Былые дни

Под ногтями уже собралась синяя кровь, а кожа вокруг была исцарапана. Она стояла у зеркала, тяжело дыша. Металлическая пластинка все не поддавалась – да и не поддастся, видимо. От злости руки снова зажглись, и шею начало покалывать. Она со всей силы опустила кулаки на ближайший комод, и тот, не выдержав напора, проломился. Электричество болезненными волнами пронизывало ее тело. Выворачивало конечности, сжимало в тиски голову, а сердце, казалось, вот-вот разорвется из-за перенапряжения. Но он не остановился. Присел рядом, изучая ее реакцию. Ухмыляясь. Как будто наслаждался этим. Ей хотелось рвать и метать – но она не могла себе это позволить. Конечно, не могла. Из-за чипа на шее, присутствие которого она теперь особо ощущала. Из-за чипа на шее, который чуть не убил ее в кабинете. Каждый вдох – достижение. Сейчас. Вот сейчас ее не станет. Сейчас темнота полностью поглотит ее зрение. Сдавленный крик. Не поняла, о чем именно кричала. Она зарылась руками в волосы и уселась на кровать. Обида снова накрывала ее с головой, жгла глаза, обволакивала, сбивая дыхание. Знала, что так и будет. Знала ведь. Неужто она пленница? В полном контроле Разума. Крии. Его. Никогда не узнает, что с ней на самом деле произошло. А еще обиднее, если она все это выдумывает. Сама придумала себе врагов. Ополчилась на тех, кто хочет ей помочь больше всего. Если бы не Крии рядом с ней – кому бы она была нужна? И это, кажется, самое страшное. Потому что вдруг дыхание сперло. Потому что осознание накрыло с головой. Как же говорится? В миру воин нападает на самого себя? Верс закусила губу, чтобы не дать всхлипам волю. Сама вознесла свою значимость до предела. А что, если она просто солдат, оказавшийся не в том месте и не в то время? И весь этот инцидент с потерей памяти – стечение обстоятельств. И никакая Мар-Велл не связана с ней. Тогда почему он так разозлился? Она поставила локти на колени, а голову уронила на сплетенные пальцы. Больше вопросов, новые и новые капканы, надуманные проблемы. Все как он и сказал. Аккуратный, почти невесомый стук в дверь. Верс сразу же взяла себя в руки. Знала, кого хочет увидеть по ту сторону. Не знала только, что скажет ему. Гермодверь разъехалась, и Верс встретилась с щенячьим взглядом. Не желтых глаз. — Ты в порядке? — он выпучил губы и жалостливо сдвинул брови. Девушка возненавидела это выражение лица сию же минуту. — Почему я должна быть не в порядке? — вздохнула, все еще стоя в проходе. Он вскинул одну бровь и кивнул по направлению к разодранной шее. Верс сжала губы и попыталась волосами закрыть несчастный чип. — Я… — Ты сразу свалил по вентиляции? — Ну как тебе… — Да или нет, Колд. Простой вопрос. — Нет. — ответил он и весь сжался, словно готов был отпрыгнуть от нее в любую минуту, если она захочет с ним что-нибудь сделать. — Пошел ты. — Верс закатила глаз, отходя в центр комнаты. Он покорно последовал за ней, держа руки за спиной. — Понравилось шоу? — Актерский состав хромал, а так вполне себе живенько, — осторожно предложил Колд. Она тихо посмеялась, и он заметно расслабился. Они пару секунд поглядели друг на друга. Словно обменялись необходимыми очевидностями: это было глупо, нам не стоило делать этого, жаль, что так получилось, ах, если бы нас не поймали. Верс улыбнулась. Главное, чтобы ребят не выкинули из базы. С остальным она как-нибудь разберется. — В любом случае, это моя вина, так что… — он наконец вывел руки из-за спины. В ладонях – стеклянная бутылка с зеленоватой жидкостью внутри. Без этикетки. Верс нахмурилась. — Та-та-а! — И что это? — Это, Верс, питье богов. Амброзия, бальзам на душу, исцелитель больных и маяк страждущих. Это твой томный вечер и дивное утро, твое спасение и твой паллиатив, тво… — она кашлянула, и он пожал плечами, — Спирт. — Ты совсем с ума сошел? У меня