Последнее дело Лисицына

И все-таки стеклянные стены были намного уютнее бетонных. В этом Тихонов убедился еще вчера, когда они вдвоем, вместе с Оксаной, занимались восстановлением программного обеспечения компьютеров лаборатории, переговорной и остальных помещений. Да, они посвятили этому практически весь день, но Ивану было в наслаждение находится в закрытом пространстве, несмотря на то что еще несколько десятков часов назад он пребывал в комнате два на два. Но это было иначе – хакер-биолог даже и не смог бы так сразу ответить на вопрос, что именно было по-другому, но этой было именно так. Стеклянные стены, сквозь которые все помещение было словно на ладони, множественные пробирки, с разноцветными жидкостями, которые кто-то из лаборантов разместил по цветам радуги, все эти ящички, в одном из которых валялась пачка печенья – так называемый «неприкосновенный запас» Холодова, – все это было настолько родным, что даже и не хотелось покидать и настолько уютным, что, порой, заменяло даже дом родной. – Ты что – не уходил? – отвлек Тихонова от раздумий голос Амелиной. Он так задумался, что и не услышал цокот ее каблуков в лаборатории. Развернувшись на стуле, Иван внимательно посмотрел на блондинку сверху вниз и отвернулся обратно к компьютеру. – Решил сегодня немного пораньше прийти, – тихо отозвался программист, бегая глазами по монитору и пытаясь настроиться на работу. Получалось, почему-то, из рук вон плохо. – Зачем? – удивилась Оксана, присаживаясь за свое рабочее место. – Мы же, вроде бы, вчера все сделали. Или что-то все-таки упустили? – поинтересовалась она, глядя на спину непосредственного начальника, но тот лишь пожал плечами. В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шумом работающей техники. Женщина не отводила взгляда от программиста, которой, следуя старославянской традиции сидел «к лесу передом, к ней задом» и делал вид, что работает. Но тишина, исходившая от рабочего места Тихонова, говорила о ином – он совершенно не притронулся к клавишам клавиатуры и даже монитор, устав ждать действия от своего хозяина, перешел в «Спящий режим». – Что-то случилось? – Привыкаю к свободе, – не сразу ответил биолог, глядя сквозь пробирки перед собой. Амелина понимающе кивнула, но приступать к своей работе не торопилась. Было что-то такое, что не давало ей оставить Тихонова в покое, пока он не расскажет все сам или принудительно. Иначе дела не будет. В последний раз Ваня был таким тихим только… Оксана призадумалась – начальник, кажется, всегда был жизнерадостным, шутил. Хотя, нет, кажется, она помнила пару дней, когда он был столь же задумчивым и слова в такие дни приходилось из него едва ли не клещами доставать. Но тогда было уж совсем все плохо – его друзей на тот свет отправили, да и его едва ли не вместе с ними. А что же произошло сейчас? – И это все? – поинтересовалась блондинка. Иван уверенно кивнул, не поворачиваясь к ней лицом. Но спустя несколько минут он все-таки соизволил повернуться к подчиненной лицом и, смерив женщину изучающим взглядом, выдохнул и, поворачиваясь к своему рабочему месту, произнес: – В кроссовках ты мне больше нравишься. Оксана улыбнулась. Нет, ну если дело в ее обуви, то она может ее прямо сейчас скинуть и поменять на удобные тихоновские кроссовки, которые он ей уже не раз одалживал. Хотя, с другой стороны, конечно же хотелось в него чем-то запульнуть, за такой «комплимент», но блондинка решила выбрать все-таки первый вариант. – Давай кроссовки, – притворно вздохнула она, хотя на губах играла довольная улыбка. Но довольно быстрое соглашение женщины нисколько не изменило настроения мужчины. Он, словно так и надо, отодвинул нижний ящик стола и достал пару черных кроссовок, и в полной тишине протянул их блондинке. – Но ведь дело не в моей обуви, правильно? – переобуваясь, поинтересовалась Оксана. Иван все также, не нарушая традиций, молча кивнул. – Тихонов, ты мне сегодня хоть слово скажешь или нет? – Амелину вся эта молчанка начинала раздражать. – Если не хочешь со мной разговаривать, то так и скажи, – и она, зло фыркнув, развернулась к своему компьютеру. – Предчувствие плохое, – донесся до нее голос непосредственного начальника. – Вот, кажется, что-то или не