«Неразделённая любовь?» «Бедная девочка, теперь понятно почему она так страдает.» «Дорогая, Нетти, это не единственный парень в твоей жизни. Ты должна справиться с этим, главное бороться!»
Бла, бла, бла, и всё в этом роде. Боже, они все действительно думают, что вся проблема лежит на поверхности, и Маринетт просто вот так выложит её им?! Это глупо, настолько глупо, что хотелось смеяться. Безответная любовь?! Проблема далеко не в этом. На завтраке, от которого девушка благополучно отказалась, родители попросили её ничего не планировать на вечер. Маринетт, конечно, удивилась, но возражать не стала, к тому же, какие у неё могут быть планы, кроме того, как рисовать в своём блокноте. С каждым днём мороз на улице всё крепчал, поэтому девушка решила всё-таки согласился на предложение отца подвезти её до лицея. И она упорно отгоняла от себя мысли, что согласилась скорее из-за своего самочувствия, которое будто ухудшилось в тысячи раз. Желудок всю ночь то крутило, то резало, при этом жутко болела голова. Утром она заметила, что цифра на весах была меньше на целый килограмм. — Дорогая, если будет плохо, сразу звони, и мы заберём тебя. — с мольбой в глазах сказал Том, перед тем, как его дочь выскочила из машины. — Пап, всё хорошо, честно. — чуть улыбнувшись, ответила та, и медленно направилась к школе. Взгляды, направленные на неё, сегодня были чуть другими, что заставило Дюпен-Чен снова удивиться. Вот бы ещё Хлоя сегодня не цепляла её, тогда, наверное, было бы резкое потепление. Кстати, вспомни го… вот и оно. Едва Маринетт дошла до нужного кабинета, как у входа откуда не возьмись появилась ненаглядная Буржуа. Она скрестила руки на груди, и с презрением осмотрела одноклассницу с ног до головы. Маринетт, также скрестив руки на груди, закатила глаза. Что она скажет сегодня? Что она жалкая, или, что ужасно выглядит, может даже что-то новое придумает? Но, как бы это не было странно, Хлоя молчала. Мари уже хотела пройти мимо, думая, что сегодня точно должно быть глобальное потепление, но не успела. — М~да, Дюпен-Чен, ты действительно думала, что кто-нибудь посмотрит на такое убожество, как ты? — наконец выдала блондинка. — На тебя же без слёз не взглянешь! И кто же, тот везунчик, который заслужил твою любовь?! — продолжала усмехаться она. — Прости, Хлоя, но это не ты. К сожалению, блондинки не в моём вкусе! — впервые за последние три года, в Маринетт нашлись силы ответить ей. Показушно толкнув девушку плечом, она вошла в класс, где все без исключения слышали её слова. Ким медленно, широко размахивая руками, хлопал в ладоши, Макс с открытым ртом, поправлял очки, Нино и Аля воодушевлённо показывали ей «Класс». Все были поражены её словам, даже сама Буржуа широко распахнув глаза, продолжала стоять на месте. Но вскоре она пришла в себя, и, прежде, чем Мари прошла дальше, громко спросила: — Даже Эдрикинс?! Одноклассники замерли, так же, как и Маринетт. Хлоя всегда знала, на что можно надавить посильнее. Брюнетка молчала, ее взгляд не мог найти опору, метался туда сюда, пока не наткнулся на вопросительный взгляд Альи. — Ты проиграла, Дюпен-Чен, ещё десять лет назад. Уже тогда было ясно, что ты пустое место! Маринетт чувствовала, как кружится её голова, что земля вот вот уйдёт у неё из-под ног. И только желание не показаться слабой, помогло ей дойти до своей парты, прежде, чем она бессильно упала. Ей плевать, ей уже давно должно быть плевать!***
Проснулась девушка уже в своей комнате. Из её руки отходила капельница. Приподнявшись, она села в кровати, и уже хотела выдернуть иглу, но мистер Клод — её лечащий врач, опередил её. — Как чувствуешь себя? — спросил мужчина, быстро убирая пустую капельницу. — Нормально. — сухо ответила Дюпен-Чен. — Тошнота, головокружение, боли в районе желудка? В туалет нормально ходишь? — начал спрашивать врач, осматривая состояние своей пациентки. Сначала он проверил зрачки, затем прощупал пульс и измерил давление. Показатели уже второй месяц были стабильно плохими. — Утром кружилась голова. — пробубнила девушка, когда мистер Клод закончил. — Сколько сейчас весишь? — Тридцать три. — Маринетт, я должен тебя госпитализировать, ты понимаешь, что это уже не шутки? — Со мной всё нормально, не нужно мне в больницу. Я сама в силах всё стабилизировать. — она говорила быстро, и уверенно, хотя понимала, что по-другому ей выжить уже не получится. — Маринетт, это может быть твоя последняя зима. — Это смешно, мистер Клод, я пока не собираюсь умирать. — нервно протараторила девушка. Мужчина смирил ее пыл строгим взглядом, а после, забрав свой чемоданчик, вышел из комнаты. В этот раз девушка решила не подслушивать то о чём он будет говорить её