Былые дни

Он делает это быстро. Находит ее на полпути в свою же комнату на верхнем этаже, рывком разворачивает, въедается в губы, ловит ртом удивленный вздох. Потому что нужно. Потому что иначе никак. Потому что он ни черта уже не понимает. Напряжена; еще бы секунда – и ударила бы, но понимает, что это он, и успокаивается. Кладет руки на плечи, улыбается, а он даже не думает ничего объяснять. Делает пару шагов к ее комнате, не отрываясь от нее, и она послушно отворяет ее. Уже там, внутри, остановился. Она заставила. Сама отстранилась, и он встретился с взглядом темно-синих глаз. Это почти отрезвило. Он с рыком рванул ее на себя. Не концентрироваться. Ни на чем. Просто сейчас. И она не против. — Ты же сказал, что не сегодня, — победно ухмыляется, и Йон-Роггу хочется стереть улыбку с лица. Хочется сказать ей заткнуться, замолчать, потому что он окончательно сойдет с ума, если она скажет еще хоть слово. Поэтому он чуть сдавливает шею и прижимает к металлической стене. Так, как она привыкла. Глухой стон – снова не такой. Растаптывает кусочки его сознания еще больше. Шипит, приказывая ей замолчать. И она подчиняется. Опускает руки, полностью отдаваясь. Так, как ему нравится. Нравится. Он повторяет себе это несколько раз. Когда разворачивает ее спиной к себе, буквально срывая с нее одежду. Покорная, лоснящаяся. Когда впивается зубами в лазурную кожу шеи. Когда она послушно выгибается под ним. Нравится. Ему нравится. Йон-Рогг делает это быстро. *~* Судорожный вздох, буря над головой, и дождь, заливающий ее с ног до головы. Она все еще сидела на коленях, осматриваясь. Внутри разрасталась тревога, даже несмотря на то, что она выучила этот сценарий наизусть. Сколько она уже здесь? Кажется, месяцы. Словно временная петля, и ей все не выбраться. Словно она ничего не может сделать. И никогда не могла. Вся ее жизнь, такая короткая и незначительная, которую она даже вспомнить не может от нарастающей паники, вела ее к этому. К этому моменту. У нее всего секунды. Она подползла к женщине. Бездыханное тело, а в груди рана. Голубая кровь на темно-зеленой форме. Она взяла ее за руку, не в силах больше ничего сделать. Не зная, что ей делать. В этом жесте – мольба. Где подсказка? Чего она не видит? Что упускает? В последний раз посмотрела ей в лицо – такое до боли знакомое. Где-то сбоку – тяжелые шаги. Говорят, что в тягостные секунды перед неизбежным концом перед глазами проносится вся жизнь. Все надежды, стремления, родные и близкие, эмоциональные обрывки, кусочки ярких воспоминаний. Некоторые чувствуют покой перед лицом неминуемого. Некоторые сожалеют и раскаиваются. Она же не чувствует ничего. Словно внутри нее – пустота. Словно вспомнить и нечего. Было ли внутри нее что-либо? Кто она? Что-то внутри говорит ей, что она должна повернуться. Должна с ненавистью посмотреть в черные глаза. Встать и с честью принять то, что бросила ей судьба. Как истинный солдат. Воин. Но ненависти нет. Усмешка, поворот головы, выстрел. Верс зажмурилась. *~* Судорожный вдох. В коридоре слышатся шаги и громкие разговоры. Но ее это не волнует. Пока нет. Она как всегда хватается за грудь, проверяет, нет ли там сквозной дыры. Был ли это действительно сон. Но тело ее цело. Что нельзя сказать про разум. Потому что еще секунда, и виски снова сковывает дикая боль. Потому что Верс судорожно пытается вспомнить хоть что-то – лицо женщины, лежащей на песке. Округу. А внутри у нее будто блок. Когда шум в коридоре стал настолько громким, что игнорировать его было уже нельзя, Верс накинула на себя легкую куртку и