his senses smell like sandalwood

      

- 25 -

      

      Но Хёку не спалось.       Прошедший день тенью навис над ним, заставляя нервы содрогаться от эха пережитых волнений. В голове, как на сломанной пластинке, проигрывались одни и те же мысли.       "Кто сделал эти фотографии? Что он имел в виду, когда говорил, что их у него много? Где гарантии, что он не продолжит шантажировать? Сонхун вполне может слить всё сасенам, если у него есть доступ к фото... Надо было попросить оригиналы? А смысл?.. Пока мелкий рядом, мы не будем в безопасности... Менеджер поверил, что это не я на фотках?"       Сквозь рой неспокойных идей и предположений, почти провалившись в сон, он вдруг почувствовал, как с него стянули одеяло. Горячее дыхание окутало парами дорогого алкоголя, и Хёк открыл глаза. Хоть в темноте и нельзя было сказать наверняка, но в нечетком силуэте, нависшим над ним, он узнал бы Марка даже будучи слепым. Его аромат и прикосновения, всегда были чем-то особенным, отличным от других. Но этот запах алкоголя не предвещал абсолютно ничего хорошего. Хотя... это как посмотреть.       – Хён? Что ты делаешь?..       Марк провёл большим пальцем по губам, и внутри макнэ пронесся ураган, сметая последние намёки на сонливость. Канадец опустился на локти, всем телом прижимаясь вплотную, и надавив у уголка губ, просунул палец внутрь.       "Он в стельку просто... Алкашня канадская! Но как он вошёл?!"       В образовавшуюся меж пухлых губ щель Марк тут же просовывает язык, заставив Хёка вздрогнуть от непередаваемых ощущений. Хён вылизывал каждый миллиметр, посасывая язык, пересчитывая зубы, покусывая губы. Он был развязен и пошл, проникая всё глубже, заставляя давиться своей пьяной слюной, и макнэ чувствовал себя так, как будто его уже хорошенько отымели, толком даже не прикоснувшись. Внизу всё так напряглось и пульсировало от жара, но Хёку не нравилась такая перспектива.       Макнэ укусил чужую губу и столкнул с себя пьяного хёна, быстро сев. Но на пустой постели никого не было, а пока Хёк соображал, куда делся проблемный сосед, его опять повалили на пол.       – Да подожди ты! Где Сонхун, Марк?.. Ай!.. – не успел он произнести это имя, как Марк вдруг резко дёрнул за ворот футболки и впился зубами в фиолетовый синяк. – Мммммм... Больно! Аах...       Марк стал кусать шею выше, обильно смачивая загорелую кожу слюной, а стонущий от боли Хёк не мог пошевелиться. Алкоголь затуманил мозг, но не силу, и крепкие руки грубо сжимали, не давая пошевелиться. Марк, тем временем, не оставив живого места на тонкой шее, вернулся к губам. Поцелуй был на удивление нежным, хоть и настойчивым, контрастом отвлекая от грубых рук, что ненасытно рыскали по телу. Хёк больше не мог выносить эти изощрённые издевательства, теряясь в волнах наслаждения. Он стонал в сладкие губы хёна, каждый раз изгибаясь, когда Марк задевал его соски или проводил рукой по внутренней стороне бедра.       Продолжая целовать, переплетая языки, Марк одним рывком стянул с макнэ штаны, а затем и бельё. Когда Хёк почувствовал чужую руку на своём члене, он весь сжался, глухо застонав. Опьяненный этими непристойными звуками Марк сел и, подхватив макнэ за талию, усадил его верхом на свои бёдра. Он помог ему снять оставшуюся одежду, после чего не спеша позволил раздеть себя самого. Отбросив чужую футболку в сторону, Хёк потянулся к губам, соскучившись по сладкому, и голым торсом прильнул к Марку, обвивая руками бледную шею.       Нарастание возбуждения открывает новые пути наслаждения друг другом. В такие моменты рушатся прежние преграды и исчезают запреты... Ему не нужны оправдания, чтобы сейчас чувствовать себя так, умирая от желания. В такие моменты для Хёка Марк – это и есть похоть.       Трясущимися от нетерпения руками Хёк полез в чужое бельё, чтобы ощутить наконец, как их возбуждение сольётся воедино, когда их члены соприкоснутся. И он почти умирает в этот момент, скуля и задыхаясь.       