Игрок (временное название)

Рутина… В жизни каждого она есть. Какой бы необычной, захватывающей и фантастичной эта жизнь ни была. Потому как наше сознание готово превратить в рутину любые, даже самые невероятные события, стоит им начать повторяться. Почему? Потому, что в рутине наше сознание находит своё спасение. Как во время шторма, попавший в него человек, ищет хоть что-то надёжное и хватается за это надёжное со всей своей страстью и силой… Вот и рутина является такой надёжной опорой для нашего сознания. Из-за этого и стараемся мы всеми силами превратить любые события своей жизни в рутину. Выполняя повторяющиеся, хорошо известные, привычные задачи, с которыми ПОЛУЧАЕТСЯ справляться, наше сознание отдыхает… Но читать про рутину скучно. Рассказывать про рутину неинтересно. Вспоминать о рутине… В мою жизнь рутина тоже вошла: зарядка, пробежка, душ, завтрак, ремонт, обед, ремонт, душ, тренировка (либо работа подольше), душ, пробежка, душ, ужин и спать. День за днём. Синякам я позволил сойти, как и планировал, только к четвёртой тренировке. Кстати, бокс… Может показаться немного странным то, как тренер, Мистер Салливан (мой тезка, кстати, тоже Томасом зовут) жестко за меня взялся. Ведь вроде бы наоборот, должен был помягче быть, всеми путями стараться удержать меня, заинтересовать… Может. Если не знать, как дело было на самом деле. А было так. Когда я только заикнулся при первом нашем знакомстве, что хочу заняться боксом, Томас, человек весьма эмоциональный и прямой, заржал самым обидным образом. И ещё долго продолжал ржать потом. Я немного обиделся тогда, если честно. Но мне нужны были эти тренировки, так что не развернулся и не ушёл, а вывел всё дело на спор. Томас говорил, что я и недели не проходив, брошу. Я говорил, что бросать не стану, как бы тяжело ни было. Сошлись на том, что я попытаюсь, и Томас меня выгонять не станет. Но, если я уйду сам, то скидка в десять процентов у их клуба всё равно останется. Вот, пока что не бросил. И Томас уже не так ехидно лыбится каждый раз, как меня видит. Правда, на едкости его комментариев в мой адрес это никак не сказалось. И «вялая розовая свинка» – ещё один из самых безобидных образчиков его устного творчества. За две недели я закончил отделку подъездов. Полную. Включающую в себя замену окон и радиаторов отопления на новые. Отоплением, естественно, занимался не сам. Как и установкой окон – для этого есть специальные фирмы, дающие гарантию на свою работу, с которых в случае чего и спросить можно. Но вот отделочные работы провёл сам. И даже получил за это три сотни опыта. До нового уровня осталось всего пятьдесят единиц экспы. И руки прямо чесались эти единицы взять, очень уж интересно почувствовать, каково это: «Лэвел Ап»… К сожалению, на продолжение ремонта свободных финансовых резервов у меня пока не было. Придется ждать пару-тройку месяцев, пока подкопится арендная плата, а там ещё и срок подачи налоговых деклараций подходит… Так что придётся мне пока сосредоточить своё внимание на чём-то другом. Шерон уехала в командировку по работе, попросила присмотреть за квартирой и поливать цветы в её отсутствие. Я, естественно, легко согласился. И даже денёк просто присматривал. Точнее присматривался, определяя объём работ. Каких? Ну, если в масштабах целого дома, финансы потребные для ремонтных действий у меня закончились, то в масштабах одной квартиры… Короче, окна я ей поменял, радиаторы отопления тоже, заменил мойку в кухне… так, в общем, по-мелочи. Заняло это у меня четыре дня, и то только из-за того, что я работал очень аккуратно: снимал и прятал все занавесочки, выносил в свою квартиру все цветочные горшочки, укрывал полиэтиленом всю мебель, для доставки габаритных и тяжёлых предметов использовал инвентарь, а после завершения работ отмывал всё практически до стерильности. А ещё перед началом работ отфотографировал каждую комнату с разных ракурсов, чтобы после завершения, используя эти фотографии, расставить все, вообще всё, на те же места, на которых оно это всё стояло. Такой вот «Тимур и