Былые дни

— Вам ли этого не знать, Йон-Рогг. Столько лет проработать с предателем. — Я не работал с ней. Командующая флотом хмыкнула и отвернулась. Люди за круглым столом зашептались, пока не встал Ронан, стукнув посохом, привлекая внимание. — Я не потерплю никаких внутренних распрей. Мы не копаемся в прошлом. Мы живем в настоящем, и смотрим в будущее. И мне не нравится то, что я там вижу. — массивная фигура встала из-за стола, подошла к панорамному окну, из которого открывался вид на Халу, — Война почти у порога. Внешний пояс в огне. Аакон – только начало. Мы не успели в прошлый раз, но мы должны будем среагировать быстрее в следующий. Обязаны. Капитан «Звездной силы» опустил взгляд на голограф, высвечивающий на стеклянную поверхность стола данные о последних диверсиях. — Что-то надвигается. — Ронан отошел от окна и повернулся к совету, — И я хочу, чтобы мы были готовы. Требую, чтобы мы были готовы. Сейчас, как никогда. — он тяжело вздохнул. — Все свободны. Йон-Рогг подготовил округу и кинул на землю вещи, ожидая Верс. Все происходящее казалось ему какой-то злой шуткой судьбы. Возможно, женщина отыгралась на нем даже после своей кончины. Он бы не удивился, если бы она стояла за всеми атаками метаморфов. Правда, вполне в ее стиле. И почему он не выстрелил в нее еще раз, на всякий случай? — Слушай меня. — ярко-голубые глаза смотрели на него так же, как и всегда. Мягко, с понимаем. — Ты не должен был так отзываться о них. — не кричала и не осуждала. — Но другие ребята ведь тоже так говорили! — он с обидой уставился куда-то в пол и напыщенно нахмурился. — Ты всегда повторяешь это. — увидев ее вопросительный взгляд, продолжил, — Про мир. Про добро. Вот только мои родители не из добра умерли. Чем они заслужили это?! А она не злилась. Просто стояла напротив и слушала его. Покачала головой и чуть присела рядом с ним, чтобы смотреть ему в глаза. — Уважай своих врагов. По ту сторону тоже есть семьи. Они тоже многое потеряли. — Но они же злые! Посмотри, что они творят! — казалось, он вот-вот затопает ножками по полу. — Они злые, потому что война делает их такими. Научись понимать их. — Если им тоже плохо, то почему они не прекратят? — он непонимающе уставился на нее. — Потому что не могут. — Значит их надо заставить? Женщина покачала головой, улыбаясь. Посмотрела куда-то в сторону, задумавшись. — Это война. Она жестока и несправедлива, и пока она не кончится, все так и будет продолжаться. В твоих силах остановить это все, Йон. — потрепала его по волосам, встала. Снова уйдет. Сядет за работу. А он останется наедине с мыслями и шипучей ненавистью внутри. Ненавистью за смерть родителей, которых толком и не помнит. Ненавистью за путаницу, которую она сеет в его мыслях. Ненавистью и странной решительностью внутри, которая только-только начинает расцветать где-то в сердце. Верс встала сзади, тяжело дыша. Все еще в своем несуразном свитере, натянутом до предела. В этот момент его почему-то начал дико бесить этот ворот. Ее ладони сжаты в кулаки, постоянно покусывает нижнюю губу. Нервничает? — Успокойся. — вышло как приказ. Девушка еще больше напряглась, исподлобья глядя на него. Конечно, у нее была причина так бояться. Она сама пока не знает, что за сила сокрыта внутри нее. Сама не знает, на что способна. Сегодня они проверят. Пока он занимается старым хламом, который поставил впереди, на поляне, она украдкой озирается вокруг. Рассматривает город, оставшийся позади, который на фоне «Звездной силы» сейчас кажется совсем крошечным. Впереди – огромные серые горы с заснеженными вершинами, и, если прислушаться, можно услышать отдаленный стук каменоломен. Безжизненная тундра и ни души в округе. Идеальное место для испытания. Он встал рядом с ней. Ее цели пока – пара старых металлических бочек, которые они выкатили с Брон-Чаром, и металлический лом особо крупных размеров. — Приказы будут? — девушка закатала рукава и заправила волосы за уши. Будто рвется в бой. Это заставило его улыбнуться. — Попробуй сбить одну из бочек. Только полегче. — он пожал плечами и скрестил