помощи. Хотя до отбоя оставалось еще пару часов, Снейп не хотел, чтобы его заметили возле слизеринских подземелий, поэтому, дождавшись окончания уроков, он набросил на себя чары Конфиденциальности и отправился на поиски Кровавого Барона. Долго искать ему не пришлось. Жутковатое привидение факультета Слизерин само выплыло ему навстречу. – Мистер Снейп? – на бесстрастном лице Барона отразилось удивление. – Ищете кого-нибудь? – Вас, – без обиняков произнес Северус. – И чем же я могу быть полезен Избранному Госпожи? – Барон внимательно посмотрел на него. – На вашем факультете есть несколько девочек, которые непочтительно относятся к моей близкой подруге, – начал Северус. – Непочтительно? – переспросил Барон. – Насколько я знаю, все студенты дома Слизерин отличаются прекрасными манерами и вряд ли позволят себе... – Они называют ее грязнокровкой, – перебил выспренные речи Барона Северус. – И я хотел бы попросить вас положить этому конец. – И каким же образом, позвольте полюбопытствовать? – тон, которым это было сказано, весьма не понравился Северусу. – Неужели вы рассчитываете, что я стану пугать или воздействовать иным способом на студенток моего собственного факультета? – грозно загремел цепями Барон. – Если честно, именно на это я и рассчитывал, – нимало не испугавшись, отозвался Северус. – Вы поклялись содействовать мне во всем. Вот и посодействуйте. Прекратите недостойное поведение своих слизеринок. – Друг мой, – гораздо более миролюбиво вздохнул Барон, – мой юный друг! Мы, привидения, действительно поклялись помогать вам в вашей праведной борьбе со злом. Однако к сердечным делам это не имеет ни малейшего касательства. Мисс Эванс – безусловно, очень способная девушка, но... как бы вам сказать... – он замялся. Очевидно, отказ давался ему с трудом. – К моему глубочайшему сожалению, она ведь и правда маггловского происхождения. – И что тут такого?! – возмущенно воскликнул Северус. – Вы и сами могли бы догадаться, – немного сконфуженно произнес Барон. – Великий Салазар Слизерин, в доме которого я имею честь обитать, не приветствовал обучение магглорожденных волшебников в Хогвартсе. И я вынужден признать, что разделяю его мнение. Мы принадлежим к абсолютно разным мирам. По моему искреннему убеждению, эти миры никогда не пересекутся, а значит, магглорожденные студенты никогда не станут полноценными членами магического сообщества. Как потомку одного из весьма уважаемых домов, вам надлежит воздерживаться от близкой дружбы с такими, как мисс Эванс, и уж совершенно определенно не рассматривать ее в качестве будущей супруги. – А вот это не ваше дело! – Снейп задохнулся от досады на то, что вообще решил обратиться к известному своими крайне радикальными взглядами привидению. – Мисс Эванс, как я уже говорил, моя близкая подруга. И я хочу верить, что она останется таковой вплоть до того возраста, когда мы сможем пожениться. Надеюсь, я не слишком разочаровал вас, дорогой Барон. Или теперь вы полагаете, что Госпожа напрасно вернула меня из-за Грани? Так вот, хочу вас расстроить: она поступила так лишь потому, что я попросил у нее возможность подарить Лили Эванс другую жизнь. Это из-за нее Госпожа посчитала меня достойным второго шанса. Мои собственные заслуги здесь ни при чем. Впрочем, я уже понял, что вы не станете помогать мне, поэтому простите за отнятое время! Барон попытался сказать еще что-то, но Снейпа это уже не интересовало. Дрожа от гнева, он обновил чары Конфиденциальности и направился в гриффиндорскую башню, по дороге размышляя, как наказать наглых слизеринок. *** Пока Северус ломал голову над изощренным наказанием для зарвавшихся представителей «чистых кровей», Лили еще несколько раз услышала в свой адрес обидное прозвище. Северус видел блестевшие в ее глазах слезы, и его разум туманил гнев. Ему хотелось развернуться к сидевшим позади них слизеринкам и, наплевав на тюфяка Слагхорна, очевидно, неспособного защитить даже свою любимицу, бросить им в котел что-нибудь жутко едкое и вонючее, а затем прилюдно приложить Сектумсемпрой. Правда, имелось одно существенное но: использование данного заклинания могло сделать Северуса сквибом, а это в его планы совершенно не входило. Решение пришло совсем случайно. Снейп внезапно вспомнил, как в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, в разгар второй магической войны, Темный Лорд наложил Табу на собственное имя, пытаясь таким образом отловить особенно отважных (и безрассудных) членов Ордена Феникса. Покопавшись в богатом арсенале известных ему заклинаний, Снейп нашел парочку весьма подходящих для того, чтобы примерно наказать обидчиков магглорожденных. Шанс испытать свое изобретение представился ему буквально через день. Во время сдвоенной