Проклятие (Часть I. Инсендио)

25 апреля, 2017 года Понедельник. Типичный понедельник офисных клерков. Проходит он так же незаметно, как и другие понедельники, проведенные за вечной бумажной работой. Когда ты сидишь в офисе, за своим рабочим столом, портишь свои глаза и иногда посматриваешь в окно на пасмурную погоду. С годами работы в таком ритме казалось все цвета там за окном, давно выцвели. Небо практически всегда темно-серое, и даже еда в здешней столовой для работников, с каждым разом становится все более пресной, пока однажды совсем не потеряет свой первозданный вкус. Блоки, в которых работали те же самые работники, были совершенно одинаковые. Единственная вещь, которая их всех отличала друг от друга, как и собственно людей, которые работали здесь - были номера. Бирки, которые сотрудники обязаны были носить у себя на шее или в кармане, чтобы непременно возвращаться на «любимую работу», изо дня в день. От такого долгого и нудного рабочего дня люди брали свои карты-номера и раза три-четыре спешно выходили на серую улицу, чтобы перекурить. Виктору Некифорову было поперек горла каждый день, уже лет десять, смотреть на белый бетон и темный экран компьютера, поэтому он выходил на улицу раз шесть-семь за день, хотя в их компании было не принято выходить более трех. Каждый раз затягиваясь, он поглядывал на наручные часы и отсчитывал, когда сделать последнюю затяжку и успеть вернуться в офис, что бы начальник лишний раз не смотрел косо в его сторону, и сколько минут высчитать, что бы спуститься на парковку и быстрее доехать к своей жене, которая целый день сидит дома. Виктор живет так со временем динозавров. Он не из тех людей, которые вдруг резко вдохновлённые решаются изменить свою жизнь. Он думает, что всегда был хоть и труслив, но честен с собой. Пока в один из таких дней, а именно в очередной понедельник, на красную крышу «БМВ» его начальника с тринадцатого этажа не падает, сломав все до единой кости, человек в офисном костюме. Упал он громко и резко, стекла машины долетели даже до ботинок Виктора, курившего в метрах тридцати. Этот инцидент не настолько выбил бы из колеи всех его коллег, если бы не повторился ровно через неделю, в то же время. Уже второго бледноликого мужчину, такого же тощего, как и Виктора, практически с таким же номерным знаком на карточке, увозят в ближайший морг. Его начальник в смятении предлагает устроить семинар с приглашённым психологом на следующей недели, на нижних этажах на всякий случай. (свою новую машину он успел застраховать за неделю до первого случая) В конце дня, когда Виктор садится в машину и едет целый час до своего дома, все его мысли о той злосчастной парковке, о лицах мужчин, которым хватило сил избавить себя от ежедневного угасания. Сиганули оба в час дня пока у всех был обед. Никто не знал точно почему они решил выйти в окно, но Виктор догадывался. Он видел мертвые лица своих коллег искаженные гримасой. На покойниках была такая же рубашка как и у него, галстук, штаны и короткостриженые волосы. На секунду ему тогда показалось, что он смотрит на самого себя. Мертвого, переломанного. Так же он подмечает, что ни разу не встречался с ними, ни на рабочем месте, ни на парковке или курилке. У Виктора внутри что-то холодеет. «Забудь», думает он. «Я их даже не знал. Ничего страшного лично для меня не произошло»,- внушает он себе. Все переживания перегорят, стихнут, как когда то в молодости все его амбиции о собственном деле. Как когда то перегорел он сам. Но это не проходит. Он не помнит когда ему стало совсем плохо. Его не покидает мысль о том, что за последние месяцы что-то давит на него больше обычного. Начальник, который пуще прежнего смотрит на него из под своих очков и потряхивает своим третьим подбородком. Больше работы свалилось на него, его месячный отчет никого не удовлетворил. Дел в офисе было невпроворот. Но даже работа не смогла отвлечь. А еще его жена, всегда милая и понимающая, никак не могла забеременеть. Не то чтобы они делали из этого большую трагедию, но с годами им, а особенно ему, хотелось держать на руках своего собственного ребенка. Его наследника. Наследника белых бетонных офисов и пластиковых номерных карт. От подобных мыслей ему