***
Решив после сна долго не тянуть время за хвост, Лев покинул выделенную ему комнату, медленно, учась ходить и переступая с копыта на копыто, двигался по длинному коридору, загибающемуся в сторону. Так вплоть до первого поворота, нужного. Ступеньки дались сложнее, их было довольно много и целый пролёт, занимающий по видимому высоту целого этажа, человек преодолел за довольно долгий срок, часов поблизости не было, а считать секунды он не собирался. Что странно, несмотря на большие площади пустующих стен, никаких окон тут так же не имелось, из-за чего в мозгу политика появились определённые предположения, но забросив все эти мысли в самый дальний уголок сознания и заперев их на ключ, он продолжал упорно идти вперёд. Наконец-то достигнув нужной двери, украшенной блестящей металлической табличкой и надписью «Зал Совещаний», Троцкий поднял переднюю конечность, два раза ударив по поверхности и услышав отчётливое эхо с другой стороны. Почти сразу же дверь отворилась, а перед взором революционера предстали два больших глаза, фигура жёлтого цвета и запоминающаяся яркая оранжевая грива, что словно языки огня, похожая чем-то на них и по своей форме. — Здравия желаю, что вам угодно? — холодно отозвалась она. — Меня позвала сюда принцесса… Луна, заявила что именно здесь будут решаться важные вещи, касательно революции, так ведь? Она ведь имела ввиду именно это? — Так это вы… Прошу пройти за мной, — кобыла распахнула дверь настежь, буквально утягивая за собой Троцкого и проводя его через узкое помещение, похожее на очередной коридор. В конце была вторая железная дверь и вот за ней то, обоих встретил яркий свет, идущий от висящих под потолком светильников. Посреди помещения стояли несколько круглых, обитых тканью дивана, на которых восседали знакомые и не очень лица. — Лев Давидович, я знал что вы не откажетесь от шанса на миллион! — воскликнул зелёный единорог, показывая копытом на импровизированную трибуну, сделанную наспех из того, что было под копытами местных обитателей. Огненногривая отошла в сторону, усевшись на своё место и молча уставилась на трибуну, ровно так поступили и остальные, в количестве четырнадцати штук. Принцесса Луна, профессор Мад Штейн, крылатая охранница и одиннадцать неизвестных, а оттого и более тревожащих оппозиционера пони. — Раз мы все собрались, то думаю стоит начать наше первое заседание в новом формате, Big-15, — торжественно объявил жеребец, немного усиливая свой голос при помощи магии, — перед вами неоднозначная личность, но определённо — это тот, кто сможет помочь нам в сложившейся ситуации. А именно, решить проблему с принцессой Селестией, её странными амбициями и предреволюционной Эквестрией, готовой сражаться за гармонию и процветание во веки веков! Зал в тот момент словно игнорировал Троцкого, его всё ещё недоумённого вида. Все начали стучать копытами по полу и со стороны это казалось полнейшим безумием. Затем, принцесса подала команду и копытостучание мигом стихло, а вся компания разом посмотрела на человека в теле лошади. Штейн подмигнул ему и легким кивком указал на трибуну, куда Лев и переместился, запнувшись на первых же ступеньках. — Что-ж… Я приветствую вас, товарищи. И дичайшая тишина. Для атмосферности не хватало разве что стрекотания кузнечиков. — Не думал что меня втянут в авантюру подобного характера уже во второй раз за жизнь, что придётся мне участвовать в создании восстания, да… с целью освободить рабочих и крестьян… эм… земных пони и трудяг пегасов от гнёта принцессы-диктатора, тем самым привнося в этот, — на ум навязчиво лезли слова «безумный» и «животный», — столь разноплановый мир первое в истории государство пролетариев. Оно же государство свободы, нравственности и как же я забыл, гармонии. Аудитория слушала во все уши, пока профессор записывал что-то в блокнот, а принцесса медленно кивала, одобряя сказанные слова. — Во благо всего хорошего и против всего плохого! — договорив, Бронштейн не ожидал что сказанное будет воспринято настолько серьёзно. Эти одиннадцать (принцессу и профессора он не считал) незнакомых пони, буквально закидали его своим топотом, как позже выяснилось, являющимся аналогом земных рукоплесканий и аплодиссментов, но с поправкой на один фактор… Это были пони. — Как вы понимаете, другого выхода мы пока не видим. Я надеюсь что дело не дойдёт до восстания и мир удастся вернуть при помощи договорённостей, но если моя дорогая сестра продолжит свой курс, то у нас не будет иного выхода. Ровно как тогда, когда Селестия приняла отчаянное решение, дав Элементам Гармонии отправить на луну Найтмер, ценой тысячелетнего изгнания той, — объявила аликорн, получив уже свою порцию оваций. — Мистер Лев, — начал говорить один из незнакомых наблюдателей, — так как вы работали с профессором Штейном на практике в