Признание

— Тебе не кажется, что в этот раз ты взял с собой многовато букетов?.. — Ах, что я могу поделать, дорогуша, если сегодня мне подарили слишком много хороших цветов, которыми так и хочется украсить комнату? Я честно пытался взять поменьше, но… ты только посмотри на эти гладиолусы! А вот на эти розы? Они выглядят божественно! — И это именно в тот день, когда мы добираемся на концерт и домой пешком, потому что у тебя что-то не так с машиной… — О, это называется «закон подлости», дорогуша. Хотя, если так подумать… Что плохого в романтической прогулке в лучах заката с букетами ароматных цветов в руках? Меттатон, Напстаблук и Смурена направлялись домой втроём с очередного выступления пешком. Бургерпэнтса с ними не было — хватило одной фразы о том, что кота тянет хорошенько покурить по пути, чтобы ненавидящий табачный дым робот отправил его восвояси. Дело шло к позднему вечеру, троицу овевала приятная прохлада, можно было вволю любоваться красками заката, длинными синеватыми тенями и золотистыми отблесками в стёклах окон, но… Меттатону мешали букеты. Публика в этот раз и правда как будто устроила какой-то цветочный заговор. Большую часть даров пришлось оставить в гримёрке или всучить Бургерпэнтсу, меньшую, тщательно отобрав, робот взял с собой, но и это выглядело внушительно — штук шесть-семь крупных букетов, практически загораживавших обзор и общими усилиями ощутимо благоухавших. Плюс два небольших в плавничках Смурены: один себе, второй сестре-амальгамету. — Наверное, стоило подойти к выбору ещё строже… — неуверенно проговорил Напстаблук. — Как это строже? Вот это… Ай, чуть не уронил. Вот эти розы я поставлю в вазу в комнате. Вот эти лилии займут место на кухне. Гладиолусам место в гостиной. А вот это подарю жене. А это… А это дорогуше Мэду, пусть приобщается к прекрасному. Да, жизнь Напстаблука с недавних пор крупно изменилась. Во всяком случае, домашняя жизнь. Сначала к ним на порог заявился их кузен Безумный Манекен. Причём после того, как Напстаблук, сжалившись над ним, позвал его сам. Блудный братец, потратив несколько дней на то, чтобы ужиться с Меттатоном, и обзаведясь вторым телом в виде достаточно привлекательного манекена, получил работу в одном из бутиков робота. С тех пор он жил на две куклы — в одной изо всех сил старался прилично выглядеть в магазине, во второй, старой, околачивался дома и вёл себя привычным образом. Но на этом пополнение семейства не кончилось. Спустя ещё пару месяцев Меттатон женился на девушке-призраке, с которой встречался чуть больше двух лет, и привёл новобрачную в дом насовсем. Свадьба состоялась неделю назад, а через несколько дней Меттатон официально выходил в отпуск и укатывал проводить медовый месяц где-то на югах… Напстаблуку предстояло остаться с Безумным Манекеном одному на четыре недели. — Осторожно, тут ступеньки… Меттатон сделал несколько неуверенных шагов и вздохнул. — Так, Блу. Не поднесёшь букетик? Самый большой, но всего один. Я уже устал идти вслепую, а впереди ещё четыре улицы. — Ох, конечно… Напстаблук приостановился. Это были какие-то крупные светло-голубые цветы, названия которым он не знал. Чем-то напоминали Эхо-цветы из Водопадья. — Так гораздо лучше, — повеселел Меттатон. — Теперь я хотя бы могу полноценно любоваться городским пейзажем, и… Ох, Блуки, мы чуть не пропустили поворот к дому Смурены! В самом деле, на перекрёстке кузенам предстояло попрощаться с рыбкой. Её путь лежал направо, им же следовало идти дальше по прямой. — Не проводишь юную леди до дома? Темнеет уже, как-никак. Я думаю, вы успеете добраться засветло, но всё же… А я пока дотащу эту мини-оранжерею. — Думаю, это хорошая идея… Я не против… — Чудненько! Смурена, покусик. Блуки, ещё увидимся. Меттатон быстро ушагал вперёд, едва загорелся зелёный пешеходный. Напстаблук посмотрел ему вслед. Призрак был совсем не глуп и хорошо знал своего кузена. По задумчивости или некоторой рассеянности он мог упускать из виду какие-то диалоги или события