становилось противно. Тошно буквально от самого себя. Виктор так сильно ушел в работу, в тихие повседневные головные боли, что забыл, когда последнее время где-то бывал кроме как дома и на своей работе, в четырех белых стенах. В конце рабочей недели он, снова бежавший со своей работы домой, на парковке у офисного центра каким-то чудом не повстречал человека, которого не видел наверное лет двенадцать-тринадцать, а может быть и больше. Его старый приятель. Его лучший друг. Его сосед в общежитской, вечно захламленной комнате. Рыжий прошмыга Влад. Ох, как же Виктор был рад ему. Как давно он был молод, подтянут, имел более высокие для парниши того времени мечты и цели.? А не то что сейчас... А вот Влад.. Теперь он не просто Владом, который тайком шел ночью в женское общежитие или варил с ним джинсы. Теперь это хорошо одетым, с рыжими, аккуратно уложенными волосами, Господин Шпигельман. У его друга все сложилось намного лучше, чем у самого Виктора. Он наверняка доволен своей жизнью, у него наверняка есть подружка модель или целые районы в городе таких подружек. Он богат, и его машина конечно такая же шикарная, как и его очень дорогой костюм. И ничего, что у его друга, теперь абсолютно другой взгляд, и при его старом дружеском объятии холодеет все тело Виктора. Он просто не придает этому значения. Немного поболтав о жизни, Влад предлагает куда-нибудь поехать и выпить как в старые добрые. Виктор уже по старой схеме собирается отказаться, ведь его дома будет ждать жена, но молчит. Впервые Виктору хочется нарушить свой повседневный уклад дня, хотя бы на немного. Тем более, когда перед ним стоит его старый приятель, с которым они прошли огонь, воду и университет. Виктор вспоминает, что впереди выходные, а за ними понедельник и принимает его предложение, уже через десять минут они сидят в не большем баре, в который заходят люди разных сословий, что бы пошуметь и посмотреть футбол. Они сидят у барной стойки, веселятся, шумят со всеми и Виктору становится нестерпимо хорошо. Будто тяжесть за эти пару месяцев исчезла с его плеч, как и головная боль преследующая его по ночам. Они как и раньше, обсуждают футбол, политику и всякие глупые, как Виктору кажется вещи. Только вот что-то не так. Не то, чтобы их общение шло плохо или же они ссорились. Нет. Просто Влад слишком возмужал и изменился, либо сам Виктор уже давно забыл как это — общаться с человеком, которому когда то можно было доверить свою жизнь, который теперь уже совсем другой человек. Как то хладно становилось на душе от этого осознания. Или же от того, как Влад вел свои речи, как он резко похлопывал по плечу, когда Виктор задавал неловкие для него вопросы о личной жизни. Как он смотрел на него совсем зябким взглядом серых глаз. Странно, тогда подумал Виктор. Раньше они у него были голубые. Не могли же они выцвесть, как и выцвела вся его жизнь. Влад старательно и очень аккуратно переводил темы, которые были связанны с их общим прошлым, видимо просто не хотел вспоминать об этом. - Да, Да приятель, отличное было время, ничего не скажешь. Но может быть лучше расскажешь как дела у тебя на работе? Или может быть о своей семье? Она ведь у тебя есть, правда? Вот этих вопросов Виктор совсем не хотел слышать, ему бы говорить совсем о других вещах, но от Влада было нелегко отвертеться. От этого человека теперь было трудно что-то скрыть. Вел он себя необычайно живо. Это чувство невероятной живости передалось и Виктору. Выпил он намного больше, чем рассчитывал, и теперь его не очень волновало, что скажет его жена, когда он вернется домой намного позже, чем обычно. К большой радости платил за все Влад. По его словам, так он платил за неожиданную встречу с его старым лучшим другом. Да так и есть, это смущало и одновременно радовало, что он заказывал всего и помногу. Много еды и алкоголя. Много раз он подзывал очаровательную официантку, которая не упускала шанса пофлиртовать и лишний раз подмигнуть Виктору. Но на просьбу оставить номер телефона, он все же не согласился, а вот почему не согласился Влад, это осталось большим вопросом. Они сидели очень долго, считай были последними, кто покинул бар. Пьяные и веселые. Влад, как ответственный гражданин и друг, настоял, что