руки на груди. Верс вздохнула и подняла руку, целясь куда-то в направлении нескольких металлических бочек. Сконцентрировалась и заметно напряглась. Первые несколько секунд ничего не происходило, но потом из руки вылетел огромный заряд энергии, врезался в землю, и от взрыва по округе разнеслись куски грязи и травы. — Я же сказал, полегче… — Йон-Рогг отошел чуть подальше, наблюдая за девушкой. — Черт, я сейчас… — она закрыла глаза и встряхнула руками. Снова прицелилась, и в следующую секунду фотонный бластер разорвал в клочья металлическую бочку. Верс выдохнула и повернулась к нему. Кончики ее пальцев все еще чуть-чуть дымились. Он кивнул и взглядом указал на следующую цель. Пока справлялась довольно хорошо. Главное, чтобы держала себя в руках. Следующие цели дались ей не так легко. Она явно была слишком напряжена. Ударила наотмашь и слишком сильно, так, что бластер угодил мимо бочек куда-то в каменную скалу рядом. Выругалась, успокоилась. — Контроль, Верс. Нелегко было учить тому, чего он сам не особо понимал. Но любая сила требовала рационального подхода. Она сама должна научиться управлять ею. Чувствовать ее внутри себя. Отбросить в сторону лишние эмоции. Но как она могла научиться контролировать ее, если от каждого взрыва девушку дергало, а испуг на лице она пыталась скрыть быстрыми отрывистыми движениями, которые делали атаку еще хуже? Он покачал головой. Подошел ближе, опустил дрожащую руку. — Не бойся. Твоя сила – не враг тебе. Ты полностью контролируешь ее, — он снова указал ей пальцем куда-то в район головы, — Помни, Верс. Разум, а не чувства. Еще раз. Отрывистый кивок и судорожный вдох. Снова прицелилась. Выдохнула перед тем, как выпустила бластер аккурат в центр одной из бочек. Та отлетела на несколько метров назад. Девушка улыбнулась. Но на следующем ударе снова начались проблемы. Стоило ей ударить чуть сильнее, и она снова слишком нервничает. Слишком трясется тонкая фигура, слишком тяжело вздымается грудь. Когда дрожащей рукой она попала в серую скалу вместо железной балки, он покачал головой. Может, она еще не готова. Слишком боится. Не привыкла, не освоилась. — Заканчиваем на сегодня. — заключил Йон-Рогг после очередной неудачной попытки подорвать недвижимый металл. Верс сплела пальцы, силясь успокоить тремор в руках. Покачала головой. — Мне просто нужно передохнуть, — начала она, но он ее оборвал. А внутри почему-то чувство разочарования. Нелогичное. Он и вправду надеялся, что она сумеет обуздать свои силы с первого раза? Это вряд ли. Но ему хотелось увидеть. — Все, Верс, отбой. Продолжим завтра. — Да нихрена не отбой, я же сказала, что мне просто нужно сконцентрироваться! — снова повышает голос, пытается качать права, и из-за этого кровь закипает. Почему она вечно не слушает? — Ты опять теряешь контроль, Верс. Ты не будешь тренироваться в таком состоянии. Низкий рык и вскинутые руки. Гул энергии, заставивший его поморщиться. Энергии, неумолимым потоком вырывающейся из ее рук, потрескивающей мятежными искорками в воздухе. Несчастная скала, ставшая жертвой ее ярости, уже начала медленно съезжать вниз. А он будто заворожен. Стоит и смотрит на нее, хотя сам прекрасно понимает, что стоило бы ее остановить. Она снова нарушила приказ. Снова действует на поводу у эмоций. Доказывает что-то. Сама себе? Камнепад спускается вниз с жутким шумом. Но валун перед ней – упорен, и она напрягается, увеличивает силу, носками упираясь в землю, чтобы ее не снесло. Подняла вторую руку, и вот уже из нее вырывается такой же поток энергии. Нескончаемый и безгранично могучий, не имеющий предела. Вот оно, его оружие. Насколько же она будет полезна в будущем. Казалось, сама она сейчас зажжется изнутри оранжево-синими переливами: энергия вырывалась из нее, входила в камень, прожигала его насквозь, будто не встречая никакого препятствия. Из-за дикого гула и скрежета камня он не услышал собственного голоса. Кричал ей остановиться, а она будто не слышала. Продолжала выжигать несчастную скалу, будто больше в жизни ничего для нее не существовало. Рогг просто