вокруг себя, но только не манеры и ухватки собственного брата. Напстаблук прекрасно видел, когда Меттатон специально чего-то добивается, хотя и признавал, что тот выглядит в такие моменты абсолютно естественно. — Ну что же, пойдём… Смурена. Напстаблук сам не отдавал себе отчёта, в какой момент между ними двоими проскочила искорка. Более того, он до сих пор никак не мог уложить в голове этот факт, поскольку думал, что между двумя существами, знакомыми с раннего детства и знающими друг друга как свои пять пальцев, никакой искорки проскакивать в принципе не должно. Судьба распорядилась иначе и очень любезно заручилась помощью весьма настойчивого и наблюдательного купидона — Меттатона. В открытую робот ничего не говорил (что удивительно), зато постоянно делал какие-то шипперские намёки, явно загоревшись идеей удачно пристроить братца. И это, очевидно, был один из них. Нужно проводить Смурену до дома и отдать ей злополучный нежно-голубой букет, который Меттатон вообще-то прекрасно мог донести сам, переложив цветы в руках немного по-другому. Неловко получится, если Напстаблук принесёт его обратно. Дорогой долго молчали. Смурена задумчиво шуршала прозрачной обёрточной бумагой и лишь спустя пару улиц вдруг спросила: — Ты сильно устал? — Нет вроде… Ну, точнее… Устал… не знаю, как сказать… на слух? От шума, музыки и большого количества народа, — признался Напстаблук. — Теперь было бы неплохо побыть в тишине… — Я просто хотела у тебя спросить… Если уж ты согласился меня проводить… Не мог бы ты задержаться у меня на часик-два? Мне нужна помощь с сестрой. Лично я после концерта чувствую себя довольно уставшей, а мне ещё готовить ужин и стараться её накормить… Ты знаешь, она за прошедшие годы стала куда более сознательной, и часто всё проходит без приключений, но мало ли… — Хорошо, я задержусь. Не помочь в такой ситуации Напстаблук посчитал бы дурным поступком со своей стороны. Насколько он знал, ухаживать за сестрой-амальгаметом и вправду было нелегко. Смурена, если можно было так выразиться, тащила не самый лёгкий крест, принципиально не нанимая сиделок — разве что оставляя Лимонный Хлеб на время гастролей родителям или кому-то из родственников слитых с нею монстров. Она приложила много усилий, чтобы перекачанный решимостью монстр наконец-то научился полностью владеть собой (хотя до сих пор иногда случались припадки), терпеливо готовила еду и кормила сестру (а сладить с двенадцатью противоречивыми вкусами было не то чтобы очень просто), помогала той в личной гигиене и выполняла ещё много другой работы. В маленькой рыбке нашлось удивительно много любви и заботы — хотя изредка она плакала от усталости. Лимонный Хлеб поприветствовала сестру радостным двенадцатиголосым возгласом — соскучилась за целый день. Напстаблук тихо поздоровался и проскользнул за Смуреной на кухню. Всё, что ему нужно было делать — это стараться занимать амальгамета разговором. В готовке призрак был не силён. Сам он ел практически исключительно призрачную еду (монстровую употреблял очень редко, прилагая определённые усилия, а человеческой не пробовал никогда), да и дома готовка лежала всецело на Меттатоне. Беседа удавалась: Лимонный Хлеб пребывала в хорошем настроении и расспрашивала о прошедшем выступлении. С ужином амальгамет справился сам — разве что пару раз потребовалась помощь. Напстаблук старался брать её на себя — Смурена, которая в этот раз в течение половины концерта пела соло, а в течение другой половины постоянно подпевала Меттатону, едва смотрела перед собой, устало улыбаясь. Немного подумав, призрак сказал, что может уложить Лимонный Хлеб спать. К счастью, это предложение было принято без сопротивления. Монстр уснул не сразу. Напстаблуку пришлось петь (чтобы не слишком долго думать, он напевал всё те же песни с концерта — какие только более-менее годились на роль колыбельной), рассказывать страшные истории про призраков (он не был уверен, что это хорошая идея на ночь, но частичка Аарона в