Как ни странно, я всё ещё вспоминаю тебя.
Особенно сегодня мне не дают покоя эти навязчивые мысли о нас. Когда ты позвал меня на тот разговор, то что-то внутри будто уже знало о чём он будет. Я замечал все твои намёки раннее, видел тот огонёк в глазах, когда мы находились рядом. И хоть и догадывался, но я опешил, когда услышал твоё признание. Нет-нет, не может такого быть, чтобы я понравился кому-то. «Давай встречаться?» Ты так добивался меня; пожалуй, могу признаться, ты флиртуешь лучше всех. А когда я согласился, то мы были уверены, что у нас всё хорошо, но, как мне однажды сказали, за светлой полосой обязательно следует тёмная, и так оно и случилось. Я не мог ответить на твои вопросы люблю ли я тебя, потому что сомневался. Согласился на отношения только потому, что не мог обидеть тебя, не мог отвергнуть. И ты знал об этом всём. В памяти всплывает наше первое свидание. Мы оба очень волновались, но именно в тот вечер я почувствовал тягу к тебе. Это немыслимое чувство, которое просило меня всегда быть рядом и не отпускать твою тёплую руку. Мы любили переплетать наши пальцы, показывая единство. Внутри была такая гармония, а мне до сих пор не верилось, что всё это происходит со мной. А наш первый поцелуй? Если мне не изменяет память, он был в незакрывающейся кабинке уборной, которую настырно пыталась открыть какая-то женщина. Интересно, что она подумала, увидев нас? Да, мы были нескончаемыми романтиками. И экспериментаторами. Иногда удивлялись сами себе, что придумали такое. Помнишь, как ты подтолкнул меня к стене, сказав, что нам следует перейти на новый уровень, хотя и дружбой это уже нельзя было назвать? Я ничего не смыслил в этом и лишь нежно обнял тебя. И у тебя, и у меня эти отношения были первыми, и мы карабкались как могли. Мне казалось, я был самым счастливым с тобой, закрывал глаза на все ссоры и приступы ревности, которые исходили от нас обоих. Ох, какими глупыми мы были. Клялись, что принадлежим друг другу навсегда. Я сказал, что ведь ничего не вечно в нашем мире, но ты ответил, что мы исключение, а я поверил, поверил, чёрт возьми. Я обещаю себе, что после этого больше никогда не буду доверять людям. Мы ссорились чуть ли ни каждый день, а то и по несколько раз в сутки. Из-за чего? Из-за того, что ты прогулялся с другом по дороге из школы? Или из-за того, что ты постепенно менялся, находил какие-то новые увлечения, а меня пугало это так, будто это оттолкнёт нас, и что однажды ты просто заинтересуешься кем-то другим. Мы утешали себя, что во всех отношениях происходят конфликты и что это в порядке вещей. Ни черта. Я всегда боялся, что с возрастом ты поймёшь, что такие отношения не для тебя, что где-то лет в двадцать, когда ты закончишь с учёбой, ты встретишь девушку и, как и по всем традициям, вы заведёте семью и детей, ведь зачем тебе я, с которым всё это невозможно; к тому же, в комплекте со мной и косые взгляды окружающих и непонимание от каждого второго. «Нет. — говорил ты. — Только мы. Навсегда.» «Навсегда, — повторял я.» Как-то ты смущённо сказал, что, если я захочу, то мы сможем жить вместе. Это был первый разговор о нашей совместной жизни. Помнишь, как после этого мы стали буквально дышать нашим будущим? Хотели путешествовать, открыть своё маленькое кафе, жить так, как нам хотелось. Но и здесь мы нашли точку, где наши дороги могут разомкнуться: ты страстно хотел уехать в большой город к большим возможностям, а меня всегда тянуло к чему-то уютному, где бы ничто не напрягало, а городской шум не отпугивал вдохновение. В итоге я всегда подчинялся тебе, уступал во всех спорах, снова боясь потерять. Но разве это правильно? Правильно ли вечно бояться и не иметь своего мнения, будто ты никто в этих чёртовых отношениях? Однажды мы пришли к обоюдному согласию, что у нас будет семья. Но за словом «семья» всегда следуют маленькие глупыши и нет, для нас это не были дети. Мы начали мечтать о домашних животных. У тебя была одна большая пушистая слабость — хаски. Но я влюблялся в тебя с каждым днём всё больше и больше и в один момент мне так сильно захотелось укрепить наши отношения чем-то особенным, чем-то, что останется в этом мире и после нас. И мы, будучи ещё сами юными, начали думать о том, как возьмём детей из приюта, к каким детским историям будем прививать им любовь, и как будем воспитывать. С тобой во мне просыпались новые чувства, о существовании которых я и представить себе не мог. Я хотел совершенствоваться, хотел ставить цели по жизни и идти к их исполнению, ведь до тебя я не знал зачем живу, а с тобой