Да хранит тебя Люцифер

Я облизала губы и потянулась к своей куртке, которая так удачно осталась висеть недалеко от кровати. Порывшись вслепую в карманах, я, наконец, выудила пачку и зажигалку. Довольно улыбнувшись, я аккуратно поддела первую попавшуюся сигару и, положив рот, зажгла ее. Во рту вскоре появился уже давно привычный и в какой-то мере приятный привкус дыма. Я уселась поудобней, откинулась назад и принялась рассматривать деревья в окне. Я чувствовала, как на меня смотрит парень и не смогла в итоге не хмыкнуть и не покоситься на него. — Куришь? — Поинтересовалась я, немного сощурившись. Он покачал головой. — И правильно. Не стоит даже пробовать. — Ты так спокойна! — С неким восхищением прошептал он. Я фыркнула. — А почему я должна быть другой? — Поинтересовалась я, пересаживаясь так, чтобы видеть его лицо, на котором появилось некое смущение. — Что тебя напрягает? — С легкой насмешкой спросила я, наклоняясь немного ближе и выдыхая дым через рот. — Но мы же только что… — Он запнулся, и я даже в темноте увидела, как он покраснел. Рассмеявшись, я снова откинулась назад. — Ну что? Что мы? Что мы сделали? — Откровенно издеваясь, принялась я вытаскивать из него нужное слово. — Занимались… Любовью… — Он это практически прошептал, что не могло не вызвать у меня очередного смешка. — Послушай, какая эта любовь? Никто из нас никого не любит. Секс-это секс, а вот любовь-это… — Я сощурилась, сползая с кровати и параллельно снова выдыхая дым только уже не в его лицо. — Не знаю, что это такое, если честно, но точно знаю, что это совершенно другое, как минимум: не похоть. Посмотри на себя! Как ты был смел перед, и как зажат сейчас! Как ты свободно употреблял «это слово», — Передразнила я его. — А сейчас боишься даже подумать. Он молчал. Я чувствовала, как он наблюдает за тем, как я одеваюсь, как это его возбуждало, но страх был сильней какого-либо другого чувства. Это не могло не забавлять. Когда я подхватила свою куртку и направилась к двери, он, наконец, пошевелился. — Энджи, слушай, а что мне завтра в школе то делать? — Даже довольно бодро решил уточнить он. В ответ я лишь пожала плечами. — Что хочешь. Можешь хвастаться, что переспал со мной, а можешь молчать. В любом случае обязательно найдутся не только те, кто будет восхищаться и расспрашивать, но также обязательно будут те, кто будет брезгливо морщить нос, говоря, что им тебя жалко. В основном, это те, кто уже попадались на это все. — На это?.. — Как-то затуманено повторил он, а потом резко вскочил с кровати и подбежал ко мне. — Но я люблю тебя! — Вдруг неожиданно громко воскликнул он. Я ухмыльнулась. — Поверь, ненадолго, всего лишь до конца первого урока или второго, смотря, что у меня стоит первым. — Я довольно улыбнулась и, на прощание поцеловав бедного парня, вышла за дверь. Когда я уже прошла почти всю лестницу, он неожиданно выглянул. — У тебя завтра первым информатика. — Не забудь заплатить. — Невозмутимо ответила я ему и, кивнув ошарашенному молодому человеку за стойкой, вышла на свежий воздух, снова кладя еще недокуренную сигару себе в рот и втягивая дым. Поправив сумку, я двинулась в сторону своего дома. Часы показывали половину пятого утра, но страшно не было. Я жила в довольно тихом городке, в котором максимум, что могли сделать так это избить додика его же одноклассники и сломать ему телефон. Старшее поколение города ненавидело большинство подростков, да и не зря. Здесь были сотни, которые хотели быть похожими на меня. Они красились сами и красили волосы, делали дорогущие макияжи, вставляли линзы, покупали самую дорогую одежду, курили, употребляли наркоту, но так и не могли переплюнуть мои огненно-рыжий от природы цвет волос, которые ниспадали до талии сияющими локонами, мои глаза довольно необычного апельсинового цвета. Вместе с этим я умудрялась отменно подбирать черную одежду, практически всегда носила косуху, которую сама немного переделала после покупки. Наверняка, увидь сейчас меня какой-нибудь парень или даже девушка, они бы присвистнули и постарались бы что-нибудь сделать, но народу в это время на улице было мало или точней сказать никого. Я вырулила на свою улицу, погасила окурок, бросила его в кусты семьи, которая не ненавидела меня всем сердцем, думая, что я подаю ужасный пример их дочери, которая сейчас учится в 6 классе. Видели бы они свою дочку в школе, то так бы не говорили. Перепрыгнув через забор, я пошла в сторону двери и, достав ключи, аккуратно открыла дверь. Как и ожидалось: дома была гробовая тишина. Скинув ботинки и сняв куртку, я прошла на кухню, налила кружку воды и с ней пошла к себе, на самый верх. Зайдя во внутрь, я обреченно поставила кружку на стол и вздохнула, рассматривая свою кровать. Спокойно подойдя к шкафу, я достала новую подушку из потайного места, в котором у меня хранились очень многие вещей, личные вещей, которых без кода взять было невозможно. Бросив подушку на кровать, которая подняла вверх ворох перьев, я быстро переоделась, предварительно открыв окно. Скоро уже должно было светать, так что ложиться спать нет смысла, да и я чувствовала себя довольно неплохо. На всякий случай включив будильник на телефоне, я завалилась на кровать, сжав в руках мягкую игрушку. Да, несмотря ни на что, я до сих пор спала со старой, грязной и несколько раз порванной совой. Почему-то именно с этой вещью я так и не сумела расстаться. Наверное, потому что слишком многое пережила, обнимая ее. Я содрогнулась, вспоминая свою прошлую, кровную семью. Отец ненавидел нас с матерью, а мать ненавидела меня, считая, что муж бьет ее именно из-за меня. Но в один день… Отец так и не вернулся домой, а через неделю мать положили в больницу с раком на последней стадии, так что еще через три недели я осталась сиротой, без родителей, которые за что-то ненавидели своего ребенка. Я перевернулась на спину и аккуратно потрогала руку, которая решила заныть от плохих воспоминаний. Сжав зубы, я облизала губы и попыталась переключиться на что-то стоящие, но в голову собственно говоря ничего так и не пришло. За все 16 лет моей жизни, я так и не была по-настоящему счастлива. Меня никто никогда искренне не любил. Меня жалела моя приемная мать, ненавидела приемная сестра, я была безразлична для отчима. В школе одна половина меня обожала, а другая точила зуб. Но никто ни разу искренне и бескорыстно, только из-за чувства привязанности и любви не беспокоился о моем состоянии. Я была в какой-то мере изгоем в этом мире. Изгоем, у которого всего лишь только и осталась мягкая игрушка. И эта несчастная мягкая игрушка — единственное, что ни разу не подвело и постоянно было со мной даже в самые сложные минуты. Поняв, что по щекам текут предательские слезы, я выудила из-под кровати другую пачку сигар и зажгла одну из них спичкой, выгребенной из почти уже пустого коробка, который всегда лежал в ящике комода рядом с кроватью. Сжав сову, я встала с кровати и, подойдя к открытому нараспашку окну, уселась на подоконник и обняв игрушку, принялась выкуривать новую сигару. — Обещаю, когда-нибудь я брошу. — Шепнула я сове, смотря на то, как небо медленно, но уверенно начинает светать.