Исполнитель меня снова чуть не убил. Теперь я вновь боюсь его. Сейчас примерно 2 часа ночи. Я сижу на своей любимой крыше дома. На улице темно, тихо. Так спокойно. Весь город спит, и лишь редкий лай собак нарушает эту идиллию. Небо сегодня такое ясное. Полнолуние. Полная луна завораживает, можно часами смотреть на неё, также как и на огонь или воду. Как же я люблю ночь. В это время суток можно подумать о себе, своей жизни, и тебе никто не помешает.
Но даже так, из моих раздумий меня вывело воронье карканье. Около меня села знакомая мне ворона, вернее сказать ворон, с красными глазами. Я помню его. Эта же птица прилетела ко мне, когда я чуть не убила Исполнителя, и так же, как и сегодня, сидела на крыше и думала о вечном. Это он. Посмотрев ему в глаза, я отчётливо прочитала
«Прости меня».
— Исполнитель, я не сержусь на вас, не виню. Я знаю, что тогда вы не могли контролировать себя. Я понимаю это, ведь я, как и вы, как и Ёцикама, была подвержена божьему гневу, и не единожды. Из-за него я убила ёкая, чуть не убила вас. Много раз грубила Абэно. (
Странно, что он вообще меня терпит.). Просто я…я не могу. Несколько месяцев назад я жила почти нормальной человеческой жизнью. А сейчас узнала, что я являюсь принцессой мира демонов. Что только я могу одолеть того, кто убил моего отца, дядю, дедушку. А этот кто-то является моим хорошим другом, да ещё и дядей. Это слишком для меня. Я…я… — я заплакала. — Я просто не могу. Это слишком сложно для меня. Я больше не могу быть такой же весёлой и лёгкой, как раньше. Это слишком тяжело… Я слишком долго улыбалась, когда мне было плохо… Это…
это слишком тяжело для меня…
Я плачу. Просто плачу, также, как и когда узнала, что являюсь племянницей Гёусея. Не могу перестать плакать. Это слишком. А глаза того ворона стали более печальными. Он, как и в прошлый раз, потёрся о мою руку.
Так мы просидели до самого утра, пока я не услышала звук будильника из своей комнаты. В этот момент ворон улетел, оставив на своём месте небольшой клочок бумаги, на котором было написано слово
«прости» на языке Ёми.
— Я уже простила.
Я залезла в комнату одеваться. Надела, как обычно, яркую одежду. Малиновую укороченную майку, такую, что талия видна, джинсы «бананы» из светлого джинса, кеды красного цвета. На спине небольшой рюкзак, в котором камера (ее я в будущем надену на голову), телефон, бутылочка воды, фонарик, перчатки, маска с респиратором, скетчбук с рисунком того дома, флейта, все три кулона. На моей шее был кулон Сакаэ. Я не знаю зачем, но мне подсказала интуиция, что его нужно надеть.
Пошла позавтракала, рассказала маме куда и зачем иду. Она обрадовалась, узнав, что отца можно вернуть.
Сразу решила отправиться в Кейкудо, чтобы Кора сняла бинты, а то это не очень удобно. Она это сделала, вытащила нитки из швов. Когда я вернулась домой, то, посмотрев в зеркало, увидела 3 рубца с правой стороны лица. Глаз, слава богу, не пострадал.
10:00. Я призываю обитель, захожу туда и вижу, что уже собрались все представители власти, и Абэно. Все увидели шрамы, но никто ничего не сказал. Молча я подключила камеру, одела ее на голову, и, всё так же молча, вышла. В лес пошла я от своего дома. Туда идти, всего ничего, минут 20. Это не так уж и много.
Дойдя до леса, я зашла в него. Вспоминала дорогу, по которой шла в прошлый раз, и чем ближе я подходила, как мне казалось, к дому, тем тише и темнее становилось. Это не могло не пугать. Когда тишина и темнота достигли своего пика, и я пришла на место, то сразу заметила, что на месте заброшенного дома Аоя стояла гигантская клетка.
Пустая. Некоторые прутья были сломаны и выгнуты, словно то, что сидело в клетке, обладало огромной силой.
— Что за…? Нет. Нет.