амальгамете так и напрашивалась) и включать вибро-режим — ради частички от Мегажелла Смурена раскошелилась на вибро-кровать. Когда Лимонный Хлеб наконец уснула, Напстаблук покинул её спальню и… наткнулся на отрубившуюся за туалетным столиком Смурену. Рыбка не успела смыть макияж. Можно было просто оставить её так, но помешала совесть. Напстаблук осторожно приблизился, застыл над полом в нерешительности… и набрал Меттатона. — Алло, Метти? Ты ещё не спишь?.. — Неа, дорогуша. Я жду, пока ты домой вернёшься. — Напомни, как называется штука, которой макияж смывают?.. Призрак сто раз видел кучу каких-то флаконов, баночек и тюбиков на туалетном столике и в ванной у кузена, но ни разу за несколько лет не удосужился присмотреться или поинтересоваться, что есть что. — Оу, — голос робота звучал удивлённо. — Смотря что ты хочешь смыть и смотря на каком этапе снятия макияжа. Есть молочко, лосьон, мицеллярная вода… Из трубки полилась целая инструкция, в течение которой Напстаблук искал хоть что-то подходящее. Нашёл. — А ты чего спрашиваешь, дорогуша? Умудрился накраситься, что ли? Ты чем там занимаешься? — раздалось хихиканье. — Да тут так… Некоторые проблемы. Эм, пока? Напстаблук осознавал, что, наверное, было бы лучше разбудить Смурену, но… что-то мешало. «Неизвестно, сможет ли она потом быстро уснуть заново… И наверняка она спросонья сделает что-то не так… По идее, она не должна обидеться… Как там Меттатон это делал? Мне нужно было лучше смотреть…» Осторожно, откровенно неумело, стараясь касаться как можно аккуратнее, привидение пыталось вернуть рыбке повседневный вид. Губы рыбка трогала мало, зато всегда сильно красила глаза, не щадя ни туши, ни теней, ни подводки. Не разбудить было сложно, но то ли Напстаблук был гением аккуратности, то ли певица спала, как убитая. Оставались волосы в лаке и блёстках, но извращаться с мытьём головы призрак не стал. Он аккуратно перенёс рыбку в постель, выбросил использованные ватные тампончики, оставил голубой букет на туалетном столике и скрылся. Внутри что-то съёживалось и переворачивалось. Кажется, он припоминал, чем именно вызвана «искра». Это началось далеко не сейчас. Это началось с тех пор, как Смурена стала полноценно выходить на сцену. До этого была Смурена обычная — после сделалась Смурена красивая. До этого была Смурена поющая — после стала Смурена сладкоголосая. Не то чтобы «раньше было хуже». Просто от смены образа Напстаблук как будто «проснулся». Дальше всё развивалось постепенно. Привидение стало приглядываться. А приглядываться было к чему. Рыбка похорошела не только с виду. Со временем она становилась сильнее — частью из-за сестры, частью из-за привыкания к сцене и постоянному общению с публикой. Всё ещё очаровательно застенчивая, она на глазах Напстаблука делала один шаг за другим на пути к уверенности в себе, и это чем-то завораживало. А потом эти полувлюблённые призрачные глаза заметил Меттатон и начал свои шипперские атаки — спасибо, что вдвое более деликатные, чем в случаях с другими монстрами. Напстаблук не знал, благодарить за это кузена или нет — с одной стороны, это дико смущало, с другой — помогло быстрее докатиться от «подвешенного состояния» до осознания, что он, скорее всего, всё-таки влюблён. «Меттатон. Надеюсь, он не будет много спрашивать, когда я вернусь домой… Хотя это маловероятно… Скоро он уедет, и…» Напстаблук вздрогнул. Меттатон уедет. Надолго. Ему должно хватить четырёх недель, чтобы понять, достаточно ли он готов признаться во всём Смурене, и совершить само признание. Как бы сильно Напстаблук ни любил кузена — всё же, положа руку на сердце, он должен был признать, что будет лучше, если тот не станет сбивать его с толку своей романтической помощью. Сейчас удачное время. Кузен будет очень далеко. Да ещё и в медовом месяце. Значит, он будет полностью поглощён своими отношениями. В крайнем случае ему можно будет позвонить или написать в соцсети, но в целом… Напстаблук очень-очень хотел справиться один. Сам.