вечером тренировка. — прошипела Верс. — Да мы всего-то чуть-чуть. — она с отсутствующим выражением лица уставилась на него, — Ты даже не почувствуешь. — все еще ноль эмоций, — Ну ты же пережила стресс! Тебе же нужно хоть как-то расслабиться. Вот я, твой верный товарищ, и решил позаботиться. — он все еще держал перед собой бутылку, и руки начали уставать. — Друг познается в беде? — вопрошающе спросил он, — Мы же всего капельку. — Ты не отстанешь, да? — вздохнула Верс. Он победно улыбнулся. *~* Спустя час бутылка была полна лишь наполовину. — Я з-знаю, где еще можно поискать. Что, если… — начал Колд, запинаясь. Он выпил намного больше, чем она: его уже порядком развезло, в то время как девушка старалась держать ясную голову. То, что он принес, изрядно било по мозгам. Верс все еще не знала, что за жидкость была в бутылке или как она называлась, но сражала она наповал. — Не надо, — она покачала головой, и из-за этого все вокруг закружилось, — С меня хватит. — Ты чего?... — разочарованно потянул Колд, отставляя бутылку в сторону. — Я достаточно узнала. Не хочу. — Верс потерла чип на шее, — Все будет так, как должно быть. Если я должна что-то узнать, я узнаю, разве нет? — Скажи мне, что ты шутишь. — Колд откинулся назад и оперся на сломанный комод девушки. — Что за обреченный фатализм? Неужели ты так просто сдаешься? — Я не сдаюсь, — она обиженно нахмурилась, — Я просто начинаю придерживаться здравого смысла. Ты сам посмотри, что мы натворили. И после этого всего – никаких ответов. — вздохнула Верс. Потянулась было к бутылке, что покоилась между ними на полу, но вовремя остановила себя, — Может, дело в том, что мы вопросы неправильные задавали. — Нельзя так, Верс. — Может и нельзя, да вот мне плевать уже. — Никакие войны не случаются беспричинно, — его язык заплетался, и он, похоже, вошел в ту стадию, где начинал говорить все, что придет в голову, — И не бывает их без прошедшего. Это я… про то, что ты… тоже на войне. Только, знаешь… — И наша война тоже с прошлым? Потому что все только и говорят про то, что прошлого не существует. — усмехнулась Верс. — У всего есть прошлое, Верс. И глупо это отрицать. Просто Разум говорит, что его не должно существовать в мыслях, а не в целом, — он активно жестикулировал, будто объяснял ей что-то очевидное, — Это не значит, что жизнь до не важна. — Ну, для меня, похоже, не важна. — Еще как важна. Все мы из прошлого, Верс. Оно в нас, преследует, наблюдает за нами, называй как хочешь. И не убежишь ты от своего прошлого, потому что в конечном итоге, — он заговорщически наклонился ближе, — Оно все равно настигнет тебя. Иногда все ответы скрываются перед носом. — подмигнул Колд и отодвинулся. Верс не поняла, что в последней фразе ее напрягло; неужто слышала уже где-то? Верс покачала головой. На этот раз она все-таки взяла бутылку, но его ладонь накрыла ее. — Пожалуйста, не теряйся в этом, — от него уже достаточно разило алкоголем, и сама речь указывала на то, что он не особо держит себя в руках, но она продолжила слушать, — В настоящем. Я знаю, что Разум постоянно говорит про то, что прошлого не должно существовать, но оно есть. Оно даже сейчас тебя двигает, ты просто не осознаешь этого. Ты невероятная, Верс. Не только из-за своих сил. Совсем не из-за них. — Ты что, флиртуешь со мной? — скривилась девушка. — Да. Работает? — на полном серьезе спросил парень. Его теплая ладонь все еще покоилась на ее. — Нет. А те… — она прервалась, потому что он вдруг наклонился совсем близко. — Верс, я просто… — остановился прямо перед ее лицом, посмотрел в глаза. Она нервно сглотнула, приготовилась отодвигаться. — Очень хотел бы… — он отвел взгляд, — Чтобы ты вернула мне бутылку. — он снова взглянул ей в глаза и сильнее сжал бутылку. — О господи, — она выдернула ладонь, и он отодвинулся, громко