О буднях двух отморозков

Дверь ударяется об резной косяк с излишним шумом. Недостаточно громким, чтобы привлечь внимание стражи, но Кунг Джин все равно вздрагивает от этого звука. Его нервы напряжены до предела, словно перетянутая тетива: еще немного – и лопнут с болезненным звоном. - Похоже, что кое-кто слишком уж нервничает, - хмыкает над ухом знакомый хриплый голос, обжигая теплым запахом пороха. - Может, стоит поставить капкан у порога? - Не перегибай. Иначе сиганет в окно и придется ловить его по всей Зункаре. Это не твоя работа, но будь уверен, я и тебя припахаю, - в унисон урчит ему с другой стороны точно такой же голос – разве что чуть более низкий, с холодным отзвуком прежней мрачности. Лающий смех, звучащий следом, сливает эти голоса в один, заставляя реальность на секунду дрогнуть и пойти по швам, как в Царстве Снов… выдохнув сквозь зубы, Джин оборачивается и с вызовом вскидывает острый подбородок. - Обойдетесь, головорезы, - бросает он с веселой насмешкой, отворачиваясь от дверного проема. - Ну смотри, я тебя под револьверным дулом сюда не конвоировал, - хмыкает Блэк из настоящего, загорелый, лохматый и пропахший пустыней Внешнего Мира, скрещивая руки на обнаженной груди, перехваченной лишь ремнями патронташа. - Да и я на аркане не волок, - фыркает Блэк из прошлого, щеголеватый, с топорщащимися короткими волосами и за милю воняющий авантюризмом Дикого Запада, поводя укутанными в щеголеватое пончо плечами. Одно существо, разорванное причудами времени надвое – или двое, когда-то бывшие одним. Что вернее? В метафизике Кунг Джин силен никогда не был, это уж точно… Сложно привыкнуть, когда один человек становится двумя. Ну, за исключением частности в виде Джонни Кейджа: вот с ними быстро свыклись все, даже включая Кэсси – особенно после того, как старший надавал себе-любимому по роже в воспитательных целях. С Кунг Лао клептоману оказалось полегче: с кузеном-погодкой вообще проще поладить и плевать, что старшая версия помрачнела на ревенантских харчах. Джаксов – что молодого, что нынешнего – он сторонился, но ничего удивительного, они и до инцидента с временным разрывом не слишком-то много общались. Эррон Блэк – другой разговор. Они встречаются, если это вообще можно так назвать. Проводят много времени в компании друг друга, дерутся вместе, спасают друг другу жизни, собачатся, мирятся, ввязываются в совместные авантюры… спят друг с другом, в конце-то концов. Потому Блэк из прошлого – тот камень преткновения, о который Джин ударился с размаху. И чувствительно. Свою молодую версию наемник приволок в Зункару где-то через месяц после заварушки с Кроникой. Джин хорошо помнит этот день, потому что предыдущие трое суток провел на ногах в поисках невесть куда пропавшего стрелка, не удосужившегося даже предупредить его о своей отлучке. К концу этого срока нервы вора были настолько на пределе, что, увидев на пороге крепостных покоев знакомую фигуру в пропыленном плаще, парень от облегчения даже не сразу замечает, что за его спиной маячит еще один силуэт. - Ну и где тебя демоны носили?! - яростно обрушивается на ковбоя Джин, соскакивая с захламленного стола. - Я тут извожусь от нервов, уже думаю на уши Кэсс с ребятами ставить, чтобы хотя бы в Земном Царстве тебя запеленговать попытались и розыски в одном из миров с моих плеч стряхнули, а ты… - Это кто еще? - звучит недоуменный вопрос, и шаолинец замирает. Потому что спрашивает голос Блэка – но не сам стоящий перед ним Блэк, прикрывающий подведенные сурьмой глаза в привычном раздражении от услышанных нотаций. - Мой парень, - отвечает он, подаваясь в сторону. Из полутьмы крепостного коридора вышагивает еще одна фигура в почти такой же шляпе, винтовкой за плечами и до боли знакомым прищуром хищных глаз. - Парень? - хмыкает второй Эррон, вставая рядом с первым и уставляясь на отступившего Джина с насмешкой; впрочем, за ней кроется ощутимое удивление, даже интерес. - И давно это я перестал крутить шашни с пышногрудыми красотками? - С того момента, когда одна из них, будучи вампиром с Ватернуса, не попыталась прокусить тебе шею во время выяснения отношений. Да и чего ты мне втираешь: кто… да, вроде бы