***
Ким Юонг с детства стремилась к самой верхушке общества, причём методы, которыми она туда шла, нельзя охарактеризовать иначе как: «Ну, каждый пробивается, как может — кто-то талантом, а кто-то задом». Примечательно, что саму Юонг подобное положение дел нисколько не угнетало — наоборот, она на вершине, и кого волнует, какими путями она до этой самой вершины доползла? Приезжая вместе с Югёмом в гости к Чонгуку, Ким втайне рассчитывала на то, что все во дворце попадают от её неземной красоты: как же, зря она, что ли, пять (сотен) слоёв помады наносила, да перья у куриц отбирала? Но опачки, какая неожиданность — никто ей в ноги падать не спешил, наоборот, лишь высмеяли да морально (и не только, но это уже тема отдельного и долгого разговора) втоптали в лошадиный навоз. Скрипя зубами, Юонг решила во что бы то ни стало сделать всему гарему какую-нибудь бяку, но какая жалость, что её мозга хватало лишь на шутки про белую спину и подкидывание в кровать дохлых мышей. Потратив несколько часов на упорные и долгие размышления, Ким остановилась на старой, тупой и примитивной, а оттого неизбежно работающей схеме. — Юнги? — девушка подкараулила омегу в дворцовом саду, подгадав момент, когда он остался наедине. — Чем обязан вам, юная госпожа… эээ… Госпожа Ким… Или не Ким… Ааа, в пизду все эти ваши светскости, чё вылупилась, придурошная? — Да так, слышала вот, что Чимин за глаза тебя фригидным называет, говорит, что ты господина Чона удовлетворить не можешь. Минуту Юнги тупил. Ещё минуту осмыслял. Потом снова тупил и снова осмыслял. Закончился сей напряжённый мыслительный процесс тем, что Мин, обработавший информацию, чуть не засмеялся прямо гостье в лицо. Ну откуда её безгрешной душе было знать, что Юнги спал с Чоном лишь раз, в самом начале его сомнительной карьеры наложника, да и то этот секс сексом назвать стыдно будет. Юнги, будучи «светлым и непорочным ангелом, не знавшим мужской руки», как уверял Чона отец омеги, весь пятиминутный процесс орал благим матом, грозясь оторвать Чонгуку его достоинство и уверяя, что «эту хреновину» достоинством-то назвать язык не повернётся. После этого случая в гареме появился Тэ, и Гуку как-то резко стало фиолетово на всех, кроме своего драгоценного дорка, спаривающего червей и охотящегося на лунных кроликов. Возможно, в его глазах всё это выглядит чертовски сексуально, но кто мы такие, чтобы осуждать этого маленького извращенца? Правда, бытует мнение, что Тэхён два года отказывался ложиться с ним в одну кровать после рассказов Юнги, но слугам, это мнение распространяющим, нужно дать пинка под зад — на уроки арифметики. В гареме-то Тэхён состоит всего год. Но, возвращаясь к нашим верблюдам-импотентам: откуда же такой милой девочке, как Юонг, знать про существование омег, спящих с омегами? Вероятно, это знание было бы ей доступно, если бы в мире было чуть больше богатых, подходящих ей по статусу омег, но, увы и ах… Словом, в своих расчётах оскорбить Юнги она крупно и крупно просчиталась, что неудивительно для человека, не умеющего толком считать. — Прааавда? Чимин так и сказал? — омега усмехнулся, думая о том, что уж кто-то, а Чим прекрасно осведомлён о его «фригидности», а, вернее, о полном отсутствии оной (не просто же так их ебучими кроликами называют, нужно держать планку). — Ага, а ещё добавил, что у тебя отвратительный природный запах, — всё, Юонг окончательно потопила саму себя, пробудив в Юнгеше воспоминания о прошлой ночи, когда омега… Хотя нет, стоп, у нас здесь юмор и стёб, вообще-то, а не малобюджетное порно. — Ох, какой же он мудак, этот Чимин, пойду-ка расскажу ему о том, как себя следует вести. Юонг мысленно торжествовала — ещё бы, гений махинаций и хитрых схем нашего времени, ей бы в тюль заворачиваться и дома грабить, прикидываясь призраком покойной бабушки дедушки собаки брата какого-нибудь шейха, но, видимо, её гениальность ещё только на пути к таким впечатляющим высотам человеческого кретинизма. — Что будем делать с крашеной? — примерно так Юнги описал причину, по которой они устроили внеплановый сбор в кладовке. Вообще-то, удобнее было бы расположиться в гостиной, но Тэ настоял на том, что в кладовке более мистическая атмосфера, и местная аура… Короче, с шизофрениками и Тэхёнами не спорят, себе дороже. — Может, мы всё-таки переберёмся куда-нибудь ещё? — жалобно протянул Чимин. — Я уже даже не смотрю в сторону гостиной, но хотя бы в коридор с удобными софами! — Неть, — надулся Тэхён, — это — наш штаб. — Неть, — вторил ему Чимин, — это — ссаная кладовка, куда прислуга приходит трахаться и вешаться. — Отставить шутки, — строго ввернул Юнги, но, заметив обиженный взгляд Чимина, поспешно добавил: — даже если они смешные. — Прощён, — кивнул Чим, и каждый, кто сидел в этом помещении, мог поклясться, что слышал судорожный выдох облегчения. Не осуждайте Юнги — он не подкаблучник, просто ему жить хочется, желательно без риска быть удушенным в собственной постели, а потому Чимина ему лучше не обижать, холить и лелеять, да трупы неверных помогать в саду закапывать. «В тихом омуте Чимины водятся», — с опаской подумал Хосок, внимательно наблюдавший за разворачивающимся действом. Эхх, страшный всё-таки он омега — наша сахарная булка с цианистым калием вместо начинки внутри. — Вернёмся к плану, — осадил всех Юнги. — Крашеная что-то шибко много для крашеной себе позволяет. — Понятия не имею, о чём он, но если можно будет набить кому-нибудь морду, я только за, — протянул Джин, заслуживая несколько удивлённых взглядов от омег. — Что? Я стрессую, и мне нужно выместить на ком-то свои эмоции, а спицы для вязания, которое якобы расслабляет, я сломал ещё на прошлой неделе об голову Тэ. — Напомните мне никогда не перечить Джину с Чимином, — попросил Намджун, и оставшиеся омеги могли только понимающе покивать в ответ. Впереди у них — ещё целый вечер, чтобы придумать, как сделать визит нежданных и не очень-то званных гостей воистину запоминающимся и непродолжительным. Короче, не выживет никто.Продолжение следует ~