одном университете и имеете определённые высокие познания о структуре общества, то скажите, какой путь лучше всего подойдёт именно для нас? — В-вопрос очень хороший, — Бронштейна бросило в жар, — я и не думал что мне буквально сходу придётся вспоминать своё… — Народный! И только такой. В мире очень мало тех, кто сможет построить государство, основанное на истинных понятиях. Но… Ваше Высочество, — профессор обратился к смутившейся Луне, — вы определённо одна из них. — Думаю это можно считать за ответ, — согласился наблюдатель. Остальные согласно кивнули, вступив в совместный диалог, обрывки которого человек мог различить с огромным трудом. Больше никто ничего не спрашивал, все просто общались, а Троцкий стоял на одном месте как скованный и смотрел на чудных созданий. Нет, он точно тронулся головой. Какие параллельные миры? Какая ещё информация о нём? Ведь будущее ещё не наступило, а каким оно будет, урождённый Лейба и думать не хотел, ведь новости об ужасном огне войне, растекающимся по Европе, могли пророчить только один исход… — И снова здравствуйте, — пегас, что открыла Троцкому дверь, встала со своего места и подошла к нему, — значит вы и есть тот самый эксперт по революциям? — Было-бы глупо называть себя так. Скорее я пролетарий, которому выдался шанс изменить общество и восстановить справедливость. И да, совсем забыл спросить, как ваше имя? — оппозиционер развернулся к огненногривой. — Моё имя — Спитфаер, я бывший капитан Вондерболтов. А с недавних пор участник Сопротивления. Увы, но в новой Эквестрии, которую строит принцесса, мне места не нашлось… И ещё, я смотрю без костюма меня не признать? — Н-нет, то есть, я прекрасно… — Спитфаер, профессор хотел сказать что ваше замечание абсолютно верно. Он ведь бывал в Эквестрии лишь однажды так что ни он, ни я, к сожалению, не попадали в вашу прекрасную пегасью академию, — вмешался в разговор единорог, спасший тем самым положение попаданца, ведь тот никогда в жизни не видел эту лошадь и знать не знает что там было в её прошлом. Однако кобыла не была дотошной и приняла слова абсолютно спокойно. — Я понимаю. В моём положении неизвестность только к добру. — А вас разве кто-то разыскивает? — удивился Лев. — Не совсем верно… Но, ход ваших мыслей мне определённо нравиться, — пегаска мягко отодвинула профессора копытом и приблизилась ещё ближе к человеку, вогнав того в неловкое положение. — Мы тут все друг-другу помогаем. Если вдруг понадобится моя помощь, то я всегда буду наготове помочь. — Я… Буду знать… Смущение взлетело до небес и весь побледневший, земнопони сжался, замирая на одном месте и провожая взглядом странного пегаса. Попрощавшись с новым знакомым, Спитфаер вернулась к остальным, за обсуждением насущных проблем, а Штейн снова обратился в оппозиционеру. — А вы ей понравились, но, мистер Троцкий, никому из пони не обязательно знать что вы… как-бы лучше сказать… не местный, и я не о границах одной только страны, кхм… вы поняли. Ещё не пришло время, но я уверен что рано или поздно всё нормализуется.Часть 3. Сопротивление.
27 сентября 2019 г. в 14:00
Бронштейн как проклятый уставился на документ, вертя журналы в копытах и вчитываясь в надписи, что были одна красноречивей другой. Становилось жутко неуютно от осознания того факта, что о тебе знают буквально всё, начиная от роста и цвета глаз и заканчивая родом деятельности, и, что больше всего поразило человека — точная дата смерти, с описанием каждой детали и всех фигурирующих лиц. А ведь он изначально знал что убийцу прислали из-за океана, но чтобы настолько достоверно…
Луна преспокойно извлекла из недр одного журнала небольшой листок, на котором печатным шрифтом было выведено следующее, немедленно и зачитанное.
— Известный революционер, в будущем оппозиционный деятель, имевший дело с вождём советского народа — Джугашвили Иосифом Виссарионовичом, в официальных источниках известный под псевдонимом Сталин, к которому питал ярые отрицательные чувства ввиду расходящихся политических видений будущего государства, — Луна перевела взгляд на профессора и обратно на Льва, — неужели всё это действительность?
— Откуда?.. — выдавил из себя человек.
— Мы не раскрываем своих источником, мистер Троцкий, — вставил свои пять злотых белый конь, — но если это поможет вам признать в нас союзников, а не врагов, то дело в одном магическом зеркале, ведущим в одну из десятков параллельных реальностей. Данная, открывала путь в мир прямоходящих существ — людей. Но в более позднюю эпоху чем существовали вы, а потому контакт нежелателен для предотвращения коллапса вселенского масштаба.
— Какого масштаба?..
— Дата смерти 21 августа 1940 года, причина — удар ледорубом, — принцесса удивлённо качнула головой, — значит вы говорили про это. И про свою «смерть» и про травму мозга. И про Сталина.
