Мой любимый крысёныш

Геллерт Гриндевальд мерил широкими шагами квадратный зал в подземельях Хогвартса и хмурился. После победы в Европе могущество его многократно возросло — чего нельзя было сказать о магической силе. Конечно, она, многократно усиленная артефактами и всеобщим страхом, не вызывала ни у кого сомнений, но всё же... Почему Хогвартса, а не Дурмстранга, спросите вы? Во-первых, о бывшей Альма-Матер, из стен которой его так бесславно изгнали сорок лет назад, у него оставались плохие воспоминания. Во-вторых, видение показывало ему, что новый обскур должен явиться в Англии, а не на континенте. Так что оставалось лишь собрать здесь всех подходящих по возрасту юных магов из знатных семейств и понять, кто же следующим поможет ему в удержании власти. В этот раз он не собирался ошибаться, как это было с Криденсом, которого он не мог распознать неизвестно сколько. Не собирался он и возиться с юным обскуром столько же, сколько с прежним: его собирались использовать исключительно утилитарно, поскольку Геллерт ругал себя за излишнюю привязанность к прежнему. Почтенный маг был в подвале не один: неотрывно за ним следовали две леди, блондинка и брюнетка, обе невероятно красивые, — но Геллерт не обернулся ни на одну ни разу. Его взгляд был прикован к толпе детей и подростков. Некоторые держались стойко, но большинство всхлипывало или откровенно заливалось слезами. Он ругался, блондинка с брюнеткой пытались успокоить самых плаксивых, а в целом дело продвигалось медленно и плохо, так что вскоре Гриндевальд был в самом дурном расположении духа. — Это невыносимо! Куинни, душа моя, ты видишь хоть что-то? Блондинка нежно проворковала, склонившись к его уху: — Дети слишком напуганы, милорд. Думаю, стало бы легче, если бы вы отправили тех, кто точно не при чем, назад. Темный маг кивнул. — Винда! Займись, прошу тебя. И не забудь стереть им память. Мы же не хотим взбесить весь цвет магической аристократии похищением их драгоценных чад? Винда Розье кивнула понимающе. Дело пошло быстрее, и скоро в помещении осталось лишь несколько: светловолосый мальчик семейства Малфоев и еще один, чуть выше и старше других, почти подросток, темноволосый, явно запуганный, но не подающий вида. — Ты пока подрасти, мой светлый эдельвейс, — Гриндевальд положил руку на плечо Абраксаса Малфоя, награждая его невесомым поцелуем в лоб. — Винда, верни дитя матери. Малфоя с его покрасневшими голубыми глазами увели. На втором Геллерт задержал пристальный долгий взгляд. — Кто это? — Сирота, милорд. Кажется, он из семейства Гонтов. — Имя? — Томас Марволо... — Томас, сэр, — ответил мальчик. Гриндевальд залюбовался. Он был счастлив, но даже не потому, чтобы подросток ему понравился, или потому, что сироты никто бы не хватился: скорее, улыбка его возникла из-за того, что он отыскал то, чего ждал так долго. Это было ясно и по огненному, но тяжелому взгляду, и по манерам; мальчик явно сам уже осознавал свою силу и пробовал ею пользоваться. — Он уже учится в Хогвартсе на третьем или четвертом курсе. — Что ж, думаю, Альбус не будет против. Геллерт знал, как его уговорить. Уверенный в лояльности директора, он нагнулся к мальчику, снова и снова любуясь юным лицом с тонкими чертами: сильней всего его занимал алый огонек в глазах. — Ты согласился бы бросить школу и служить мне, Том? Гордо изогнутый рот и нахмуренные брови — мальчик явно не был так прост, но тем интереснее было совладать с ним. — Да, сэр. — Учти, всё будет серьезно. Я требую всецелого подчинения. — А потом? — О, — Геллерт нагнулся к нему, едва не касаясь упавшей на лоб светлой прядью его лица, — ты обретешь власть над всеми, кто раньше презирал тебя. И Томас Марволо Реддл уверенно кивнул снова.

***

Том помнил, что едва успел расписаться кровью, помнил, как загорелись глаза у него, когда он увидел набухшую каплю. "Такой бледный, — подумалось мальчику. — Может, он вампир?" А потом Тёмный Маг обманул его. По крайней мере, он вовсе не собирался чему-то его учить или делить с ним власть. Ему на шею надели ошейник, и долгий следующий день он провел в узкой каменной темнице, где едва хватало места, чтобы вытянуться в полный рост. К вечеру, когда Тёмный Маг вновь соизволил заглянуть, Том был в гневе и готовился разнести всё или по крайней мере использовать все известные ему проклятья — но Геллерт успокоил его всего парой тихих слов. — Не злись. Не злись, мой мальчик. Ты слишком силен и по незнанию мог причинить себе вред. Но теперь... Теперь я буду рядом. Папа тебя не бросит. Он обнял его, и Тому, не знавшему нежности в приюте, впервые захотелось вдруг разрыдаться.