Still so young

Your eyes were so deep beautiful what I need 아직까지 내가 그래 널 여전히 2014 год пролетел в невероятном ритме. В начале этого пути никто из семерых не мог поверить до конца, что им предстоит стать, буквально, одной семьёй. Однако теперь преддебютные волнения казались чем-то не из этой жизни точно. Целый год. Рука об руку. Семь. Теперь это число и впрямь будто стало счастливым. Поэтому, вопроса о том, в какой компании встретить год грядущий ни у кого не возникло. Почти. Джинён, вообще-то, паковал вещи ещё за неделю и собирался уехать домой, ссылаясь на семейные традиции и сестринский террор. Джебом же волнений в своих рядах не терпел и заверил всех, что новогоднюю ночь они отметят вместе. Так как лидер слов на ветер не бросал, то и вышло, что теперь семь парней в спешке носились по небольшому общежитию. За окнами уже смеркалось. Зима вышла довольно морозной и, в лучших традициях рождественских фильмов можно было наблюдать, как мерно падает снег. В помещении же сейчас было весьма душно и громко, праздничная суета захватила всех, но каждого по-своему. Наверное, в разнице темпераментов тоже была особая прелесть. Макнэ-лайн завешивали всё вокруг совершенно безумными украшениями, повсюду что-то искрилось и пестрило. Между тем друзья успевали дурачиться и одаривать каждого мимо проходящего странным атрибутом вроде ободка с рожками-ёлочками и звоном в ушах на ближайшие несколько минут. Джейби и Марк с умудрёными опытом лицами подсчитывали нужное количество алкоголя и прочие вопросы «повышенной ответственности» вроде того, стоит ли мешать соджу с пивом. Джексон успевал принимать участие во всех стратегически важных делах сразу, благородно предоставляя рабочую силу и полную идей дурную голову там, где это необходимо. Главными за кухню были назначены Ёндже и Джинён. И если первый только проверял, не попали ли случайно куда-либо огурцы и причитал, как бы не умереть от потери крови после порезанного пальца, то Джинён просто занимался делом и не понимал, как до такой жизни вообще дошёл. Джебом может быть весьма убедительным, когда ему это нужно, поэтому, собственно, он и был тут. Варил дурацкий суп с дурацкими рисовыми клёцками, слушал вопли друацкого макнэ за стеной и думал лишь о том, в какую пещеру хотел бы спрятаться сейчас. То ли пар от кучи сотейников, то ли собственное недовольство тому виной но, так или иначе, он уже закипал так же, как креветки на плите. Понимая, что градус напряжения достигает максимума, лучшим решением было ретироваться. Праздничную атмосферу портить никому не хотелось. Сказав что-то о недостающих продуктах Пак поспешно скрылся за дверьми. Свежий воздух резко ворвался в лёгкие, чуть усмиряя пыл, стоило только ступить за порог здания. Джинён не спешил. Укутавшись в шарф едва не по самые глаза, он медленно брёл по вечерним улочкам, наблюдая за вальсом одиноких снежинок в свете жёлтых фонарей. Похоже, уже довольно поздно. Они точно не успеют подготовить желанный ужин из миллиона особых блюд, но едва ли кто-то расстроится. Этих ребят ведь явно больше интересует процесс, чем результат. Хотел бы Джинён тоже отпустить все тяготы с души, хоть на один вечер, просто отдыхая и расслабляясь, поддаваясь общему антуражу. Да только один нескладный, здоровый лоб всё портил. Как же бесит. Невыносимо. Он злился. Злился каждый раз, стоило хоть мысленно вернуться к образу Югёма. Раздражающий, шумный, навязчивый, не поддающийся никакому контролю мальчишка. Крутится вечно рядом, глаза мозолит. Будто Джинёну хочется смотреть на эти его широченные плечи, вечно растрепанные волосы, ноги длиннющие в узких чёрных брюках.. ничего нет там интересного! НИ-ЧЕ-ГО. Пак морщится, то ли от своих мыслей, то ли от резкого порыва холодного ветра. Пора возвращаться, наверно.. и в магазин забежать было бы, всё же, не плохо.

