Ложка сахара.

Это слишком много, чтобы принять. — Так что же это значит? Что теперь? Питер поворачивается и целует его в лоб. — Это зависит от тебя, дорогой. Он настолько ошеломлен, что открывает и закрывает рот дважды, прежде чем ему удается начать говорить. — Потому что ты мне платишь? Питер стискивает зубы, рот перекашивает, но он медленно вдыхает, прежде чем заговорить. Когда он это делает, его голос осторожный и ровный. — Завтра у нас будет долгий разговор, разберемся с твоими предположениями обо мне и о том, что происходит между нами, но сейчас ты позволишь мне позаботиться о тебе. Понятно? Стайлз пригибает голову и кивает. Когда ответа нет, он понимает, что Питеру нужны слова. — Да, папочка, — шепчет он. — Хороший мальчик, -рука Питера обхватывает затылок, сжимая его, прежде чем отпустить, -а теперь давай выбираться отсюда. Рука, которую Питер протягивает ему, не должна давать облегчение, делать его сладким и легким- как газировку, но это происходит. Он переплетает свои пальцы с пальцами Питера и позволяет вывести себя из клиники. *** Он просыпается на следующее утро и мгновение не помнит, где находится. Потом чувствует запах Питера на простынях и вспоминает. Осторожно встает с постели, потому что двигаться больно, и когда видит, который час, он начинает паниковать. Сегодня пятница, его занятия начинаются в три часа… — Успокойся, милый. Он поворачивается и видит Питера в дверях. — У меня занятия, я опаздываю…. Питер качает головой. — Сегодня ты отдыхаешь, потому что тебе это нужно, и твое здоровье важнее. Перво-наперво завтрак и лекарство, потом можешь начинать паниковать. Он кивает и следует за Питером, прежде чем понимает, что делает. Ему неловко, и он даже не может сказать почему, поэтому он использует в качестве оправдания молчания кофе, яичницу и тосты. Только когда Питер дает ему аддерол и обезболивающие, он вспоминает, что случилось прошлой ночью. Что он сказал. Сердце подпрыгивает, прежде чем начать беспорядочно колотиться. Питер бросает на него острый взгляд, поэтому он делает глубокий вдох и начинает бессвязно болтать. — Итак, мне нужно связаться с моим профессором о пропущенных занятиях—и мне очень, очень жаль, что я не получил больничный, пока мы были там прошлым вечером —и написать Дженни о получении домашки с сегодняшнего дня. Хотя, плюс в том, что, по крайней мере, у меня сегодня только одна пара, так что могло быть хуже, я думаю. Выражение лица Питера забавляет. — Хм. Я получил для тебя больничный из клиники, что должно помочь тебе, и нет никакой спешки, чтобы связаться с твоей подругой по поводу заданий—она их еще не взяла. — Действительно. И спасибо, что получил больничный, -ему приходит в голову другая мысль, -черт, мне нужно позвонить отцу. Он должен знать об этом, но, боже мой, я не хочу слушать лекцию. Блять, блять, блять. Он роняет голову на стол Питера. Рука гладит волосы. — Я уже позвонил, чтобы он знал. Он хочет поговорить с тобой, но ты можешь обойтись хотя бы без этой доли неприятностей. Он садится так быстро, что чуть не ударяет себя, стряхивая руку Питера. — Подожди. Ты разговаривал с моим отцом? Почему? Возможно, это была худшая идея в твоей жизни, и да, включая укус Скотта. Питер поднимает бровь. — Я не знаю. Возможно, я связался с ним, потому что его сын, о котором я забочусь, был ранен и не смог сам ему позвонить? Или, возможно, я надеялся шокировать его до сердечного приступа, свергнув шерифа на первом этапе моего дьявольского заговора по захвату Бикон Хиллз. Он бросает на Стайлза сухой взгляд. Стайлз опускает голову, вспыхивает, надеется избежать темы Питера и чувств. — Эй, случались и более странные вещи. Если ты не хочешь, чтобы тебя приняли за диснеевского злодея, может, тебе не стоит так себя вести. — Стайлз, нам