смеясь. Они посидели так еще несколько мгновений. Верс отвела взгляд в сторону, уставившись куда-то в пол. Не смогла себя остановить, подумала о нем. Снова о нем. Как бы она отреагировала, будь на месте Колда сейчас другой? Отодвинулась бы? Конечно, пообещала же себе, что это должно прекратиться. Верс сама себе усмехнулась. Потому что стоило только подумать о том, что его ладонь будет обхватывать ее, в животе снова разливался уже знакомый жар. А может, это просто алкоголь. — Слушай, Верс… — задумчиво потянул Колд, вытягивая ее из пучины собственного несчастья. — Кто такой «господи»? *~* Он стоял напротив нее, сверля взглядом. Снова наклонил голову влево, и от этого движения у нее чуть не дернулся глаз. Старалась держать каменное лицо. Старалась стоять неподвижно. Она не проиграет. Не сейчас. Он тоже стоял недвижимо. Вдохнул. Она услышала. Прищурился. Черт. — Чем ты занималась днем, Верс? — Пыталась вырезать кусок шеи. — она невинно улыбнулась. — Не нашла ничего подходящего, а совсем в антисанитарию уходить не захотелось. — Раны спиртом обрабатывала? — уголки его губ тоже приподнялись, и ей стало не по себе. Верс еще шире улыбнулась, все еще глядя ему в глаза. — Я не понимаю, — кивнула она, — о чем Вы. — сделала акцент на последнем слове. — О, возвращаемся к нормам этикета? — Я побаиваюсь наказаний высшего общества, — она чуть наклонилась, смотря на него исподлобья, будто собиралась выдать секрет. — Они немного неадекватны. — щелкнула у него перед лицом пальцами, по которым прошел электрический заряд, издав характерный треск, — Если понимаете, о чем я. — он даже не моргнул. — Ты хочешь, чтобы я посадил тебя под домашний арест? — их маски все еще не спадали, и это делало диалог некомфортным. — Я хочу, чтобы меня не пытались убить. — Меня угнетает твоя претенциозность. — Меня угнетают Ваши садистские наклонности. От поддерживания гримасы мышцы лица начинали болеть. — Ты снова нарываешься, Верс. Она шумно вдохнула. Кажется, что бы она ни делала, она все равно нарывается. Ладони сами сжались в кулаки. Контроль. Никаких споров, помнишь? — Что, недостаточно было? — а он все ухмылялся. Провоцировал. Смеялся над ней. — Хочешь повторения? Секунда, и все маски слетели. Ее кулак почти достиг его лица – он остановил ее на полпути, лишь своей ладонью. Что за реакция? Попыталась левой рукой ударить его по ребрам, но он и эту руку взял за запястье. Почти ушла в захват, но вовремя сумела вывернуть правую руку, ударив его по голени; ускользнула с линии атаки. Нанесла еще несколько ударов правой рукой, но все безуспешны – он начал выкручивать ей запястье, из-за чего она выгнулась. Слишком уязвимая позиция. Верс поняла, что он хотел сделать: еще движение, и ее кисть войдет в локтевой сгиб, а там он уже, считай, выиграл. Они даже не дошли до ринга. С рыком толкнулась вперед, резко вывернула его левое предплечье, потянула руку вверх, наотмашь нанесла удар правой рукой куда-то в корпус, но промахнулась. Он крутанул ее за запястье, отпустил, и ей потребовалась всего пара секунд на то, чтобы восстановить равновесие. Этого хватило. Голова закружилась. Ударил прямым по ключице – и она лежала бы на полу, не поймай бы он ее вовремя. — Я не собираюсь, — держал за плечи, не давая ни полноценно встать, ни упасть на пол, — Драться с тобой в таком состоянии. — Ты уже дерешься. — шикнула Верс, освободилась от его хватки, перекатилась по жесткому полу назад, и снова встала в стойку. Она была немного рассеяна, это правда. Но она справится. Левая нога вперед, прямой корпус, апперкот. Промах. Снова ускользнул. Увернулся от всех ее ударов, а сам не атаковал. Лишь с насмешкой глядел на нее. Это распаляло еще сильнее. В глазах уже начинало двоиться, адреналин изнашивался. Вывела вперед плечо, снова нанесла прямой удар ему в корпус. Глухой