смотрел. Чистая, необузданная сила. Сдвигающая горы, сметающая все на своем пути. Когда-то карие глаза сейчас зажглись, в прямом смысле зажглись, и ни следа от темного цвета. Опасная, горячая, упорная. Скосила валун на половину, так, что камнепад прекратился, и сверху начали падать огромные булыжники. Но она не успокаивалась. Кажется, перегрелась. Рычит, а из глаз – слезы от перенапряжения. Тяжело дышала, была сфокусирована только на нескончаемой силе, что вылетала из нее нестабильным потоком. Ее чуть не сносит, а она лишь сильнее упирается носками в сырую землю. Ну все. — Верс! — крик сквозь весь шум вокруг. А она не отвечает. Кажется, даже не слышит его. Подошел ближе, прикрываясь ладонью от режущего глаза света, положил руку на плечо, и со всей силы дернул ее на себя. Она оступилась, но не упала. Глаза – все еще яркие, светлые, никакого карего. Злое выражение лица, сжатые в полоску розоватые губы. Вот она. Невероятная, огромная сила. Его. Его кровь. Не успокаивалась, все еще смотрела на скалу, руки все еще сжаты в кулаки, готовые разорвать все на своем пути, спалить всю округу. Он не сдержался. Правда, не смог. Положил ладонь на щеку, с силой притянул ее ближе, врезаясь в напряженные губы. Оттянул нижнюю губу зубами, прикусил, наверное, слишком сильно – она резко вздохнула. Шов, должно быть, разошелся. Углубил поцелуй. Ранящий, болезненный. Слишком резкий. Скользнул языком по нижней губе, чувствуя металлический привкус. Стиснутые зубы заставили его сжать ее затылок. Сильнее вжимаясь в нее. Впечатываясь в губы. Невероятно вкусные, непривычно мягкие. Раскаленные, как и вся она. Схватила его за запястье горячей ладонью, и, кажется, останется ожог, но ему совершенно плевать на все сейчас. Плевать на Брон-Чара, который может увидеть их. Плевать на ее протест. Плевать на непонимающий взгляд остывших глаз. Поэтому он лишь снова наклонился и поцеловал ее. На этот раз медленнее. Останавливаясь на верхней губе. Провел языком по нижней, толкнулся в ее рот. Влажный, горячий. И, кажется, он сейчас снова слетит, потому что она перестала стоять на месте. Ответила, аккуратно, осторожно, будто боялась его. Шевельнула губами в ответ, неумело принимая его язык. Смахнул ее ладонь, одну руку оставил на щеке, другую же опустил на талию. Прижал ближе хрупкое тело, забираясь ладонью под обтягивающую ткань свитера. Был уверен, что она могла чувствовать его твердость. Смотри, что ты делаешь. Ее руки скользнули по его затылку, пальцы зарылись в волосах. А он позволил. Потому что сейчас – можно было. Потому что сейчас ему на все плевать. Его волнует только сладкая тяжесть внизу живота, и тугой язычок, срывающий крышу. Черт, как же он хочет ее. Выгнула спину, прижимаясь еще ближе. Глухой стон, когда он сильнее сжал талию. Вот они, загнанные в клетку момента. И нет никаких почему. Лишь два разгоряченных тела. Борющиеся за контроль. За обладание. И, если бы не обстановка вокруг, он бы победил. Показал бы ей. — Когда я говорю тебе остановиться, Верс, — поцелуй разомкнулся с мокрым звуком, — Ты останавливаешься. — оттянул ворот ненавистной водолазки, открывая взору следы. Его следы. Оттянул ее голову за волосы, натягивая шею. Прикоснулся губами к самому яркому – снова оставил свою метку. Отпустил ее. Сделал шаг назад, встал напротив девушки, которая еле стояла на ногах. Наклонил голову влево, наслаждаясь видом. Какая же она прекрасная. Только такая. Усталая, тяжело дышащая. Израненные губы слегка подрагивали, а карие глаза уже уставились на него. В распахнутом взгляде – полнейшие замешательство и непонимание. Испуг. Даже больший, чем перед собственной силой. Его губы исказила кривая усмешка. Полет обратно – молчаливый и необъяснимо долгий. Она села где-то в углу отсека на скамью, сцепив ладони и уставившись в пустоту. Его совершенно не интересовало, что она сейчас могла себе надумать. Он заметил взгляд Брон-Чара, когда они вошли на корабль. Подозрительный, изучающий. Прошелся сначала по нему, потом по девчонке, раскрасневшейся и измотанной. Конечно, выдала их с потрохами. Но