его команда», да… Но опыта получил за это всего тридцать единиц. Уровень так и не взял. Жаль. Характеристики за прошедшие с момента второй моей тренировки три недели тоже немножко приросли: Выносливость достигла пятнадцати. Сила – десяти. Ловкость – также десяточка. Живучесть и Интуиция прибавили всего по единице: что поделаешь, столь же серьёзных боёв, как первый, мне пока больше не устраивали – всё же цель клуба не в том, чтобы покалечить учеников, а в том, чтобы их чему-то научить. Бывало, конечно, и прилетало мне по лицу, да и не только по лицу, но куда уж без этого? Вот только суммарные повреждения за тренировку и полутора сотен не набирали, а для прокачки Живучести этого маловато. Пятнадцать единиц выносливости, это полторы тысячи «взрывной» энергии и сто пятьдесят единиц в минуту её восстановление. Это в пять раз больше, чем было у меня в самом начале. Другими словами, если в первый день я не мог пробежать больше четырёхсот метров, то теперь бегу почти два с половиной километра в среднем темпе, а если темп сбавить вдвое, то расход энергии почти в половину перекрывается её же регенерацией. И пробежать я могу почти полную пятёру! И я её пробегаю. Трачу на финишные триста метров две с половиной сотни единиц жизни, так как энергии на эти клятые метры уже не остаётся, но добегаю! А потом мучаюсь, приходя в себя, пережидая жуткую тошноту, боль и слабость во всём теле, резь в лёгких, выхаркивание крови, мучительную нехватку дыхания, головокружение… А десятка силы… Если в первый день я мог отжаться три раза, после чего падал без движения, то сейчас… я делаю тридцать! Пятнадцать – это за счёт возросшей в пять раз выносливости, а в два раза больше – это уже от параметра Силы. Я даже подтянуться теперь могу! Целый один раз, но могу! И это круто. Ремонт временно для меня завершился. Сидеть дома одному было невмоготу. Ещё бы: там же холодильник! Следовало срочно найти себе занятие, на котором можно было бы сосредоточить всё своё внимание. Вот только оно всё не находилось. Поэтому я переоделся в спортивку и просто пошёл бегать. Обнулять свою выносливость, отдыхать и снова бегать. И так по кругу, пока не настанет время обеда. Тоже занятие. И не худшее. Но скучное… И вот, пробегая в третий раз мимо красочной вывески небольшого магазинчика, я смог придумать себе занятие. Магазинчик продавал оружие! И я могу купить себе совершенно официальный арсенал! Я ж не в России, мать её так, а в Америке, так её боком через колено! Пока я шёл к дверям этого магазина, уже представлял, как держу в руках Barret Firearms M82, как пристраиваю к окну своей комнаты треногу «Корда», как провожу сборку после неполной разборки родного АК… Ага. Наивный глупец! Америка! Нет такой страны! Есть Соединённые Штаты Америки. Повторюсь: Штаты! И в каждом Штате свой закон. В том числе об оружии. И если в Штате Аляска можно спокойно покупать и носить любые стволы даже без лицензии, то в Штате Нью-Йорк, а тем более в городе Нью-Йорк… Первой обломалась мечта о собственном «Корде» – никакого штурмового вооружения! Запрет! Потом о Калашникове – никакого автоматического оружия и магазинов больше, чем на десять патронов! Запрет! А при попытке «купить ну хоть что-то», я был послан за лицензией в разрешительный отдел полиции Нью-Йорка. Вот я как дурак и пошёл. В итоге, в родной России проще себе ружьё купить, чем в этом клятом Нью-Йорке! Куча бумажек, анкет, заявлений, данных, почти пятьсот долларов различных госпошлин и сборов, собеседование и в результате отказ в выдаче лицензии. Вот так вот. Вот тебе, бабушка, и Юрьев День! Причина? Причина была в моей биографии. Ещё точнее в медицинской карте: я упустил забавный момент своей нынешней истории – аутизм. Официальная причина. Так-то, насколько я позже выяснил, лицензию вообще почти никому не дают, отказывая и затягивая процесс под любыми поводами. Но дело не в лицензии, а в истории, всплывшей в связи с ней. История оказалась до нельзя грустная. И не сунься я в полицию, всё равно рано или поздно столкнулся бы с ней. Всё просто: это