В дыму вишнёвых сигарет

/Я бежала, сбив ноги в кровь, Я боролась за него,а не за себя, Только,как оказалось, у него ко мне не любовь, И откуда, мам, в его сердце столько льда?/       Голову пронзила резкая боль, словно по ней ударили чем-то тупым и тяжёлым. Я не могу понять, проснулась или нет. Какое-то каматозное состояние, слышу звуки, окружающие меня, но не могу разлепить глаза. Один. Два. Три. Все же я делаю это. Распахиваю веки и тут же закрываю обратно. Слишком ярко, все белое, словно в больничной палате, но лекарствами не пахнет. Уже хорошо. Дыхание почему-то жутко неровное, словно я только что пробежала марафон или ныряла под воду. Снова открываю глаза и начинаю учащенно моргать, но никак не привыкаю к этому яркому белому. Потолок, большая люстра. Хочу посмотреть, что находится ниже, но не могу, снова смыкаю веки. Чертов клуб, чёртовы коктейли, чертов алкоголь. Место под ключицей почему-то побаливает. Ах да, я ведь набила ещё одну татуировку, будь она неладна. Никогда больше не буду пить, никогда больше не пойду в ночной клуб. Буду сидеть дома, есть пиццу и читать книжечки, гораздо полезнее будет. Не пицца, так книги точно полезны. Так, надо что-то делать с этим состоянием инфузории туфельки. Почему именно туфельки, блин? Ладно, слишком сложные размышления для такого состояния. А что, если так? Резко стараюсь сесть, но не получается, все идёт кругом и я вновь падаю. – Совсем больная? Нужно медленно и постепенно после вчерашнего. Не думал, что тебя так уносит с коктейлей.       Голос кажется смутно знакомым...или нет? Навряд ли, он хрипловат, точно не его. Меня напрягает то, что в комнате я не одна и за моими отчаянными попытками встать кто-то наблюдает. Этот кто-то ещё и парень, навряд ли знакомый мне парень. Нужно вставать. Распахиваю веки, поднимаю руку и нащупываю спинку дивана, хватаюсь за нее, как за спасательный круг и резко встаю. Перед глазами все плывет, виски пульсируют, но все достаточно быстро приходит в норму. Хмурюсь, осматривая помещение, я не была здесь раньше. Чисто белый интерьер, похожий на отель. Почти нет никаких предметов декора. Минимализм. На мою грудь натянуто одеяло и только сейчас я понимаю, что лишь в белье. Быстро обматываю белое одеяло вокруг тела и перевожу глаза на противоположный угол комнаты. Твою мать! Ненавижу эту блондинистую шевелюру, ненавижу эти карие глаза, ненавижу эту мерзкую ухмылку, ненавижу этого идиота! – Что я здесь делаю и почему я без одежды? – хмурюсь, концентрируя взгляд на нем. Он усмехается. – А ты не помнишь? Совсем не помнишь, как чуть не изнасиловала меня сначала в клубе, а потом и здесь-в отеле? – мои глаза буквально лезут на лоб, – возьми меня, Никита, прошу, я так хочу тебя! – он делает голос писклявым, изображая мою речь.       Чувствую, как щеки густо заливаются краской и опускаю глаза в пол. Я не могла говорить этого. Не могла делать этого. Черт, я ведь не знаю. – Ты схватила меня за футболку и втащила в этот номер, ведя себя так, будто года три не трахалась, – хмурусь от такой интерпретации, но внимательно слушаю, продолжая рассматривать узоры на ламинате и густо краснеть, – порвала на мне футболку, чуть не перебила все вазы в этом номере, разделась и запрыгнула на стол с раздвинутыми ногами, – резко поднимаю взгляд на парня и не могу прочесть эмоции на его лице. Секунду он медлит, а после заливается громким смехом, хватаясь за живот, – какие же вы девушки наивные. Ты разделась когда я уже спал, под утро, скорее всего. – Ах ты! – от возмущения не могу сформулировать свои мысли и лишь яростно открываю рот. Хватаю с дивана большую подушку и запускаю прямо в парня, он уворачивается и скрывается в другой комнате. Вот же индюк! Хотя, я рада тому, что в состоянии контролировать себя и не вытворять подобного беспредела, – где мои вещи? Никита! – содрогаюсь от собственного крика, голова побаливает. – В стиралке, надень мою толстовку, лежит на диване.       Шарю взглядом по мягкому серому облочку и нахожу чёрное худи. Не долго думая натягиваю на себя. Все лучше, чем сидеть здесь и чувствовать себя незащищённой.       