Still so young

가끔 순간 속에 널 보면 또 울컥 목이 메어 아파 Can’t you see me ? Югём любил Марка. В этом не было совершенно ничего родственного и уж тем более романтического. Просто чувство спокойствия, что он вызывал. Марк.. это просто Марк. Югёму нужен был такой человек. Человек, который снисходительно относился к любым его закидонам, да и сам подбросить мог. И разница в возрасте тут совсем уж роли не играет. Просто Марк, кажется, и правда мог его понять. Поддержать безмолвно. Затеять авантюру, когда Югёму необходимо развеяться. Всё это быстро связало их, пусть и не осязаемой, но плотной нитью. И особенно важно это было сейчас, когда Джинён так бессовестно игнорировал его. К переменам от «любви» до «ненависти» Югём, было, уже привык, но вот к равнодушию – не смог. Да и как привыкнуть, когда от тебя настолько явственно отвернулись? Без причин и обстоятельств. Просто, по тому что так пожелало сие величество. На сцене и в объективе камер всё как прежде, их игра, не гласная, никем не озвученная, да и правил нет, но не так же.. Не так, как сейчас, когда «game over» - необратимое завершение каждого раунда и не сохраниться. Ведь как только камера выключается – игра закончена. - минус одна, - привычно спокойным тоном констатирует Марк, не отрывая глаз от телефона, когда Югём раздраженно падает на скамейку рядом с ним. Джинён убежал снимать селф-камеру с Джексоном, как только выдалась возможность. - что? – младший лишь голову откидывает назад и прикрывает глаза устало, не слишком-то вникая в происходящее. - говорю у тебя минус одна жизнь, - Югём понимает сразу. Марк не редко проводит аналогии между реальностью и играми. Как бы это ни было странно, но сравнения обычно выходили невероятно точными. Как и сейчас, что называется «не в бровь, а в глаз». - а что если это - последняя, а, Марк хён? - даже в самом захудалом инди хорроре можно найти аптечку, Гёми! – Марк всегда улыбается ярко и по-доброму, как и сейчас, легко взъерошивая длинную чёлку младшего. Они никогда не поднимали эту тему. Да и в принципе говорили не много, что может и к лучшему, ведь Югём и сам понятия не имел, что же происходит между ним и Джинёном. Он, по правде говоря, никогда и не думал об этом даже. Зачем ломать голову и навешивать ярлыки, когда тебе просто хорошо с кем-то? Правда, думать всё-таки пришлось, когда «хорошо» стало только на публике. Единственное, что давало сил не опускать руки – удивительно проницательный Марк. Это только на первый взгляд ему ни до кого нет дела, а в действительности - наблюдает украдкой и всё за всеми подмечает. Чтобы потом, в случае чего, всегда оказаться в нужном месте в нужное время. Таким образом, неразговорчивый и тихий парень стал опорой целой команды. Буквально, ангел – хранитель, коими номинально являлись сейчас все, ведь съёмки шоу никто не отменял. По заданию, каждый из ребят должен был стать «ангелом» для другого участника и помогать ему до конца промоушена. Быть может Марк просто выполняет роль, думал Ким. Так или иначе, но самому Югёму «посчастливилось» выбрать в подопечные именно Джинёна. Тем обиднее было каждый раз наталкиваться на стену, он ведь и правда старался. Вот только с предзаписи выступления вышли, раскрасневшиеся, пыхтящие. Югём и дыхание перевести не успевает, как снова пробует действовать. «Застать врасплох!» Такая идея кажется вполне логичной. Их отношения давно не те, что раньше, и предложи ему Джинён вдруг воды, вот так просто – ошалел бы точно. Значит решено, - хён, держи воду, - вот сейчас удивится, брови вскинет в привычном жесте, а может и колкость какую бросит с ухмылкой хитрющей.. Как в старые добрые.. Ну же! Но Пак только берет бутылку, роняя сухое «спасибо» и уходит. Снова. И внутри закипает, обида острая и жгучая. Югём думает, что если