Каждый день

— Это что сейчас в приемном было? — Павлова смотрела на Лазарева, ожидая каких-либо объяснений. Мужчина молчал, смотря на синие стены кабинета. — Константин Германович, я Вас спрашиваю. — Женщина говорила уже более спокойно, но увиденное её все равно покоробило. — Не сдержался… — несколько виновато сказал мужчина. — Просто, как представил, что… — Ирина Алексеевна кивнула, её резкий взгляд сменился на понимающий. — Я понимаю… Но Вы — врач, Вы не имеет права себя так вести. Не имеете, — Ирина Алексеевна мерила кабинет небольшими шагами. — Да и… Толик не в него стрелял. — Не в него… — тихо повторил Лазарев за женщиной. — Зачем вообще Иван Николаевич туда пошел? — Павлова вскинула брови: её удивило это высказывание со стороны Лазарева. — А Вы считаете, что он эгоистично поступил? Или просто злитесь на него? — задала она вопрос, в ответ на который мужчина просто пожал плечами. — Я… Не знаю, — снова пожал плечами Лазарев. — Нет, не эгоистично. — Я почему-то уверена, что Вы сами бы так поступили, — Ирина невольно вспомнила случай, когда в автобусе их всех захватили в заложники, и как Брагин с Лазаревым буквально вытолкнули её на улицу, оставшись вдвоем в автобусе, с вооруженным человеком. — Возможно… — Ладно. Идите, Костя. Пока объявляю Вам устный выговор. Но учтите: еще раз такое повторится — устным выговором Вы не отделаетесь. Ясно? — пригрозила Павлова. Она, конечно, понимала Лазарева, но как начальник, была обязана отреагировать. — Ясно, — он благодарно посмотрел на женщину. — Спасибо. — Ирина Алексеевна улыбнулась. — Можете идти, — сказала Павлова. Константин послушно кивнул, покидая кабинет начальства. Как только Лазарев вошел в ординаторскую, Саша стала напряженно поглядывать на Константина. — Костя… — Что? — уже спокойно спросил мужчина. От былой агрессии не осталось и следа. — Кофе будешь? — она посмотрела на Костю, тот кивнул. Покровская открыла кран, набирая воду в чайник, но потом все же повернулась к Лазареву. — Ты зачем на Толика накинулся? — Саш, — он покачал головой. — Не знаю… Просто представь, что с твоим папой, не дай Бог, конечно, такое случилось бы… Ты бы, как-то по-другому реагировала? — Саша невольно вздрогнула — её пугала одна лишь мысль, что с её отцом могло произойти подобное. Она подошла к мужчине и протянула тому кружку крепкого кофе. — Спасибо, — он с радостью принял сделанный Сашей кофе. — Ты напугал меня, вообще-то, — она присела рядом с ним на диван. — Прости, — он поставил кружку на стол и обнял невесту. Александра положила голову на плечо Лазарева, наслаждаясь тем теплом, которое дарил ей мужчина. — Александра Алексеевна, Вы помните, что вечером мы с Вами идем в кино? — Игриво улыбнулся Костя. — Я надеюсь, билеты не на последний ряд? — усмехаясь, спросила Александра, вспомнив, что единственная полезная информация, которую она прочитала на билете — название фильма. — Фу, Александра Алексеевна, — наигранно обиделся Лазарев. — Я Вам что, школьник шестнадцатилетний? — Ну, извините меня, Константин Германович, — она засмеялась — Ничего, вечером извинитесь, — довольно сказал мужчина. — Костя!  — Федя, перестань! Ты, если будешь кусаться, я накрою твою клетку тряпкой и будешь ты постоянно сидеть в ней, а не летать по квартире, — пригрозил птице Иван. Женщина улыбалась, наблюдая за супругом, который усердно воспитывал попугая. Попугай, правда, пока не особо поддавался дрессировке, но Ваня старался. — Вань, — рассмеялась Мария. — По-моему, пока Федя выигрывает. — Ничего, — мужчина закрыл дверцу клетки. — Мы еще поборемся. — Он улыбнулся. — Ну, воспитывай, — поддержала его супруга. — А я, пойду подтверждать свою квалификацию. Буду вечером и, скорее всего, злая. — Многозначительно сказала женщина. — Ничего, тебе чуть-чуть осталось, — ободряюще сказал Хромов, помогая надеть ей пальто. — А ты отдыхай, — сказала Мария, целуя мужа. — Хорошо, — он открыл входную дверь, выпуская женщину. Когда Мария вышла на лестничную площадку, она заметила парня, сидящего под соседней дверью. Она присмотрела к нему: какой-то он был растерянный, забитый. — Молодой человек, — окликнула его женщина. — С Вами все нормально? Может, помочь чем-нибудь? — Нет, спасибо, — она поднялся на ноги и подошел к Хромовой. — Скажите, пожалуйста, а Иван Николаевич дома? — Дома, — ответила она на вопрос. — А Вы… — Толик, — растерянно ответил он, и женщина удивленно посмотрела на парня. — Вы в дверь позвоните, может быть? Просто, если Вы будете сидеть под соседней дверью, к нам в квартиру Вы явно не попадете, — она указала на дверь их квартиры. — Позвонить? Или, может быть, дверь Вам открыть? — Толик изумленно на неё посмотрел — не ожидал он такой спокойной реакции от жены Хромова. Парень, конечно, её ни разу не видел, но догадаться было не особо сложно. — Нет, спасибо, — Алеников покачал головой. — Я сам позвоню. — Ну, хорошо. До свидания, — сказала Хромова, спускаясь по лестнице. — До свидания, — ответил Алеников и, набравшись храбрости, нажал на кнопку дверного звонка. — Маш, забыла что-то? — открывая дверь, спросил Иван Николаевич. Но, увидев перед собой Анатолия, мужчина недоуменно взглянул на молодого человека. Вот кого-кого, а Аленикова он точно не ожидал увидеть. По крайней мере, сегодня. Тем временем парень стоял в подъезде, переминаясь с ноги на ногу. — Здравствуй, Толик. — Здравствуйте, — неуверенно заговорил он. — Ну, проходи. Чего в дверях-то стоять? — сказал мужчина, пропуская Анатолия в квартиру. Заметив, что парень сомневается, Иван Николаевич легонько подтолкнул Толика. — Ну, проходи, давай. Чаю выпьем. — Добродушно улыбнулся мужчина, и Анатолий изумленно посмотрел уже на него. Хромов разговаривал с ним так…по-человечески. — Спасибо, — он разделся и прошел за Хромовым на кухню. Пока Иван Николаевич ставил чайник, Алеников с интересом рассматривал узоры на обоях, пытаясь собраться с мыслями и хоть как-то систематизировать весь сумбур, творящийся у него в голове. Он еще тогда, в СИЗО, решил, что обязательно придет к Ивану Николаевичу. Но, что ему сказать, он так и не придумал. — Толь, присаживайся, я тебя не съем, — усмехнулся хирург. Анатолий посмотрел на Хромова, который одной рукой опирался на костыль. Парню стало не по себе, он еще больше растерялся. Но, деваться некуда. Не сбежит же он сейчас, тем более, он сам к нему пришел. — Как Вы себя чувствуете? — спросил Алеников, нервно потирая руки. — Спасибо, нормально, — спокойно говорил Хромов. — Чай, какой будешь? — Зеленый, если можно. — Можно, конечно, — он поставил на стол две кружки чая, и пододвинул вазу со сладостями ближе к парню. — А вот это… — он указал на костыль. — Вам ходить тяжело? — Ну… Нормально все, нормально, — отнекивался мужчина. — Ты сам как? СИЗО — не самое приятное место, насколько я знаю. — Ничего… Сидел вместе с мужиком, который жену