Тварь 2

Седая одурь свечной гари не резала ноздри, как это было всегда. И было тихо, как в склепе, хотя Раф чуял вибрацию воздуха вокруг себя всей кожей острее, чем когда-либо раньше. Он стоял столбом, как полный мудак, и смотрел Лео в спину. Лео, который не шевелился почти сутки. Лео, который не говорил ни с кем. Лео, который впервые, наверное, за всю их короткую и такую длинную жизнь нуждался хоть в одном слове или просто жесте поддержки. Это было странно, но у Рафа ничего не болело и даже не отдавало ноющей усталостью, как всегда после драки. - Эй… - он решился заговорить. – Ты че, а? Он нутром чуял боль, густой известковой взвесью повисшую в комнате Лео среди этих завитков дыма и его любимых свечных огоньков. Лео любил их, он всегда им улыбался и мурлыкал под них что-то себе под нос, он под них медитировал, он любил под них горькие Рафовы поцелуи и немую дрему на грани яви и сна. Лео не ответил. Даже не вздрогнул на его голос, не говоря уж о том, чтобы обернуться. Раф помолчал, крутя пальцы, потому все же решился и подошел ближе, мимоходом отметив, что ходит бесшумнее старшего брата, чем прежде похвастаться не мог. - Ну, ты чего? – присев на корточки за спиной Лео, Раф положил руки ему на плечи, собираясь обнять. Ну, да, ну, накосячил немного. Ну сорвался. Но за дело же он их. Эти суки посмели полоскать свои языки не теми словами… - Смотри-ка, кто тут у нас? Их восемь. И именно по этой причине это недорощенное хамло так нагло скалится Рафу прямо в лицо, задрав свою мерзкую маску. Думает, они в безопасности, потому что их много. Раф поднимает взгляд, плещущийся пьяным бешенством, и смотрит с намеком на интерес, ковыряя заусенец. - Че, язык проглотил, что ли? – фут подходит еще чуть ближе, продолжая ухмыляться. – А че это ты один сегодня, а? Посрался со своим сладким, большой начальник? Раф склоняет голову набок, щурясь и ощущая, как вздуваются мышцы шеи. - Че? Повтори, ублюдок. Футы начинают ржать. А тот, что подошел так близко и так беспечно, кривится в брезгливой гримасе и плюет Рафу под ноги. - А че повторять-то? – бросает он. – Оглох, что ли? Говорить даже с тобой противно – мало, что уродом на свет вылез, так еще и моральный урод, каких поискать. - Да ладно! – вмешивается второй. – Этот еще ничего – хоть и нагибает брата, но хоть сам в зад не дает! И вообще, ты вдумайся только: тот - их лидер, значит, этот теперь главн… Слова обрываются коротким утробным бульком – сай Рафа прошибает горло вместе с неоконченной фразой. - Ты свой вонючий язык об моего брата не вытирай, - Раф упирается ему ногой в грудь и отпинывает, выдергивая оружие. Брезгливо стряхивает кровь с штыка и оборачивается. - Еще что? Он сохраняет спокойное лицо, как забрало, но внутри уже все свернулось раскаленным жгутом искрящих электрических проводов. Они знают! Откуда и как – не важно. Может, увидели их, ублюдки, когда Раф позвал Лео посмотреть затмение луны с крыши, или еще когда… «Нет, тогда вот – только тогда же на крыше нас сорвало… ну, еще была пара раз… Блядь!..» Раф с разворота прыгает вверх, сносит самого говорливого ублюдка