Нет. Нет! Нет!— я со всех ног побежала обратно, благо запомнила дорогу и не заблудилась. Я вспомнила несколько своих снов про огромного теневого волка. В одном этот зверь напал на меня и маму, когда я была маленькая. В другом, как я уже поняла, представители власти заключили того в огромную клетку. В следующем волк пробирается в наш новый дом и убивает маму. Если это так, и тот сон был вещим (а судя по этой реальной клетке, оно так и есть), то мама в большой опасности! Я бегу со всех ног, потом спотыкаюсь о корень дерева и падаю в песочный карьер. Он небольшой, я серьезно не пострадала, но выбраться у меня не выходит. Тогда я вспоминаю про Абэно и про то, что сейчас за мной наблюдают. Я хотела позвонить Ицуки и попросить открыть дверь, но он додумался до этого раньше. Я залетаю в обитель и ловлю на себе удивлённые взгляды всех.
— Диляра, что случилось?!
— Мама, она в опасности! Мононокеан, открой дверь ко мне домой, срочно! — он сделал это, я вылетела из обители и забежала домой, где услышала испуганные крики мамы. Все последовали за мной. Зайдя на кухню, я увидела лежащую на полу в луже собственной крови маму с перегрызанным горлом. Недалеко от нее стоял большой чёрный волк. Его глаза сияли красным, также, как во сне. У меня паническая атака. Я задыхаюсь.
— Абэно, бери маму и неси ее в больницу!
— Хорошо, но…
— Зверь на мне! — я обратилась волком, но была меньше него. Тот бушующий волк заметил меня и попытался напасть, но я успела увернуться, попутно разрушая дом. Ицуки взял маму на руки и вынес ее из дому в обитель.
Мой бой с монстром идёт. Он успевает укусить и меня за шею, но это не критично. Я забегаю в прихожую, где много зеркал. Волк видит своё отражение. Останавливается. Его глаза приобретают нормальный карий цвет, но он всё ещё в панике. Я обращаюсь человеком, подхожу ближе к нему. Использую влияние и глажу того по голове.
— Тише, всё хорошо, не нужно пугаться. — он закрывает глаза, его дыхание нормализуется. Он успокоился. За всем этим наблюдают представители власти Ёми. — А теперь, обращайтесь, Сакаэ. — все удивлённо посмотрели на меня, но волк покрылся чёрной дымкой, после чего передо мной стоял мужчина с фотографии, очень похожий на меня.
— Сакаэ, это и вправду ты? — Исполнитель был шокирован и удивлён.
— Б-брат? — Сакаэ повернулся, после чего они обнялись. Воссоединение семьи. Это прекрасно. Так они простояли ещё несколько минут. Было видно, что братья не виделись много лет. А на меня немного удивлённо смотрели другие два представителя власти.
— Но как такое возможно, я думал, что тебя убил Ёцикама. Что произошло?
— А ты не помнишь этого, Гёусей?
— Нет. Я думал, что вспомнил всё, но, судя по всему, нет.
— После смерти Аоя я был в ярости. Мною завладел божий гнев. Я разрушал города, убивал ёкаев, и людей. Это длилось до тех пор, пока вы не заточили меня в клетку. Но, не так давно, буквально день назад, я сумел выбраться. Под действием гнева я сразу направился к семье Аоя и… Убил Макину… Но теперь я снова в норме. Это только благодаря вам, юная леди. Скажите, кто вы и как узнали, что божий гнев можно одолеть с помощью зеркал?
— Ну, с вами я вижусь не впервые, однако, тринадцать лет назад, по человеческим меркам, я выглядела иначе, меньше. — на моём лице появилась грустная улыбка. Сакаэ меня явно не понял, но когда увидел подвеску, висящую на моей шее, кажется вспомнил, кому он ее дарил.
— Диляра?! Неужели это ты?
— Да, это я… — он крепко обнял меня.
— Ты так выросла!
— Дааа…
— Так, значит, ты знаешь правду о себе? — он получил утвердительный кивок. — Знаешь про Ёцикаму? — снова кивок. — Слава богу, что он не тронул тебя! Когда я забежал в дом и не почувствовал тебя, я испугался, что он мог избавиться и от тебя.
— Нет. Я жива, здорова, не кашляю. Касательно Ёцикамы… Он убивал всех также под действием божьего гнева, так что, теоретически, он не виновен.
— Вот оно что…
— Угу… — резко мою голову пронзила острая боль. Это снова воспоминания. Тот раз, когда Сакаэ забирался в наш дом, когда я была маленькая, это был не просто сон, а воспоминание о прошлом. И я вспомнила, что Абэно унёс раненую маму в больницу! Как я могла забыть?! Я достала телефон и набрала его номер.
— А-абэно? Что там?! Открой дверь в больницу, пожалуйста!
— Хорошо. — шум двери Мононокеана. Я забегаю туда, за мной вся оставшаяся толпа. Захожу в больницу. Хирургическое отделение. Ицуки прислонился к стене, стоял мрачный.