вышла в коридор. Сотрудники базы, пара знакомых лиц из ее взвода – все шли куда-то. Крии стабильным потоком следовали по коридору и сворачивали по направлению к первому этажу. Слышался смех и громкие обсуждения. — Хей, что происходит? — ей удалось остановить какого-то прохожего. — На первом что-то творится. Кажется, сам Ронан там! — кто-то крикнул ей, второпях спускаясь вниз. Верс напряглась. Последовала за всеми, пытаясь выцепить в толпе хоть одно знакомое лицо. Это же не может быть связано с ним, правда? «Звездная сила» отбыла с базы полторы недели назад. Он ведь не должен был вернуться. Пока нет. О, да. Об этом. «У меня работа. Ты на попечении Китса. Никаких сил и тренировок. Даже не думай ничего вытворять в мое отсутствие.» Он связался с ней по передатчику, не удосужившись даже сказать ей это в лицо. Не то чтобы она возражала. Нет, конечно, она была возмущена. Но это было тихое и скрытое возмущение. То, которое она в жизни не выскажет. Никому. Вообще. Никогда. Хотелось написать в ответ какую-нибудь дерзость, дать понять, что она все еще может дать ему отпор. Что она все еще способна хоть что-то выдать. Но почему-то не могла. Почему-то щеки снова залило краской, а передатчик на запястье начал жечь. Нарваться? Нет, спасибо. Поэтому Верс вбила простое: «О, понятно. Приятно повеселиться. Спасибо, что оставляешь меня на попечение этой ханжи, кстати. Не удивляйся, если я превращусь в пыль к тому времени, как ты прилетишь. Нельзя не отметить своевременность этой работы. Она всегда выручает тебя в самый подходящий момент? Не ожидала такого. Избегание? Серьезно? Мы что, в начальной школе? И каким образом я обязана подготовиться к демонстрации? Ты вообще думаешь о ком-то, кроме себя?», но по итогу от объемного сообщения осталось только одно «Понятно». Про себя чертыхнулась, в мыслях пообещав себе, что при встрече все обязательно выскажет ему. И это все, что ей оставалось в эти две недели. Просыпаться каждый день с одним и тем же выражением лица, кидаться проклятиями каждый раз, как ее в очередной раз что-то разозлит (а это было довольно часто), срываться на Колда и сразу же извиняться. Это действительно работа. За последние две недели – еще несколько диверсий. Будто скруллы за что-то мстят. Все вокруг говорили, что такого давно не было. Поэтому он, Брон-Чар, Калум Фар и еще пара генералов отправились на границу. Каждый со своим заданием. Это было неожиданно. Что это? Его слабость? Первый прокол, который она обнаружила в его системе? Вышел из собственной же игры. Что, «воспитательный момент» зашел слишком далеко? Она дошла до первого уровня. На главной лестнице – Ронан своей персоной. С членами совета. Что-то громогласно вещал, но в конце было совсем не слышно. Верс протиснулась вперед. Приметила Атт-Ласса и Кората впереди, по рядам пробралась к ним. — Что происходит? — все Крии молчали, пока лидер говорил. — И тебе привет, безбилетница. — ответил Атт-Ласс, не отрывая взгляда от Ронана. Верс чуть повела бровью на прозвище, но никак не отреагировала. Заслужила, конечно. И только сейчас в голову ударило осознание того, что она не общалась с ними с тех пор, как влезла на корабль. Уши загорелись. — Чистка. — Атт-Ласс кивнул в сторону процессии, — Сегодня на совете снова был скандал. Кажется, сейчас полетят головы. В прямом смысле. Хорошо, что Рогг и остальные только прилетели. Только прилетели? Он замолчал, и заговорил Ронан. — Долгие годы мы сражаемся за наш дом. Мы бьемся и умираем за лучшее будущее. Все, что вы видите вокруг – результат долгой борьбы. Именно эта борьба