— Это всё просто «замечательно», но хотел бы я знать ещё одну вещь, как я…
— Изучив ваше досье, предусмотрительно опустив некоторую… мягко говоря, странную составляющую, мы пришли к очевидному выводу что вы — тот, кого волей судьбы закинуло в Эквестрию, можете помочь нам в одном деле, объяснив как именно вы устроили… э-э-э… Великую Октябрьскую революцию, — прочитал единорог в документе, — тем самым помогая провернуть подобное и тут! Без лишних жертв и кровопролития, и что самое главное — во благо только хорошего!
— И против всего плохого, — добавила Луна.
— Но сейчас лучше отоспитесь, ведь обморок и стресс после дальней телепортации сил вам больше не прибавит. А когда вас наполнит уверенность, мы будем ждать вас в конференц-зале. Из этой комнаты вначале налево, потом направо, на один этаж вверх и снова направо! Мы будем ждать, — быстро протараторив, жеребец спешно попрощался с Луной и, захватив папку, исчез в ослепляющей, ещё непривычной человеческому глазу вспышке.
— Что-ж, я обещала вам ответы на вопросы и теперь, вы их получите. Что вас тревожит?
— Догадайтесь, — хмыкнул товарищ, меняя неудобное положение и опираясь на все четыре копыта, поставленных на пол. Было трудно, каждая мышца тела дрожала, но тем не менее, они выдержали и не позволили туловищу снова упасть. Для начала это было хоть чем-то.
— Вы были без сознания восемь часов, за это время, ваше тело становилось частью магической системы, переплетаясь нитями энергии со всеми остальными живыми существами. Теперь, даже несмотря на вашу прежнюю жизнь, вы довольно быстро привыкните к нынешней.
— Кто этот пони с рогом? Почему он говорил со мной как старый знакомый и что за знакомое у него имя? То есть… фамилия? У вас ведь есть фамилии?
— Он известный учёный, не этих областей. Быть его знакомым — престижное звание, — процедила принцесса.
— Допустим… Тогда вот ещё вопросы — кто вы все такие?
— Пони. Так зовётся наша раса.
— И что не так с вашей сестрой? Ведь вы вскользь упоминали её помутнение, но не более того и теперь мне стало… любопытно. И ещё, это место… Оно ведь в другом мире, как описывали земные фантасты. Принадлежит ли оно к религии, или сюда попадают все те, кто умер насильственной смертью на Земле?
Троцкий, несмотря на весь свой скепсис, отличался пытливым умом, ожидая пока ему выложат всё на блюдечке. Луна тихо засмеялась, тем самым поставив оппозиционера в ступор, и донельзя спокойно ответила следующее:
— Не стоит сейчас говорить о плохом. Сюда вы попали не после случившегося с вами, вернее, именно после этого, но никто из нас не знает что бывает после забвения и более того, даже не знает кто способен проделывать такие трюки с перемещением в пространстве и времени. Добавлю также то, что я — зовусь аликорном, это смесь единорогов и пегасов. Они, вместе с земными пони, составляют костяк нашего общества. Про них вы знаете?
— В иностранной литературе были упоминания…
— Тогда вам будет легче нас понять! Эквестрия — лишь страна на просторе разнообразного, пронизанного древней энергией мира, живущего в макровселенной, подконтрольной, как это не странно звучит, нам самим — принцессам.
— В вашей стране капиталистическая монархия?
— Нет, скорее диктатура двух сестёр с культом личности дружбы, — беззаботно протянула кобыла, затем усмехнувшись, когда лицо иноземного гостя вытянулось по вертикали. — А это, мистер Троцкий, называется шутка.
— Допустим… — как заведённый повторил Бронштейн, протерев глаза тыльной стороной копыта, — задам ещё один вопрос: есть у меня шанс попасть обратно?
В одно мгновение улыбка сошла с мор… лица кобылы. Луна покачала головой и зачем-то коснулась предплечья собеседника своим мягким, без привычной железной обуви копытом. Только лишь по этим действиям, Троцкий понял для себя две вещи. Первое и самое главное — он не попадёт в свой мир, а даже если это и может случиться, то прежний жизненный цикл всё-равно не вернуть. И второе — раз прежние знания сохранились, то нужно применять их, даже если ты теперь часть лошадиной системы…
— Н-но разве вы не сказали что есть портал, путь, хоть небольшая трещинка в тот мир, откуда вы узнали обо мне. Разве нельзя использовать его?
— Я сожалею. Если вы прийдёте в мир людей, в своё несостоявшееся будущее, то это чревато последствиями. Как для вас, так и для наших миров… — последние слова были произнесены с особым акцентом.
Аликорн поднялась с насиженного места, подходя к входной двери, толкнув её копытом и открыв путь в просторный коридор, освещаемый странными белыми кристаллами.
— И всё же, я надеюсь на ваше понимание. Если вы решите нам помочь, то следуйте туда, куда сказал профессор.
— И зачем же мне это нужно, Ваше высочество?..
— Шанс начать жизнь, заново. Ведь вам выпала необычайная возможность и такая не даётся во второй раз, а я уверена, личность подобная вам не сможет её упустить, — принцесса собиралась покинуть комнату, но замерла, призадумалась, затем проговорив один, мучающий её уже пару часов вопрос, — простите, а что такое классовая борьба?