стук. Не успел? Верс только и успела поднять на него глаза; сразу же была сбита с ног подсечкой по передней ноге. На этот раз он ее не поймал, и она ударилась затылком о твердый пол. Поверженное «ау» и нахмуренные брови. Смотрела на него, а в глазах двоилось. — Ты точно идешь под домашний арест. — Нет, — села, потерла глаза, пару раз моргнула, — Нет, я не хочу. Он скрестил руки на груди, наблюдая за ней. Снова встает после боя. Снова не сдается. Упертая. Отошел к столу, беря сканер. Она уже успела встать. Чуть пошатывалась. Он схватил ее за плечо, чтобы она лучше держала равновесие, а она дернулась. По телу прошлись мурашки. На сканере – зеленый цвет. — Со мной все в порядке. — сказала она. Зрение уже прояснилось, как и сознание. — И я не хочу под арест. Я уже сказала, что понимаю, что бывает, если я… — он сжал ее чуть сильнее, и она остановилась. — К сожалению, Верс, — он снова раздражен. И когда она успела его разозлить? — Твои желания отныне нелегитимны. Меня смешит тот факт, что ты до сих пор не понимаешь, в каком положении находишься. Она сжала губы. Не говори ничего лишнего, молчи, молчи, молчи. — А, у нас тут только твои желания легитимны? — она демонстративно опустила взгляд туда, где его ладонь сжимала ее плечо. Сразу же пожалела о том, что сказала, потому что он тут же отпустил ее, двигаясь ближе. Заставляя ее отходить назад. Бросил куда-то на пол сканер. Сердце ускорило ход. Черт. — Хорошо, Верс. — она все отступала назад, словно жертва. — Я дам тебе слово. — она знает этот взгляд. Опасный, горячий, словно патока. Расширенные зрачки и чуть спущенные веки. Он играет с ней. Отступать резко некуда. Стена. Она хочет убраться, ускользнуть, но по бокам – его руки. Резко, так, чтобы не успела. И ей снова страшно. Она же обещала себе. — Не надо. — еле слышно, почти невесомо. Он наклонил голову влево, приблизился. Как будто это было возможно. Между ними – считанные миллиметры. Вот оно. Настоящее электричество. Не то, которое пронизывало ее тело в кабинете. Не то, что вырывается из кончиков ее пальцев. Именно это. От которого бросает в жар, от которого воздух спирает, и дышать становится тяжело. От которого сердце заходится. — Повтори? — губы касаются ее, когда он говорит. А она молчит, застывшая. Не знает, что ей делать. Почему у них все так? Почему в один момент она может терять сознание от боли на полу, а в другой умирать от сладкого жара перед ним? Мокрые поцелуи – по линии челюсти, опускающиеся к шее. А следы только сошли. Горячее дыхание бросало в дрожь, все самообладание разрывалось на части, осыпаясь прямо на глазах. Она вжалась в холодную стену в попытке отрезвить себя. Вот он, тот, кто доказывал тебе, что ты ничто из себя не представляешь. Вот он, тот, кто лжет тебе прямо в лицо. Тот, кто считает, что имеет полный контроль над тобой. — Чего ты хочешь, Верс? — она облизала пересохшие губы. Давай, покажи ему. Оттолкни. Выйди победителем. Она со стоном поддалась вперед, руками зарываясь в его волосы. Притягивая к себе, ближе, ближе, ближе. Врезаясь губами, сплетаясь в мокром поцелуе. Сразу глубоком, голодном. Никаких прелюдий. Она приподнялась выше, и он перестал себя сдерживать – обхватил ее лицо ладонями, въедаясь в горячие губы. И, сейчас. Пусть сейчас он заберет у нее все – прошлое, будущее, друзей. Ей будет плевать, потому что она здесь. С ним. Чувствует, прижимается, ощущает всем телом. Одна рука опустилась ниже, сжимая ее талию. Другой снова схватил ее за подбородок, привычно оттягивая, раскрывая ее еще больше. Мертвая тишина в комнате нарушалась лишь ими – их звуками, такими мокрыми и грязными, что ей хотелось прямо сейчас провалиться сквозь металлический пол. Вместо этого она отвечает. Теряется в ощущениях. Всасывает в себя упругий язык, наслаждаясь вкусом. Тесно, влажно. И