и, уже приземляясь, с коротким и таким сладким хрустом сворачивает ему шею. - Еще кто что тявкнуть хочет? – спрашивает он и, не глядя, подрезает футу челюсть. Руки сами разберутся – им глаза не нужны. – Есть желающие? Пальцы погружаются в теплую еще глотку и выворачивают сквозь разрез язык человека. Один из футов сгибается пополам, мерзко хрюкая, и блюет прямо себе в маску, не успев ее снять. Остальные стоят столбами. «Переваривают, бедняжки». Раф косо усмехается и рывком затягивает язык узлом, разрывая его. - Это правда! Правда! Правда! – сопливый, что видно по комплекции, и зеленый салага, падает на карачки, сдирает маску и начинает визжать. – Мы вас видели там! Ты его на крыше разложил! А до этого Свифт рассказывал, а до этого Люк! Ты теперь у них главный! И мы… мы тебя теперь убьем!.. - Сейчас глянем, - Раф отбрасывает труп и бросается на этого сопливого говоруна. Ему плевать, что Учитель не раз говорил им о снисхождении к слабым, плевать, что Лео бы не одобрил такого, что Лео не любит убивать и не любит, когда это делает Раф. Особенно так. «Знают они – знают и остальные. Теперь и в городе просто не посидишь вдвоем… а дома… там Майки…» Руки сами находят, куда вогнать сай, чтобы оборвать истеричный визг сопляка. Рафа тошнит. И не от только что вывалившейся на асфальт требухи, а от мысли о том, сколько раз эти вот языки вытирали такое говно об его Лео. Он думал, что это просто между ними. Что это их – их чувства, их любовь, их страсть… Нанося следующий удар, Раф даже морщится от запаха этого свежего, жидкого дерьма, которым вот так измазали его любовь… все внутри… и это бы он пережил. «В конце концов – для них это так и есть же. Ну лезет одна черепаха на другую – это ж природа. Это у людей – любовь, а у нас так…» Он сплевывает желчь, подкатившую к горлу, пока вырывает очередному вякнувшему «педрило» челюсть. «Теперь главный… они что, в натуре думают, что я так самоутверждаться бы стал?.. Как кобель какой-то… Я правда не раз Лео говорил, что между нами – я-то знаю, кто главный…» Руки вздрогнув, падают вдоль тела, и Раф пропускает удар. «Но он же… не… Лео не мог так думать. Он же знает, что мне важен он, а не это лидерство сраное…» Руки провалились сквозь Лео, сквозь пол и кровать… - Раф? – Лео откинул голову назад, привычно собираясь уронить ее на плечо. – Это ты, да? Раф вздрогнул, увидев, как затылок брата, всегда тяжело ложившийся на ключицу, чуть вошел в его тело, как будто в мыльный пузырь… «Бля…» Он уставился на кровать, где укрытый белым пледом, лежал он сам с совершенно спокойным, как кукольным, лицом. Я иду за тобой. - Лео… - Раф снова хватанул пустоту, пытаясь вцепиться в брата и не потерять его. – Это… я не хотел… я думал, что… мы же хотели пойти купаться, помнишь? Ты парням обещал… Голова Лео чуть двинулась вверх-вниз по плечу, не вызвав ни единого ощущения. - Я помню. Не волнуйся, я знаю, что пока не закончил всего - нельзя уходить. Не беспокойся, Раф, я все доделаю сначала. Лео вдруг приоткрыл глаза и скосил их прямо на Рафа, словно видел его внатуре. - Я же сказал, что всегда-всегда с тобой рядом.

