***
— Пасть закрой! — подскакивая с места, кричит во всё горло Чимин, бьет кулачком по столу, а после хватается за него же от боли, смотрит со злостью на собеседника напротив. — Я лишь сказал правду, прекрати общаться со своей шлюхой, может поумнеешь в конце концов, — спокойно допивая чай, отвечает омега. — Тэхен, не говорит так про Юнги, он не виноват в том, что твой альфа, оказался кабелем, — усаживаясь обратно на стул, закидывая ногу на ногу, смотрит взглядом полным негодования Чимин. — Он не кабель, просто твой Юнги шлюха, а если Лиан изменил мне пару раз до этого, то это ещё ни о чем не говорит, он ведь только исправляться начал, — излагает свои мысли красноволосый омега, но его опять перебивают выкриком, — Кабель он и в Африке кабель! — вновь хлопая ладонью по столу, кричит омега на всё кафе. — Прекрати так орать, делаешь ты, а стыдно мне, — бросив недовольный взгляд, фыркает Тэхен, встает из-за стола и направляется на улицу. Пак подскакивает с места, кидает деньги на стол и бежит за омегой, — Ты говоришь чтобы я поумнел, а сам таскаешься за своим ослом, ну прекрати ты уже, сколько можно Тэхен? Самому не надоело? — ноет Чимин под ухом омеги, плетясь следом. — А тебе лезть не надоело? Ты и твоя шлюха Юнги, видеть вас больше не могу, знать не желаю, — тяжело вздыхая, с ноткой злости в голосе, отвечает Тэхен. Чимину больно от этих слов, ведь он с Тэхеном как и с Юнги, с самого детства, ему больно когда обманывают родного человека, а тот верит до последнего, ещё и ссорится из-за этого всего с другим таким же любимым человеком, словно семья рушится, они ведь и правда будто семьей были, пока Ким не встретил этого подонка, а тот блядь такая, любовью омеге голову морочит, речи сладкие льет, словно мед, а Тэхен свято верит в это, за последний кусок мяса хватается. Пак останавливается, не следует больше за Кимом, просто смотрит вслед, будто бы былую жизнь провожает, а на темных глазах слезы наворачиваются, но Тэхен даже не оборачивается, идёт дальше, словно так и должно быть, и в конце концов пропадает из поля зрения. Так больно, сердце из груди вырывается, хочется упасть на колени и взвыть от этой боли, но Чимин так и стоит, смотрит вслед Киму, будто бы видит его до сих пор, чувствует как по щекам слезы льются, вытирает их своим маленьким кулачком, всё ещё надеется что Тэхен вернется, обнимет, пожалеет и они вместе домой пойдут, а там их встретит Юнги и они втроем пойдут ужинать, как раньше, но Ким так и не возвращается, а омега всё также стоит, словно ноги к земле приросли, сдвинуться с места не может.***
Вновь этот белоснежный потолок, омега лишь второй раз его видит, а он уже отвращение вызывает. Юнги встает с кровати, подходит к зеркалу, рассматривает своё отражение, кожа ещё бледнее стала, на снег походит, а может и на этот ненавистный потолок. Омегу нарядили красиво, пока он в отключке был, макияж сделали, но синяки под глазами всё равно видны, черные брюки, так красиво облегающие стройные ноги омеги, рубашка красного цвета с вышитыми черными цветами, волосы красиво уложены, красиво, думает Юнги и начинает расстегивать пуговицы на рубашке, перебьется, проносится мысль в голове омеги, выряжаться я ещё перед ним буду, размышляет Мин. Белоснежная дверь распахивается, в комнату просачивается запах дыма, омега чувствует как спину взглядом прожигают, слышит как дверь закрывается, а после звуки шагов, видит в зеркале позади себя альфу с глазами дьявола, чувствует как его рука хрупкого плеча касается. Юнги скидывает руку альфы и продолжает расстегивать пуговицы под хищным взглядом, лишь фыркает недовольно. — Ты решил сразу к делу? Может тогда вообще без одежды будешь ходить? — обвивая руками талию омеги, опуская голову к шее и внюхиваясь, произносит Чонгук. Юнги отталкивает от себя альфу, смотрит с презрением, и ядовито шипит, — Я под тебя даже под дозой не лягу, лучше умру, чем ноги перед тобой раздвину, отродье дьявола, — выплескивает слова Мин. Альфа впечатывает Юнги в зеркало, с такой силой, что оно бьется за спиной омеги и все осколки летят на хрупкое тело. Мин даже вскрикнуть не успевает, чувствует как тело от пола отрывается, а после летит в кровать. Осколки зацепившееся за рубашку впиваются в спину Мина, когда тот приземляется на белые простыни, омега шипит от боли, в спине выгибается, видит над собой дьявольский взгляд, чувствует как сильные руки тонкую шею обвивают, а потом удушье наступает, вцепляется ногтями в кисти рук альфы, пытается расцепить, но сил не хватает, — Ты думаешь я играть с тобой буду? Знай своё место, иначе лишь больнее будет, — плюется словами Чон, смотрит в глаза омеги диким зверем, отпускает бледную шею, любуется тем, как синяки расцветают на фарфоровой коже, как на белых простынях кровь омеги расползается, а последний дышит тяжело, смотрит затуманенным взглядом. Чонгук впивается в пухлые губы омеги, раздирает их до крови, сжимает тонкие запястья Юнги до синяков, слушает как омега его трехэтажным матом покрывает, смотрит на его безуспешные попытки вырваться, дергает больно за белые волосы, срывает с него рубашку цвета красной розы, откидывает куда-то в сторону и припадает к шее омеги. Терзает шею Мина, на которой живого места не остается, а затем слышит звонок за скулежом и матом омеги, кусает больно в плечо последний раз, отпускает запястья Мина, встает с кровати и удаляется прочь из комнаты. Юнги зарывается под одеяло, дрожит весь, слез от своей беспомощности лить не желает, сжимает кулаки так, что следы кровавые от ногтей остаются, сворачивается в комок и дышит тяжело, будто бы последние вздохи издает.