Джексон чувствует себя так же, когда ест острое, то он больше никогда не предложит ему карри. Дурацкие мысли всегда помогают отвлечься. Каждый раз, остывая, Югём пытался снова, энтузиазма парнишке уж точно не занимать. Старался быть более напористым, иногда даже навязчивым, лишь бы поближе и подольше. У него ведь миссия такая, да. Однако старшего такой расклад, похоже, совсем не устраивает, и он начинает откровенно издеваться. Шутит колко, не стесняясь в выражениях и, будто, совсем не боится задеть. А когда упрямство макнэ достигает пика - не гнушается и руки в ход пустить. Силы, в общем-то, не равны и младшему нападки Джинёна как слону дробина, да только порой лишний толчок локтем в бок ощущается совсем не шутливым. Ким в ответ смеётся только, делает вид, что не больно совсем. И не обидно. И вовсе его это не задевает. Нет. Слабости хёну он точно не покажет. Хотя отвечает иногда, так и выходят вечные стычки да перебранки. Вроде бы и привыкли все, внимания давно не обращают. Не видят, как расцветают тёмные следы на белой коже, и как внутри, похуже синяков на теле, саднит, что выть хочется. Только Югём знает, но никому об этом не скажет. Поздними вечерами в комнате общежития Бэм не редко отпускает свою напускную беззаботность и, оставшись в тихом уединении с другом, спрашивает, всё ли в порядке. Вроде бы и хочется поделиться. Уткнуться в плечо, как Джинёну когда-то, оставляя на том самом плече пол литра слез и все свои беды. Да только как быть, когда его беда теперь и есть сам Джинён? Обидеть не хочется, но и объяснять всё это кому то - выше его сил. Ким ведь всегда был тем ребенком, который руководствовался правилом «если ранку не ковырять, то сама заживёт». Даже когда маленькая царапина, полученная в погоне за соседским котом, загноилась, и дело дошло до помощи врача – принципу своему не изменил. Возможно поэтому «запретную» тему мог задевать только Марк. Удивительным образом он делал это всегда вовремя и достаточно деликатно, чтоб не сделать хуже. А ещё, никогда не задавал вопросов. Более того, ему даже удавалось удерживать хрупкие взаимоотношения Югёма с Джинёном хоть в каком-то подобии равновесия. В какой-то момент Киму начало казаться, что Марк - последнее и единственное, что связывает их. Иначе беды точно не миновать.

***

- эй, Югёма~ подойди! – голос звучит слишком протяжно, младший уже знает, что это значит. Когда, на очередном фанмитинге, бездушными линзами на них уставились десятки камер – игра начинается. И он поддаётся. Снова. Как и всегда, конечно. - запрыгивай, - Джинён наклоняется, подставляя спину. Смотрит не отрываясь. Югём действительно никогда не мог прочитать это взгляд. И он поддаётся. Вышло то – пол круга, стоило ли так напрягаться.. Но Ким рад. Так рад, что заливистым хохотом заражает весь зал. И кто сказал, что для счастья нужно много? Смеясь, он не замечает, как оказался на своих двоих. Не замечает и того, как перед ним, в призывном жесте, раскрылись руки. Пак улыбается широко, будто-бы отражение самого Югёма. А последний взволнован так, что, кажется, даже ног не чувствует. И он поддаётся. Шаг, и макнэ уже в чужих объятиях. Если бы он был способен думать сейчас, то решил бы, что болен. Иначе откуда бы взяться этому жару, приливающему к щекам? И от чего голова будто опилками набита? Ещё и лыбится как последний болван. Ну точно не в себе. Лихорадка, не иначе. А зарождающийся в груди трепет такой странный.. Наверное, именно так чувствует себя верный пёс, который наконец дождался хозяина после долгого отсутствия. Югёму кажется, что в этих руках он снова может позволить себе быть собой. Что может показать привязанность, не боясь. Что может довериться. По необъяснимым и для него самого причинам, Джинён всегда вызывал подобные