сделал, или случится, – поделился своими душевными терзаниями Тихонов и, откинувшись на спинку стула, постучал пальцами по столешнице. – Да что может быть плохого? Первый рабочий день – у нас и дел нет, да и вряд ли за сегодня будет, – отозвалась со своего места Амелина, открывая новостную страницу в браузере. – Сомневаюсь, что генерал, вот так вот сразу, после всего того, что было в последние дни, даст дело. Так что, Ванечка, ты просто на себя накручиваешь. – Думаешь? – подозрительным взглядом обвел спину женщины Тихонов. – Уверенна, – она развернулась и кивнула, в подтверждение своим словам. – Возможно, у тебя некий страх перед работой, потому что недавно у тебя был стресс, связанный с ней, – по-научному загнула блондинка и увидела подобие улыбки на лице хакера. – Ты ведь вчера все программное обеспечение обновил, новую защиту поставил… – Кстати, – перебил ее Иван, – по поводу защиты. Я сегодня на свой компьютер… – Так, значит, ты не уходил, – растянулась в хитрой улыбке Оксана. – Я рано пришел, – повторил заученную фразу биолог, но блондинку уже, кажется, было не переубедить. – И вообще – не перебивай. Я сегодня на свой компьютер поставил ловушку – если кто-то попытается его взломать различными способами, мы узнаем о нем все: IP-адрес и место положения. А дальше дело техники, – Тихонов теперь в открытую улыбался, и Оксана наконец-то начала узнавать в нем прежнего начальника лаборатории. – А самое главное в этом всем знаешь что? – Что? – А вот когда один из них попадется, тогда и раскрою, что в этом всем главное, – и с довольной улыбкой Ваня развернулся к своему компьютеру. Хмыкнув и покачав головой, блондинка развернулась к своему. Рабочий день начался. – Так и знал, что здесь тебя и найду в первый рабочий день, – Лисицын, с двумя чашками кофе, придерживая коленом железную дверь, аккуратно, дабы не расплескать горячий напиток, протиснулся в святая святых друга – тир. Перед Шустовым уже светился монитор, и капитан даже что-то старательно уже записывал к себе в блокнот. – У нас разве дело какое-то появилось? – удивленно наблюдая за махинациями друга, поинтересовался майор, тщательно выбирая место на столе, чтобы поставить чашки не на бумаги, которыми была завалена вся столешница. – Да нет, так, для себя решил кое-что узнать, – дописывая фразу в ежедневник, проговорил Игорь. Закончив свое дело, он вложил ручку в блокнот и, закрыв его, отложил в ящик стола. – А вот что ты здесь делаешь, это вот как раз интересно, – и баллистик, взяв чашку, отпил из нее немного. – А вот за кофе спасибо, это ты молодец, – улыбнувшись, похвалил он друга. – В каком смысле – что я здесь делаю? – не понял майор. – Работаю, Игорек. Если не помнишь, что нас с тобой вдвоем, в один день сюда взяли на работу. – Это я прекрасно помню, Константин Львович. Но еще я так же помню, что кого-то, в своем роде, там, – капитан поднял указательный палец вверх, – записали, скажем так, в небесные войска, – на лице майора сначала царило непонимание, но когда до него дошел смысл сказанных другом слов, его глаза округлились. – Сплюнь. – Та я-то сплюнул, а вот вопрос к тебе у меня все равно не пропал: ты как в ФЭС проник, Копперфилд? – Как и все – через проходную, – пожал плечами Лисицын и, взяв стул, присел за стол напротив товарища. – В смысле? – не понял Шустов и даже чашку отставил. – А удостоверение? Оно же, если я правильно понимаю, было в твоей машине, которая сгорела. И, если я опять-таки правильно понимаю, то именно по нему в главке тебя и, прости, Господи, похоронили. – Я живой, – недовольно проворчал Костя. – А у меня никто удостоверение и не спрашивал. Прошел и все. Меня все знают, – довольно хмыкнув, проговорил майор и расправил плечи. – Хорошо, – кивнул капитан, мысленно пообещав себе с лейтенантом, дежурившим при входе, серьезно поговорить про соблюдение всех инструкций. – А где же тебя два последние дня носило? Мы с Леной думали, ты опять к нам придешь – у тебя же не было ключей от квартиры. – Вот этих? – Костя достал из кармана пиджака два ключа и положил перед другом на стол. – Откуда они… Постой, – Игорь взял связку в руки и внимательно к ней присмотрелся, – это те, которые ты мне отдавал «на всякий случай»? – и увидев