Брон-Чар не из тех, кто будет болтать, а Йон-Рогг не из тех, кто будет объяснять, почему болтать не стоит. С прошедшими секундами приходит осознание. И тяжесть. Но он отбрасывает их в дальний угол подсознания, потому что разбираться в этом не желает. Он мог прямо сейчас придумать себе тысячи оправданий – она снова не послушала его, ему надо было отвлечь ее, эта чертова кофта слишком бесила его, и ничуть не нравилась ему (и почему она должна быть такой облегающей?), ей надо знать свое место. И еще тысячи потому что, которые Йон-Рогг мог продолжать бы до бесконечности. Но он не стал. Просто сел в кресло второго пилота и закрыл глаза, позволяя себе немного отдохнуть. *~* — Верс, это ужасно. Он кричал от боли. Постоянно говорил, что ничего не знает. Что просто солдат. А они… — она запнулась, — Они все продолжали и продолжали. И я ничего, ничего не могла сделать. — она закрыла лицо руками и опустила локти на столешницу. — Что они пытались узнать? — Я не знаю… где Талос, где их база, что они планируют. Я не слушала. Смотрела только на то, как кожа лопается от ударов. — судорожно всхлипнула. — Проматывали его воспоминания, и болью пытались прекратить его сопротивления. А он все не сдавался и не сдавался. На экране – только какие-то отрывки. И они стояли там все, Гален-Кор, Бар-Конн, Калум Фар, Йон-Рогг, с отсутствующими выражениями. Это чудовищно. Девушка нахмурилась, услышав знакомое имя. Остальные – генералы и майоры армии. Дестра была раздавлена. За все утро – ни слова, заговорила только сейчас. Верс покачала головой, уставившись в экран терминала. И так, значит, обращаются с пленными в столице? Даже Дестра, та, которая с желчью рассказывала про войну и все преступления скруллов, сейчас еле сдерживалась, чтобы не расклеиться окончательно. Вот она, хваленая честь и борьба за идеалы. Идеалы, вымученные в крови и ненависти. Ладони против воли сжимались в кулаки. — И после этого ты мне еще говоришь, что эта война – все, что есть у Крии?! Черт, — она вскочила из-за стола, — И после этого мне все будут доказывать, что эта война священна? И за нее мы все умираем? — злость. Злость и неприятие. Полнейшее отторжение всего, что происходит вокруг. Дестра молча уставилась на нее. В глазах – вина. — Ты не понимаешь, Верс. Ты на базе всего месяц. Но у нас правда нет выбора. И не было никогда. — Выбор есть всегда. — прыснула девушка. — Они же враги. Завоеватели, угнетатели. Они очень жестокие, — проговорила аспирантка, будто на автомате. — И тот пленный в палате – тоже? Дестра замолчала и сжала губы, отводя взгляд в сторону. — Так я и думала. *~* Он вышел из башни. Очередной разговор не пошел ему на пользу. Пробудил лишь больше воспоминаний внутри. Эти сессии всегда оставляли неприятный осадок. Но пропустить их он, конечно, не мог. Пытался. Сразу возникали вопросы. Сегодня она будто специально пробиралась в его мысли. Стучала по сознанию, раздражая его. Выводя из себя. — Зачем ты это сделал? — она отобрала у него винтовку и кинула куда-то в сторону. — Неужели забыл, чему я тебя учила?! — схватила его за плечи, слегка потряхивая, будто пытаясь привести его в чувство. Вот только он прекрасно понимал все. — Он же шпион! Что я еще должен был делать?! А если бы он успел скачать те данные? — в его глазах – недоумение и раздражение. — И поэтому ты решил, что можешь отнять жизнь? Поэтому просто взял и нажал на курок? — Что я еще должен был делать? Он – враг, — мальчишка попытался вырваться, но когда она не пустила, он лишь закатил глаза, — Да что?! — Я же учила. — прямо смотрела на него, и ему пришлось чуть поднять подбородок, чтобы смотреть ей в глаза. — Чему? Чему ты учила? Тому, что я головой должен думать? Я подумал. Ничего я не почувствовал, когда выстрелил. Я сделал это осознанно. — понимал, что говорил неубедительно, но помочь себе уже не мог. — У тебя руки трясутся. Зрачки расширены. До сих пор дышишь тяжело. Ты злишься. И тогда злился, когда выстрелил. — Я не злился! — получилось как-то слишком громко и истерично. Закусил губу, отводя взгляд. — Я не