возвела нас на пик могущества. Она вела нас с древних времен, ведет и сейчас. — за Ронаном, на лестничном пролете, стоял генералитет с опущенными головами. Закрадывалось плохое предчувствие. — Верность, упорство, хладнокровие. Вот, что двигало нас все эти годы. Рамки этой верности, — он значительно повысил голос, и девушка поморщилась, — Стали стираться. Прошло много времени. Мы поменялись. Мы стали забывать себя. Мы больше не помним наши корни. Верс встала на носочки и глазами прочесала толпу. Где-то мелькнула кепка Колда. Но искала она не его. Ни следа. — Сомнения, — Ронан тоже смотрел в толпу. Казалось, хотел охватить каждого своим взглядом. Фиолетовые глаза угрожающе сканировали каждого, кто попадется. — Распространились в наших рядах. Растут в нас, словно опухоли. И эти опухоли, — он повернулся к генералитету, — У некоторых разрослись настолько, что они посмели предать нас. Низкие звуки в толпе – свидетельство неодобрения. Кто-то начал кричать, требуя имя предателя. Кто-то потребовал выдать отступников толпе. — И что мы делаем с предателями? — властный голос отражался от высоких металлических стен. — Убиваем! — хором отозвалась толпа. Верс непонимающе уставилась на Ронана. Он кивнул и повернулся к совету. — Гален-Кор. Потрудитесь объяснить нам уничтожение всего нашего флота и последующее восстание на Сакааре. — За что отвечает Гален-Кор? — прошептала Верс Атт-Лассу. — Флот, как ни странно. Но думаю, это ненадолго. — Атт-Ласс опустил голову, исподлобья глядя на разворачивающееся действо. — Двадцатого дня третьего месяца в двенадцать часов… — Ронан стукнул посохом, затыкая его. — Народу не нужны отчеты. Народу нужна правда. — Если Верховный обвинитель хочет провести корреляцию между мной и недавними атаками, то я хотел бы заверить Вас и народ в частности, что амбивалентность моих действий сводится лишь к неоднозначности заданной мне миссии. Моя недоступность в момент проведения атаки и недавние контакты с неустановленными источниками объясняются излишней секретностью, которая была необходима в рамках поставленной мне задачи. — отчитался Гален-Кор, сделав поклон в сторону Ронана. Руки он держал за спиной. С такого расстояния было не разглядеть, но казалось, что его трясет. — Вы пытаетесь учинить меня во лжи? — спросил Ронан своим низким голосом. — Ни в коем случае, сэр. — В таком случае, как Вы объясните тот факт, что враги снова точно знали куда бить, вплоть до тайных ходов под нашими базами? И снова был разбит Ваш флот. — Это указывает на то, что у них есть информатор. — Браво, Гален-Кор. — Ронан низко засмеялся, — А теперь, — подошел ближе, и генерал сжался, — Потрудитесь объяснить, кто просматривал данные на А-3 за несколько часов до атаки? Потому что Вас, насколько я припомню, не было на верхних этажах. Гален-Кор замолчал. Поднял голову, чтобы посмотреть гиганту-Ронану в лицо. Но даже так смотрелся жалко. — Меня подставили. — тихая мольба слышна была только первым рядам. — Пож… И потом произошло то, чего Верс не ожидала. Ронан хмыкнул, повернулся к толпе, но в следующую секунду занес свой посох, и с силой насадил генерала на острое лезвие. Она еле сдержалась, чтобы не закричать. Закрыла рот руками. Проткнул насквозь грудь – так, что даже древко вышло с другой стороны, разбрызгивая по лестничному пролету темно-синюю кровь. Жидкость попала на генералов, стоящих рядом, но они даже не дернулись. Стояли с опущенными головами, пока на них падали синие капли. Толпа вокруг победно закричала. Дико. Насильственно. Ужасно и неправильно. Убийство. Это второе