утвердительный кивок майора, Шустов шумно выдохнул: – Дожили – старый друг уже среди бела дня квартиры «чистит». – Ну я же… ради блага, – стушевался мужчина. – Все так поначалу говорят. Ну ладно – чем ты занимался. Точнее вы – ты же вместе с Соколовой был, ведь так? – вопросительно посмотрел на товарища Шустов, и отпил из кружки темный напиток. – Ну там… словом, долгая история, – быстро проговорил Лисицын. – Так и мы никуда не торопимся, – и Игорь откинулся на спинку своего стула. – Можешь рассказывать, – махнул он рукой. Но майор не особо торопился начинать. Сверля взглядом стенку напротив, он поставил чашку на стол и, по привычке хотел ослабить галстук, который всегда сдавливал горло, но вспомнил, что сегодня он решил изменить рубашке и надел футболку. Горло сдавливало нечто иное. То, что в нем сидело с вечера позавчерашнего дня. Взгляд его застрял на одной точке на стене – перед глазами тотчас же в быстрой перемотке пронеслись события того вечера. Скорее, ночи. Роли это особой не играло. – Нет, с такими темпами это будет действительно длинная история, – вывел Костю из воспоминаний недовольный голос капитана. – Заметь, – тяжело вздохнул майор, – это ты меня заставил, – и Лисицын, поерзав на стуле, начал рассказывать. … – Ну ты же понимаешь, что никто не должен узнать о том, что я дал тебе эту информацию, – еще раз повторил подполковник Рябоконь, когда они с майором уже обменялись рукопожатиями перед тем, как распрощаться. – Обижаешь, Ефим Александрович, – усмехнулся Костя, вставая из-за стола. – Когда я тебя подводил? – Да это я так – сам же знаешь, с какими людьми иногда приходится работать. Поэтому и держу все под контролем, – Фима так же улыбнулся старому товарищу. – А на счет шашлыков – подумай. И Игорю скажи – я вас ждать буду, – в шутку пригрозил пальцем подполковник. – Обязательно, – кивнул на прощание майор и скрылся за дверью. Выйдя из отдела полиции, мужчина огляделся по сторонам. Соколову он оставлял в небольшом сквере поблизости. И поэтому, всунув руки в карманы толстовки, Лисицын уверенным шагом отправился именно туда. – Почему так долго? Тебе удалось что-то узнать? – обрушилась на Костю сразу волна вопросов, едва он успел подойти к лавочке перед фонтаном, на которой заняла себе место Юлия. – Покушать не хочешь? Я проголодался, – перевел тему майор, который и вправду чувствовал себя голодным, ведь так толком с утра и не позавтракал. Правда, как он вспомнил спустя несколько секунд удивленного Юлиного взгляда на него, в карманах у него не было и полтинника – кошелек с небольшим содержимым, сгорел вместе с машиной. Единственным выходом было смотаться домой – но опять-таки все упиралось в деньги: к квартире он доберется к вечеру, если не к ночи, а там уже по-старинке закинет то, что осталось в холодильнике и с утра пойдет в ближайший супермаркет. Незадача. – У меня только сто рублей есть, – виновато посмотрела на него Соколова, которая уже успела посмотреть по всем карманам легкой курточки и штанов. – Слушай, а… поехали ко мне? – слова вырвались быстрее, чем она смогла их осмыслить. Оба майора замерли на месте, глядя друг другу в глаза. Первой пришла в сознание женщина. – Ну а что? У меня и еда есть, да и можешь остаться – у тебя ведь ключей от своей квартиры нет? – Не боишься? – недоверчиво посмотрел на нее Лисицын. – Мне не шестнадцать лет, чтобы бояться, – бросила она и развернулась в сторону метро. – Так ты идешь или бомжевать собираешься? – Юля, приподняв бровь, с интересом посмотрела на него через плечо. – Ну ты смотри – тут конкуренция большая, может… – А вот чтобы без язвы ты уже и не можешь, – не то спросил, не то утвердительно проворчал майор и двинулся к станции, даже слегка обогнав напарницу. Соколова, усмехнувшись, покачала головой – не меняется человек, даже спустя годы и точка… – И что, вы действительно поехали к Соколовой домой? И она тебя прям так просто пустила? – Игорь, усмехнувшись, даже слегка вперед подался, от распиравшего его интереса. – Ничего не было, – сразу попытался остудить пыл друга Костя, и отпил из чашки. – Что – совсем ничего? – Ну, накормила она меня… Супом там… – А после супа? – Ну, поговорили мы… Немного… – А после разговоров? – не унимался капитан, но