Второй шанс для Лили Эванс

— Мистер, умоляю! — женщина за дверью явно плакала. — Впустите меня. Вы не пожалеете! Я хочу продать вам медальон самого Салазара Слизерина! — Медальон Салазара Слизерина! — презрительно скривился Бэрк. — Знаем мы эти ваши «древние» артефакты! «Мистер, купите этот чайничек, в нем заваривал чай сам Мерлин», — издевательски произнес он, подражая доносившемуся из-за двери голосу. — Ладно! Пойдем посмотрим, что там за медальон Слизерина пытаются мне всучить! Бэрк взмахнул палочкой, и замок на входной двери громко щелкнул. На пороге возникло самое жалкое создание, какое только можно было себе представить. Женщина, кутавшаяся в не по-зимнему тонкую, видавшую виды мантию, тщетно пыталась скрыть выдававшийся живот. Она неловко топталась на пороге, очевидно, опасаясь наследить — на улице шел дождь со снегом, и на бедняжке не осталось сухой нитки. Глядя на это несчастное существо, в сердце не склонного к сантиментам Карактака что-то дрогнуло. На миг он представил себе свою любимую Милисенту в таком же бедственном положении. — Присядьте, мисс. Несмотря на ее положение, Бэрк отчего-то решил, что женщина не замужем. Да и какой нормальный волшебник допустит, чтобы его супруга слонялась по Лютному переулку одна практически ночью в совершенно неподходящей одежде. — Миссис, — чуть слышно прошептала та, комкая в застывших от холода пальцах ветхую ткань мантии и не решаясь принять его предложение. «Даже так! — с возмущением подумал Бэрк. — Бывают же на свете такие мерзавцы!» — Позвольте, я высушу вашу одежду! Он направил на женщину волшебную палочку. От мокрой ткани тотчас же повалил пар. — Спасибо! — прошелестела женщина, откидывая капюшон и являя Бэрку совсем юное, но очень некрасивое лицо. Романтический настрой, так некстати овладевший лавочником, тут же испарился. — Ближе к делу, милочка, — сказал он холодно. — Вы что-то говорили о медальоне Салазара Слизерина. Я бы хотел взглянуть на него. — Да-да, сейчас! — женщина сняла с шеи большой овальный кулон на цепочке и положила его на прилавок. Бэрк дотронулся до искусно выложенной на крышке змейки волшебной палочкой, затем взял украшение в руки и внимательно рассмотрел. Несмотря на то, что внешне он оставался совершенно бесстрастным, в его душе поднялась настоящая буря. Нищенка, без всякого сомнения, обладала подлинным медальоном Салазара Слизерина! Оставалось только гадать, как такая поистине бесценная вещь попала к ней в руки. Впрочем, Бэрку было абсолютно все равно. Пусть даже эта беременная уродина и убила кого-то ради того, чтобы завладеть медальоном, какое ему до этого дело?! Сейчас его цель состояла лишь в том, чтобы купить древний артефакт, и желательно недорого. — Что ж, милочка, — спокойно сказал он, — вещь действительно любопытная. Я дам вам за нее... десять галлеонов. Бэрк ожидал, что женщина начнет плакать, торговаться, уговаривать его заплатить ей больше, взывать к его совести, демонстрируя свой огромный живот. Сам-то он прекрасно понимал, что подлинный медальон Салазара Слизерина был практически бесценным; всучив глупой девчонке десять галлеонов, он, по сути дела, бессовестно обманывает ее. Однако, против всех его ожиданий, в глазах женщины он прочел огромное облегчение. — Десять галлеонов! — бледное лицо озарила улыбка. — Спасибо вам, мистер! — Вот, — он отсчитал золото, чувствуя себя при этом не вором и обманщиком, а едва ли не благодетелем, — возьмите ваши деньги. — Спасибо! — повторила она, ссыпая галлеоны в пустой кошель и пряча его за пазуху. — Вы добрый человек! Счастливого Рождества, мистер! — И вам! — благодушно улыбнулся Бэрк, выпроваживая нищенку за дверь, пока та не опомнилась и не поняла, какую чудовищную ошибку совершила только что. * * * — Ну как? — поинтересовался Северус, когда прадед вынырнул из его воспоминаний. — Да... Мерзкий человечишка этот Бэрк. А та несчастная девушка… — Мать нашего Темного Лорда — Меропа Мракс собственной персоной, — кивнул Снейп. — Ее брат Морфин сгнил заживо в Азкабане после того, как юный Волдеморт заставил его признаться в убийстве семейства Риддлов, которое сам же и совершил. — Значит, Мраксы — последние