тело, тело Томаса Бланка… Короче, Томас Бланк был аутистом. От того не посещал школу, «обучаясь на дому», а фактически, живя на полном попечении дяди. Того самого, который был прежним владельцем дома. У болезненного состояния Томаса была очень тяжёлая форма: он был практически, как робот, способный выполнять только программу по простейшему обслуживанию себя и несложные команды дяди, вроде: иди сюда, стой тут, держи здесь, принеси то… Откуда водительские права? Опять же дядя постарался: Томас был великолепно обучаем. И под присмотром дяди отучился в автошколе, в которой все «острые» углы тот же дядя «скруглил» долларовыми бумажками, заставляя кого надо немножко прикрыть глаза на определённые обстоятельства. А водить… водить Томас научился, как настоящий робот – словно загрузив в память все правила, как загружают в память компьютера программу на исполнение, соответственно и следовал он всем этим правилам неукоснительно. Не было во всей Америке водителя более дисциплинированного, чем Томас Бланк. Тем более, что на соседнем сиденье всегда сидел сам дядя и руководил его действиями. Родители, как и сам дядя, всё надеялись, что «Спящая Красавица» «проснётся», (особенно подогревал надежду пример с вождением) от того не оформляли недееспособность Томаса документально, надеялись… А потом была авария, в которой погибли все трое (кстати, разбились они в машине таксиста-индуса. В тот день они праздновали день рождения Томаса. Соответственно пригубили. И даже имениннику рюмочку налили…), и Томас остался один. Простейшего «машинного» сознания двадцатиоднолетнего парня хватило, чтобы под руководством семейного нотариуса «подписать здесь, здесь и ещё здесь», то есть официально вступить в наследство. Организацию похорон нотариус взял на себя, благо все нужные распоряжения на такой случай были давно отданы. И даже сходил с Томасом в ближайший супермаркет, где затарил ему побольше продуктов, простых в употреблении, не требующих готовки, с которыми даже тот справится (естественно за счёт Томаса – любая доброта должна иметь разумные границы), которыми потом под завязку забил холодильник в квартире парня. Он, кстати, заходил недели две назад. Посмотрел издалека, как я крашу дверь подъезда, перешучиваясь с Шерон, задержавшейся чуть поболтать со мной, по дороге из магазина. Посмотрел, посмотрел, улыбнулся облегченно и немного грустно, но подходить не стал. И была эта авария совсем не полгода назад, как мне сперва показалось, а всего за неделю до того, как я «проснулся». И бумаги на столе были не мои, а дядины. Плюс бумаги по наследству, оставленные нотариусом (надо взять его кстати на заметку – честный человек такой профессии всегда пригодится, да и поблагодарить его следует). Все это, словно волна, накатило на меня, когда я сидел в коридоре разрешительного отдела и пялился на справку из психоневрологического диспансера. Словно плотину какую прорвало в моей памяти, и воспоминания тела хлынули в мой разум, сливаясь и выстраивая новую картину мира. Шерон в ту неделю действительно заходила с жалобами на отсутствие горячей воды, но дважды натыкалась на кирпично-неподвижное лицо Томаса, даже не пытавшегося понять, о чём она, и в раздражении уходила. Именно поэтому она так удивилась, когда я пошёл за ней в третий раз. Точнее, когда я вообще заговорил, чего раньше не делал. А про Питера я узнал из бумаг – дядя вел очень подробные записи обо всех уплатах и неуплатах. А так же имел отдельную тетрадочку, куда записывал данные и краткие впечатления о жильцах поквартирно. Наверное, что бы не забыть: жильцы-то меняются – всех в голове постоянно не удержишь. Пожалуй, эту тетрадочку и мне стоит вести с прежней аккуратностью. Такие вот дела. Такое вот «вселение в специально для вас созданное тело с рандомно выбранным классом и социальным статусом персонажа». И ведь всё честно: действительно чистое тело, без каких-либо прежних владельцев, «не в угоне, не бито, не крашено, как говорится». Просто доведённое до совершеннолетия в режиме полусна-полуавтомата… Честно. Но грустно.