увидев бегающий взгляд товарища и то, как он вдруг заинтересовался железным шкафчиком, натолкнуло его на новую мысль: – Только не говори, что ты, как обычно, все испортил, – но речевого ответа от мужчины не потребовалось. Лисицын только пожал плечами и вздохнул, а Шустов уже все понял. – И как тебе это удалось на этот раз, Отелло? … Соколова, подперев ладонью подбородок, наблюдала за тем, как ее суп, двухдневной давности, с аппетитом поглощается майором, сидевшим напротив нее в ее небольшой кухоньке. Разговора, как такового, и не было, скорее – монолог, который вела сама Юля, размышляя вслух о том, что еще нужно сегодня сделать. Это были простые, порой ничего не значащие фразы об обыденных вещах, которые можно было и не проговаривать, но женщине, именно таким способом, захотелось избавиться от тишины, которую она слушала в течении нескольких минут до того, как начала свой монолог. Но тут она прервалась, увидев, что ее «немой» собеседник усмехнулся, но продолжил свою трапезу. – Что-то не так? – Да нет, все нормально, – непонимающим взглядом посмотрел на нее Костя. Еще раз подозрительно взглянув на своего гостя, Юлия, как ничего не произошло, продолжила вслух свои размышления. Но следующая его фраза, которая, как казалось, для одного, была сказана в шутку, а другой воспринята совершенно не так, как того ожидалось, завершила царившую идиллию в этом небольшом пространстве. – Зануда, – совершенно безобидно проговорил майор, доедая свой обедоужин. – Что? – тихо, почти шепотом, спросила Соколова, думая, что ей показалось. Но ясный взгляд майора, для которого, казалось, данное слово не означает ничего такого, дал ей понять, что нет, не показалось. – Значит, – она медленно поднялась со своего места, – все это для тебя занудство, да? – Юль, подожди… – То есть, если человек беспокоится или заботится о другом человеке, то это занудство?! Я, по-твоему, зануда? – она шумно выдохнула, пытаясь взять себя в руки, но глаза уже были на мокром месте. Размечталась, блин, дура. – Юля… – Пожалуйста, товарищ майор, можете ли Вы сделать так, чтобы сегодня в моей квартире я Вас не видела? – вложив в слова всю обиду, злость и разочарование, Соколова быстро скрылась за дверью кухни и, судя по хлопнувшей двери, спряталась в одной из двух комнат. Майор, шумно выдохнув, возвел глаза к потолку, словно на том были даны ответы на все вопросы. Прикрыв глаза, он провел рукой по лицу, собираясь с мыслями. Глядя на свое отражение в окне, за которым готовилась ко сну столица, он провел рукой по волосам и перекатился с пятки на носок и обратно. Еще раз тяжело выдохнув, он вышел в коридор. Дверь, которая вела в зал, была открытой настежь: Лисицын заглянул внутрь и увидел лишь черные силуэты мебели. Дверь во вторую комнату была немного приоткрытой – в ней-то, напротив окна, и выделялся силуэт хозяйки квартиры. Обхватив себя руками, она опиралась бедрами об подоконник и смотрела на ночной пейзаж. Костя достаточно тихо – сказалась практика работы оперативником – подошел к ней и попытался заглянуть в глаза. Юля и не шелохнулась, хотя он не сомневался, что она и почувствовала его присутствие, и заметила майора. Лишь безразлично продолжала смотреть на сияющие огни ночного мегаполиса. Он осторожно повернул ее к себе и, на удивление мужчины, она даже и не сопротивлялась. Но увидев ее пустой и безразличный взгляд, которым майор его сразу одарила, он понял, что лучше бы она отвесила ему пощечину, чем то, что он видел. Ее глаза, не выражавшие абсолютно ничего, были покрасневшими – даже в темноте, при тусклом свете луны и огней города, он это заметил. Все слова, которые он мысленно подготовил, собираясь с мыслями на кухне, разбились словно волна об скалу. – Ты плакала? – Костя словно не верил в происходящее. Кажется, Юлька никогда не позволяла себе слез при нем. Ну, лишь в некоторых случаях. – Из-за меня? – он прижал ее к себе, опираясь подбородком на ее плечо. – Глупая… – Если ты таким образом решил извиниться, то лишь усугубляешь свое положение, – на ее слова он лишь усмехнулся… – То есть, ты хочешь сказать, что женщину, которая тебя приютила и накормила, ты обозвал занудой? – перебил майора Игорь. – Знаешь, друг, с таким подходом к