никакого страха. Лишь дикое желание быть как можно ближе, лишь его губы и руки. Подхватил ее за ягодицы, и она обхватила его ногами, отчетливо чувствуя твердую выпуклость в штанах. Слегка потерлась о него, и он издал низкий рык куда-то ей в шею. Понес куда-то по направлению к столу; точно. Но они, кажется, не дойдут. Потому что она снова не останавливается, целует. Обхватывает зубами нижнюю губу, всасывает, слегка оттягивает. Вжимается в него вся, полностью, трется, как кошка. Он ударился о столб, и они чуть не полетели вниз. Верс засмеялась, откидывая голову, обнажила шею, и он сразу же впился в нее зубами. Веселье ушло сразу же, когда он опустил ее на стол. Прямо как во сне. Она уже потянулась к нему, но он схватил ее за подбородок, отстраняя. — Чего ты хочешь, Верс? — хриплый голос вызвал еще серию мурашек по спине. А она не понимает. Будто все глифы Крии разом выпали из головы. Будто мозг резко перегрелся. Схватила его за футболку в попытке притянуть ближе, скручивая ткань, а он лишь ухмыльнулся. Покачал головой, оставил дорожку поцелуев на шее. Все еще держал ее в тисках. — Отвечай. — оттянул мочку уха, и она закрыла глаза, растворяясь в этом. Моменте. Чувстве. Хотелось так. Никогда больше не очнуться от этого. И она совершенно вылетает. Отключается от всего мира. — Это… этого. — еле смогла выговорить, не остановилась, когда увидела, как он смотрит, — Я хочу этого. Сейчас. Он наконец отпустил ее, и она низко застонала ему в губы. Наверняка будет стыдно за это все. Но позже. Все позже. Осмелела – потянулась к резинке его тренировочных штанов, а он лишь улыбнулся, оттягивая ее запястья. Снова сдерживает, контролирует. А у нее совершенно не осталось сил бороться, словно всю ее силу воли он высосал секундами ранее, впиваясь в искусанные губы. Наклонил ее назад, опуская ноги. Другой рукой поднял футболку, не снимая полностью, приподнял тканевый бра, обнажая одну грудь. Провел языком по чувствительному соску. Легкое круговое движение, которое чуть не свело ее с ума. Верс попыталась освободить запястья. Не получилось. Не разрывал контакта ни на секунду. Держал ее как можно ближе, исследуя миллиметр за миллиметром. И от прикосновений внутри все взрывалось, горело. Прижал ее к столу, потянулся к резинке ее штанов, но остановился. Вопросительно посмотрел на нее, чуть прищурившись. Она отрывисто кивнула, и он с ее подачи стянул их до коленей, развел ноги в сторону. Верс задержала дыхание. Вот, черт. Перед ним, на столе, под пристальным янтарным взглядом. Зрачки расширены до невозможности. Его движения – отрывистые, мало просчитанные. Видно было, что плохо себя контролирует, сдерживается. Она бы сделала что-то, чтобы он сорвался. Только для того, чтобы отыграться. Сию же минуту. Если бы холодные пальцы не коснулись влажной ткани. Если бы она не потеряла крупицу сознания, что еще теплилась где-то на задворках головы. Он еле провел большим пальцем по чувствительному месту, и у нее вырвался стон, который он поймал в поцелуе. Мягко ласкал нижнюю губу, стимулируя ее круговыми движениями сквозь ткань. Она обхватила его плечи руками. — Чье это желание? — снова низкий голос, прямо над ее ухом. Она задрожала, двигаясь бедрами навстречу. Но он не дал. Остановился, и она судорожно вздохнула. Чье? Снова он побеждает. Снова показывает ей, какой контроль имеет над ней. И как она может выстоять? — Мое, — задушено прошептала. Он больно прикусил кожу шеи. — Мое! — на этот раз громче. И после этого в нее резко вошли два пальца. Она с шумом втянула в себя воздух. Сейчас она точно потеряет сознание. Потому что ей кажется, что она никогда такого не испытывала. Так, чтобы до прокусанных до крови губ, так, чтобы до помутнения сознания, до полнейшей пустоты в мыслях. Он увеличил темп, стимулируя самую чувствительную область ее тела. С