нужно поговорить. Он качает головой и откидывается от стола. — Нет, не нужно. Ничто хорошее за этими словами не последует. Однако, прежде чем он успевает убежать, Питер сжал челюсть и повернул его, чтобы встретиться с этими голубыми, голубыми глазами. —Стайлз. Он закрывает глаза, сдуваясь. — Хорошо. Давай покончим с этим. Большой палец Питера гладит его по щеке. — Милый мальчик, скажи мне, что происходит в твоей голове. — Мне обязательно это делать? Это символический протест, и он не открывает глаз, чтобы увидеть, как Питер на него смотрит. — Я просто—у меня появились чувства, ясно? И я знаю, что это глупо, что это— ну…хорошо, это не просто деловое соглашение для тебя, потому что я стая, и все это, -он показывает рукой на Питера, -дело в том, чтобы насытить инстинкты стаи, но я знаю, что каким-то образом оказался на неподходящем месте, хорошо? Я знаю. Я пытался справиться с этим. Он проводит рукой по лицу, прежде чем открыть глаза. — Я точно не знаю, как это произошло, но мне очень жаль. Выражение лица Питера мягкое, и он не знает, как с этим справиться. Он не хочет навредить Питеру, не хочет, чтобы это было еще больнее, чем должно быть, но он более чем немного боится того, что произойдет, потому что есть причина, по которой он запутался с Питером, и эта причина не исчезла. Прежде чем он сможет слишком заблудиться в своей спирали беспокойства, Питер цокает. — Я думал, что ясно выразился. Я не уверен, переоценил ли я твой интеллект, или недооценил твою самооценку, -Стайлз возмущённо вскрикивает, но Питер продолжает, -Позвольте мне прояснить, — он замолкает, и Стайлз сдерживается, -ты принадлежишь мне. Мой партнер, мой спутник, мой мальчик. Конечно, я забочусь о тебе. Стайлз слышит, что не сказано, и облегчение заставляет сесть боком, пока он не падает на Питера, положив голову на широкое плечо. — На самом деле? — Я же говорил, Ты мне всегда нравился, Стайлз. Ну, да, он так и сделал, но… — Хорошо, я просто...Те чувства, о которых я говорил? Они, эм. Могут быть глубокими? Стайлз отказывается дать им имя. Это уже достаточно безумно. Питер сжимает затылок. — Это естественно, детка. Связь между доминантом и его сабом интенсивна. Это очень интимные отношения. Он не думал об этом. — Так это… это просто секс? По какой-то причине, эта мысль заставляет его чувствовать холод и пустоту. — Нет, дорогой. Это не просто секс—секс интимен, да, но то, что мы делаем, — это нечто большее. И даже если бы ты не был моим милым мальчиком, мы все равно в стае. Все это делает нас такими. . .настоящими. Это слишком много, чтобы принять. — Так что же это значит? Что теперь? Питер поворачивается и целует его в лоб. — Это зависит от тебя, дорогой. *** Он проводит остаток дня и еще один вечер с Питером, но они не разговаривают. Ни о чем важном. Вместо этого они в основном молчат, делят еду и диван, когда смотрят телевизор. Он ненавидит, как сильно ему это нравится, как удобно и тепло, и как, вероятно, не должно быть. В субботу он неохотно уговаривает Питера отвезти его обратно в общежитие. У него занятия и задания, которые он должен сделать до понедельника. Питер не в восторге от этого, но все равно подвозит. Конечно, оставшись один, Стайлз думает обо всем, о чем не хотел думать рядом с оборотнем- с супер-нюхом, потому что уединение — замечательная вещь, большое спасибо. Он пытается отвлечься на полчаса чтением учебника, но ничего не получается. Он не помнит ни слова на странице. Ему нужно разобраться с этим, и единственный человек, которому он доверяет, чтобы помочь ему с этим, также является человеком, у которого больше всего причин оторвать ему голову. Лидия. Так что да. Он находится примерно в трех секундах от полной паники, когда он нажимает на иконку, чтобы позвонить ей, и на