убийство, которое она видит, со времен Аакона. Но это ощущается по-другому. Неоправданное и жуткое. И самое страшное – возгласы вокруг. Победные. Одобряющие. От легкой улыбки Ронана у нее все сжалось внутри. Он скинул генерала с посоха, и бездыханное тело с глухим тяжелым стуком упало на ступени, скатываясь по нескольким, прежде чем остановилось. — Пора вернуться к корням. — объявил он. Толпа захлопала. — Во имя Крии. — и эти слова реверберировали по огромному залу, пока не утихли. Все начали расходиться. В глазах проходящих мимо Крии – блеск и странное удовлетворение. Когда она обернулась, Атт-Ласса и Кората рядом не было. За плечо ее кто-то схватил, развернул к себе. — Просто бомба, скажи? — восторженные слова Колда озадачили ее еще больше. С лица ее не сходило непонимание. Словно прочно закрепилось за ней. — Поделом ему. И как вообще посмел предать нас? Он просто идиот. — его улыбка ужасала. Черт. Черт. Черт. Черт. Ей надо убраться отсюда. Немедленно. Смахнула руку с плеча, пробралась к лестнице обратно. — Эй, ты чего? Верс не обращала на него внимание, летя по лестнице. Голова кружилась. Ей казалось, что ее душило. Идти было неимоверно тяжело. Сбитое дыхание мешало поддерживать темп, заставляя задыхаться еще больше. В глазах начинало темнеть. И почему-то снова этот страх. Только бы добраться до комнаты. Пожалуйста, быстрее. — Верс? — кто-то снизу позвал ее. Но она отключилась. Больше ничего не слышала. Впереди – только лестничные пролеты, которые казались бесконечными. Еще несколько шагов, и она упадет. Точно упадет, потому что ноги немели. Что это? Добралась до своего этажа. Сердце в груди отбивало, казалось, тысячу ударов в секунду. Она больше не может. Не дойдет. Приложила трясущиеся руки к лицу в попытке остудить себя. Хоть как-то прийти в себя. Он увидел ее в толпе. И что только мальчишка ей наговорил? Неслась вперед, будто не слыша его. А когда догнал, ужаснулся. Вся дрожит, в глазах – застывшие слезы. Держится за шею, судорожно вдыхая. Кажется, ничего не понимает. Взгляд бегает по его лицу, но никаких признаков осознания. Йон-Рогг аккуратно взял ее за запястья, убирая руки от шеи. Уже умудрилась расцарапать бледную кожу. Смахнул мокрые прядки с лица. — Смотри на меня. — не отреагировала. Он взял ее за подбородок. Бережно, почти нежно. Тоже испугался. — Верс. — подняла на него карие глаза. — Дыши. — единственное, чем он мог ей помочь. — Глубоко. — она все еще смотрела на него. Послушала. Судорожные вдохи и выдохи сквозь всхлипы. Как только она чуть успокоилась, завел ее за ближайший угол – подальше от любопытных глаз. — Все хорошо. Просто дыши. Ты в порядке. — мягко поглаживал большим пальцем щеку. Говорил какие-то глупости. И она отвлекалась, успокаивалась. Но все еще дрожала, словно ее оставили раздетой на заснеженной вершине Халы. Они снова встретились глазами. Тогда он увидел. Такая открытая сейчас. Без шуток и дерзостей. Лишь дикая усталость. Печаль. Слабость. Уязвимость. Притянул ее к себе. Крепко прижал, зарываясь носом в светлые волосы. Она ответила. Не сразу, неуверенно. Обхватила его руками, прижала голову к груди. И дрожь прекращалась. Постепенно. С каждым его вдохом, с каждым ее выдохом. Так неправильно после всего, что он пообещал себе. Так необъяснимо непривычно. Полторы недели. Думал, что этого хватит. Что это отрезвит его, что он разберется в себе. Сам вызвался полететь на Ксандр. Им нужно было это. Обоим. И что в итоге? Вот он, стоит посреди темного коридора, устремив взгляд в ничего. Цепляясь за нее, чтобы она оставалась с ним. Утягивая в