Одной рукой помогая макнэ дрочить, Марк поцелуями пытается немного отвлечь его, чтобы другой рукой осторожно нащупать колечко упругих мышц у заднего прохода. Но стоит ему лишь слегка надавить пальцами, как Хёк, вскрикнув, содрагается и обильно кончает, пачкая их руки. Не помня себя от внезапного оргазма, макнэ, как в прострации, с пустыми глазами, тяжело дыша, мажет губами по щеке и утыкается в шею. Тёплая сперма стекает между пальцев, и Марк уже знает, что с ней сделать... Нежно проведя ладонью по потной спине, он осторожно кладёт Хёка на одеяло. Макнэ цепляется за волосы, притягивает за шею, не желая разрывать контакт, но стоит Марку коснуться кожи ниже пупка губами, как он сладко стонет, заламывая руки. Хён целует всё ниже, покусывая, и Хёк понимает, что это ещё не конец, и, возможно, что он всё же умрёт сегодня от этих неземных ощущений и жарких губ. Марк вдруг проводит пальцами по опять вставшему члену, и Хёк протяжно стонет, запрокидывая голову и хватаясь за чёрные волосы канадца, когда тот заглатывает пульсирующий орган ртом.       – Нет... Марк!.. Ммммм... Стой... Ах!! Я не могу больше...       Но всё бесполезно. Электрический разряд, убивая, проносится по всему телу, стоит только Хёку почувствовать холодный палец у себя внутри. Эти странные ощущения мгновенно порабощают, заставляя чувствовать себя просто фантастически хорошо, когда засунув второй палец, Марк наконец нащупывает нужную точку. Макнэ пошло скулит, кусая в экстазе губы, по щекам катятся слёзы, и кажется, что весь мир сосредоточился на этих пальцах и горячем рте Марка Ли. Стимуляция с двух сторон приводит почти к мгновенному оргазму, но Хёк не успевает поймать его, как Марк вдруг резко останавливается, отстраняясь. Младший разочарованно хрипит, протягивая руки. Из-за налипшей на лоб густой чёлки он почти не видит лица своего соулмейта, но он знает, что тот просто ждёт, смакуя момент... И правда... Неужели сейчас все грязные сны макнэ вдруг станут явью, обрекая двух парней на создание самой постыдной и сладкой связи, что станет накрепко соединившим их событием?..       Внутри всё пульсировало, разрывая на части, и он хотел лишь одного...       – Давай же, Маркы-я... Сделай это...       Хёк улыбался.       Марк облизал пересохшие губы. Не отрывая глаз от россыпи маленьких родинок на золотой коже, он резко приподнял чужой таз, раздвинув ноги. Макнэ ахнул, до крови закусив губу, когда канадец ввёл головку, осторожно проникая глубже. Оказалось намного уже и жарче, чём он предполагал. Хёк задыхался, изгибаясь, и с силой сжимал кулаки, но останавливаться не было сил, и Марк просто резко вставил до конца, рыча от наслаждения. Ему снесло крышу настолько, что даже если бы Хёк грозился умереть на месте, он бы не смог остановиться. Грубо вдалбливаясь в чужой зад, он ускорялся, проникая глубже, и чувствовал, как всё внутри Хёка сжимается и пульсирует, будто заглатывая его. Хёк пошло скулил и ругался, неся какую-то бессвязную дичь, заглушая стонами липкий звук шлепков...       Макнэ не мог думать ни о чём, кроме Марка у себя внутри, с каждым новым толчком разрывающего его внутренности. Хотелось, чтобы он остался в нём навсегда, даря это невероятное наслаждение, которое пугало, заставляя желать большего...       "Так... глубоко... как же хорошо... ах... я умираю, Марк... поцелуй меня..."       Донхёк тянет руки, и Марк тут же послушно замедляется, чтобы подхватить его и жадно поцеловать. Они были готовы полностью поглотить друг друга, став единым целым, и не было сейчас никаких иных смыслов, кроме тех, что приносили эти руки, ласкающие разгоряченные тела. Теперь, сидя, Хёк мог сам насаживаться на Марка так глубоко, как считал нужным, задавая темп. И так ему понравилось даже больше. Вся боль ушла, оставив лишь удовольствие, и макнэ ещё не кончил, а уже пожалел, что когда-нибудь им всё же придётся остановиться, и Марк разорвёт эту связь, вытащив свой член из него... И всё прекратится. Начнётся новый день... всё будет как прежде...       – Что такое? – Марк смахнул капли с его лица, заставив Хёка остановиться. – Больно? Давай ляжем...       Он осторожно опрокинул макнэ, наваливаясь сверху.       – Не останавливайся, Марк...       – Не буду, – выдохнув в покрасневшие губы, канадец нежно поцеловал своё солнце и продолжил двигаться.       – Быстрее... – простонав, Хёк обхватил хёна ногами, вынуждая того проникать ещё глубже.       Марк стиснул зубы, силясь не рычать, как сумасшедший, и, сделав два глубоких толчка, он наконец обильно кончил внутрь.       Макнэ почувствовал, как внутри него распространяется тепло, заполняя до отказа, и, громко вскрикнув, кончил следом...       Марк хотел отстраниться, но Хёк испуганно обхватил его за шею, из последних сил прижимаясь:       – Не вытаскивай!       – Но...       – Нет! Я хочу чувствовать тебя!       – Хэчан-а...       Сил сопротивляться не было ни у кого, но Марк всё же выскользнул из Хёка, не разжимая его рук, и лёг рядом, мягко обнимая и поглаживая. Макнэ уткнулся носом в потную шею хёна, с наслаждением вдыхая аромат секса, пропитавший кожу и всё вокруг.       Они сделали это... Они переспали... И как он остался жив? Не понятно...       Хочется ещё раз... Но...       – Хэчан-а... Ты разве не чувствуешь меня обычно?       – Нет... Только когда ты целуешь меня или трогаешь... Но и это ничто, по сравнению с ощущением твоего... кхм... Не важно.       Марк накручивал пепельные пряди на палец, наслаждаясь до боли знакомым запахом...       – А вот я чувствую. Даже когда ты не смотришь на меня, я чувствую...       – Что ты там чувствуешь, Kanada? – макнэ засмеялся и отстранился, чтобы посмотреть в любимое лицо.       – Что?.. Просто... Сандал?.. Да, это похоже на аромат сандала...       – What?!       Марк щекочет его и они некоторое время возятся, запутавшись в одеяле, но потом вдруг замолкают. Хёку не нравится это серьезное выражение лица, бывающее обычно у канадского хёна, когда тот собирался сделать какую-нибудь заумно тупую глупость. Поэтому он берёт его за подбородок и нежно целует, проведя языком по границе губ.       – Куда ты дел моего долбанутого соседа?       – Никуда... Его здесь не было, когда я пришёл.       – Не было? Но куда он мог?..       – Хёк. ЗАткнИсь.       Марк больно ущипнул макнэ за щёку и, приобняв, спрятал лицо в смуглой шее.       – Допустим, хён, как супер-чайка-мен, проник через закрытое окно, убил моего соседушку, спрятал труп и изнасиловал меня...       – What?!! – Марк попытался отстраниться, но Хёк крепко обхватил его за шею.       – Допустим... Но мне интересно другое, Kanada. Какого хрена ты пьяный, а?! Ты где и с кем шлялся, Маркы-я?       – Это...       – Да-да?       Марк сел и, проведя рукой по волосам, уставился на голые ноги макнэ, погрузившись в размышления.       "Начинается..."       Хёк легонько постучал пальцами по голой спине, наслаждаясь непривычной интимностью обстановки. Они были обнажены и откровенны друг с другом, и не было никаких границ и неловкости... Макнэ приподнялся и обхватил хёна за живот, увлекая его обратно, на ещё тёплое одеяло.       – Я тебя слушаю, хён.       – На самом деле, и я б не прочь послушать. Например, куда вы с Сонхуном подевались? Почему приехали позже всех на чужой машине? О чём вы говорили с менеджером, когда этот мелкий прервал вас? Я видел твоё лицо в тот момент, Хэчан-а... У тебя был приступ?       Макнэ выругался про себя, разом вспомнив все ужасы прошедшего дня. Липкая кожа остыла, и стало прохладно.       "Душ..." Он сел, собираясь встать, но вдруг замер, ощутив, как что-то тёплое вытекает из него. Хёк резко покраснел и представил, как белая сперма будет течь по его бёдрам, когда он встанет, чтоб уйти...       "Вот накончал, извращенец... Ещё и внутрь..." В паху ощутилось покалывание, и прежде чем Марк заметит, что он опять возбудился, макнэ вскочил и метнулся в ванную. Уже из-за двери он протараторил:       – Да если б не ты, извращуга канадская, всё было бы нормально... Не было у меня никаких приступов, и с мелким я разберусь, не ревнуй так больше. А вообще, нам надо лучше шифроваться, хён. Это опасно, нас легко поймать...       Шум воды заглушил сорванный до хрипоты этой ночью голос, и Марк не слышал весь монолог до конца, погрузившись в свои мысли...       "Если б не ты..."       – Подожди, Хэчан-а... Осталось немного.