проводит его до дома. Только на полпути, когда они вдруг замолчали, и в абсолютной тишине Виктор понял, что идут они на своих двоих, когда как в бар они приехали на черном мерседесе. Но Виктору было слишком хорошо в компании старого друга, чтобы задавать пустые вопросы тем вечером. Эта ночь была прохладной, дождя не было, даже не моросило, но в воздухе повисла удивительная влажность и небольшой туман. Они шли по небольшой, узкой улочке, на которой уже наверное часа три никто не появлялся. Виктор никогда не возвращался по этому пути домой, хотя и знал, что этот путь наиболее короткий к его дому. Фонари едва освещали грязную дорогу и неподалеку стоящие мусорные баки. Он не мог вспомнить, как они с Владом свернули сюда, он вообще мало чего понимал после 10 больших кружек пива, 15 рюмок водки и пол бутылки коньяка распитого на двоих. Казалось, Владу совсем все не по чем, крепко стоял на ногах и придерживал шатающегося, но еще едва соображающего друга. Виктор, крепко вцепившись в руку и бок своего боевого товарища, еще пуще прежнего ощущал как сильно от него морозит. Неужели у него такая ледяная кожа? Или просто ткань его костюма замерзла? На пьяную голову Виктору даже показалось, что мускулистая рука, на которой он буквально висел, все больше становилась желеобразной. Совсем как шупальца под дорогим костюмчиков, подумал он. Хах. Теперь Влада можно было назвать склизким. Интересно. Что он делал, что бы добиться такого положения? Его практически дотащили до дома на улицу Пантилиемоновскую. Идти оставалось совсем ничего, дорога и дом соседей стоял на пути. Влад устал тащить его. Они завернули в соседний переулок, и оба, прислонившись к стенке, плечом к плечу, замолчали на короткий миг. На миг, что бы опять вернуться в самые яркие воспоминания их жизни, когда они были очень близки. По крайне мере Виктор чувствовал именно это. Никто не торопился идти по домам. - Скажи, Виктор, тебе надоело? - Нет. Мне все понравилось. Я бы даже повторил.- заплетающимся языком пробубнил он. - Да, нет же! Я про твою работу! Я же чувствую, как неохотно ты об этом говорил за третьим стаканом. Виктор молчит. Да и смысл что-то объяснять. Все уже давно было ясно. - Это моя жизнь. И я живу ее как умею. Знаешь, это не самое худшее существование, которое может быть. Мы видели и по хуже, ты же помнишь.? - Да ладно, приятель. Где твой боевой настрой? Где желание взять от жизни все что можно как раньше? Знал бы что ты сделаешь с собой такое, ни за чтобы не ушел. - Грубо сказано. Ты имел ввиду бросил? В воздухе повисло неловкое молчание. Влад, нарушая всякие границы, аккуратно склонился к нему. Едва ли опаляя своим дыханием его губы -Пошли со мной Виктор. Ты же помнишь, как мы этого хотели? Помнишь как мечтали? Как все заранее спланировали? Конечно он помнил. И сейчас, каким то совершенно неведомым способом вспоминал все больше, даже то, что с ним по сути никогда не происходило. - А моя жена? - Поедет с нами! Можешь и детей своих брать. - У меня нет детей.. - Укоризненно отвечает ему Виктор. На что Влад лишь отмахивается. - Для тебя это уже не будет большой проблемой, поверь мне. Ведь то, что делаю я, теперь может это исправить. Забудь об этой стране и о своей ничтожной работе. Ты никогда не добьешся на ней того, чего сможешь добиться у меня. И ты это прекрасно понимаешь. - Влад вторит ему громко, четко, с полной уверенностью в том, что так оно и будет. Странно. Еще каких то четыре часа назад, Виктор, который уже казалось целую вечность мечтавший сбежать от своей жизни, согласился бы не раздумывая, но теперь, когда Влад стоит перед ним так близко и буквально упрашивает присоединиться к нему в каком то, до ахреневания важном деле, Виктор тушуется. Все здесь не так. Не так с этим местом, неужели они не могли поговорить еще в том баре или это дело настолько секретное, что не достойно упоминания в общественном месте? Да что уж там, все не так с самим Владом. И все с ним было не так, еще когда они встретились на парковке. У Виктора кружилась голова от алкоголя, он хотел вернуться домой, лечь в свою кровать, обнять свою жену, заснуть самым крепким сном, а на следующий день снова на.. свою «любимую работу» Внутри Виктора все похолодело пуще прежнего, и теперь он по настоящему разозлился. Разозлился на себя, на свою работу, на свою жизнь, на Влада, который когда-то давным давно бросил его. - Я согласен. -Правда.