— Абэно, как она? Она в порядке?!
— Не знаю. Сейчас идет операция. Время покажет.
Мы ждали около этой проклятой двери в операционную около получаса. Эти 30 минут казались вечностью. Я не выдерживаю. Плачу. Сакаэ несколько раз просил у меня прощение, стоя на коленях. Он во всём винил себя. Гёусей не находил себе места и ходил от стены к стене. Другие же просто задумчиво стояли, изредка посматривая в мою сторону. А я стою со стеклянными глазами и просто плачу. В руках перебираю браслетик из бусин, который мне мама сплела.
И вот, наконец, врач выходит из операционной. Мы с Абэно, как и ёкаи, которых он явно не видит, кинулись к нему.
— Доктор, как она?! Что с ней?!
— Если вы говорите о Сайто Макине, то… Мы сделали всё, что могли, но ранение оказалось слишком серьёзным и мы не смогли остановить кровотечение. Нам жаль, но Макина умерла.
Макина умерла…
Макина умерла. Эти слова звучали в моей голове снова и снова. Мамы больше нет. Она умерла. Я начинаю терять равновесие и падать, но Абэно успевает меня словить.
— Девушка, а кем вы приходитесь погибшей? — я не могу ответить. Не могу говорить. Не могу пошевелиться.
— Она ее дочь.
— Приносим вам наши соболезнования… — доктор говорил что-то ещё, но я его не слышала. Он уходит. Мне что-то говорили ёкаи, но и их я тоже не слышала. Я даже не плачу. У меня нет сил сделать это.
— Диляра, ты как? — никак.
–… . — я не могу говорить.
— Д-диляра, прошу, прости меня, если сможешь. Я…я не хотел убивать ее… Я… Я не мог… Я убийца…
— Нет. Вы не виноваты. Это я. Если бы я прибежала на минуту раньше, то она была бы жива… Это я виновата! Я! — у меня началась истерика…
— Нет! Ты не виновата в этом! Откуда ты должна была знать, что это случится?!
— А как вы думаете, почему, увидя пустую клетку, я испугалась и побежала? Я видела это! Видела, как вы заточаете Сакаэ в клетку! Я видела, как он убивает маму! Я видела это ещё давно…!
— Это тот сон про теневого волка, о котором ты спрашивала?
— Да… Только это не один сон. Такие сны мне снятся всё время! Из снов я узнала про Йоширо, во сне я видела отца! Ещё во сне я видела вашу последнюю совместную фото с мамой…
— Вещие сны…
— Да! Я знала это, но всё равно не успела… — Абэно крепко обнимает меня. Я наконец заплакала. Это не просто слёзы, это вся моя боль. Эта чёртова боль, о которой я никому никогда не говорила. Так я стояла и плакала навзрыд несколько минут, пока ко мне не подошла медсестра со стаканом воды и успокоительным. Я всё выпила, после чего мне зашили повреждённую шею. На вопрос докторов «кто это сделал?», я даже не пыталась соврать. Зато за меня это сделал Ицуки, говоря, что на нас напала большая собака. Ёкаи, особенно мои дяди, помрачнели. Сакаэ всё ещё винил в произошедшем себя. А я себя.
Мы пошли по домам. Все сначала хотели придти ко мне, но я сказала, что хочу побыть одна. Все меня послушали. Мононокеан открыл дверь прямо в мою комнату, чтобы мне не пришлось видеть кровь и бардак на первом этаже. Я зашла. Дверь закрылась. Я прислонилась к стене, сползла по ней на пол, поджала под себя колени, уткнулась в них лицом и начала плакать.
Знаете, самые ужасные слёзы — немые. Когда ты сидишь один, в тёмной комнате, и тихо-тихо плачешь. Никто даже не слышит твоих слез. Никто не слышит ту боль внутри тебя. Когда тебе плохо, а ты даже не знаешь, кому об этом рассказать. Хотя, вы скажете «у тебя же полно замечательных друзей». Да, это так, но это не то… Риппо и Сихо не поймут, Абэно просто обнимет, Гёусея я всё ещё немного боюсь, Сакаэ… Нет. Дзэнко и понятия не имеет, что у меня происходит, как и другие мои друзья люди. Ёцикама… Если так подумать, то всё началось именно из-за него. Если бы он не был дураком и не обвинял всех во всём, то всё было бы хорошо.
В такие моменты ты понимаешь, что ты один в этом мире.
А я всё также сижу на холодном полу и плачу немыми слезами…