для тебя года два назад ляпнул Би-Хану в ответ на его «ты понимаешь, что глядишь в лицо своей возможной смерти?», что это чертовски сложно не делать с его смазливой мордашкой? - Что поделать, у него действительно было милое личико, - смеется Эррон-прошлый, заходя за своей старшей версией в покои. Внешнемирский Блэк только качает головой в ответ. Джин же смотрит на них обоих широко раскрытыми глазами и пытается что-то сказать, но все хоть сколько-то путные мысли разбегаются тараканами в разные стороны, оставляя одну нецензурщину. Работающий на Китану наемник замечает этот ступор и усмехается в маску. - Пошли, клептоман, прогуляемся, - говорит он. Оборачивается к себе-прошлому, обходящему комнаты с настороженной уверенностью хищника, изучающего новую территорию. - Располагайся. Вернусь или вечером, или завтра с утра – тогда и предстанешь перед Императрицей. Тебя никто не тронет, если на рожон не полезешь. - Понял. Валяй, - кивает второй. Лучник оторопело смотрит на него и никак не может начать соображать: Эррону из его времени приходится ухватить впавшего в ступор шаолиньца за локоть и буквально выволочь в коридор. - Вот поэтому я ничего не сказал тебе, - замечает Блэк, глядя на растерянного Джина, когда они покидают крепость и выходят на пыльную зункарскую площадь. - Ты бы с точно таким же выражением на нас пялился и в собственных конечностях путался. А дельце было жаркое – мне и этому сорвиголове приходилось мозги на место вправлять, с двумя вами я бы точно не управился. - Нахрена ты вообще его сюда притащил?! - Чтобы не сдох и меня в могилу не отправил раньше срока, ясное дело, - слышится в ответ. Вор искренне удивляется. - Ты же как-то прожил эти годы без помощи более старшего себя, - замечает он. - И ничего, жив остался… - Меня хорошенько тряханула заварушка с «Черным Драконом» где-то в это время: излечила от излишней самоуверенности. А сейчас, когда обоих Кано оперативно грохнули твои друзья, дать по морде ему-мне для острастки некому – кроме меня же самого, - пробормотав под нос пару испанских ругательств, Эррон оглядывается на замок, где осталась его молодая версия. Взгляд у стрелка был скорее задумчивым, чем раздраженным – отметивший это Джин прикусывает нижнюю губу в тревоге. - И надолго он с тобой? - спрашивает он в лоб. - Если ты о проживании, то до завтра. Думаю, новый Кан не откажется от еще одного стрелка с Дикого Запада под своим началом… а так – пока не сочту, что выбил из этой стриженной головы лишнюю дурь. Не думай об этом: вряд ли ты будешь видеть его где-то помимо ваших отрядных патрулей на нашей территории. Наемник не обманывает – его вторая версия действительно оперативно переселяется куда-то в другое крыло крепости и светится в ней не слишком-то часто. Да и на вылазках предпочитает держаться подальше ото всех, демонстративно отворачиваясь даже от девчонок Отряда в пику шутливо флиртующему с ними второму Эррону. Про себя Джин называет их «свой» и «чужой», старательно пытаясь провести незримую границу между ними двумя. Другим они кажутся слишком разными: внешностью, привычками, опытом. Связавшиеся на свою голову с наемником из прошлого бойцы после долго отходят от полученных впечатлений – что земные, что внешнемирные, одинаково. Пронимала молодая версия всех, даже величественного Коталя. Увидев тронутое непривычным ему изумлением лицо бывшего работодателя, стрелок даже издает что-то вроде сочувственного смешка. - Я был немного того, не так ли? - говорит он ош’текку. Тот лишь качает украшенным перьями шлемом: - Я не понимаю, как ты смог выжить, - честно признается он, вызывая синхронный вздох у почти всех бойцов, слышащих его мнение. Почти всех. Но не у Джина. Он смотрит на двух людей, но видит в них одного, пусть и разорванного надвое двадцатью годами опыта – только вот что такое два десятка лет для того, кто живет почти двести? К тому же он слишком хорошо знает Блэка, чтобы не обманываться его хладнокровием и понимать, что за насмешливым спокойствием скрывается точно такой же сорвиголова, способный на все. У них одинаковый прищур глаз, хоть с темной подводкой, хоть без. Одинаковые мозоли от револьверов на пальцах. Одна