реальность. Свет снова приглушили; база спала. Куда делась его злость на ее чувствительность и излишнюю эмоциональность? Растворилась, как только он увидел дрожащие губы и испуганное выражение лица. Разбилась о заплаканные глаза. Стерлась в прах в ее дрожащих руках. Он не знал, сколько они уже стоят так. Он вдохнул глубже. И понял кое-что. Ее запах. Чужой. Инородный, почти экзотический. От нее пахнет дождем и свежестью. Кислород и сырость. Он уже слышал этот запах. Когда-то очень давно, кажется. В другой жизни. — Йон! Пошли домой, простынешь ведь… — приоткрыла деревянную дверь, зовет внутрь. А он остается сидеть на ступеньках, мотая головой. Под крышей капли еле-еле достают его. — Не засиживайся. — с улыбкой предостерегла и ушла в дом. Первое, что он заметил, когда они прилетели – все вокруг невероятно зеленое. Этот цвет поначалу резал глаза, даже сильнее, чем линзы, которые она заставляла носить. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы привыкнуть ко всему. Это не дом. Никогда им не будет. Здесь нет родных металлических небоскребов. Нет Высшего Разума, который направил бы его. Нет караулов с винтовками, нет армейских строев. Вместо этого здесь обычная школа, куда ходят человеческие дети (и это, кстати, самое невыносимое). Развитость людей можно сравнить с развитостью котати. Казалось, они только вышли из Примы Материи. Это все было неправильно. Так неправильно. Его тянуло домой, несомненно, тянуло. Он думал о Хале каждый вечер и каждое утро, в особенности в первые дни. Но потом он начал отвлекаться. С человеческими детьми, несмотря на всю их примитивность, было забавно. Но особенно забавно было наслаждаться реакцией «учителей», когда он на чертежах объяснил им, как работает «аура негатива» и электромагнитные волны, показал, какие именно метаматериалы использовать. Кажется, его сочли сумасшедшим. Получил выговор дома, и на следующий день пришлось всем объяснять, что это была шутка. Потом начались долгие прогулки по побережьям и лесам. С-53 была красивой. Глупо это отрицать. Но ему не нравилось. Естественно, не нравилось. Потому что он здесь – пленник собственной же ошибки и слабости. Вовремя не смог сказать «нет», теперь и платит за это. Но здесь было так невыносимо спокойно. Будто у него не осталось ни одной заботы. Будто он мог нормально дышать. Никакого гнета войны и постоянной ответственности. Только яркое небо над головой и зеленые заросли вокруг. Он просто плыл по течению. Их деревянный дом стоял на Тихоокеанском побережье, на Северо-Западе Америки. Окруженный таинственными темно-зелеными зарослями, он совершенно не нравился Йон-Роггу. Настолько не нравился, что даже сейчас он завороженно всматривался куда-то вглубь чащобы, останавливаясь на каждой веточке. Пытался усмотреть что-то среди деревьев. Но ливень мешал нормальному обзору. Тарабанил по крыше, отстукивая странный ритм. Эта лесная песня в особенности не нравилась ему. Конечно, не нравилась. Поэтому он чуть вытянул ладонь, будто пробуя ее на ощупь, и там сразу же скопилась вода. Этот запах навсегда останется с ним – въелся в него, заразил каждую клеточку тела. Спокойствие, которое подарил ему дождь. Будто внутри все успокоилось. Все наконец-то замолчало. Только невероятная свежесть. Кислород. Сырость. Она такая человечная в тот момент. Настолько человечная, что хочется оттолкнуть. Из-за нахлынувших воспоминаний. Но он не может, потому что сил вдруг нет. Есть только совсем уже успокоившееся тело в руках. Недвижимое, как и он сам. Есть только запах дождя и необъяснимое спокойствие внутри.