самом деле он делает это. Она берет трубку на третьем гудке. — Стайлз? Что, черт возьми, происходит, если ты звонишь мне в субботу, так близко к экзаменам? Упс. — Прости, Лидс, но я обязательно запланирую следующий срыв в более удобное время. Если он надеялся, что сарказм успокоит ее, то ошибался. Ее голос становится резким. —Скажи мне, что именно сейчас происходит, или, помоги мне бог, я заставлю тебя страдать. Он морщится, потому что ее угрозы не пустые. —Это сахарный папочка, — выпаливает он. Она делает паузу. —Окей. Что случилось, что ты звонишь мне по этому поводу? Ты сказал, что все уладил. Он сглатывает, щеки его горят от смущения. —Ну… Получается, что я ступил и начал испытывать к нему чувства. —О, милый. Он делает вид, что не слышит сочувствия. —И, я знаю, что это глупо и неуместно и не знаю на что он подписался, но так получилось. Видимо, у него тоже есть чувства. Долгая пауза, когда ни один из них не говорит. —Ты хочешь сказать, что у вас обоих есть чувства друг к другу? Он утвердительно хрюкает. —Вы оба устно признали, что испытываете чувства друг к другу? Он снова мычит, подавляя раздражение. —Ну и что? В чем здесь проблема? Он делает глубокий вдох и невыразимо благодарен, что она в нескольких часах езды. —Хм. Мой папочка может быть Питером. Хейлом. Из Бейкон Хиллс. Наступает долгая пауза, легкие сжимаются в панике, когда тишина затягивается. Прежде чем он успевает умолять ее что-нибудь сказать, она наконец говорит. —Я даже не знаю, что тебе сейчас сказать. Не могу поверить, что ты мне не сказал. Он закрывает глаза. —Мне очень жаль, это просто… —Неужели ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать? Или ты был настолько глуп, что решил, что я слишком деликатна, чтобы говорить о Питере? Ты же понимаешь, что у меня были с ним отношения с тех пор, как он восстал из могилы, да? И черт, черт, это совсем не то, что он думал. —Дело не в том, что я не доверяю тебе или думаю, что должен защищать тебя, я прост… —Что ты хочешь сказать? —Мне было страшно, понимаешь? Это останавливает ее холодность, и когда она снова говорит, голос тише, мягче. —Чего ты боялся, Стайлз? Он вздыхает. —О том, что ты обо мне подумаешь, ладно? —О, -вздыхает она, -тебе было стыдно. На этот раз он молчит. Наконец, он цокает своим языком и бормочет: —Может быть. Она вздыхает, звуча усталой. —В остальном ты был честен со мной по поводу того, что произошло между вами? —Да? Голос поднимается, делая из утверждения вопрос, на который у него хватило слов. —Ты не беспокоился о его контроле? Он не давил на тебя больше, чем ты хотел дать в сексуальном плане? Он не запугивал и не манипулировал тобой? —Что? Нет! Он так потрясен—вопросами, самой мыслью о том, что Питер пытается сделать это с ним, ложью, —что почти кричит. — Извини. Она почти смеется. —То есть, ты сказал мне все? На самом деле нет причин не давать шанса этим отношениям. —Что? Лидия, ты сейчас под кайфом? Ты обещала мне после того, что случилось с грибами, что не будешь пробовать новые препараты, если я не буду присматривать за тобой. —Нет, ты придурок. Он слегка улыбается, почти слыша, как она закатывает глаза. —Но только. Подумай об этом. Я знаю, что у Питера плохое прошлое, которое заставляет всех нас опасаться его. Но из всего, что ты мне рассказал, он был добр к тебе, и тебе нравилось проводить с ним время. Тот факт, что он тот, кого ты знаешь уже много лет, что он знает о сверхъестественном и о том, через что ты прошел на самом деле, -она замолкает, фыркая, -Мне неприятно это говорить, но это действительно делает вас двоих - хорошей парой. —Я не верю тому, что слышу сейчас. Кто ты, и что ты сделал с Лидией Мартин? —Просто заткнись и послушай. Он кивает, потом вспоминает, что она этого не видит. Кажется, она все равно воспринимает его молчание как согласие, и у него есть момент подумать, что он очень хорошо обучен, прежде чем она продолжит. —Мне никогда не нравился Питер. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить его за то, что он сделал со мной, но это не значит, что я не понимаю, почему он это сделал. Он облажался, и мир его трахнул, но пережить Бейкон Хиллс будет правильно для всех нас. Мы все делали вещи, которые заставили бы среднестатистического жителя кричать. Мы все были изменены тем, что случилось с нами, и в результате сделали сомнительный выбор. —Сомнительный выбор? Серьезно? —Конечно, некоторые решения Питера были более сомнительными, чем другие. Он потирает бровь. —Это кажется преуменьшением. Она хмыкает, но не отвечает —Так ты действительно думаешь, что я должен пойти на это? —Стайлз, ты был в очень плохом состоянии, когда позвонил мне в феврале. Тебе нужна была помощь, и он дал ее тебе. Не бесплатно, но он был порядочным человеком. Он дал тебе то, что тебе было нужно, и ты был счастлив в последнее время. Он решает отложить это на потом. —Я не знаю, что я собираюсь сказать всем. —Не рановато ли для этого? Он раздражается, потому что, технически, да, но также: оборотни. Если он поедет домой на лето, пахнущий Питером, игра закончится. —Ты правда думаешь, что это то, что я могу держать в секрете? После долгой паузы она говорит: —Наверное, нет. Он очень вежливо не говорит «я тебе говорил». —Слушай, я понимаю, почему ты колеблешься, так что, если хочешь, я скажу стае. Вам все равно придется объяснить это, потому что у них определенно будут вопросы, но, если они переживут новости, у них будет время, чтобы справиться с собой, прежде чем вам придется иметь дело с инквизицией. —Ты правда сделаешь это для меня? Он не собирается плакать. Это не так. —Ммм. Но ты расскажешь своему отцу. И, хорошо. Это справедливо. —Я не заслуживаю тебя. — Каждый останется при своем мнении. Он слышит улыбку в ее голосе. —О, Стайлз? —Да? —Пусть Питер знает, что, если что-то случится с тобой под его защитой , ему лучше надеяться, что Скотт или Дерек доберутся до него раньше меня. Он смеется тоже. — Я передам. *** Он считает, что, прежде чем позвонить отцу и рискнуть вызвать у своего старика сердечный приступ, он, вероятно, должен убедиться, что он и Питер делают это. Лидия согласилась, и вот он здесь, пытается успокоить свое сердцебиение, пока едет на лифте в квартиру Питера. Его сразу же впустили и помахали рукой, и он не перестает думать о том, что это значит. Сидит за обеденным столом, нуждаясь в некотором пространстве между ними. Если Питер прикоснется к нему прямо сейчас, он не знает, что сделает, но им нужно поговорить. Поэтому—конечно—он замолкает. После невыносимого количества времени Питер нарушает молчание. — Скажи, что ты пришел сюда сказать, детка. После того, как он услышал прозвище, напряжение покидает плечи. —Хорошо, как ты сказал, что-то, что происходит сейчас, зависит от меня? Питер медленно кивает. —Утвердительный ответ. —Я, хм. Я хочу попробовать? Я имею в виду отношения. Я просто—я не знаю, что бы это значило для тебя, потому что, — он останавливается, жестикулируя. Понимание освещает лицо Питера. —Ты беспокоишься о том, что это значит для нашего соглашения. Стайлз неловко двигается. —Да, я имею в виду. Я не хочу, чтобы ты думал, что я с тобой только из-за денег, потому что это не так, но— он должен глубоко вздохнуть, потому что чувствует, как его щеки горят, -но, если ты вдруг решишь перестать давать мне ежемесячное пособие, у меня будут неприятности. Он смотрит вниз, трогает ногти, поэтому вздрагивает, когда Питер касается предплечья. —Я не перестану обеспечивать тебя, милый. Мне нравится это делать, помнишь? Он облизывает свои губы. —Я помню. Я