*** /год спустя/

- Почему, Донни? Почему ты мне запрещаешь?! Майки швырнул комиксы и вскочил ногами на диван, зло сжимая кулаки. - Почему тебе можно, а мне – нет?! Донни отвлекся от своего планшета, вскинув на него взгляд. - Потому что… - Оставь его, - Лео, до этого не принимавший никакого участия в споре, неожиданно вскинул голову. – Он прав, Дон. Давай, Майки, приводи ее знакомиться с родными, раз уже решил сделать предложение. Не дело свадьбу играть не дома, да еще без семьи. Майки от неожиданности даже выронил приставку, которую собирался швырнуть в стену. - Правда? Лео, правда, да? - Да, брат, - Лео кивнул и поднялся. – Только все же пока завяжи ей глаза, ладно? И вышел, оставив Майки икать себе вслед. - Ты стал таким сговорчивым, - Раф недовольно вынырнул из тени, щурясь и скаля зубы. – Раньше тебя бы на дыбе было не уговорить. - Я на многое стал смотреть иначе, - Лео чуть пожал плечами, направившись в ванну. – Ты же знаешь это. - Угу, - Раф пошел за ним, уже хорошо зная, что его недовольный топот все равно никто не услышит, так что можно бы и не стараться, но привычки никуда не исчезли, хоть тресни. – Знаю я. Вообще в этом были свои плюсы – например, сидеть на стиральной машинке и глазеть, как Лео устало стаскивает с себя вещи, бросая их сквозь Рафа на полку. Раньше и в голову не приходило, что он может делать это вот так изящно – Раф никогда не давал ему самому раздеться – просто не успевал. А вот оказалось, что это очень даже заманчивое зрелище… было бы, если бы было у него продолжение. Лео включил душ, привычно уперся руками в стену и опустил голову, давая воде стекать по лицу. Раф знал, что он может стоять так очень долго. С закрытыми глазами, изредка слизывая воду с губ, словно думая о чем-то. - Обними меня, - Лео погладил пальцами старую бусину, что носил на шнурке над локтем. – Тебя не хватает… Он прижался виском к стене, обхватив себя руками, и зажмурился. Раф вздохнул, влез в ванну и обхватил его со спины, как делал всегда раньше. И как всегда теперь, руки прошли сквозь брата, не дав ощутить ни его тепла, ни шероховатой кожи, ни жесткого шрама вдоль предплечья. - Мне тоже тебя не хватает, бро, - Раф уткнулся носом Лео в плечо, пытаясь хоть как, но учуять любимый аромат соли в утреннем янтаре. – Ты бы знал только как… Лео мурлыкнул, как иногда делал с Рафом в постели, повел плечами, словно прижимаясь сильнее, и улыбнулся, не открывая глаз. - Спасибо, Раф. Раф скрипнул зубами, пытаясь положить ладонь ему на шею, туда, где следы его собственных зубов стали тускнеть со временем, но не смог и снова провалился сквозь брата. «Бля!!!!» Рафу его не хватало. До судороги челюстей, до крика, до воя в открытом колодце. Лео был с ним и не с ним. Лео был его и один. Лео просил обнять, но чертовы руки не могли этого сделать, а этот дурак улыбался и благодарил, словно чувствовал жалкие Рафовы попытки хоть что-то дать и хоть как-то прижать к себе. «Вот улыбнись ты еще хоть раз, а! Вот хоть один – зубы выбью, сука! Ну чего ты… ну какого ж хера-то ты улыбаешься как будто мне одному? Ну, чего ты делаешь-то со мной, тварь?!» - Я люблю тебя, Лео, - Раф снова сжал руки, не давая себе провалиться, просто сохраняя кольцо, как на воздухе, и поцеловал следы от зубов. – Ну вот больше всех, честно. - Я люблю тебя, Раф… - Лео!!! – в ванну постучали. –Лео, ты в порядке? Ты там уже час торчишь, если не больше! Раф скривился, поняв, что самое хорошее всегда кто-нибудь да обосрет, даже если ты сдох давно. И обязательно влезет в то бесценное, что еще у тебя осталось! Никакая смерть не избавит от телефонного звонка, который оторвет Лео от разговора с тобой, или вот как сейчас, кто-то непременно начнет ломиться в ванну, отнимая брата, когда Раф почти вот настроился на то, чтобы заняться сексом! - Лео! - Сейчас, Донни, дай мне минуту, - мурлыкнул Лео так, что