силой впился в ее губы, ловя всякий стон, что срывался с ее губ. Низ живота сковало спазмами, и она сжала его внутри. От дикого удовольствия и жара, что разливались по телу, на ногах загибались пальцы. Он наконец отпустил ее запястья, и она стиснула его футболку, притягивая его ближе. Увеличил темп, и от этого в уголках глаз выступили слезы. Еще чуть-чуть – и она умрет. По-настоящему. Не так, как тогда, в кабинете. И, вот. Вся выгнулась ему навстречу, приоткрыла рот, закрывая глаза, но ни звука не вышло. Лишь еле уловимый стон на придыхании. А перед глазами – сплошная чернота. Внутри все будто разорвалось фейерверками, мышцы сжались от долгожданного импульса. Удовольствие волнами разливалось по телу, обволакивая ее всю. Полностью расслабилась. В уголках глаз застыли слезы, и она чуть постанывала, все еще вцепившись ему в плечи. Он продолжал медленно водить большим пальцем по чувствительному пику, пока она не прекратила содрогаться. Наконец отпустил ее. Она осмелилась приоткрыть глаза. Перед ней – то ли ухмылка, то ли искренняя улыбка. Она не поняла. Но взгляд все еще затуманенный, зрачки расширены. Поднес два влажных пальца ко рту, попробовал ее, собирая соки. А она не смогла оторвать от него взгляд, следя за его языком. И это, кажется, ее край. Вот, что будет отныне танцевать под веками. Запечатлела в памяти. Потянулась к его губам – почувствовала свой же сладковатый вкус. Провела языком по нижней губе, толкнулась в горячий рот. Они разорвали поцелуй с мокрым звуком. О, вот, наконец, этот момент. Когда Верс распахивает глаза и в немом удивлении смотрит на него, ничего не говоря. Лишь тяжело и быстро дыша. И у него, кажется, похожее выражение лица в тот момент. Они отстраняются друг от друга, она опускает футболку, быстрым движением натягивает штаны, пытается привести себя в адекватный вид. Боится посмотреть на него, поэтому просто быстрым шагом выходит из помещения. Что она еще может сделать? Завернув за ближайший угол, прислонила все еще горящий лоб к холодной металлической стене. Мыслей в голове так много, что она не успевает останавливаться на них. Паника. Тревога. Она прикрыла рот одной рукой, чуть ударилась о стену головой, будто в попытке успокоить все внутри. Что она наделала? *~* — Просто прекрасный дом. Луизиана замечательна в это время года, — сказала женщина, разглядывая деревянные стены. — Вы правильно сделали, что переехали. Пара сидела напротив них. В то время, как женщина изо всех сил старалась улыбаться, мужчина молча смотрел в тарелку, лишь изредка кидая на ужинающих подозрительные взгляды. — Спасибо. Монике здесь очень нравится. — кивнула она, накладывая на тарелку жареную кукурузу. Диалог выходил натянуто вежливым и нарочито приторным. Другого она и не ожидала. — Вы ушли из ВВС? — женщина кивнула на кожаную коричневую куртку с армейскими нашивками, которую на себя нацепила Моника. — Нет. Только уехала из Калифорнии. Я все еще числюсь в штате армии, хотя работы у меня теперь будет поменьше. Хочу больше времени уделять дочери. — они с дочерью переглянулись, и Мария подмигнула ей. Они еще пару минут помолчали, каждый был занят едой. Смеркалось – скоро им придется уезжать. И слава Богу. Она совсем уже расслабилась, как вдруг заговорил он. — Я как знал, что все так и кончится. Сто раз говорил ей, что это не женское дело. — тучный пожилой мужчина сидел за столом, ковыряясь вилкой в рагу, — Без обид, Мария. — украдкой посмотрел на нее. — Она была одним из лучших пилотов на базе, — как можно более спокойно сказала она, — Так что я бы не отзывалась так. — С ней вечно так было. Постоянные проколы и ошибки. И посмотрите, куда это ее завело. Эта самоуверенность наконец загнала ее в угол. — Гарольд, — женщина схватила его за запястье, а он лишь одернул руку. — Что? Ты же знаешь, как