Тварь 2

«Что я не так сделал? Что, Боги и Небо, я сделал не так и почему? Как это исправить?» В комнате висела гробовая тишина. Ответов не было. Лео уперся лбом в стену, закрыл глаза и вдохнул запах сырой известки. Собрал ее губами, как росу, радуясь от души тому, что он рожден черепахой. Человеческие губы не смогли бы так – не то строение. А вот ему сейчас – в самый раз. Видит небо, он же старался. Буквально из себя выворачивался, обдирая тело, разум и душу до голых ссаженных нервов. Смиряя свой гордый и слишком уравновешенный нрав. Он старался. Дарил тепло, отдавая до капли. Ничего-ничего не утаивая, выскребая из своего нутра, как из высохшего колодца, отыскивая его в рваных проводах, городских подворотнях и закрытом тучами небе. Раф любил наматывать эти провода на руки и рвать с какой-то мрачноватой усмешкой, когда они разговаривали, сидя на крыше. Он говорил и рвал провода с кожей своих ладоней, говорил, почти не замолкая. Лео молчал вместе с ним. Слушал-слушал-слушал, стараясь впитать каждый высверк скупых эмоций из родного голоса, вобрать в себя и запомнить любую мелочь, которой вдруг захотел поделиться его нелюдимый и молчаливый брат. Самый любимый брат. Он старался узнать о нем все-все-все. Лео казалось, что следом за той минутной оттепелью, когда Раф вдруг стал нежным, наконец-то наступит апрель. Настоящий, когда душа и душа в одно целое, как пригоршни талой воды, когда не надо будет подчиняться, когда можно будет просто быть в безопасности и покое – одном на двоих. Боги ему в свидетели, Лео хотел этого, как мало чего еще в этом мире. Он от многого готов был отказаться. От всего, что было его и было у него. И отказался. Но весна не пришла. За оттепелью наступила зима. «Где я ошибся, Раф? Где и что я сделал не так?» Он понимал, что принадлежит Рафу полностью. Даже больше, чем до той ночи. Ночи, где появилось что-то чуть большее, чем мучительное соитие, которое Лео всегда принимал за единение, единственно ему доступное с любимым братом. Лео молчит. Часто-часто дышит, жмурит глаза и усилием воли держит неподвижным свое привычное к боли тело. Он знает, что будет дальше. Так всегда происходит и по-другому не будет, потому что – а как еще? Как еще стать одним целым с Рафом, который не верит наглухо в то, что души могут сливаться в одно, как вода, что они могут на расстоянии ощутить, что не важно где тот, кого ты любишь, пока ты любишь его. Он может быть даже в другой вселенной. Но ты любишь, а значит, он рядом с тобой, если это взаимно. Раф не понимает такого. Ему нужно чувствовать физически, что они вместе. Лео дышит и ждет. Раф неожиданно приподнимается на руках, и Лео чувствует его пристальный взгляд в затылок, а потом руку, тянущую за плечо. «Зачем?» Раф прижимает его карапаксом к себе и обнимает, горячим дыханием трогая висок. - Т-шш. Все хорошо будет. Лео тихо сглатывает. Он знает, как будет. Но главное, что Раф понимает и верит, что будет хорошо. Раф неожиданно переворачивает его лицом к себе, чего никогда раньше не делал, и смотрит в глаза. В зеленой бездне клокочущего водоворота темной, пьяной страсти можно утонуть, но главное – они смотрят друг другу в глаза. И это не вызов и не требование. Это вопрос. Раф наклоняется, и Лео едва заметно жмурит глаза. Боль - это просто привычка, ее легко принимать… И губы принимают поцелуй. Первый. Самый первый, неумелый, кусачий и нежный. В первую долю секунды Лео чуть не вскрикивает от отсутствия боли. Это дико. Это ново и это… странно. Он отвечает Рафу. Как умеет. То есть как не умеет совсем. - Люблю тебя, - выдыхая в горчично-теплый вдох. А Раф снова смотрит ему в глаза, словно что-то ищет в них. Впервые ищет ответ. И Лео едва прикрывает веки, безумно благодарный, что брат подождал и спросил его. Ведь Раф не умеет сдерживать себя нигде совершенно, особенно там, где он может показать свою силу и власть. Раф виновато целует его в шею, туда, где слюна щиплет следы от зубов, которые уже никогда не исчезнут, и осторожно подается вперед. Не так, как обычно, одним звериным рывком. И Лео тихо тонет в своей боли и его любви, осознавая ее, впитывая и пропуская через себя. Он знает, как сложно Рафу сдерживать свои желания и свой бешеный нрав. Не это ли самое важное доказательство его чувств? Это было сложно. Это было совсем по-другому. И Лео просто принял это