у меня появился смысл. Ты был этим смыслом, ради тебя я жил. Но да, как мне однажды сказали, за светлым всегда идёт темное, и наступил сентябрь. Тебе нужно было уезжать, ведь ты поступил в неплохой колледж. Что-то внутри меня торкнуло, когда мы ещё ни о чём не знали. Всё время проводили за телефоном, ведь это была единственная возможность общаться. Вечера напролёт мы печатали друг другу сообщения, даже на расстоянии ты заставлял меня улыбаться. И грустить. Я был в курсе, что там у тебя появились новые друзья, что причиняло мне боль. Голова была занята мыслями о том, что они имеют возможность находиться с тобой рядом, а я — нет. Я пропускал учёбу, потому что всю ночь мучился от бессонницы, всю ночь я причинял себе вред, и ты прекрасно знал об этом. В тот день я подловил тебя на сомнениях, и ты не хотел ни о чём рассказывать, но пришлось, ведь мы никогда не обманывали друг друга, да? За светлым всегда идёт тёмное, а моя любовь уходит от меня. Я знал, так обычно бывает, и что ты бросишь меня ради кого-то в новом колледже. Так оно и случилось. Нет, я не мог поверить в это. Ты так добивался меня, а теперь, когда я стал твоим… «Дай мне время» — эта фраза как нож бьёт по сердцу, когда я случайно вспоминаю те времена. Тогда я был готов пойти на всё, лишь бы удержать тебя, но в подсознании понимал, что зачем мне человек, который не любит меня. Мы клялись в верности, но ты в открытую предал меня. Я умолял дождаться лета, когда я закончу школу и смогу переехать к тебе; обещал, что мы больше не будем ссориться; в слезах писал, что люблю тебя и просил не бросать меня. «Мы поедем в Париж, ведь мы хотели, помнишь? Я сделаю тебе предложение. Мы заведём собаку. Всё будет хорошо, всё будет хорошо, скажи мне об этом, скажи, умоляю.» «Прости.» Я просил о немногом, но одновременно, будто о невозможном. Ещё в начале я предупредил тебя сказать мне сразу о том, если вдруг ты разлюбишь меня, и ты сделал это. Спасибо, что не обманывал. Помню твоё последнее сообщение с пожеланием на ночь. Оно уже не было столь важным, и я до сих пор не понимаю зачем ты отправил мне его, раз мы решили поставить точку в нашей истории. Я не мог дышать и не мог жить. Не мог ходить на учёбу и не мог улыбаться. Не мог слышать где-то твоё имя, я откровенно ненавидел его. Не мог видеть все те подарки, которые ты так кропотливо делал для меня. Не мог вспоминать стихи, которые я писал для тебя. Я выбросил всё, что напоминало о нас, о тебе. Пытался забыть об этом периоде, но я не знал, что из головы никогда тебя не выброшу. Это попросту невозможно. Я так был слеп, а ты даже не попытался помочь мне. Если ты был моим смыслом, то что мне остаётся теперь? Я мучился так, что не смогу описать. Первая любовь — это прекрасно? Я откровенно посмеюсь над тем, кто скажет такую хуйню. Говорят, что песни спасают жизни? Музыка, действительно, занимала большую часть в моей душе, но я тогда думал, что иду к концу пропасти, и уже ничто мне не поможет, но песня, та песня на радио… Было чертовски больно слушать её, ведь с первой строчки я понял, будто она обо мне. По-моему, там были строки о том, что это была моя первая любовь, это была моя худшая любовь, но зато теперь всё в порядке, ведь я впервые открыл глаза.* В первый раз за несколько месяцев я вдохнул полные лёгкие и заставил себя натянуть кроткую улыбку на лицо. Кто сказал, что нельзя найти выход из самого глубокого дерьма? Всегда всё отпускает, что бы это ни было, и через месяц-два ты сможешь думать об этом легче и спокойнее, главное — помнить, что ты справишься.***
Я делаю затяжку и медленно выпускаю едкий дым. Сделаю ещё или, может, даже потянусь за следующей сигаретой, лишь бы сердце пришло в правильный ритм и успокоилось. Они попали ко мне в руки ещё когда мы были вместе, и я признался честно, что хочу попробовать, но ты отговорил меня, и мы пообещали быть, что называется, правильными. К чёрту все обещания. Надеялся, что это будет медленно убивать меня, надеялся, что будет успокаивать, а в итоге это просто превратилось в очередную привычку, от которой я не могу избавиться. Месяц назад у нас могла бы быть очередная годовщина, а я даже и не вспомнил об этом в тот день. Я верю в одну теорию: за светлой полосой обязательно следует тёмная, но зато за тёмной всегда идёт светлая. Я нахожу радости в мелочах, больше ни от кого не завишу и не мучаюсь от ревности. Я кратко влюбляюсь, потому что это нормально, но больше я никому не доверюсь. Думаю, я впервые в жизни по-настоящему счастлив. И мне не верится, что всё это было взаправду.