***
Ополоснув лицо прохладной водой, я вышел из ванной и стал одеваться. Сегодня мой выбор пал на длинную белую футболку и голубые потёртые джинсы. Позавтракав твенджан-чигге* вместе с Хо, я накинул на себя джинсовую куртку и мы вместе вышли из дома. В воздухе витал сладковатый цветочный аромат, а перед глазами сыпались опавшие вишнёвые лепестки. Сердцу так приятна эта атмосфера, приятна погода, но приятнее всего — присутствие Чона рядом. Мы идём по тротуару, не торопясь. Я держу его за руку; держу и не хочу отпускать — боюсь наверное, что отпущу и испарится он, рассеется по ветру, исчезнет, а вместе с ним и причина, по которой я просыпаюсь. И я держу в своей холодной ладони его тёплую, не сдерживая улыбки, смотрю на него каждые пять секунд, после чего он поворачивается и улыбается в ответ. Не знаю как так вышло, что он стал для меня буквально всем. Что ради него я готов сделать всё, что угодно. Не пойму, почему он стал мне так важен, если когда-то я и терпеть не мог его рядом. С Хосоком я научился радоваться моментам: например таким, как сейчас. Каждое мгновение, проведённое с ним, каждое его слово, сказанное мне, отныне отмечаю где-то в чертогах своего разума. Вписываю во все воображаемые книги, боюсь забыть. Я в нём спасение своё нашёл, и глупо будет — потерять.***
— Хён, подойди пожалуйста, — просит Хо, стоя за дверью в коридоре. Оставив свои дела, я направляюсь к нему, выхожу в коридор и закрываю за собой дверь. Чон выглядит обеспокоенно и так, будто натворил что-то нехорошее и стыдится признаться. — Что такое? — спрашиваю я, не сводя с него глаз. — Хён, только не ругай меня, хорошо? — тревожно просит он, нервно теребя в руках подол футболки. — Так что случилось? — не терплю я. — Ты же знаешь моих друзей, с которыми я сейчас общаюсь? Так вот… я рассказал им, что мы вместе. Юнги~я, только не злись! Они спросили у меня, чтобы узнать, правда ли это, а я врать не могу… не умею. Слишком добросовестный и-и… и меня это бесит иногда. Но ты даже не переживай! Они никому не скажут, я точно-точно знаю, — я облегченно вздохнул. — Я думал, ты что-то серьёзное натворил. Блин, Хосок, ну сказал и сказал, что теперь? Если они не лгут и будут молчать, как и говорят, то хорошо. Тогда я не против того, что ты оповестил их. — Уф, спасибо, что не злишься. Слушай, мы же можем как-нибудь сходить погулять с ребятами? Ты не против? — Да как бы нет. Почему я должен отказываться? Думаю, они хорошие ребята. — Ты прав, они классные бро, — утверждает он, растягиваясь в улыбке.***
Мы сидели в классе, ожидая прихода учительницы, в то время как Намджун заявился в класс и, строго посмотрев на меня, не менее строго сказал: — Мин-донсен, тебя к директору. Вот я и попал. Очевидно, что одноклассники уже успели доложить директору о драке с Кёнсу. Хотя, дракой это и назвать сложно. Су просто метался от стороны в сторону под моими ударами, бил я, не он, и потому он остаётся в стороне. Поэтому, ему даже не придётся объясняться перед директором. И даже если бы и пришлось, то не сегодня. Сегодня он соизволил не явиться на учёбу. И хорошо — никакого напряга, никакого давления. А может это и он пожаловался директору. Если так и есть, то это просто до ужаса смешно. Хосок смятенно смотрит на меня с первой парты. Я встаю с места и, подойдя к нему, говорю, что всё в норме, после чего выхожу из класса и следую за Джуном в кабинет директора. Несколько негромких стуков по двери и за обратной её стороной слышится басовитое «войдите». Тогда Намджун покидает меня и я, войдя в кабинет, остаюсь с директором один на один. — Я слышал, вчера произошла драка… — спокойно произносит он, глядя на меня и ожидая ответа. — Да, сэр, — отвечаю я, опустив взор. — Кто был инициатором? — До-хаксен спровоцировал меня. Поэтому я ударил его. А затем ещё раз и ещё раз после того, как он продолжил оскорбления. — Какая была причина такой потасовки? — Я бы не хотел об этом говорить, если можно. Это… это личное. — Слушай меня внимательно, Мин-хаксен, сейчас я даю тебе лист бумаги и ты пишешь объяснительную. И чтобы подобных ситуаций больше не было. В противном случае, нам придётся тебя исключить. — Я вас понял, — кивнул я и стал писать объяснительную. На большой перемене мы с Хосоком пошли в кафе, где я встретился с Минсоком. Он подошёл к столику, за которыми мы сидели, и отозвал на пару минут. Поэтому я оставил Хо и мы вышли из заведения. — Юнги, я понимаю, что ты злишься на Су и на нас с Чунмёном тоже, но пойми, отвернуться от Кёнсу — это как подписать себе приговор, — я закатил глаза и скрестил руки на груди. — Я не хочу это слушать. — Юн… можешь расслабиться. Ты ещё долго его не увидишь. — Что? В каком смысле? — Он в больнице сейчас. Какая-то херь с лёгкими. Короче, всё серьёзно, выпишут его не скоро. Если вообще выпишут… — Минсок опустил голову и сунул руки в карман. — Накурился, придурок. — Он… он может умереть? — Будем надеяться, что его вылечат. — Ох, ну и дела. — Юнги. — М-м? — Прекращай курить. Это мой тебе совет, — грустно вымолвил Мин, после чего ушёл. Его словам я особого внимания не придал, пропустил мимо ушей. Чувствую я себя очень даже хорошо и сейчас бросать привычку я не собираюсь. 