Раф даже оторопел. Ну вот услышь он такое из-за двери, он бы точно понял, что Лео явно занят… «Только Дон-то считает, что ему не с кем быть занятым…» Раф это знал наверняка. - Ты одинок, Лео, - Донни присаживается на краешек дивана, задумчиво вертя в тонких пальцах планшет. Потом вздыхает и бросает его на подушку. - Я понимаю тебя… Такая боль не проходит быстро, но… прошло много времени… Лео едва заметно кивает, продолжая рисовать на листе бумаги большой ирис углем. - Может, тебе стоит… - Донни снова вздыхает, сцепляет пальцы, нервно выкручивая их себе. – Может, стоит… Попробовать с кем-то… поискать кого-то… Лео на секунду поднимает взгляд и смотрит в стену. Раф висит на его турнике, наблюдая за этим, и с одной стороны хочет убить Дона за эти слова, а с другой даже вроде и понимает. Дон же искренне хочет помочь… наверное. Но поймав этот короткий взгляд Лео, Раф забывает, о чем думал… - Я не одинок, Донни, - возражает Лео, возвращаясь к рисунку. – С чего ты взял? - Я прочитал одну статью, - Донни вымученно улыбается, пытаясь дать брату поддержку, которая, с его точки зрения, Лео смертельно нужна. – Если человек долго принимает душ, это говорит о его желании ощутить объятия и восполнить недостаток тепла. Чем-то заполнить пустоту. Это часто бывает после утраты… кого-то очень важного. Подумай. Пустоту не заполнить иллюзиями. Лео рвано дергает уголками губ и едва заметно качает головой. Раф слезает с турника и усаживается на стол рядом с ним, рассматривая рисунок. Линии дрожат, а глаза брата смотрят мимо листа бумаги и угля в пальцах. - Это не так, Ди, - совершенно спокойно отвечает он. – Я просто предпочитаю отмываться от грязи улиц тщательнее, чем Майки. Если бы Раф не видел его глаза – он бы поверил, как поверил сейчас Дон. «Сука. Не рви мне сердце». Донни сидит еще минуту, постукивая пальцами по подлокотнику, потому опять вздыхает и поднимается. - Там статья, почитай на досуге, - говорит он, кивая на планшет, и направляется к двери. – Его больше нет, Лео. И с этим придется жить. И мне, и Майки, и тебе тоже. Мы потеряли брата, но я не хочу потерять еще одного. Дверь за Донни тихо закрывается. Лео бросает уголь и минуту сидит, слепо глядя в стену, потом поворачивается и берет планшет. Кривая усмешка, такая раньше ему чуждая, брезгливо режет губы, пока он изучает глазами статью. Потом швыряет планшет и закрывает лицо руками. - Раф есть, Донни. Я знаю. Откинув голову назад, он прикрывает глаза и гладит стол в том месте, где лежит Рафова нога. - Почему мне никто не верит? - Я скоро, - Лео неожиданно развернулся, посмотрел Рафу в глаза таким взглядом, что у того свело скулы, и коснулся мятным дыханием его губ. – Я скоро, Раф. Сдернул с крючка полотенце и торопливо выскочил за дверь, обматывая им бедра. Раф сунулся носом под забытый душ, не ощутил ничего решительно и глухо выругался. Мог бы – запер бы сейчас дверь на задвижку, прижал Лео к стенке и не выпустил бы до ночи. «Он хочет, чтобы Майки привел девушку… а потом точно-точно сядет Дону на уши, что пора бы уже и Эйприл сделать честной женщиной… что он делает? Лео, ну что ты творишь-то, а? Живи, ты, мудак несчастный. Не надо за мной… за нас за двоих пожил бы…» Раф бросил попытки выключить воду, вылез из ванны и пошел в гостиную. Вообще он нашел хорошее даже вот в этом дерьме – двери открывать не надо. Если бы еще, как в фильмах – можно было звонить по телефону, двигать вещи и писать на стенах, брать с собой на поверхность оружие… «Хотя оно-то уже и не надо совсем…» В могиле… Рафа передергивало от этой мысли каждый раз, словно он внатуре лез в холодную сырую землю. Так вот в могилу с его телом вместе Лео положил свои катаны. - Охуел? – Раф садится на край глубокой ямы, засыпанной зерном и листьями омелы. – Лео, ты охуел, да? Лео сидит около него, то есть его тела, бережно поправляя бандану, укладывая