***

С хлопотами, наконец, покончено, и теперь сидя в общем кругу, можно было беззаботно проводить уходящий год. Вымотавшись и спешно приступив к празднованию, совсем скоро парни уже прилично поднабрались. Разомлевшие умы требуют хлеба и зрелищ, но караоке уже спето, фристайл баттлы станцованы, а значит, пришло время для игр. - КНБ? – в развлечениях Марк часто оставался консервативен, - Слишком просто! – БэмБэм и трезвый был безумным малым, а теперь и вовсе готов был на всё, - Может «поцелуй через бумагу»? - Айщ, очнись, мы уже не на съёмках, - конечно, лидер никогда не скажет, что некоторые затеи мемберов действительно смущают его, - Не очень то и хотелось! – Бэм демонстративно дует губы, чтобы после громко рассмеяться. Тут же Джексон вскочил так резко, что едва не своротил стол, в привлечении внимания ему уж точно нет равных, - Придумал! Правда или действие! – с выражением непревзойдённого гения выкрикивал Ван. Не смотря на общий гогот идея, в общем-то, пришлась всем по вкусу. Так, удалось узнать, что Ёндже спалил непредусмотрительно оставленную Джинёном еду, Джексон любуется собой голышом в зеркале, прежде чем принять душ, а Джебом даже впервые признал, что уже пьян. На удивление, все выбирали «правду», после чего Бэм гордо воскликнул «Слабаки!» и согласился на «действие», по итогу чего пил три стопки соджу без рук. Ссылаясь на то, что макнэ-лайн сила и их так просто не сломить, Югём тоже выбрал «действие» находясь в полной готовности выпить, станцевать, да хоть раздеться, без разницы. Бэм нахмурился, будто решал в уме сложную задачу, после чего, с самым непринуждённым видом выпалил, - Признайся одному из нас в любви. И так, чтоб я поверил! Будешь филонить – пойдёшь в одних трусах и маске кота бегать вокруг здания. Градус в крови, кажется, резко упал, после такой то подставы. И зачем они вообще взяли эти чёртовы маски?! - Эй, я думал мы друзья! – Югём так насупился, что стал походить на голубя холодной зимой, что давало ребятам ещё больше поводов для веселья. Все дружно принялись дразнить макнэ, Джексон даже с противоположного конца стола переползти успел, чтоб повиснуть на младшем с щенячьим взглядом, - Бэм в пролёте, но ведь я всё ещё твой любимый хён, а, Гёми~ - А я дам тебе поиграть в новую приставку, - Марк всегда знал, на что надавить, - Марки хён жульничает! – уже вопил во всё горло Ван, когда Югём наконец решил подать голос, - Я давно хотел сказать.. - Ким замялся, когда все увлечённые взгляды за столом вдруг обратились на него, но продолжил, - Эм.. есть человек, по которому я скучаю и.. я очень люблю, когда мы проводим время вместе, практикуемся, играем или едим.. то есть, я хочу сказать, что мне не важно что именно мы делаем, я просто люблю проводить с ним время.. – под восторженные перешёптывания Югём совсем сжимается и старается смотреть на светлые стены в нелепых украшениях, на подгоревший рис в собственной тарелке, в общем-то, на что угодно, лишь бы не на того, кому были адресованы эти слова, - В последнее время мы не очень ладим и мне жаль, если я в чём-то виноват, я исправлюсь, вот.. - ребята, тем временем, ловили каждое слово, удивляясь тому, как убедительно младший справляется с заданием, обычно в подобном он не был силён, - В общем, мне весело с тобой и я.. и ты правда мне нравишься, Джинён хён, - последнее Ким выпалил буквально на одном дыхании. Он действительно старался не смотреть. Но прежде чем услышать гомон раздосадованных однгруппников и окончательно уткнуться взглядом в собственные колени, успел уловить, самым уголком зрения, как смотрел на него Джинён. Нет, не смотрел, он