Трансфигурации, когда МакГонагалл похвалила Лили, идеально трансформировавшую навозного жука в большую пуговицу, сбоку раздалось еле слышное «Грязнокровка», а потом – сдавленный стон. – Вы что-то сказали, мисс Паркинсон? – сурово поинтересовалась МакГонагалл. – Н-н-нет, профессор, – пролепетала Фиби. – Тогда, может, вы хотели сообщить нам что-то важное, мисс Трэверс? – обратилась Минерва к ее соседке по парте, ерзавшей на своем стуле так, точно она сидела на раскаленной сковороде. Хелен открыла рот, но из него не вылетело ни звука. – Вы онемели, мисс Трэверс? – нахмурилась МакГонагалл. Из глаз Хелен градом покатились слезы. Она вскочила с места, но тут же, охнув, заплакала еще горше. – Всем продолжать тренироваться в превращении жуков в пуговицы, – решительно объявила МакГонагалл, – а мы с мисс Трэверс идем в больничное крыло. Она ухватила за руку беззвучно рыдавшую Хелен и направилась прочь из класса. – Что это с ней? – тихо спросила Лили у Северуса. – Понятия не имею, – пожал плечами тот, с мстительным удовлетворением представив себе, какая неприглядная картина откроется пару минут спустя профессору МакГонагалл и мадам Помфри. Ведь, по его замыслу, произнесший слово «грязнокровка», помимо заклятия Немоты, награждался еще и очень болезненными и трудносводимыми прыщами на заднице. Голос, правда, возвращался через два-три часа, а вот прыщи должны были еще долго напоминать жертве о том, что некоторые слова не стоит произносить вслух. *** Неделю спустя, когда Хелен Трэверс уже могла безболезненно сидеть за партой, Минерва МакГонагалл собрала своих «львят» в гостиной. – В последние дни в Хогвартсе происходят весьма странные вещи, – сказала она, окинув студентов строгим взглядом. – Неделю назад во время моего урока второкурсница с факультета Слизерин – мисс Трэверс – подверглась очень неприятному проклятию. Сидевшая неподалеку от нее мисс Мэри МакДональд сообщила мне, что за несколько мгновений до этого мисс Трэверс произнесла слово, которым пользуются, чтобы оскорбить магглорожденных, – МакГонагалл едва заметно передернулась от отвращения, – в адрес одной из наших студенток. – И что стряслось с этой глупой курицей? – выкрикнул Джеймс. – Минус пять баллов с Гриффиндора за неуважительное отношение к девочкам, – парировала МакГонагалл, не глядя на него. – Мисс Трэверс на три часа потеряла голос, и у нее... появились болезненные фурункулы, которые с большим трудом удалось свести мадам Помфри. Признаться, я подумала, что это случайность. Но через два дня аналогичному проклятию подвергся староста факультета Слизерин. А вчера это произошло сразу с тремя студентами с разных курсов независимо друг от друга. В связи с этим я хотела бы передать вам слова директора Дамблдора. Хотя он чрезвычайно впечатлен данным колдовством, но просил напомнить, что в Хогвартсе запрещено насылать проклятия на других студентов, даже если подобные грязные ругательства оскорбляют ваших товарищей. В любом случае директор Дамблдор обращает ваше внимание, что прыщи на... – она замялась, – на седалище – пусть и весьма болезненны, но незаметны окружающим. Собственно, это все, что я собиралась вам сообщить. *** – Любопытно, кто это так наказал слизеринцев? – поинтересовался Джеймс, когда они уселись за уроки. – Знал бы – непременно пожал бы ему руку, – поддержал его Сириус. – Чистота крови – не повод, чтобы задирать нос, что бы там ни говорила моя матушка. Некоторые магглорожденные волшебники гораздо способнее иных чистокровных. Сравните хотя бы нашу Лили и ту же Трэверс, у которой в роду наверняка магглами и не пахло. – А ты что думаешь, Северус? Есть предположения, кто это может быть? – спросил Люпин. – Возможно, кто-нибудь из старшекурсников-когтевранцев, – невозмутимо отозвался Снейп. – Это ведь неимоверно сложное колдовство – зачаровать слово таким образом, чтобы любой, кто произнес его, онемел и заработал прыщи на заднице. – Кто бы это ни был, он поступает очень порядочно, защищая магглорожденных, – тихо сказала Лили, незаметно толкнув Северуса ногой под столом. – Правильно! – с жаром закивал Джеймс. – Пусть заткнут наконец свои грязные рты! Северус усмехнулся. Он вдруг вспомнил, как в иной реальности, в тот проклятый день у озера, Поттер назвал грязным его собственный рот, а потом применил к нему заклинание Экскуро. Кстати, кажется, и МакГонагалл в своем послании от Дамблдора упомянула «грязные ругательства»... *** Через неделю, в течение которой слизеринцы держали себя в руках, во время завтрака в Большом зале у одной из семикурсниц, всегда смотревшей на всех свысока, внезапно полезла изо рта мыльная пена. Глядя, как «бедняжка» давится и отплевывается, Северус подумал, что порой к словам Дамблдора стоит прислушиваться.