родителям. Она и так это знала. Он будет говорить о госпитализации, а родители откажутся идти против воли дочери. И Маринетт не знала хорошо ли это, быть может, если они насильно затолкают её в больницу, ей наконец станет легче жить?! Родители пришли где-то через полчаса, в то время, как Маринетт отвечала на сообщения Альи, в которых она тысячу раз спросила её о самочувствии, ведь та так резко упала в обморок ещё до начала первого урока. Кстати, чувствовала себя девушка, как нельзя лучше. — Боже, солнце моё, ты так напугала нас! — протянула Сабина, садясь рядом с дочерью, и протягивая ей стакан свежего сока. — Мне уже лучше, мам. Просто Хлоя заставила меня понервничать. — успокаивающе улыбнувшись родителям, сказала Дюпен-Чен. — Милая, может мы переведём тебя в другой лицей? Или сначала вылечим, а в следующем году ты доучишься?! — тут же предложил Том. — Это последний год, а потом я поступлю в университет, там то уж она меня не достанет. — Дорогая… — тихо протянула Сабина, одной рукой нежно поглаживая дочку по тонкой руке, а другой утирая подступающие слёзы. Новость о том, что она может не дожить до весны, совсем выбила её из колеи. — Так, какие у вас были планы на вечер? — оживлённо спросила дочь, переводя грустную тему. — А, да так, нас друзья звали на ужин, но я думаю, что съездим к ним в другой раз. — Почему? Я прекрасно себя чувствую, если они нас всё ещё ждут, мы можем поехать. — проговорила девушка. Единственное, чего она хотела, так это отвлечь родителей, сама она ещё успеет об этом подумать. Минут пятнадцать Маринетт пришлось поубеждать родителей, что с ней всё в порядке, и ничего не случится. И только через час сборов, они наконец-то выехали из дома. На часах уже было почти восемь, поэтому в темноте сложно было понять к кому именно из друзей родителей они едут. Это могла быть Надья Шамак, бывшая папина одноклассница, раньше Мари часто сидела с её пятилетней дочкой. Также это могли быть родители Альи, или Нино, потому что их семьи очень тесно общаются. Ну или же… Когда машина остановилась, девушка сразу же выскочила, чтобы посмотреть, куда они приехали, и ахнула. Этот дом она узнает из тысячи похожих. Агресты, это последние, кого Маринетт могла предположить. — Почему вы не сказали, что мы едем к Агрестам? — оцепенев от нахлынувшего возмущения и волнения, спросила Маринетт. — Ох, я не знала, что это было важно. — наигранно удивлённо сказала Сабина. Маринетт выдохнула. Ничего страшного не произошло. Это всего лишь Агресты, добрая и милая мадам Эмили, строгий, но не менее добрый и радушный Габриэль Агрест, и… Адриан. Чёрт! — Мари, дорогая, только я хотела бы тебя предупредить… Адриан серьёзно болен, поэтому будь с ним помягче. — мягко проговорила мама, на что её дочь фыркнула. — Адриан, это последний человек на планете, о котором я хотела бы что-то слышать, а уж тем более встретить его! — Ложь! Она ждала этой встречи почти семь лет, первые три она хранила обиду. — Поэтому, можно я подожду вас в машине? — Нет, — чуть строго ответил Том, а после положил свою большую ладонь на плечо девушки. — Нас там ждут. К тому же, Габриэль хотел бы лично поговорить с тобой о твоём поступлении. Немного поколебавшись, брюнетка всё-таки согласно кивнула, и вместе с родителями направилась ко входу. — Спокойно, Маринетт! — подбадривала она себя. — Это всего на пару часов, да и навряд ли Адриан захочет с тобой разговаривать. Всё будет хорошо. Руки тряслись, ноги подкашивались, сердце бешено колотилось в груди. Казалось ещё чуть-чуть, и она снова упадёт в обморок. Как только они вошли у них сразу же забрали верхнюю одежду горничные, и попросили идти в гостиную. Девушка отметила для себя, что даже спустя девять лет здесь ничего не изменилось, атмосфера этого дома, как напрягала, так и продолжала напрягать. Всё слишком идеально, слишком пафосно. В гостиной их встречала Эмили. На ней было тёмно-зелёное платье, что безупречно сочеталось с её невероятно яркими глазами. Обняв своих друзей, женщина пригласила всех к столу, и, как только они расселись, со второго этажа спустился глава семейства. Он тоже практически не изменился, разве выражение его лица стало ещё строже. Всё следующие время Маринетт будто была где-то в другом месте. Мысленно она начала считать минуты до возвращения домой. Адриана, кстати, нигде не было. В себя она пришла только, когда мама одёрнула её. Как оказалось Габриэль уже пару раз задал ей один и тот же вопрос. — Маринетт, твои родители говорят, что ты передумала поступать в художественный? — повторил свой вопрос мужчина, внимательно смотря на девушку. Дюпен-Чен немного съёжилась, но решила не замедленно ответить. — Да, мое мнение