- в нетерпении уточняет Влад. - Абсолютно. - тверже обычного отчеканивает Виктор. Тогда Влад улыбается еще шире, и его улыбка растягивается на пол лица, буквально до самых ушей. Виктор видит это, прижавшийся к стене. Лицо его освещает единственный фонарь в этом узком переулке. Он чувствует, как трудно становится дышать. - Возьми. - Что это? - спрашивает Виктор, когда ему в руку падает маленькая таблеточка, совсем прозрачная, как капля воды. - То, над чем я сейчас работаю. Думаю ты оценишь. - Наркотики? - Лекарство. -Не думал, что ты будешь заниматься именно этим. Хотя продвижение всяких новомодных лекарств сейчас довольно неплохой доход. От чего оно? - Не от чего, а для чего. Эта штука сделает любого человека лучше, чем он есть на самом деле. - То есть, если я сейчас ее проглочу, то смогу выучить японский за день. - посмеивается он. Влад склоняется к нему чуть ближе и уже практически шепчет на ухо. - Нет. Но если ты сейчас ее проглотишь, то станешь как я. Будешь намного продуктивнее, проживешь дольше, будешь чувствовать себя лучше. Все твое существо изменится. Поверь мне, Виктор.- прекрасно зная, как люди чувствовали себя рядом с ним, он умел дать красивое обещание. -Ты знаешь о чем я говорю, это практически наша заветная мечта. Только теперь почти реализованная. Если это то, о чем Виктор думает, то все серьезнее, чем он предполагал. Мутными глазами он смотрит на таблетку, которая вот-вот изменит его жизнь. Он уверен, его жена обязательно поймет его. Он больше не хочет возвращаться в серые бетонные офисы-коробки и смотреть на один и тот же этаж еще лет десять. Трясущимися руками он закидывает ее себе в рот и без труда проглатывает. И все мутнеет еще сильнее, его ноги становятся ватными, а в голову будто наливается свинец. Глаза его нестерпимо жжет. Хочется закричать, но во рту все пересыхает, а язык онемел. Из-за света фонаря у Влада за спиной, его лица не видно, мало что видно, кроме его крупного темного силуэта. Виктор хочет закричать. Позвать на помощь. Не единого звука не вырывается из его уст. Хоть он и не видит, но чувствует, как Влад усмехается над ним и проводит своими пальцами по его мокрому подбородку. - Не переживай приятель. Ты все сделал правильно. И у Виктора сносит крышу. Он слышит треск и скрежет стекла у себя в голове. Сердце так сильно бьется, что через пару мгновений наверняка либо остановится, либо все сосуды и тромбы взорвутся к чертовой матери. Глаза, как бы он не моргал, полностью высохли. Паника охватывает его мозг и тело, до самых кончиков. Он задыхается. Едва держась на ногах, глотая воздух, как только это возможно, он делает шаг и падает на колени. Его плечи обнимают крепкие руки. Он поднимает голову и видит, как лицо его бывшего лучшего друга с треском раскололось пополам. Огромная трещина проходила через всю его голову. А само лицо таяло, будто воск от самого жаркого пламени. Где то в районе глазниц высунулись две, самого обыкновенного вида, омерзительные щупальцы. А потом их стало еще больше, и лицо полностью растворилось. Исчезло. Шипящие звуки, исходящие от существа, разрастающегося в катастрофических масштабах, были сравнимы с шипением телевизора или чего то более жуткого. Гортанные и искаженные, они доносились откуда то из под толстых, голубоватых, как когда то глаза Влада, щупалец. Что то сжало его горло с невообразимой силой. И тогда там, где должен был находиться рот, он обнаружил кольцо мелких, острых зубов в два ряда. На улице Понтилиемоновской было все тихо. Соседи мирно спали в своих кроватях, готовясь встать рано утром на работу. Женщина в доме напротив все никак не могла заснуть. И только какая то бездомная дворняга жалобно скулила у мусорных баков неподалеку. Виктор Некифоров так и не возвратился домой. Не той ночью, не следующим утром. Через трое суток его объявят в розыск, а еще через год он будет считаться без вести пропавшим, как и немалая часть граждан его страны . Склизкие щупальца, которые полностью обхватили его голову и полезли в глазницы - это последнее, что запомнил Виктор .