16:55 Уроки закончились и мы с Хо, придя домой и пообедав, пошли к нему, чтобы навести в доме порядок. Семья Чона очень чистоплотна и потому всегда поддерживает чистоту в доме. Мы набрали ведро воды, взяли три тряпки: одну для мытья полов, другую для того, чтобы вытирать пыль с поверхностей и третью для полировки мебели. Хосок такой чистюля. И это очень хорошо. Включив громкую музыку, мы принялись за уборку и, спустя час мы закончили убирать большой двухэтажный дом. 21:03 Солнце давно скрылось за горизонтом и на небе засверкали миллионы ярких огоньков. На улице, несмотря на на лёгкий прохладный ветер, всё также было тепло. Отец уехал в Намъянджу по работе на несколько дней. Мы одни дома, стоим на балконе, наслаждаясь ночным городом. Хосок глубоко дышит, заполняя лёгкие кислородом. А я свои наполняю сигаретным дымом. Хо смотрит на меня с какой-то жалостью. — Хён… выкинь эту каку. — Не-а, не могу, — отказываюсь я. — Не не могу и не хочу. — Я не вынесу, если ситуация, произошедшая с Кёнсу, случится и с тобой. — Всё в порядке, не переживай. Сок~а, ты так беспокоишься обо мне. Это мило. — Я, — Чон тяжело выдохнул, прикрыв глаза, — так сильно л-люблю тебя, хён, — произносит он уже слегка дрожащим голосом и прикусывает губу. — Мне становится страшно, если я представляю… — Не представляй. Не представляй ничего, что пугает тебя. — Меня пугает твоё отсутствие. Мне так мало тебя порой. Даже когда ты рядом, — почти шепчет Хосок, гладя длинными пальцами тыльную сторону моей ладони, о которую я облокотился на перила балкона. А я внимательно слушаю его, не перебивая и не отводя от него взгляда. — Я не пойму, что это за чувство, когда тебе недостаточно человека. Сначала мы даже не были друзьями, я хотел расположить тебя ближе. И мне это удалось — мы подружились. Но и этого мне было мало. Вскоре ты стал моим лучшим другом. Тогда мне пришлось труднее — я хотел видеть тебя своим парнем. Теперь мои желания стали реальностью, однако, хён, мне по-прежнему мало… тебя, — я потушил окурок и выкинул его с балкона. — Я не знаю как это описать, но раньше мне не было так сложно переносить это чувство. Сейчас жажда максимальной близости накрыла меня с головой и сводит с ума. Ближе ведь некуда? Или… — Хосок~а, — наконец оборвал его я, сократив расстояние между нами, — я понимаю, о чём ты говоришь. — Неужели я… — Хо-о, — протянул я, — ранее у тебя был опыт с парнями? — Н-нет, — Хосок отрицательно покачал головой, — А-а… а у тебя? — спросил он неуверенно. — Тоже… у меня никогда не было парня. Ты-ы, — я искал правильные слова, — ты ведь хочешь попробовать? — предложил я после недолгого молчания. Тот ничего не ответил. — Страшно? — он всё не отвечает, а в глазах его я вижу страх и волнение, но вместе с тем, непреодолимое желание. — Расслабься. Я же вижу эту потребность в тебе. Вижу твой голод, — молвлю я, понизив голос. — Доверься мне. Хорошо? Давай сделаем это вместе, — тот робко и коротко кивает и я притягиваю его ближе за талию. Я встал вплотную к нему: так, что чувствовал телом как сильно колотится его сердце, ощущал его дыхание на своей шее. Полнейшая тишина: слышно лишь как поют сверчки. Лёгкое дуновение ветра пробегает по сакурам возле моего дома и сыпет на нас нежные розовые лепестки. Сдаётся, что мы одни в этом мире. Что помимо нас, больше никого не существует. Что миллионы звёзд сегодня мерцают только для нас, и луна светит тоже для нас. Яркий свет она роняет на Хосока, освещает его лицо, прекрасные карие глаза. Провожу ладонью по его шелковистым волосам, по щеке. Он казался таким хрупким в этот момент, будто вот-вот сломается. — Я буду аккуратно, — Хо смотрит на меня пару секунду, после чего кладёт голову мне на плечо и дрожащими руками обнимает. Его тело будто говорит: «я — твой». Опускаю голову, вдыхаю запах его шеи, что в сочетании с парящим в воздухе ароматом цветущей вишни создаёт нечто невероятно сладкое и манящее, — не бойся, — говорю я, поднимая того на руки. Его ноги обвивают мой торс, ладони задерживаются на плечах. Я несу его в спальню и ложу на кровать. Нависая над ним сверху, я наклоняюсь и мягко целую в дрожащие губы. Его трясущиеся руки тянутся к моей шее, обхватывают её и тогда он, прикрыв глаза, отвечает на поцелуй.