новое, как часть теперь уже их жизни. Он поверил в то, что теперь она – одна на двоих. Как же он хотел, чтобы оно навсегда так стало. Одна на двоих капель, и ветер, и небо, и улыбка просто так. За оттепелью всегда приходит весна. - Там целые вселенные, и в каждой кто-то живет и о чем-то думает, - Лео вытягивает руку, указывая на Млечный Путь. Его потряхивает от пьяного восторга, потому что так остро, как сейчас, он Рафа никогда не чувствовал. Как будто у тебя раскрыта грудная клетка и между тобой и ним один светящийся шар – больше, чем твоя душа, больше чем его – целый огромный мир. Раф обнимает его за плечи и целует в уголок губ. Лео улыбается, сосредотачиваясь на том, чтобы не отстраниться и не обидеть брата. Рафу надо ощущать физически то, что Лео чувствует и так – значит, пусть так и будет. - Тебе не интересно, да? Он знает, что Раф плевал на эти вселенные, миры и все остальное, но он старается услышать Лео. А Лео старается дать в ответ то, что нужно ему. Чего уж, если быть честным? Да, Лео тоже было смертельно скучно смотреть бокс и открытый ринг. Нет, не с Рафом. С Рафом было потрясающе интересно. Наблюдать, как он вскидывается, сжимая кулаки, как подбадривает азартными криками любимых бойцов, как крошечные лучики-морщинки рисуются в уголках его глаз, когда он прижмуривается от удовольствия, и как меняет цвет хромдиопсидная радужка, темнея или светлея в мелькании экрана. Все это было интересно, а ринг… как били друг другу морды, так и бьют. Как будто им самим этого мало достается на ночных вылазках. Раф тоже очень старался. Лео это видел в те минуты, когда его не скручивало от обиды или вынужденного молчания в спорах. Он уступал брату. Соглашался там, где иногда хотелось спорить или развернуться и уйти, старался понять, отчего же именно вот в этой мелочи так важно Рафу настоять на своем. Доказать, что он прав и его решение единственно верное. Лео не понимал. У Рафа была своя жизнь. Странная, непонятная, но чертовски ему важная. Его принципы, его гордость и ранимая измотанная душа. Лео хотел ее успокоить и исцелить. Часто думал, что вот если бы мог взять в ладони и отогреть… Но Раф словно не хотел этого. - Давай пробежимся сегодня, а? – Лео тянет Рафа за руку. – Идем. Сегодня дождь, сделаем ката под ним, а? Раф дергает плечом и хмыкает. - Рядом с тобой не хочется, - признается он. – Опять быть убогим бревном, да? Тебе это нравится? Лео вздыхает и качает головой. С его точки зрения, Раф ни разу не бревно. Да, над техникой работать и работать, но это любому из них надо, а вот этот завораживающий шторм и смерч, слишком низко уходящий в боевые стойки, хочется видеть снова и снова. Раф прекрасен в своей дикой гармонии, и он совершенен в ней. Но Раф не любит делать ката при Лео, считая, что старший брат в этом виртуоз, а он сам «бревно». - Иди сюда, - Раф дергает его за руку, роняя рядом с собой, и зарывается носом под челюсть, шумно принюхиваясь. – Лучше просто побудем вдвоем. Лео неловко останавливает его руку, придерживая за запястье. Он давно хочет сказать Рафу одну вещь. - Что? – тот поднимает взгляд, словно ощутив перемену в настроении Лео. Лео минуту смотрит ему в глаза, взвешивая свой вопрос, потом отодвигает его ногой в сторону и улыбается. - Ничего, Раф. Все хорошо. Он так и не решился сказать Рафу о том, что думал, хорошо понимая, что гордость брата такого просто не выдержит. Это он научился принимать, как данность, что цена их жизни одной на двоих – его гордость. Это было непросто принять. Еще сложнее признаться себе, что по-другому у них не будет. Раф не сможет вот так вот переступить через себя. Но оставаться для него лидером в бою при таких отношениях оказалось неимоверно сложно. - Стоять! – Лео рявкает, рывком дергая Рафа назад из первого броска в погоню. – Я сказал – мы уходим. Раф оборачивается и долю секунды смотрит ему в глаза. - Что? – вырывается у него. Лео молчит, упершись в него взглядом, затылком чувствуя непонимающий взгляд Майки и напряженный Донни. - Стоять! – повторяет Лео. – Уходим. Раф потом рычал на него весь вечер, огрызаясь на каждое слово, а когда они остались одни… - Бля, Лео, какого хрена-то? Я хотел добить этих мудаков! - Такого, Раф, что я ясно выразился, - Лео стоит, сжав кулаки, и сверлит его холодным взглядом. – Это было слишком опасно, и мы выполнили свою задачу – сорвали ограбление. - Я хотел подраться… - А я хотел, чтобы все вернулись домой целыми! Раф резко оборачивается, подходит и недобро щурится, пряча в морщинках век опасный огонек. - Обычно ты сговорчивее, - шутит он, прихватывая Лео за шею. – Почему из тебя вдруг опять вылез лидер? - Потому что я им являюсь, - Лео не пробует вырваться из захвата, просто стоит и смотрит. – Обычно ты не дуркуешь. Раф усмехается и целует его. - Ладно, лидер, давай вспомним, кто тут главный. Лео уворачивается от поцелуя, но не дергается от дрожащих рук, бегущих по бокам. «Ерунда. Пусть успокоится». Но это оказалось не ерундой. Лео хотел, чтобы они были просто одним целым с Рафом. Раф хотел, чтобы это было только здесь и сейчас. И тогда они уперлись в тупик. Раф мечется по крыше, матерясь, как сапожник, а Лео следит за ним уставшим взглядом. Ему холодно. Он устал и измотался сегодня, а брату отчего-то опять все не так. Причем понять, что именно – невозможно. Всегда кто-то плохой и кто-то виноват. Если не кто-то, то тогда весь мир. Лео не может это понять, хотя все фибры души напрягает. Он старается, но Рафу снова не так, что Донни попросил помочь с компьютером. - У тебя на всех есть время! На всех, кроме меня! - Идиот, - Лео вздыхает и роняет голову. Вот как? Как доказать этому придурку, что Лео всегда о нем думает. Сплетая провода по просьбе Донни, бегая по крышам в патруле, слушая про компьютерные игры. Он всегда думает о Рафе, заполонив им все внутри себя. Так что даже стыдно иногда перед родными – как будто кроме Рафа ничего и никого нет. В этом не раз упрекал его Донни, говоря, что Лео ни до кого больше дела нет и это у него на лбу написано. - Я люблю тебя. Они мне просто родные… Лео редко позволяет себе сказать Рафу такое. «Люблю» это что-то настолько святое, что трепать его об открытки и каждый день кажется просто кощунством. Лео любит его до такой степени, что готов все-все ему отдать. Вернее, уже отдал. Майки бы засмеял старшего брата, узнай о его отношениях с Рафом. Лео-то, напичканный своей Японией и нормами самурайской морали, еле-еле принял все происходящее с самим собой, а уж что скажет ему Майки, пропитанный Европой и ее взглядами на «пассивных гомиков». - А я пятый в очереди, я понял, - Раф отмахивается и отворачивается от него. - Считай, как хочешь, - Лео роняет голову. Иногда ему кажется, что доказать Рафу свою любовь просто невозможно. Раф всегда найдет в чем усомниться. Всегда увидит что-то, что явно указывает на обратное. И вцепится в это, как бультерьер. У Лео опускаются руки в такие минуты. Вот же – вот душа на ладонях! «Вот я слышу тебя, идиота ревнивого, чувствую. Вот он я. И вот ты. Что еще нужно? Доказать?! Ты серьезно думаешь, что я бы вот так смог хоть с кем-то … просто ради прихоти?.. Раф, ты нормальный, а?» - Прости, - летит в спину. Лео быстро смаргивает холодную злую влагу с глаз и оборачивается. Да он что угодно простит Рафу, если тот просто хоть на долю секунды ему поверит. - Я очень стараюсь. Но я же не могу бросить всех. Лео знает, что именно это Раф хочет услышать от него сейчас. Зачем? Какая разница, если ему это нужно. И тянет его за руку за собой. Пусть дома закроется с ним в комнате, обнимет, придушивая своей дикой силой, зацелует и закусает, повторяя «мой», заснет, прижимая к себе, так, что едва дышать получится. Рафу сейчас важно доказать себе самому, что Лео – его. «Я завтра Майки помогу настроить экран. Сегодня останусь с Рафом». И он оставался. Мерз под снегом до того, что один раз сошли ногти на левой руке, пока они сидели на крыше, чтобы не перебивать и выслушать. Лео казалось, что вот после таких взрывов что-то должно измениться – стать если не лучше, то просто по-другому. Более чутко, более глубоко. Но все повторялось и не хотело меняться никак. Он думал, что они вырвались из тупика, прыгнув вверх, а оказалось, что сорвались в бездну. Лео вздохнул, слизнул с губ налипшую известку, собрал себя в кулак и заставил открыть глаза. «Что-то случилось…» Его дергала неясная тревога, словно внутри колотился набат. «Раф?» Лео ощутил, что дома Рафа нету. Значит, ушел куда-то… И он не стал бы даже пробовать искать или мешать, потому что так правильно, но только вот эта тревога… «Раф…» Лео закинул за спину катаны, секунду постоял, прислушиваясь к себе, а потом побежал прочь из дома.