усмешка на двоих, одни мелодии, напеваемые под нос, один запах пороха и выделанной кожи, одна непоколебимая уверенность в себе, одно сердце под шрамированной кожей. Джин не может разделить их, потому что они – одно. С одной стороны, это хорошо, потому что в присутствии «чужого» Блэка ему не менее комфортно, чем «своего» и общий язык они находят с пол-оборота. С другой стороны же… Проблема в том, что чувства Джина тоже не могут разделить двух наемников между собой. Первый проблеск этой путаницы случился, когда вор и стрелок из прошлого ждали припозднившуюся на разведке старшую версию. Лагерь стоял на границе куатанских джунглей, было сыро и с топких джунглей тянуло вечерней прохладой: Блэку холод был явно нипочем, а вот привыкший к теплу лучник подмерз не на шутку. Уже думал плюнуть на гордость и пойти в палатку за плащом от брони, когда перед носом у него возникла смутно знакомая фляга. - Выпей, согреешься, - говорит ему Эррон и отмахивается от благодарности совсем тем же жестом, что и его старшая версия. Потягивающий напиток-тезку Джин смотрит то на лесные кущи, ожидая «своего» головореза, то на расслабленного «чужака» рядом, гоняя бродящую под ребрами неуверенность. К заботе стрелка из этого времени он успел привыкнуть, но вот получить ее от этого… с чего это? Ну не пообещал же он себе-второму, что будет приглядывать за клептоманом, глупости какие. Только вот сердце в груди стучит с неприятно знакомой сладкой тревогой и хочется подползти ближе, приваливаясь к соблазнительно теплому широкому плечу. Второй Блэк относится к нему почти так же хорошо, как и первый. Беззлобно подшучивает над лучником и насмешливо скалится на ответные подколки, делится припасами, когда надо, даже треплет порой по шевелюре тем же грубоватым жестом, проходя мимо. Во время столкновения сопровождаемого ими отряда тарката с накнаданцами, оказавшись в окружении многоруких тварей, мужчины, не сговариваясь, оттесняют парня за спины, прикрывая собой – а потом так же одинаково хрипло смеются, пока шипящий от возмущения лучник зашивает им рану на предплечье, одну на двоих. Джин смотрит на них с деланным недовольством, а сам украдкой прикусывает нижнюю губу, чувствуя накатывающие на тело волны обжигающего жара. Один человек. Два тела, две судьбы, две личности – но человек все равно один, и он любит его, не в силах отделить прошлое от настоящего. Его тянет к ним обоим. А они одинаково усмехаются, глядя в его лихорадочно поблескивающие глаза, и что-то обсуждают между собой вполголоса. Их слитный баритон словно вибрирует в нем изнутри, так, что вору хочется просто зажмуриться и погрузиться в него с головой. Наверное, это приятно – слышать их шепот в унисон, звучащий сразу с двух сторон, пока обветренные губы скользят по коже, оставляя на ней беспорядочные отметины лилового, синего и красного цветов. Везде: на шее, запястьях, щиколотках, плечах и бедрах. Видеть, как темнеют светлые глаза, когда лучник позволяет зарыться пальцами в свои волосы и смотрит покорно снизу вверх… Мужчины смеются, и Кунг Джин понимает, что из-за мыслей пропустил все, что они говорили. - Чего смешного? - интересуется он. - Пытаемся понять, о чем ты думаешь, глядя на нас таким взглядом, - фыркает «чужой» Блэк. - В смысле? «Его» Эррон ощеривается в крайне двусмысленной усмешке. - Под такое выражение лица ты мог разве что представлять какую-нибудь непристойную херню. О том, как мы занимаемся друг другом, либо как мы же вместе занимаемся тобой. Угадал? Вспыхивающее лицо Джина красноречивее любых слов, но парень все равно отвечает на вопрос из-за наросшей привычки не скрытничать перед стрелком. - Только со вторым пунктом. Бывшие ковбои дружно присвистывают. А потом, помедлив пару мгновений – переглядываются со странным выражением лиц, от которого что-то внутри Джина обрывается, ухает в бездну: темную, пугающую и сладко дрожащую на рваных выдохах… …сейчас он дышит именно так: часто и глубоко, то и дело облизывая пересохшие губы. В нем бурлит страх, это верно – но напротив него стоит человек, которому он доверяет безоговорочно и плевать, что прихоть судьбы сделала его двумя людьми. Поэтому и согласился после