Да хранит тебя Люцифер

Звук в голове не умолкал. Ни на секунду. Шепот ребенка, трескот огня, отдаленный звон колоколов, звук камня о камень, дерева о дерево, железа о железо. Все это будто преследовало меня, постоянно напоминала о своем присутствие, будто бы боялась, что я забуду о произошедшем. Сжав руками голову, я просто закричала от тупой боли, начавшейся с самого утра. Невыносимый гул в башке был слишком громким. Не работала против него ни одна таблетка, снотворное так же не подействовало должным образом, холодный душ все равно не помог привести мысли в порядок. С каждой секундой голоса становились все громче и громче, а желание биться головой о стенку до смерти все больше и больше. — Люцифер! — Взвыла я, но никто так и не откликнулся. Никто не откликался уже целых два дня. Никто. И это было чертовски странно, потому что за все это время я чудом не навернулась с лестницы, и помогла мне в этом сестра, на ангел-хранитель. — Энджи, пожалуйста, постарайся успокоиться, мне страшно. Мы уже вызвали скорую. — Услышала я шепот своей сестры, от чего гул на некоторое время прекратился, но после окончания фразу снова возобновился. — Говори! — Воскликнула я, бросаясь ничком на кровать и смотря прямо в глаза за последнее время будто резко постаревшей сестре. — Но о чем? — Удивленно решила уточнить она, но я лишь махнула рукой, показывая, что мне без разницы. — Ладно, давай я расскажу тебе притчу про свечи. Помнишь, ты всегда ее любила, а когда мама начинала в очередной раз пересказывать ее за столом, ты сразу затихала? — Я кивнула в знак того, что все понимаю и помню. — Мама всегда перед тем, как рассказать нам эту притчу, говорила, что она очень важна, и что нам обязательно надо помнить о ней, а особенно тебе, Энджи. В пустой комнате горели четыре свечи. Было тихо-тихо, что, если прислушаться, то можно было различить их голоса, понять разговор. Энджи, что сказала первая? Ответь мне, пожалуйста… — Спокойствие… Я-спокойствие… — Взвыла я, пытаясь призвать детские воспоминания. — Да, первая свеча назвалась спокойствием, но она сказала, что люди не умеют ее сохранить. Произнеся это, она погасла. Тогда продолжала вторая… — Вера… Это была Вера… — Да, Вера. Она думала, что никому не нужна, и люди не хотят слышать о ней. После этого подул легкий огонек и загасил свечку. Осталось всего две свечки, и тогда третья, опечалившись, начала… — Я — Любовь… — Прошептала я, хватая Эбигейл за руку и жадно смотря ей в глаза, будто бы там было мое спасение. Старшая сестра вздрогнула от неожиданных действий с моей стороны, даже инстинктивно пошатнулась, но когда она продолжала говорить, то ее голос был совершенно спокойным, будто сейчас не происходило ничего экстраординарного. — Любовь… — Повторила она мой ответы, будто эхо. — Она была убеждена, что люди не ценят ее так что и она в конце концов угасла. И вот, после этого, в комнату зашел ребенок. Испугавшись темноты, он заплакал. Посмотрев на него, четвертая свеча сказала: «Не плачь. Пока я горю, всегда можно зажечь все остальные свечи. Я –…» — Надежда. — Закончила я за нее, чуть морщась. Голоса начинали затихать, уходя на второй план. Стало немного полегче. Холодность разума, конечно, не вернулась, зато хотя бы немного, но мне стало проще ориентироваться в окружающем мире. Встав, я немного пошатнулась, так что Эбигейл тут же пришлось поддержать меня, и усадить обратно, вручив стакан холодной воды и таблетку от головы. Проглотив лекарство, я посмотрела ей прямо в глаза и судорожно вздохнула. Конечно, гул до конца не прекратился, жужжание продолжалось, но оно теперь не было настолько громким, так что я могла связать пару слов. Хотя, что я ей могу сказать? Что я не человек? Тогда кто… А этого я и сама не знаю. Что у меня есть архангел-хранитель, сам Дьявол, да вот только исчез он куда-то… А вдруг, я просто сошла с ума, и все, что происходило со мной с первой встречи с Люцифером, до конца лет, до этого самого дня — было лишь бредом? Что, если все то, что по моему мнению было взаправду, лишь разыгрывалось у меня в голове. Что тогда… А ведь я даже и проверить не могу. Никто из моих близких и друзей никогда не видел архангела. Что если я и впрямь простая сумасшедшая, свихнувшийся от боли и горя ребенок, придумавший себе взрослого друга? Мне стало по-настоящему страшно… Резко вскочив с кровати, я оглянулась. — Где Дей? — Я судорожно осматривалась вокруг, но в комнате не было ни одного кота. Подождите-ка, а я ведь дома, в смысле в городе, не на даче. Вот мой шкаф, с потайным ящиком, вот окно, из которого открывается рано утром красивый вид на восход, да и кровать, вроде, тоже моя, но что-то здесь не так, не так... — Энджи, ты про кого? Что с тобой? У тебя, может, начался жар? — Сестра обеспокоенно подошла ко мне, прикладывая руку к моему лбу, но я лишь отшатнулась. Только сейчас я заметила, что у нее нет живота. В смысле прошло же уже четыре с половиной месяца беременности, а она в отличной форме, она без ребенка. Послышался шум, я обернулась и в комнате появилась довольно большая белая собака. — Салли, иди от сюда. — Но псина почему-то не хотела слушаться. Он припала на передние лапы, и оскалилась, не отрываясь смотря на меня. — Салли, вон, кому сказала. — Рявкнула Эбигейл, с детства боящаяся собак, а особенно больших. Замотав головой, я попятилась назад, нащупывая рукой телефон, лежащий на столе. Мне было по-настоящему страшно, жутко. Я абсолютно не понимала, что происходит. Бросив взгляд в зеркало, я чуть не взвизгнула. Почему я одета в это? Где моя любимая рубашка, что за футболка цвета фуксии? Почему я вообще в тапочках, если всю жизнь хожу только босиком по дому? Где мой маникюр, почему ногти такие длинные? Бросившись к шкафу, я первым делом выудила оттуда какую-то рубашку, и тут же переоделась, хаотично оглядывая свои полки. Где моя одежда? — Энджи, что с тобой? Ты что, решила погулять? — Удивленно поинтересовалась Эбигейл, старательно пытаясь поймать меня, пока я пыталась найти у себя в комнате хоть что-то знакомое, кроме совы. — Да! — Вдруг выпалила я, подхватывая мягкую игрушку. — Мне надо на свежий воздух, проветриться, мне это поможет прийти в себя. — Дополнила я, предвидя все вопросы. А после, развернувшись, ракетой вылетела из комнаты, влезла в первые попавшиеся кроссовки, и бросилась прочь, подальше от дома.