буквально дыру в Югёме сверлил. Даже опустив голову, он всё ещё чётко ощущал это. Однако, подавляя растущую панику, внутри он надеялся, что старший услышал и понял, что Югём действительно хотел сказать ему всё это, да как-то не складывалось. - Пф, очень смешно. Тебе стоило распинаться перед Джексоном, выглядело бы куда правдоподобнее, - кажется то, насколько презрительно Джинён выплюнул эти слова в лицо макнэ, заметил только сам Югём, - Да! Лучше бы мне сказал, вон видишь, какой Джинёни неблагодарный, - с наигранным трагизмом щебетал Джексон под боком, даже не понимая того, что прямо перед ним разворачивается трагедия. Хотя, быть может трагедия – громко сказано? Всего-то надломилось что-то внутри, с оглушающим треском, что так и стоял теперь в ушах. Только когда собственные колени перед глазами вдруг как-то смазались и поплыли, Югём понял, что вот сейчас на самом деле готов расплакаться. Забиться в угол и плакать как малое дитя, только бы не слышать больше застрявший в голове пренебрежительный смешок. Без труда вылезая из гущи событий, где остальные уже давно переключились на другую тему и увлечены не им, Ким скрывается за дверью их с Бэм Бэмом комнаты. А вот теперь, когда все звуки глухо раздаются где-то далеко, а перед глазами нет больше ничего кроме густой темноты, он чувствует, как от ужаса холодеют руки. Ужас. Пожалуй, это действительно был он. Будто скованный по рукам и ногам Югём в безвольном жесте опускается на пол, опираясь на стену, позволяя себе, наконец, выпустить чувства наружу. Сотрясаясь в рыданиях ему кажется, что он разрывается от крика, на деле же оставаясь безмолвным. Пустую комнату наполняют только отголоски музыки и тихие всхлипы, что вырывались, когда Киму казалось, что сейчас он задохнётся, если хотя бы не попытается сделать вдох. Джинён так долго вырабатывал в себе привычку отмахиваться от Югёма, что сам не успел понять, как слова вылетели на автомате. Пока в голове стремительно проносились мысли вроде «мне тоже жаль», «тебе не нужно меняться», с языка уже срывались язвительные комментарии. Самого Джинёна они прожигали не меньше, непреодолимо хотелось дать себе пощёчину, но тело будто действовало против его воли. Заметив, как Ким сначала поник, а через время и вовсе поплёлся в комнату, на душе становилось как то не спокойно. И сколько не убеждай себя, что без разницы, что не волнует, а всё равно не прогнать подступившую тревогу. Осматривая ребят за столом пытается зацепиться хоть за одно лицо, в немой просьбе о помощи, но все давно навеселе и заняты какой-нибудь ерундой. Только один взгляд встречается с собственным. Серьёзный, с укором. Но Марк молчит и с места двигаться не собирается, только поглядывать продолжает. Не выдержав этой смеси из осуждающего взгляда и гадкого, скребущего ощущения внутри Пак поднимается таки и, слегка пошатываясь, направляется к комнате. Внутри темно и тихо. Могло показаться, что и нет никого, однако блуждающий взгляд моментально вмерзает в знакомую фигуру. Хотя, узнать сложно. Сжавшийся в ком, чуть подрагивающий, в тусклом отблеске лунного света. С долетевшим до ушей судорожным всхлипом сердце сжимается так резко, что в пору бы и самому упасть на пол и взвыть, да нельзя. Вот незадача. Главное, чтобы голос не дрогнул. - Чего ты тут расселся? Тебя ждут, скоро вообще-то.. – договорить он не успел, прерванный Югёмом, что внезапно вскинул голову и смотрел прямо в глаза, хотя Джинён был уверен, что в таком то мраке их уж точно было бы не разглядеть, - Ты меня ненавидишь? – голос совсем чужой, глухой, с надрывом. И взгляд. Всё такой же направленный, будто