свою зарезал, — он отпил чай и внимательно посмотрел на мужчину. — Вы… Вы злитесь на меня? Я виноват, я понимаю. Простите меня… Я не хотел, в Вас… — Алеников остановился, не договорив до конца. — Толь… — Иван Николаевич покачал головой. — Я не злюсь. Ты не виноват, по сути. Я ведь сам… — Я в психолога стрелял. А потом в себя хотел, — после последних слов Иван Николаевич на мгновение замер. — А Вы не дали… — Толь, ты… — Идиот? — Нет, — не согласился Хромов. — Я просто не понимаю, зачем ты это сделал. Я могу понять… Нервы сдали, это я понимаю. У самого было. Понимаю, что ты перенервничал. Другая страна, другие люди… — Мужчина вздохнул. — Но я не понимаю, зачем ты принес пистолет в больницу, зачем человека пытался убить? Застрелиться ты зачем хотел? — Я… Я не знаю… — парень взъерошил волосы и, растерянным взглядом посмотрел на бывшего коллегу. — Вы знаете, каково это, когда всем плевать на Вас? — неожиданно спросил Толик, и теперь растерялся уже мужчина. Смотря на парня, он лишь пожал плечами. — Толь, ну… Не бывает так… — Как «так»? — Ну, не может человек быть абсолютно никому не нужен. Даже, когда он думает, что он один, всегда есть люди, которым этот человек дорог, которые его любят, — после слов мужчины Алеников задумался. Никого, кроме отца у него нет. Но, с его стороны это была не любовь, а скорее — тотальный контроль. Во всяком случае, он считал именно так. — Отец ведь тебя любит? — Хромов будто прочитал мысли Толика. Тот лишь усмехнулся. — Любит… Любил, пока мама была живая, — с грустью проговорил молодой человек. — А потом… Он считает, что это я виноват. — В чем виноват? — Иван Николаевич снова налил в кружки чай и продолжил слушать Аленикова. Хромов видел, что тому хочется с кем-то поговорить, но в то же время понимал, как это сложно — раскрыть душу постороннему человеку. — Мама была удивительной. Красивая, умная, добрая… — начал рассказ Анатолий. Ивана Николаевича приятно поразило то, с какой нежностью парень о ней говорит. — Папа её любил. Её все любили. Она была очень общительная, компанейская. Мама со всеми могла найти общий язык. А потом… — Он на несколько секунд замолчал, тяжело вздыхая, но потом все же продолжил. — Она заболела. Рассеянный склероз. Мама сильно изменилась, сама на себя перестала быть похожа. А потом, когда мне восемнадцать лет было, она в окно вышла… Но я её все равно люблю, даже, когда её уже нет. А Вы маму любите? — Люблю, конечно, — мужчина утвердительно кивнул. — А маму как звали? — Лена, — с улыбкой отвечал Толик, подперев голову рукой. — Мама педагогом была, историком. А Вашу? — Вера, она хирургом детским была, — мужчина тоже улыбнулся, вспоминая о матери. — Погибла, правда, рано. В ДТП попала, спасти не смогли. — С грустью сказал Иван Николаевич. — Так Вы в маму? Хирургом стали, — улыбнулся Хромову парень. — Ну да… — ответил Иван Николаевич. — Толь, ты теперь что делать будешь? — Ничего, в Швейцарию вернусь, — задумчиво сказал Алеников, покрутив кружку в руках. — Там жить проще, Иван Николаевич. Здесь плохо. Все плохо… — Хромов вздохнул и сочувствующим взглядом посмотрел на парня. — Толь, все наладится, — мужчина ободряюще улыбнулся парню. — Рано или поздно, но наладится. Особенно, если захотеть. Ты — молодой, у тебя вся жизнь впереди. Все будет! — Толик благодарно посмотрел на собеседника. — Спасибо, Иван Николаевич. Вы — хороший человек, — он искренне улыбнулся хирургу.