говорится. Мертвым – правда. — акцентировал внимание на цитате, и Мария сильнее сжала вилку в руках. — Она не мертва. — наконец подала голос Моника, нахмурено смотря на мужчину. Он посмеялся. — Неужто, маленькая леди? — Не зовите меня так. — дерзкий тон, прямо как у нее. Видимо, куртка придавала самоуверенности. — А что ж тогда хоронили несколько недель назад? — издевался он. — Вам откуда знать? Вы даже не пришли. — не выдержала Мария. — Потому что не хотел смотреть на то, что от нее осталось. Очень интересно, что было в гробу? Пыль и песок? — вот, где Рамбо не выдержала. Стукнула со всей силы кулаком по столешнице, так, что приборы подпрыгнули. Встала из-за стола. — Я бы рекомендовала Вам заткнуться, Гарольд. Потому что Вы сейчас разговариваете с настоящей семьей Вашей дочери. И я не позволю о ней говорить в таком тоне. Не в этом доме. Не в моем присутствии. Никогда. — Мария все еще сжимала вилку в руке. Тяжело дыша, смотрела на мужчину. Он покачал головой. — О, нет… — попыталась было спасти ситуацию женщина, но он жестом ее остановил. — Ну и что ты имеешь в виду, настоящая семья? Мы все еще ее родители. — Родители? — прыснула Мария. — Родители, которые понятия не имели, чем их дочь занималась все это время. Понятия не имели, насколько она сильная, самоотверженная, и смелая. Понятия не имели, что она – настоящий герой. — Отличный герой. Закопанный в земле. — покачал головой мужчина. Женщина сжала губы, смотря на Марию. Покачала головой, будто в попытке извиниться. — Мне кажется, вам пора. — отодвинула стул, окончательно выйдя из-за стола. — Прости? — не веря своим ушам спросил мужчина. — Вы меня слышали. Время позднее. Дорога дальняя. Уходите. — Да как ты… — начал препираться мужчина, но женщина остановила ее, сжав его плечо. Когда они уходили, она чуть задержалась в дверях, смотря на Марию. Кажется, в глазах ее блестела влага, но в полутьме было совсем не разглядеть. — Не злись на него. Все мы по-разному переживаем горе. Он всегда таким был, — приглушенно говорила она, — Он хотел только лучшего для нее. — Она сама была в состоянии решить, что было лучше для нее. — отрывисто сказала Рамбо. Ей уже хотелось покончить с этим вечером. — Спасибо, Мария. Мы тебе действительно очень благодарны. — она сжала ее ладонь, — И, чтобы ты знала. Никто не винит тебя в ее смерти. Что? Винит? В смерти? Мария оторопела. Почему кто-то вообще мог винить ее? С этими словами она закрыла за собой дверь, оставляя Марию на пороге. Она молча уставилась вперед. Вина? Конечно, она могла остановить Венди в то утро. Но это же было стечение обстоятельств. Она не знала. Так какого черта грудь так неприятно засаднило? Сбоку к ней прижалась Моника. Обхватила руками, вытащила из неприятных мыслей, что посеяла женщина в голову. — Не слушай их, ма. — самая мудрая вещь, что была сказана за вечер. — Не буду, лейтенант Бедствие. — она наклонилась и обняла ее в ответ. Крепко-крепко. Потом отстранилась, смотря ей в глаза. Должна же была спросить. — Ты правда веришь, что она жива? — в полутьме было трудно разглядеть выражение лица. Мария ожидала, что она скажет, что она будет вечно жива. В их воспоминаниях, во всем, что их окружает. — Да. Мы просто пока не видим ее. — ответила Моника. Слова – искренние и откровенные. Мария напряглась. Конечно, так было бы легче. Но было бы правильно поддерживать эту иллюзию? Не разобьет ли ей эта удобная правда сердце? Она улыбнулась, смотря дочери в глаза. — Точно. Всегда ведь была слишком упрямой для того, чтобы так просто взять и исчезнуть. Моника засмеялась, и Мария потрепала ее по волосам. Девочка ушла куда-то в гостиную, все еще нося коричневую куртку. Женщина нахмурилась, пошла за ней. Скрестила руки на груди, пока девочка начала убирать со стола. — Моника. — девочка обернулась. — Это что, кетчуп на куртке?