наполненные слезами глаза проникают прямиком в душу. Становилось по-настоящему жутко. У Джинёна мир с ног на голову перевернулся. Ну не мог он представить, что всё это – результат его собственных стараний. Не ждал, что когда-то увидит, как мальчик перед ним сломается. И уж тем более не думал, что станет причиной этому. Он не хотел. Правда не хотел. Ведь всё, чего он так старательно добивался последние месяцы – убедить себя в том, что Югём ему не интересен. Найти в нём минусы. Отдалиться как можно больше. Чтобы не чувствовать эту всепоглощающую, чудовищную тоску. Тоску по чему-то, что так близко и так далеко одновременно. По тому, чем не завладеть, как бы сильно не хотелось. Он давно понимал, что его увлечением младшим не здорово, но так отчаянно бежал от этой мысли, что не заметил, как затянул в омут своего отчаяния и самого Югёма тоже. Джинён искренне считал, что делает все, чтоб не совершить ошибки, чтоб не испортить младшему жизнь. Но теперь, окунаясь в полный боли и сожаления взгляд, понимал, что наломал дров. Что сам разрушил то, за что боролся. Режущее звенящую тишину «Уходи» выбивает из ступора. Страх за содеянное окутывает разум. Через мгновение Джинён уже опускается на колени прямо перед парнем, чьи плечи всё так же подрагивали и накрывает их руками, крепко прижимая к себе. От неожиданности Югём вздрагивает, но не отталкивает. Кажется, даже дышать перестает. - Я не ненавижу тебя.. – Пак говорит совсем тихо, - Никогда даже не думай о таком.. балда. Джинён расслабляется немного когда чувствует, как холодные руки обвивают и цепляются за его спину в ответ. Новый болезненный всхлип. - Эй ну всё, перестань,- рука сама ложится на волосы Кима. Такие мягкие.. Джинён уже успел забыть, какие они. Или только пытался, - Прости. - Всё что я сказал тебе там, за столом, это правда, - Югём говорил куда то в Джинёново плечо, обдавая теплом, и от этого сейчас в груди так щемило, что от подступающей нежности – хоть в петлю. Но как же хорошо. - Я верю, верю. Всё в порядке, - руки с плеч макнэ переместились к его шее, мягко сжимая и массируя. - Мы можем общаться как раньше? Мне этого не хватает, хён.. - Мне тоже. Ким, наконец, пошевелился и оторвав голову от чужого плеча, поднял взгляд. Слез больше не было, только глаза красные и чуть припухшие. Но внимание привлекало совсем не это. Важнее то, что Югём смотрел на старшего с такой преданностью, как не каждый пёс сможет. Почему этот ребёнок такой? Почему он ворвался в спокойную жизнь Джинёна и разворошил всё? Все его устои, взгляды, планы, всё покатилось в тартарары в один момент. И самое ироничное то, что он был этому рад. Странно, но ему так нравился этот прилипчивый долговязый пацан, что вечно вешался на шею, высоким звонким голосом выкрикивая какую-нибудь ересь в самое ухо. Нравился своей спонтанностью, детской наивностью, неподдельной искренностью. Громким смехом и комичными, порой, манерами. Несвойственной возрасту, отлично сложенной фигурой, длинными ресницами, притягивающими взгляд губами. К слову, всего с десяток сантиметров преодолеть и можно узнать, каковы на ощупь эти самые пухлые, аккуратно очерченные губы. На взгляд - нежные, бархатистые и, готов поспорить, сладкие.. Вдруг из-за стены раздаются голоса, кричат что-то. Отсчёт, вроде.. «Три! Два! Один! Ураааа!» Казалось бы, уже вдыхая поглубже знакомый запах, готовый совсем погрузиться в ощущения, Джинён успевает одёрнуть себя. Нельзя. Вместо этого он лишь сцепляет ладони у младшего за головой, попутно отпечатывая в памяти каждый миллиметр тёплой кожи и, устало улыбаясь, произносит, - С Новым Годом, Югёма~