Худи оказывается достаточно длинным и доходит мне до середины бедра, даже длиннее. Встаю и иду в том направлении, где скрылся Ерошенко.       Кухня. Она резко контрастирует с предыдущей комнатой и выполнена в черных тонах. Много гранита и острых углов. Красиво и эстетично, на самом деле. Никита сидит за барной стойкой, оборачивается на меня и роняет ложку. – Тебе идёт больше, чем мне, – он шумно выдыхает и поднимает ложку, споласкивая в раковине. В его тарелке какая-то каша с ягодами, напротив стоит точно такая же, – ешь, ночная героиня, – он усмехается и продолжает есть. – Давай забудем все, что было. Хотя, я и так ничего не помню. Что было, где Марта и почему мы здесь? Где мы вообще? – Марта дома, уехала с братом, а ты не захотела, что произошло я тоже смутно помню, забрал тебя из клуба привез сюда, это отель, а то всю квартиру бы заблевала. – Черт, прости, – неловко опускаю взгляд на колени и, кажется, краснею. – Все в норме, но в следующий раз, когда захочешь набухаться, не делай этого в моем любимом клубе. – Я...хотела спросить...что происходит? – он недоуменно поднимает бровь. – Мы едим, Громова, не тупи. – Я не об этом, – набираю побольше воздуха в лёгкие и выдаю на одном дыхании, – сначала мы чуть не...ну...чуть не переспали, потом ты приехал ночью и поцеловал меня, а потом делаешь вид, что ничего не произошло. В чем дело? – А ты не догадываешься? Ты думала, что после этой мини интрижки у нас будут долгие отношения и двое детей? Я не встречаюсь, Громова, меня не интересуют отношения и ты не интересуешь меня. Разве, что как объект сексуального влечения, не более. Девочка на один раз. Увлечение, не более, чем на одну ночь.       На этот раз ложку роняю я. Слова полны яда, звучат грубо, резко, холодно. Чувствую себя использованной, мерзкое ощущение. Встаю из-за стола и пробурчав что-то невнятное, быстро убегаю из комнаты. Нахожу ванную и молюсь богу, чтобы машинка была с сушкой. Прекрасно, так и есть. Одежда высушена, я одеваюсь и быстро покидаю отель. Не знаю почему, но от его слов в груди засела какая-то боль, а в горле ком. Да, я правильно сделала, что ушла оттуда. Зачем сидеть с человеком, который рассматривает меня лишь как куклу на одну ночь? Даже не как подругу, не как приятельницу, а как какую-то девчонку по вызову. «Разве, что как объект сексуального влечения, не более.»       Да пошел он к черту! Кем этот парень вообще себя возомнил? Самооценка просто на королевском уровне. «Я не встречаюсь, Громова, меня не интересуют отношения и ты не интересуешь меня.»       От этих слов почему-то стало досадно. Я, конечно, не надеялась на отношения, но ощущение каких-то чувств со стороны этого молодого человека, не покидало меня. «Девочка на один раз. Увлечение, не более, чем на одну ночь.»       Слова эхом гудят в голове, отталкиваются от внешнего окружения и звучат снова и снова. Ощущение грязи окутывает с головы до ног. Черт, как я могла позволить подобную игру? Уверена, ему это доставило огромное удовольствие – смотреть, как я млею от прикосновений. Да, черт возьми, мне это нравилось. Ненавижу себя за это, за доверчивость и глупость.       В голове все ещё раздаются его слова и я даже не замечаю, как оказываюсь у Марты дома. Тихо. Из гостиной показывается Даня и меня почему-то начинает бросать то в холод, то в жар. – Эй, все в порядке? Ты бледная...Кать?       Нижняя губа начинает предательски дрожать и я чувствую горячие слезы на щеках. Черт, черт, черт. Даня подходит ближе и поднимает мой подбородок. От его теплого взгляда я окончательно выхожу из себя и начинаю натурально рыдать. – Ну почему все вокруг такие придурки?!       Истошный стон вырывается из моей груди, когда брюнет заключает в свои тёплые мужские объятья. Все проблемы и переживания вырываются наружу и выходят вместе со слезами. Даня не задаёт глупых вопросов и лишь смиренно перебирает мои волосы, сильнее прижимая к себе. Черт, спасибо, спасибо,это было необходимо. Интересно, это начало чего-то нового, или хорошо забытое старое?