ленты на плечах так и эдак, словно это важно, как им в земле гнить, ласково гладит по щекам и плечам, а потом отстегивает катаны и укладывает Рафу на грудь под сцепленные в замок руки. - Подержи для меня, ладно? – он бережно целует Рафа в висок. – Я возьму пока саи. Так удобнее будет в клинче и тише намного. Раф дергает бровью, ничего не понимая. Он понял спустя 9-ть дней после похорон, когда с зеркал сняли завесы, которые по идее должны бы были закрыть духу дорогу в мир живых, отсыпали порог зерном и водрузили на стену портрет. Лео в этом не участвовал. Донни не трогал его, взяв весь этот скорбный труд на себя, Майки кричал, орал и даже дал Лео по морде, но ничего не изменилось. Лео спокойно смотрел на все это, вертя в пальцах саи Рафа с возраставшей скоростью. Он только запретил хоть что-то трогать в комнате Рафа или выбрасывать. - Это не вернет его нам! Не вернет!!! – Майки молотит кулаком стену, вышибая кирпич. – Это уже ничего не изменит!! Ему этого больше не надо!! Лео стоит у стены, сложив на груди руки, и смотрит на Майки. - Ты этого не знаешь, - возражает он. – Раф не хотел, чтобы его вещи трогали… - Не хотел… не хотел, да… - Майки сползает по стене, упираясь в нее лбом, и плачет, размазывая по лицу слезы. – Его нет больше… это ты, Лео… это ты виноват… почему ты опоздал, а?.. Ра-аф! Вернись!!! Донни дергается, но Лео останавливает его движением руки. Подходит и садится около Майки, крепко его обняв. - Ты же взял… - Майки трясется и корчится у него в руках. – Ты взял… а мне не даешь… - Он разрешил мне, - Лео коротко скрипит зубами. – Раф разрешил на время… - Ну, да… - вытирая нос тыльной стороной ладони, Майки жмурится и снова начинает трястись. – Придумывай… духов всяких, как в вашей это религии… Рафа нет, Лео… его больше нет нигде… Вот тогда-то Раф просто проклял свое неумение донести словами мысли. «Как в жизни не мог, так и теперь…» Он заглянул Лео в глаза и понял, зачем тот попросил у него саи. Тогда это и началось… - Это не я… не я… я не… - Т-шш, - Сай упирается футу в подбородок. – Не шуми. Ночь на дворе. Ларс сказал мне, что с ним был еще Джонни, а вот имена остальных подзабыл. Не напомнишь, а, Джонни? Голос у Лео ласковый, как будто он колыбельную поет, а глаза ясные-ясные, нежные и чистые. - Скажи, и умрешь быстро… - Я сраному педриле ничего говорить не буду… - Да что ты? – Лео вскидывает брови. Рафа как бритвой режет это. Лео не оскорбляют эти слова – словно и не слышал, хотя раньше бы челюсти сжал, глаза бы сузил и зашипел от бешенства. А сейчас ему срать, что о нем говорят эти люди. И Рафу кажется, что Лео вообще уже срать на мнение всего мира о нем. Он убивает их одного за другим, вытрясая имена всех тех, кто был в злополучном, последнем для Рафа бою. И убивает он страшно. Сай входит человеку в основание челюсти и начинает медленно поворачиваться, выдергивая ее из сустава. Тот орет дурниной, булькая бегущей на подбородок кровью и закатывая глаза. - Будь ты… про… - Нет-нет, - Лео тихо смеется, еще нажимая на сай. – Это не то, что мне нужно. - Дже-ек… - Благодарю, - сай дергается вниз, вырывая челюсть вместе с мясом и оставляя ее болтаться на лоскуте кожи, а потом входит человеку под ключицу, отворяя широкий багровый поток. Раф сидит на пожарной лестнице и хмурится, глядя на это. Он начинает понимать, почему Лео не любил трупы и не любил, когда Раф убивал. А еще почему не мешал ему никогда, хмуро сидя в стороне. Лео все больше походит на самого Рафа, или становится даже страшнее него вот этими убийствами, где жестокость уже не граничит с безумием, а давно его перешагнула. Лео упирается лбом в стену рядом с трупом и закрывает глаза. - Пятнадцать, - он чиркает саем по руке. Раф спрыгивает с лестницы, подходит и садится рядом. Что сказать он не знает – сам бы поступал так же, но вот только… - Лео, знаешь, я не люблю трупы.