противоположному полу, я, почему-то, не удивлен, что ты до сих пор не женат. – Ну я же извинился перед ней. – Если бы следил за языком, то и извиняться бы не пришлось. Р-романтик, – хмыкнул капитан. – Я вообще тебе, иногда, поражаюсь. – Она меня не выгнала, значит, она меня простила. – Наша Юлька просто сердобольная очень. Людей на ночь глядя не выгоняет, зная, что им некуда идти. Хотя, ты ей и в этом соврал – ключи-то ты у меня утащил, когда мы с Леной на кухне разговаривали? – подозрительно посмотрел на друга Шустов. И, заметив, как собеседник смутился, подтвердил свои подозрения. – Вот поэтому она тебя и не выгнала, а ты уже размечтался, что Соколова тебя простила. – Если бы не простила, не спали бы в обнимку, – выпалил Костя. – Ты как школьник, ей-богу, – усмехнулся Игорь. – Ты не понимаешь… Такой умиротворенности и спокойствия я еще никогда не ощущал. Так… необычно было. – Так ты у нас необычный? – Да ну тебя! – махнул на товарища рукой Лисицын. – У тебя, друг мой, у самого на этом фронте как дела обстоят? – Как, как… Нормально. Помирились мы с Леной. Ну как… – О, я так и думал, что вас тут застану, – в тир, перебив разговор капитана и майора, вихрем влетел программист. – Там, это, – Тихонов пытался одновременно и отдышаться, и донести информацию, – Рогозина всех вызывает. К нам опять генерал пожаловал. Когда майор Лисицын вслед за капитаном, вошел в переговорную, у него возникло чувство дежа вю. Несколько дней назад – до всех недавних приключений – точно такую же картину, как и сейчас, он уже наблюдал. Вокруг стола сидели все те же люди и, кажется, с теми же эмоциями. Не изменил себе и главный виновник торжества – генерал Султанов, который сидел вальяжно, откинувшись на спинку кресла, и положив перед собой руки на стол. И опять в его взгляде для Кости было не все так ясно и прозрачно, как хотелось бы. Особенно напряг тот момент, когда генерал посмотрел на вошедших офицеров и коротко усмехнулся. – Что ж, коллеги, поздравляю вас с возрождением, – начал Султанов, едва опоздавшие мужчины умостились на своих местах. – После недолгого, так сказать, отдыха и затишья я уверен, что вы соскучились по делам и поэтому… Дальше Костя его не слушал. Подставив руку под подбородок, он задумчиво водил взглядом по переговорной, думая о своем, время от времени возвращаясь то к событиям прошедших дней, то к разговору в переговорной, ловя краем уха из него отдельные, ничего не значащие, фразы генерала и подключавшихся к его монологу коллег. Из прострации майора вывел толчок по плечу от лучшего друга. Очнувшись, Лисицын собирался уже встать с кресла, как его остановил голос генерала: – А вы, товарищ майор, останьтесь… – а дальше весь разговор прошел как в тумане. – Так, а что от тебя генерал хотел? – кажется, именно эта фраза Игоря смогла его вывести в реальный мир. Майор поднял свой взгляд, который до этого концентрировал на поставленной перед ним на стол в буфете полупустой чашкой, на друга и, прикусив нижнюю губу, усмехнулся. Отвернувшись, он провел языком по внутренней стороне щеки и, фыркнув, вновь посмотрел на ничего не понимающего друга. Покачав головой, майор, облизав губы, улыбнулся. А потом, шумно выдохнув, вытер улыбку с лица и, не глядя на Шустова, проговорил: – Финита ля комедия, друг мой. – В смысле? – В смысле, – фыркнул майор. – Уволили меня, вот тебе и весь смысл, – и он решился посмотреть на товарища. – За что? – Кто-то меня сдал наверх, что я начал самостоятельное расследование. А, – Лисицын шумно вздохнул, – возможно, и сам где-то прокололся. Но факт остается фактом. Вот так вот, – он вновь задумчиво посмотрел на чашку. Игорь тоже не торопился начинать разговор. Заявление друга его повергло в шок. – И что ты думаешь дальше делать? – осторожно поинтересовался он. – М-да, профессия все-таки на тебя плохо влияет, – попытался внести хоть долю шутки в их невеселый разговор Костя, но, увидев, что Шустов совершенно не готов воспринимать юмор в данный момент, сразу же пояснил: – Одни только вопросы и задаешь. Что делать буду… Пока не решил. А вот что ты будешь делать в ближайшем будущем, это я тебе поведаю, – и майор начал излагать другу свой план, который начал у него созревать в голове в тот же момент.