немного изменилось… — И куда же ты хочешь поступать? — втиснулась в разговор Эмили. Маринетт напряглась. Говорить великому модному дизайнеру о том, что именно он стал её вдохновением, что именно после того, как она увидела его работы, решила попробовать рисовать одежду, было немного неудобно. — В Marangoni, хочу учиться на дизайнера. — тихо ответила брюнетка, вызывая удивлённые вздохи взрослых. Даже родителям она не сказала о своём выборе. Габриэль ещё долго расспрашивал её о том, как она пришла к такому решению, почему именно эта профессия, и почему именно этот институт. Мари же отвечала отдалённо, не говорила никакой конкретики, старалась отвечать убедительно. Больше её волновал вопрос о том, где же сейчас Адриан. И будто прочитав её мысли, Эмили, которая заметила, что девушка уже в течении пятнадцати минут бездумно тыкает вилкой по салату, решила приступить к выполнению своего плана. — Маринетт, если ты не хочешь есть, можешь подняться к Адриану. — после этой фразы, брюнетку словно ударили током, и она вздрогнула. — Не думаю, что он будет рад меня видеть. — неотрывно смотря в свою тарелку, пробубнила Дюпен-Чен. — Действительно, Маринетт, поднимись к Адриану! — вступила в разговор Сабина. — Вы так давно не виделись. Подняв свои голубые глаза на взрослых, она убедилась, что все были только «За». Деваться некуда, пришлось подняться из-за стола, и медленно пойти в сторону лестницы. И перед тем, как Маринетт скрылась за углом коридора, Эмили напомнила ей, что комната Адриана всё в том же месте. Она шагала медленно и тихо, будто кошка, которая не хочет, чтобы ее заметили. Единственной хорошей идеей в её голове, был вариант посидеть на окне, что находилось в конце коридора, и подождать пока родители не позовут её домой. Идти по столь родным коридорам, было как-то странно. Кажется, вот ещё вчера, Адриан бежал за Маринетт по этим коридорам, а та, весело хохоча, убегала от него, залетала в кабинет самого месье Агреста, делала круг, и снова бежала в комнату. А потом они, стоя со склонёнными головами, держались за руки и выслушивали речь тети Эми о том, что нельзя мешать отцу Адриана, когда тот работает. Вроде только вчера они вместе сидели на том подоконнике, ели сладкие круассаны, и рассказывали друг другу смешные истории. Вроде только вчера они расстались именно в этом коридоре… но прошло уже почти десять лет. А вот и та комната, вроде всё по старому, но что-то уже не так. Дверь. Они сменили дверь. Маринетт остановилась. Раньше здесь была белая дверь, внизу которой мелкими буквами было нацарапано «М+А = друзья навсегда». Они тогда были ещё совсем крохами, когда гвоздём царапали эти слова. Буквы плясали от заглавной к прописной, но это была их маленькая клятва… Да только ненадолго. Замерев в нерешительности, Маринетт думала. Стоит ли резать себя же по больному? Желание увидеть его, увидеть сожалеет ли он хоть чуть-чуть о том, что они поссорились, было сильнее, и она тихо постучала. Ответа не последовало, и она поступала чуть решительнее, но никто так и не ответил. И Дюпен-Чен бы наверное уже ушла, если бы не сработало её любопытство, и она не решилась войти. В комнате было темно. Шторы были плотно закрыты, и не пропускали свет уличных фонарей. Единственным источником света служил настольный светильник, который освещал лишь малую долю комнаты. Маринетт даже при плохом освещении смогла осмотреться. Здесь многое изменилось. Не было огромного скалодрома, с которого она часто падала, вместо него были стеллажи с книгами. Не было большой игровой зоны, теперь это небольшой уголок с несколькими компьютерами. Диван стоял посреди комнаты, перед ним маленький столик, и плазменный телевизор напротив. Недалеко от дивана стояло чёрное фортепиано. Кровать стояла в том же углу, а у окна возле неё стоял тот самый рабочий стол. — Что-то конкретное ищете? — послышался уже более взрослый, немного охрипший, скорее всего из-за болезни, но всё же легко узнаваемый голос Адриана. Он наверняка ожидал, что гостья вздрогнет, как минимум напугается, но Маринетт не отреагировала. Когда она осматривала помещение, то заметила его фигуру, расположившуюся полусидя на кровати. Было немного странно, что он её не узнал, но это было исправимо. — Тебя! — немного помедлив ответила она, делая шаги вперёд. Адриан заметно приподнялся, и возможно даже удивился, просто его лицо она не могла рассмотреть. К тому времени, когда Адриан осознал, кто именно находится в его комнате, Маринетт уже по свойски плюхнулась в компьютерное кресло возле стола со светильником. — Нетти?! — больше утвердил, чем спросил Агрест-младший. — Уж кого, кого, а тебя я никак не ожидал снова увидеть в своей комнате!