чувства. Нет, правда, неужели можно ощущать так много от, казалось бы, простого жеста? Внезапный толчок в грудь возвращает Югёма в неожиданно враждебную реальность. Отшатываясь на пару шагов, он понимает только то, что голова стала какой-то уж очень тяжёлой. Буквально чугунной. Лучше уж опилки. С большим усилием всё же поднимая глаза, видит кривую усмешку, которая быстро сменяется на смех. Звучит до омерзения фальшиво, но кому это важно. Это же так забавно. Обнять глупого макнэ, чтобы затем оттолкнуть. Отличная шутка. В зале вдруг становится невыносимо шумно и душно. Мысли хаотично бьются, вызывая приступы головной боли. Хочется то ли врезать старшему, да покрепче, то ли разрыдаться. Марк сегодня не поможет. Бывало, что Джинён действительно перегибал палку. В такие дни спасения от других можно было не ждать, ведь не хотелось, не моглось, не видеть не слышать кого бы то ни было. Тогда, только холодные стены танцевального зала принимали его. Он уходил туда один и танцевал. Танцевал насколько хватало сил, до предела, а после – ещё раз. Пока не валился с ног. Пока голова не становилась пустой. Пока усталость не замещала все терзающие чувства, что ,казалось, выходили вместе с потом и остатками воздуха из лёгких. Порой, выбивался из сил так, что не мог даже идти. Тогда он, как сейчас, просто лежал на гладком полу, раскинувшись звездой, в попытках прийти в себя. Перед глазами противно пляшут темные точки, а тело будто поместили в центрифугу, крутит и тянет, даже подташнивает слегка. Но когда дыхание немного выравнивается и потолок больше не вращается с такой скоростью, с уголков сознания выползает спрятанное там «почему?». Последние месяцы Югём старательно избегал этого вопроса. Задать его себе – значит расковырять ноющую царапину. Содрать корочку целиком, открывая болезненное и уязвимое. Правда сейчас совсем нет воли сказать себе «нет», мысли плывут бесконтрольно, и остаётся лишь ловить их. Прятаться больше некуда. Так почему? Почему его цепляет так сильно всё, что связано с Джинёном? Он вполне честно мог сказать, что любит БэмБэма, Марка, Джексона, да всех ребят он, в общем-то, правда любил. Но почему так сложно сказать это о Паке? Ведь, казалось бы, они всегда были близки. Если не сказать больше. Случалось, что в тревожных снах Югём видел, как старший по тем или иным причинам погибает, а он помочь не может. Просыпаясь совершенно разбитым, он готов был поклясться, что без сомнений отдал бы свою жизнь, лишь бы никогда не увидеть этого. Казалось бы, какие ещё могут быть преграды.. Вот только слово «люблю» в отношении Джинёна будто меняло значение и становилось непроизносимым. Он не мог бы произнести это, даже если бы очень постарался, даже в шутку, даже в собственной голове. Так почему? Почему выделять этого хёна из числа других стало таким обыденным ощущением? И главное, почему же их отношения так изменились? Ведь если бы не это, он сейчас не задавал бы себе кучу вопросов без ответов, валяясь трупом на паркете репетиционной. В желании вернуть всё так, как было раньше, сознание услужливо подкидывает образ заботливого, внимательного и слишком уж очаровательного Джинёна, каким он был в начале их знакомства. Человека, что однажды и навсегда поразил его. Югём даже думал как-то, что просто считает хёна примером для подражания и именно поэтому так привязан, но быстро отбросил эту идею. Они слишком разные и становиться вторым Пак Джинёном в планы Югёма не входило, а значит – вновь тупик. Но прямо сейчас строить догадки не представлялось возможным, ведь душу ломит прямо как тело, а собрать в пристойное состояние ни то ни другое в данный момент не выйдет, поэтому, собрав последние силы, Ким перетаскивает себя на диван и сразу проваливается в густую дымку, не видя снов.