просто не знаю, потому ли это, что тебе нравится власть, которую это дает надо мной, или потому что я член стаи. Питер наклоняет голову. —Это не так? —Ты понимаешь, как страшно это звучит? Например, какой уровень страха за свою безопасность. Питер опускает подбородок, хмыкает. —А что в этом страшного, дорогой? —Насколько это зависит от тебя? Его руки сжимаются на столе, и он должен постараться, чтобы разжать их. Питер откидывается на спинку стула и долго смотрит на Стайлза. —Для тебя так важно быть независимым? —Да, когда ты так говоришь, конечно это звучит глупо, -он покусывает нижнюю губу, пытаясь понять, как выразить это словами, -я имею в виду, я привык быть независимым. Идея не быть независимым кажется странной, и не в хорошем смысле. Но в основном —мне нужно знать, что у меня есть возможность уйти, если мне нужно. Я не хочу чувствовать, что я должен выбирать между тем, чтобы остаться с тобой или быть в состоянии купить продукты. —Я могу это понять. Он смотрит на Питера, потому что он действительно не думает, что богатый адвокат может понять, но Питер продолжает, прежде чем он может прокомментировать, -однако, если это тебя беспокоит, я могу предложить выходное пособие. Его брови лезут на лоб, но… —Слушаю. —Я бы выписал чек, скажем, на три тысячи долларов. Ты сохранишь его и обналичишь, если мы с тобой… закончим, -деликатно говорит он. Стайлз сглатывает, рот внезапно пересох. —Это…это большие деньги, Питер. —Так и есть, но, если мы расстанемся, тебе понадобятся новые условия жизни, и эти деньги обеспечат достойное жилье. Это также гарантировало бы, что ты не был финансово расстроен сразу после моего ухода. Он чувствует пульс кончиками пальцев. В то, что он слышит, трудно поверить. —Ладно, не будем говорить о том, насколько это невероятно щедро, что подразумевается под ‘условиями проживания’? —Я имею в виду, что ты будешь жить со мной. Его рот раскрывается, а мозг отключается. —Что? Я просто. Что? Питер вздыхает и слегка ухмыляется. Ему нравится то, что он сказал, это очевидно. —Стайлз, если я финансово поддерживаю тебя как романтического партнера, а не в рамках нашего нынешнего соглашения, лучший способ организовать это — переехать ко мне. —Ты хочешь, чтобы я переехал? Это сюрреалистично. Это официально более странно, чем оборотни. Питер наклоняет голову, размышляя. —Не сразу, конечно. Наверное, будет лучше, если ты закончишь семестр в общежитии и проведешь здесь со мной несколько ночей в неделю в течение лета, прежде чем переедешь ко мне в начале второго курса. —Это звучит странно разумно. Питер фыркает. —Я говорю так время от времени. Если тебя волнует конкретика, мы можем сделать то, что делали в начале нашего соглашения, сесть, чтобы обсудить все, записать это. Но есть ли что-то еще, что тебе нужно знать или нужно сказать мне, что является важным? И теперь, когда Питер упоминает об этом, да. Есть. —Так, все с…папочкой, оно… Питер прижимается щекой к губам и чуть улыбается. —Да, дорогой. Я все еще буду твоим папочкой, а ты будешь моей деткой. Это никогда не было нашей договоренностью. Это то, что мне нравится, и то, что нравится и тебе. Он чувствует, как кожа под рукой Питера становится горячей. —Я никогда этого не говорил. Питер поднимает бровь. —Ты не должен. Питер отстраняется со вздохом. —Конечно, если ты собираешься жить со мной, это все изменит. —Как? Я буду звать тебя папочка, когда мы трахнемся, а ты будешь звать меня детка. Какие изменения? Питер качает головой. —Я знаю, что ты уже много исследовал, а если нет, то это отдельный разговор. Но это не то, что я могу просто выключить. Наше соглашение позволяет мне обеспечить тебя, и часть этого -инстинкт стаи. Но отчасти это забота о тебе, потому что ты мой, и тебе это нужно. Ни одна из этих вещей не изменится, когда ты будешь жить со мной, но тот факт, что у нас есть заранее установленная динамика силы, создает потенциал для, — Питер останавливается, ища нужное слово, но Стайлз кивает, ум заполняет пробелы. Если Питеру трудно сказать «нет» , когда он чувствует себя разбитым, и он не может пойти в общежитие в течение некоторого времени, чтобы разобраться в своих мыслях, тогда да, они могут столкнуться с проблемами. Как ни странно, теперь, когда он это отметил, становится легче от того, что предлагает Питер. —Хорошо, да. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Итак, как мы собираемся это сделать? Питер улыбается, и Стайлзу не кажется, что он горд. *** Конец семестра—и его первый год, боже, —пролетает в безумии бумаг, учебы, выпускных экзаменов и проведения времени с Питером. Он по-прежнему новенький, но в основном они разбираются в дерьме. Он держит Лидию в курсе, согласно ее требованиям, а пока она никому ничего не говорит, согласно его. Он хочет чувствовать себя хорошо в отношениях, прежде чем иметь дело с навязчивыми вопросами и суждениями и попытками рассорить их. (И хорошо, конечно, последнее не очень вероятно, но Скотт мог бы попытаться. Так что он не рискует.) Но они выяснили, что их ждет сейчас—Стайлз будет платить смехотворно низкую арендную плату Питеру, когда переедет, потому что это даст ему такие же права, как и любого другого арендатора, и он продолжит работать в книжном магазине ради своих денег, и они разработали ориентировочный набор правил, когда случается кинковое дерьмо, провели тест-драйв разговора на время летней поездки—нет хорошего способа, чтобы объяснить, как они стали вместе. Говорить правду-это практически исключено. Скотт ненароком назовет его проституткой, Дерек, вероятно, снова попытается убить Питера:, и его отец. . . Да, что, черт возьми, он собирается сказать своему отцу, и это, вероятно, самая большая проблема. И он так расстроен из-за того, что так долго ждал, потому что через два дня, в четверг, он должен вернуться домой, и он плачет на диване Питера. Он даже не пытается думать о том, что сказать своему отцу, он просто чувствует себя плохо, это так трудно. Это не должно быть так сложно. Питер проходит по коридору через несколько минут. Он ничего не говорит, не отчитывает Стайлза за то, что тот разбудил его, заплакал или не пришел к нему. Он просто сидит, прижимая Стайлза к своей голой груди. —П-прости. Рука Питера успокаивающе гладит по спине, он шепчет: — Ты в порядке. Я здесь, детка. Папочка с тобой. И это заставляет плакать сильнее, потому что это именно то, что он хочет услышать, но не от человека, от которого он отчаянно хочет это услышать. *** На следующий день он решает покончить с этим и звонит отцу. Все идет так, как и ожидалось. Шериф клянется, Стайлзу нельзя этого делать, они спорят, отец вешает трубку в гневе. Стайлз знает, что в следующий раз, когда они заговорят, тот будет спокойнее, разумнее. Но сейчас его все еще трясет от того, что он не сказал, поэтому он ставит телефон на беззвучный режим и находит Питера. —Папочка? Думаю, мне нужно успокоиться. На некоторое время. Питер кивает, отставляя книгу в сторону, и тащит Стайлза на колени. —Все, что тебе нужно. У тебя что-то конкретное на уме? Он качает головой, прижимаясь к плечу Питера. —Я просто хочу почувствовать себя хорошо. —С этим я справлюсь. Он кончает на колене Питера, когда силиконовая пробка трет простату при каждом прикосновении Питера к его заднице. Они не делали этого раньше, но это именно то, что ему сейчас нужно. Только он и Питер, и все кажется мягким и теплым. Питер снова шлепает его, и он стонет, тая. —Вот так, милый мальчик. Ты так хорошо это принимаешь. Он скулит, выгибаясь, и позволяет себе уплыть в тумане ощущений.