озвученных сдуру мыслей на откровенно непристойное предложение Блэка - их обоих - поэтому он снимает с плеча перевязь с луком, отстегивает от пояса чакрам и подходит к «своему» наемнику, привычно нашаривая в полутьме чужие губы, пока его предплечье сжимают в железной хватке и отточенным движением заводят руки за спину. Странное объятие, но другие им не слишком привычны. За его спиной слышатся шаги и на шею опускается выдох, почти сразу становящийся осторожным укусом, но без привычной щекотки длинных волос. Второй Блэк откидывает свою шляпу куда-то в темноту и ведет по спине руками, изучая пока что незнакомое тело знакомыми движениями. От прикосновений у Джина вдоль позвоночника бегут мурашки. - А ты неплох, - довольно урчит «чужой» Блэк, чувствуя, как лучник выгибается под этими касаниями. - Начинаю понимать свой выбор. - Схлопни пасть, эта детка – моя, - рычит в ответ «свой» Эррон, сверкнув серыми глазами. Чужак из прошлого оскаливает белоснежные зубы в усмешке, прежде чем укусить снова – на этот раз за ухо, зарываясь носом в смоляные волосы на затылке. Два койота, делящие пойманную добычу, пока та трепещет в их клыках. Джин понятия не имеет, что происходит, правила игры ему не знакомы, но он слишком возбужден и слишком доверяет этому человеку… этим двоим… он зажат между ними и отдан на откуп грубым рукам, хорошо знающим, что им нужно. Стрелок из нынешнего времени проводит руками по броне, пользуясь преимуществом в виде знания о местонахождении застежек шаолиньского плаща, неторопливо гладит кожу, понемногу продвигаясь вниз. Бывший «Черный Дракон» же с явным наслаждением сминает окончательно тугой хвост и заставляет откинуться назад, сильнее раскрывая его для себя-второго, отчего вор вздрагивает, стонет и почти теряет равновесие, его спасает лишь широкая ладонь, лежащая на талии. Джин думает, что его потащат к кровати, но ошибается: Блэк из прошлого немного грубовато дергает его в сторону стола, пока нынешний окончательно выпутывает его из одежды и тянется к своему пропыленному насквозь плащу. За спиной тоже слышится подозрительное позвякивание, напоминающее отстегиваемую кобуру. Обычно именно лучник, пользуясь воровской ловкостью рук, избавлял Эррона от любых предметов гардероба, но сегодня ему не хватает на это внимания, слишком много ласки, ощущения чужих пальцев, зубов и дыхания. Звякает пряжка чужого ремня в унисон с низким рыком где-то у загривка и «чужой» Блэк неожиданно резко вскидывает его наверх, подхватив под коленями, поднимает на себя – спиной к груди. Джин рефлекторно вскидывает руки назад и хватается за чужие плечи, впиваясь ногтями в смуглую кожу над лопатками. А потом заходится в крупной дрожи, понимая, в какой уязвимой позиции оказался и насколько перед вторым Эрроном. Выгнутый, беспомощный, с вызывающе разведенными ногами и усаженный на чужие бедра, почти на чужой член. Блэк из нынешнего времени глухо рычит от открывшегося перед ним зрелища, смотря на него сверху вниз: почти полностью одетый, лишь без плаща и с отомкнутыми ремнями на груди, обнажив покрытый шрамами торс. «Прикоснись ко мне» - безмолвно просит его шаолинец одними глазами, зная, что «свой» Эррон ни за что ему не откажет. И он не отказывает, хотя его зрачки почти закрывает серые радужки, и он медленно спускается взглядом от раскрасневшегося лица Джина, по его вздымающейся груди, по животу, ниже. Смазано целует в пересохшие губы, чуть отстраняется, неожиданно мягко опускается поцелуями по горлу и груди. Чертит языком по вздрагивающему животу, опускаясь перед ним на колени. Касается члена, обводя его контур, обхватывает губами и принимает – глубже с каждым движением, не отрываясь на вдох. Темно-русые пряди щекочут кожу и Джин отчаянно жалеет, что не может разжать руки и запустить пальцы в эти волосы… Блэк за его спиной хмыкает и неожиданно сам протягивает пятерню к себе-будущему, с силой давя на его макушку и заставляя того невольно глотнуть до основания, заставляя вора глухо застонать от ощущений и грязной непристойности этого жеста. Горло снизу вибрирует рыком, но безбашенный Эррон двадцатилетней давности не позволяет отстраниться им обоим, продолжая направлять