потомки Салазара Слизерина? Знал бы он, кем станут его пра-пра-правнуки, в гробу бы перевернулся! — Как сказать! По сравнению с пьяницей Морфином и Меропой, окончившей свою жизнь в каком-то маггловском приюте для бедных, Волдеморт сумел достичь достаточно многого. Во время нашей первой встречи — когда я был шестнадцатилетним глупым мальчишкой, одержимым жаждой тайных знаний по Темной магии — он показался мне поистине великим магом. Поначалу он в самом деле щедро делился со мной знаниями. Это потом я понял, что ему просто требовался ручной зельевар, способный беспрекословно сварить любой яд или пыточное зелье. А тогда я был совершенно околдован им и с радостью принял Черную метку. Да еще как дурак гордился этим! Ведь таким образом меня — полукровку без гроша за душой — ввели в привилегированный круг избранных, в который входили даже представители Священных двадцати восьми семейств. Конечно, после своего второго пришествия Волдеморт стал совершенно безумным, но, как я полагаю, это произошло, скорее всего, из-за его экспериментов с крестражами. Человеческая душа просто не может выдержать столь многократного деления. А в случае с Темным Лордом создание крестражей повлияло и на его внешний вид, и на рассудок. Еще до убийства Поттеров мы — его сторонники — замечали в нем необратимые изменения: из жестокого, но харизматичного лидера он постепенно превращался в настоящее чудовище. Одни его красные глаза чего стоили! А лицо! В своей иной жизни я познакомился с Волдемортом в шестнадцать лет, а не в десять, как сейчас. Теперь, когда у меня появилась возможность сравнивать, я понимаю, насколько оно сделалось нечеловеческим. Однако если вернуться к Мраксам, они и в подметки ему не годились. Пожалуй, единственное, что он унаследовал от них — это владение парселтангом. — Да, с этим не поспоришь, — кивнул Септимус. — Итак, подведем итоги. Мы знаем, что перстень с Воскрешающим камнем и медальон Салазара Слизерина принадлежали деду Темного Лорда. Кражу перстня и превращение его в крестраж мы с тобой уже имели сомнительное удовольствие наблюдать. А вот судьба медальона нам пока неизвестна. — Неизвестна вам! — торжествующе произнес Северус. — Ты хочешь сказать, что я посмотрел еще далеко не все воспоминания этого старого пройдохи Бэрка? — искренне удивился Септимус. — Далеко не все! — улыбнулся Северус. — У меня есть для вас несколько сюрпризов. — Тогда чего же мы ждем! — в голосе Септимуса послышалось нетерпение. — Легилименс! * * * — Скорее, Горбин, я хочу, чтобы к приходу мисс Смит все было идеально! Судя по всему, с первого воспоминания прошло не менее десяти лет, а может, и больше. Бэрк теперь выглядел гораздо старше, его волосы стали совсем седыми, а лицо кое-где прорезали морщины. Впрочем, возможно, на его преждевременную старость оказало влияние вдовство: на стене, как раз за спиной лавочника, отдававшего сейчас приказания молодому помощнику, висел портрет красивой женщины в траурной раме. — Еще пару подушек в кресло: эта старая перечница любит сидеть с комфортом! Не забудь про пирожные и кофе! И цветы — она любит цветы! Если нам сегодня повезет, мы заключим отличную сделку! Когда все было готово, Горбин запер лавку и встал за прилавок. Не прошло и пары минут, как в камине вспыхнуло зеленое пламя, и в его отблесках появилась вращающаяся женская фигура. — Мерлин, как я ненавижу путешествовать по каминной сети! — послышался визгливый голос, принадлежавший тучной волшебнице в ярко-розовой, отделанной блестками мантии и огненно-рыжем парике. Бэрк проворно подскочил к камину и подал даме руку. — Благодарю, голубчик, — жеманно пропела она, хлопая явно накладными ресницами и улыбаясь накрашенным ртом. — Мисс Смит, — Бэрк подвел ее к креслу и помог опуститься в него, — я счастлив, что вы решили посетить мою скромную лавку. Чем могу быть полезен? — Мне хотелось бы приобрести нечто экстраординарное, — сказала мисс Смит, бросая жадные взгляды на коробку с птифурами. — У вас ведь найдется, чем меня порадовать? — О да! — подобострастно закивал Бэрк. — Думаю, у меня есть именно то, что вам нужно, но сперва попробуйте эти пирожные! Они поистине восхитительны.