злился. — поспокойнее. Она покачала головой, убирая руки. Уйти не попытался. Вошел в зал. Перед столом – она; стоит, скрестив руки на груди, чем-то жутко недовольная. Избегала его целый день, а сейчас, видимо, решила высказать все. Сразу после тренировки – совет. Времени терять совсем не хотелось. Но судя по ее выражению лица – придется. — Что Вы делаете с тем скруллом? — в голосе – вызов. — С каким еще скруллом? — он устало выдохнул. Только этого ему не хватало. Очередной скандал после загруженного дня. — Вы прекрасно понимаете, с каким. Я все знаю. — И откуда, мне интересно, ты все это знаешь? — он откинул куртку на стол и встал напротив нее. — Нет, подожди, еще больше мне интересно, как это тебя касается. — Еще как касается. Вечно твердите, что я должна принять эту войну, что я должна стать лучше, чтобы победить. А потом я слышу это. Что у вас чести не достает даже с пленными обращаться гуманно. Как выживанию помогут страдания и пытки? Он заметно напрягся. — Ты – идеалист, Йон. Неисправимый, мне иногда кажется. — И что в этом плохого? Ты сама сказала, что зло нужно остановить. Какая разница, с какими чувствами я это делаю? — пробурчал он, подходя к ней ближе. Тянулся, не хотел, чтобы она разочаровалась в нем. — Потому что в ненависти ты никогда не остановишь зло. Тот, кто сражается с чудовищем, должен быть осторожен, чтобы самому при этом не стать чудовищем. Ты не осторожен, Йон. — Это делается из надобности. И он заслужил это. — Можете убеждать себя в этом столько, сколько угодно. Только я в жизни этого не приму. Какие разговоры о добре и зле, если мы сами творим такие зверства? — Я не понимаю. Женщина вздохнула. Повернулась к нему, еле-еле улыбнулась. И внутри все сразу потеплело. Она не обижается на него. — Все, что делается из любви, совершается всегда по ту сторону добра и зла. — Все, что делается из любви, совершается всегда по ту сторону добра и зла. И, черт. В этот момент он так ненавидит ее. Первобытно, целиком и полностью, в полную силу. Потому что она так похожа на нее. Контраст с фигурой из прошлого почти осязаем. Дотронься да смахни это выражение лица. Эту бесконечную уверенность в собственной правоте, эту наивную и по-детски непосредственную веру в правду. И поэтому, наверное, он замолк. Молча уставился на нее, не в силах проронить ни слова. А она смотрела на него, как на побежденного. Сделал шаг к ней, и она тут же переменилась в лице. Еще шаг, и она отступила. Теперь был его черед ухмыляться. Остановил ее, схватив за подбородок. Смотрит ему в глаза, снова зацикленная. — Когда-нибудь ты отбросишь эту идиотскую веру в справедливость и раскроешь свои глаза. Я знаю, так будет. Когда-нибудь поймешь, что Крии, которые умирают на внешнем поясе – дело рук нашего врага. Когда-нибудь осознаешь, что у пленного скрулла в голове – знания, которые помогут нам прекратить все разрушения. Восстановить мир. — слова – распаленные. Еле сдерживался, чтобы не отбросить ее куда-нибудь в стену. Потому что Верс звучит так же, как она. Потому что в ее глазах – огонь и вера в то, что все вокруг не правы. — И до тех пор, пока ты не осознаешь это, я никогда, никогда не пущу тебя на поле. — Контролируйте себя. — хриплый голос. Он даже не понял сначала, что она сказала. Опешил. — Что? — Вы слишком эмоциональны. — в карих глазах – насмешка, но налитые кровью щеки выдавали ее целиком. — Я полностью контролирую себя, Верс. — Тогда почему Вы так близко? Он посмотрел вниз, на ее губы, будто вычисляя расстояние. Провоцирует. Так нагло и открыто. Из-под полуприкрытых век – почти черные глаза. Невероятно. И куда делся их разговор про правду? Куда делось его желание высказать ей все, что он о ней думает? Растоптать, растерзать прямо здесь, вытащить из нее все чужие и неправильные мысли. Он наклонился, почти коснулся ее, а она схватила его за запястье, чтобы убрать руку. Приоткрыла губы. Но слева вдруг – звонок. Сразу же отпрянул, выпуская ее. Она чуть не отпрыгнула. Рогг выругался, отошел в сторону. Совет созывают раньше. Вышел из комнаты, даже не посмотрев на нее.