теснее и резче. Ухмыляется, скашивая светлый глаз на лицо клептомана с довольным прищуром и терпко целует его в раскрытый рот. Дыхание лучника сбивается. Горло Блэка у его ног сводит судорога; он стряхивает чужую-свою ладонь с волос и сипло тянет воздух в легкие, но сам же возвращается к прерванному занятию, запрокидывает голову и смотрит из-за прикрытых век, обрамленных выжженными на внешнемирном солнце ресницами. Джин протяжно стонет и выгибается еще сильнее, пытаясь погрузиться глубже в этот податливый и горячий рот. - Нет уж, ворюга, просто так развлекаться за наш счет у тебя не выйдет, - низкий смех за ухом синхронно вспыхивает с резким толчком меж ягодиц; пусть и привычный к грубости стрелка, шаолинец все же вздрагивает всем телом и морщится, но сам же раскрывается еще сильнее и помогает чужим пальцам проскользнуть внутрь – без смазки, если не считать слюны. Наградой за подобное безрассудство служит откровенно блядское шипение сзади, от которого хочется прогнуться еще сильнее, как кошка в течке. «Свой» Эррон отрывается от него, прикусив выступающую косточку на бедре напоследок, и в свою очередь подхватывает его, приподнимая и помогая себе-прошлому вбиться в ахнувшего от их грубости Джина: тому не остается ничего, кроме как безвольно уткнуться лицом в широкую грудь напротив, тяжело и сипло дыша. Он поднимает голову и пытается нашарить глазами хоть одно из одинаково знакомых лиц, но расфокусированный взгляд не может ни за что уцепиться, сколько он ни пытается; вор пытается сказать что-то вроде «вы меня сейчас до потери разума затрахаете», но «чужой» Блэк ловит ритм. Вместо связной речи из горла лучника вылетает гортанный стон. - Как он тебе? - жаркий шепот из-за спины полон насмешки, и Джин не сразу соображает, что наемник из прошлого обращается не к нему, а к самому себе, глядящему на них из-под растрепанных волос с маниакальным блеском в глазах. - Как тебе твой парнишка, которого я трахаю для тебя? Лучник вспыхивает, пытается огрызнуться - но Эррон ускоряется, превращая насмешку в тягучий крик. Касания туманят мысли, тяжесть по обе стороны бедер начинает казаться чем-то привычным. Они хороши, оба: его ганслингеры – целиком и полностью. Джин беспорядочно льнет к ним обоим с каждым новым толчком, с каждым поцелуем в его напряженное тело. Его покорность заставляет их пятнать его бедра синяками, скользить пальцами между ног, доводить до невменяемой эйфории, что сильнее рассудка и приличий, о которых можно на время забыть в этом кольце татуированных рук. Одна из них требовательно давит на спину, вор все понимает и выгибается, обнимая «своего» Блэка за шею, срывается на сбитый стон, принимая следом и его. Тот шипит сквозь зубы – Джин откидывается в новых руках, свыкаясь, подаваясь навстречу уже обоим. Горячая теснота кружит голову. Безжалостно растрепавшиеся волосы наматывают на кулак, вздергивая так, что задохнуться можно, остервенелый напор свербит в груди, он чувствует их обоих, слаженные движения и обволакивающий жар, пальцы на своих бедрах, губы по обе стороны шеи одновременно. Все ощущения словно спиртом по открытой ране – и даже стон выходит один на троих, пока время разматывается и бьется в осколки, отчего Джину кажется, что эти двое снова становятся одним, разделенные лишь его бьющимся в оргазме телом… …они не отпускают его даже после, едва давая оттереться от липких последствий их совместного времяпрепровождения, утягивая на широкую лежанку. Проснувшись утром, Кунг Джин разглядывает мирно спящих наемников – почти в одинаковых позах, на спине и закинув руки за голову. Растрепанная макушка клептомана покоится на мерно вздымающейся груди Эррона из настоящего, ноги же перекинуты через беспечно дрыхнущего Блэка из прошлого: немного тесновато, но удобно и уютно. Парень улыбается про себя и снова закрывает глаза, купаясь в слитном тепле двух тел. После произошедшего ему будет еще тяжелее разделять стрелков на «своего» и «чужого». Он любит Эррона Блэка и не может ничего поделать с тем, что двинутая на голову повелительница времени сделала его двумя людьми. Но крамольная мысль в голове тихо нашептывает: может быть, этого и не нужно делать.